скачать книгу бесплатно
– А с чего вы взяли, что они скотобои? – вопросом на вопрос откликнулся я.
– Ну, у нас неприкасаемые, это люди, которые занимаются нужной, но грязной, по нашим понятиям работой. Например, работой, связанной с прикосновением к человеку, парикмахеры, прачки. Те, кто забивает скотину, тем самым оскверняет себя, также относится к неприкасаемым. Но кто-то это должен делать?
– Ну, скотину они не забивают. Хотя черт их знает, чем они там после концертов занимаются, но пару тройку косячков из хорошей травки я думаю, что забьют.
– Они наркоманы эти ваши неприкасаемые? – удивился Надир.
– Судя по тому, что они поют и как по телевизору выпендриваются, точно наркоши со стажем, – ну, что я мог сказать Надиру про нашу эстраду, где педиков и наркоманов больше, чем комаров на болоте.
Мне уже порядком надоело слушать Надира про касты. В голове сложно удержать столько специфической информации, к тому же я как ребенок, быстро теряю интерес к повествованию, если вижу, что что-то можно увидеть глазами, а особенно потрогать. Ленка иногда смеется надо мной и говорит, что у меня нарушена моторика. Я с ней не спорю, пусть думает. Я стал немного отставать от группы товарищей, т. е. от Надира с Ленкой и занялся фотосъемкой. А снимать было что. Потом я сильно сожалел, что не прихватил с собой камеру, которую нам одолжили ребята, без этих кадров фильм получился не полным.
Мое внимание привлекли обезьяны, которые нагло шарились по территории храмового комплекса. Они без конца что-то жевали, и искали друг у друга блох. Это сильно мне напомнило картину поведения наших соотечественников на пляжах, где мужья и дети без конца что-то жуют или канючат еду, а жены выискивают на сальных телах своих родственников прыщи, которые потом без наркоза прилюдно выдавливают. Зрелище я вам скажу отпадное.
Я придвинулся к обезьянам чуть поближе в поисках удачного ракурса для съемки. Под ногами оказался недоеденный банан. Я поднял его с грязной мостовой и кинул обезьянам. Ноль эмоций!
– Ну, вы приятели и зажрались, – обратился я к ближайшей обезьяне, пытаясь расшевелить стадо откормленных бандерлогов.
Казалось, они поняли мое к ним отношение и агрессивно зашевелились. Обезьян было около полусотни. Эти твари приближались ко мне со всех сторон и явно не за тем, чтобы поздороваться. На мне были плотные спортивные брюки и высокие кроссовки, но боевой задор быстро прошел, как только я увидел их клыки и услышал воинственных клич вожака. Это была крупная обезьяна со следами шрамов от драк.
Нам в путешествиях много рассказывали про агрессивность и приставучесть этих животных, но на себе, до настоящего времени такой кайф ощутить не удавалось. Я приготовился к обороне, убрал фотик в карман и встал в стойку придурошного каратиста. Но обезьяны и не подумали испугаться, они небольшими группами стали подбегать ко мне, норовя укусить за ногу. Их вождь бесновался в стороне и из его огромной пасти с желтыми клыками доносились угрожающие звуки. Всем своим видом он демонстрировал гнев и неустрашимость. Но, что самое интересное, ко мне он не приближался. «Порвите его, как грелку!!!!»– казалось, вырывалось из его обезьяньей груди. Но в мои планы тоже не входило быть укушенным с пальмы рухнувшей обезьяной. Я пытался влепить пендаль по красному заду одной из наиболее агрессивных мартышек, но не тут, то было, если на кого нападала собака, тот вспомнит, что попасть в нее ногой практически невозможно. Вот и эти твари были настолько неуязвимы, что после пяти минут возни, я понял, что пнуть кого-нибудь из них мне так просто не удастся.
Со стороны мы, наверное, представляли удивительное зрелище, эдакие танцы с обезьянами. Уж не знаю, чем все это закончилось, если бы сзади не раздался пронзительный свист и громкие хлопки в ладоши. Боковым зрением я заметил, что ко мне со всех ног несется Надир, размахивая руками и свища, как Соловей разбойник. Обезьяны бросились врассыпную, сминая своего вождя, и давя друг друга. Вот тут-то мне и удалось засадить пол кроссовка в задницу этому засранцу, пока он в растерянности наблюдал, как его соплеменники улепетывают с места событий. Его полет доставил мне истинное удовольствие. Перевернувшись в воздухе пару раз, обезьяна угодила башкой в стену близлежащего здания. Вот тогда я и подумал, что шрамы на морде этой дуры возможно и не от схваток за главенство в стаде…
Бандерлог сполз вниз, уже жалобно попискивая, но убираться подальше от меня не спешил.
– Алекс, Алекс!!! Что ты делаешь? – наконец добежал до меня Надир.
– Разгоняю обезьян, – ответил я, чувствуя себя неким удавом. Ка из мультика Маугли.
– У нас это запрещено!
– Что запрещено? – не понял я.
– Убивать обезьян. Они считаются священными животными. У нас за это сажают в тюрьму, даже иностранцев, – Надир выглядел явно озабоченным.
– Ну, во-первых, турист – это священное животное, которое нельзя обижать, и тем более убивать, а во-вторых, это была мера вынужденной самообороны, а в-третьих, вон твоя старая задрипаная обезьяна. Жива и здорова, хотя немного и потрепана, – указал я пальцем на животное, которое уже мирно ела неизвестно откуда взявшийся банан.
Надир с облегчением выдохнул. Тут и Ленка появилась.
– Ты тут с кем воюешь? – спросила она.
– Да обезьяны чуть не сняли с меня скальп!!! – попытался пошутить я.
– Они действительно у нас довольно агрессивные и часто пристают к прохожим, но на моей памяти это первый случай, когда они целой группой действительно напали на человека. Был года два назад инцидент, когда обезьяна цапнула за палец паломника и тот ее ударил…
– Убил? – невинно спросил я.
– Ну почему убил, только легонько двинул ей по башке.
– Жаль, я бы удавил на месте, а мозги бы съел, – продолжал куражиться я, вспоминал фильм об Индиане Джонсе.
– Паломника полиция арестовала, и суд приговорил его к трем годам тюрьмы, – не обращая внимания на мои сентенции, продолжал Надир, – но табличку здесь все, же поставили «Осторожно обезьяны».
– Вот интересно, о чем эта табличка говорит? О том, что обезьяны могут оторвать тебе яйца или проходя мимо этих святых мест, не наступите случайно им на хвост – посадят в тюрьму, – не мог успокоиться я.
Наконец и Надир улыбнулся. Улыбка получилась довольно милая. Он и на самом деле был очень обаятельным.
– Ну, пойдем дальше, а то тут народ стал собираться, могут и полицию вызвать, – предложил наш индийский друг, и мы засеменили дальше.
Запомнилось еще два момента из нашего посещения этого культового места. Надир привел нас на небольшой холм, где бесконечным длинным рядом высились небольшие сооружения, напоминающие беседки. Внутри них гордо торчали огромные каменные фаллосы, заполированные до зеркально блеска. Барельефы были украшены гимнастами, которые в немыслимых позах занимались сексом. Камасутра, однако.
– Это священное место для наших девушек. Сюда приезжают со всей Индии и Непала попросить Богов подарить ребенка те женщины, которые испытывают с этим проблемы, – пояснил Надир, – таких довольно много. Они проводят целый ритуал, натирая каменный фаллос. После подношения даров и такой процедуры болезни отступают, и женщины могут иметь детей.
Мы сделали несколько изумительных кадров и двинулись дальше. Надир подвел нас к одному совершенно невзрачному домику и сказал:
– Здесь живет святой человек. Он довольно молод, но уже известен далеко за пределами Катманду. Это не тот саду, которых вы встретили при входе в храм в пестрых одеждах, которые за доллар позволяют себя фотографировать. Это мессия, как бы сказали у вас.
– А чем же он так известен? – поинтересовалась Ленка.
– Он очень образованный, знает много языков, излечивает болезни и предсказывает события, – совершенно серьезно стал объяснять Надир, – только появляется на людях довольно редко, но я вся равно привожу сюда туристов в надежде увидеть его и выслушать.
Мы потоптались перед входом в его келью, которая была прикрыта грязным балдахином и уже собирались тронуться в обратный путь, когда дерюга вдруг открылась, и на яркое солнце вышел… Лешка Балабин, мой старый приятель, с которым мы горбатились на Севере, зашибая деньгу. Я чуть не бросился к нему на шею с криком «Лешка, какого хрена ты тут делаешь?», но внимательно присмотревшись, понял, что этот человек просто сильно похож на моего друга.
Лешка совершенно потрясающий парень, знающий о многих вещах, событиях и явлениях такие подробности и детали, что у меня дух захватывало от его рассказов. Но судьба сложилась иначе, да так, что никто, и предположить не мог. Мы вернулись после Севера к мирной жизни в свои города. Лешка жил в Харькове. Там женился. Ирка родила ему с перерывом в год двух совершенно потрясающих мальчишек. Они обзавелись жильем, организовали свой бизнес по пошиву спортивного инвентаря: кимоно, боксерских перчаток и т.д. Мы приезжали к ним в гости, и ничего не предвещало беды.
Но Лешка всегда был немного странным, его интересовали темы, связанный с происхождением человека, его предназначением на этой земле и Божественным началом всего в этом огромном мире. Он вступил в Харькове в какую-то секту, несмотря на все наши с Иркой – его женой уговоры, продал бизнес, деньги отнес этим молодцам, бросил работу и целые дни проводил в каких-то молитвах и мероприятиях по разводу на деньги таких же сбившихся с пути или наоборот обретших свой путь людей. Дальше развод. Он ушел из дома, пытаясь забрать с собой и младшего сына, но Ирка спрятала мальчишек и не позволяла им встречаться с отцом.
Прошло несколько лет. От Лешки не было ни слуху, ни духу. И тут перед отъездом в Непал междугородний звонок. Звонил Лешка Балабин. Я чуть трубку не выронил. Жив, здоров, работает на какой-то стройке в одном из южных город Украины. Ни о чем не жалеет, живут коммуной и счастливы. От своего выбора он не отказался и ни о чем не жалел. Вот и призадумаешься, кто счастливей всех на свете. Мы, которые пыжимся в достижении эфемерных целей, врем себе, другим, занимаемся подчас совершенно не любимым делом, живем с нелюбимыми людьми, продали и предали свою сущность и индивидуальность или все-таки такие, как Лешка? Еще тот вопрос! На который у меня и ответа то нет.
Поэтому я бы не сильно удивился, если это на самом деле был Балабин. Но это был довольно миловидный индус с совершенно потрясающими глазами. От его глаз исходил свет, и пространство вокруг него казалось, освещено магическим сиянием. Я совершенно вменяемый человек, не склонный к мистике и не верю в чудеса, но я растерялся и стоял, как вкопанный, вытаращив на мнимого Балабина глазенки. Но земля не развеглась, небо на башку мне не свалилось, и нимфа над ним не наблюдалось.
Надир почтительно склонил голову и заговорил с садом на местном диалекте, а мы с Ленкой с любопытством наблюдали за этой картиной со стороны. Из их тихой беседы я смог уловить только одно слово «русские», это, по всей видимости, было про нас.
– Вы русские? – тихо спросил саду на приличном английском, и я понял, что не ошибался.
– Да, – ответила Ленка. Она быстрее меня отреагировала на ситуацию. Я все еще находился в коматозном состоянии.
– А из какого города? – продолжал расспрашивать индус.
– Из С-Петербурга, – на этот раз я среагировал шустрее.
– Очень красивый город, – с одобрением произнес саду.
– А вы там бывали? – спросила Ленка.
– К сожалению, нет, но много о вашем городе читал. Эрмитаж, Петергоф, белые ночи, – с улыбкой продолжал загадочный малый.
Для человека, живущего на другом конце света в келье, завешанной грязной тряпкой, это были поразительные познания, и я проникся и чуть не заплакал. Хотелось крикнуть «брат» приезжай к нам в страну, мы покажем тебе настоящие чудеса России, обхохочешься.
– Что привело вас в нашу страну? – тем временем продолжал саду.
– Любопытство. Хотелось посмотреть, как живут люди в Индии и Непале. Увидеть самые высокие вершины мира. Проверить себя, – ответила Ленка. Похоже, она вошла в раж.
Мы обменялись еще парой тройкой фраз, и индус переключился на Надира. Они говорили минут пять, причем больше лопотал наш новый загадочный друг.
– Счастливого пути, счастливые люди, – произнес он на английском, поклонился и скрылся у себя в келье.
– Все, кино закончилось, – сострил я. – Интересно, что он имел ввиду, сказав счастливые люди?
Мой вопрос повис в воздухе, только Ленка нахмурилась. Язык мой – враг мой. Мы продолжали молчать, переминаясь с ноги на ногу. Наконец заговорил Надир:
– Он сказал, что от вас веет любовью, у вас чистая аура, особенно у женщины.
Наверное, Надир и сам не верил в слова провидца, поскольку в его голосе прозвучали нотки сомнения. Мы стояли рядом в драных пыльных кроссовках, в пропахших потом рубашках, я не бритый уже несколько дней, с обветренными лицами, а нам тут про чистую ауру заливают. Со стороны наши с Ленкой отношения врятли можно назвать романтическими. Мы постоянно задираем друг друга, язвим, особенно я, поскольку на язык довольно резок, но только мы с ней оценили и поняли слова этого самого саду. Между нами проложена незримая нить любви, нежности, понимания и уважения. И именно эта аура окружаем нас с Ленкой, и передается окружающему миру. С годами, прожитыми вместе, эта нить стала более прочной и ощутимой, а нежность друг к другу сопровождает нас по этой нелегкой жизни. Это сразу понял загадочный индус, а мы оценили его понимание.
Наша экскурсия подходила к концу, я без сожаления расстался с деньгами, которые перекочевали в карман Надира. Мы крепко пожали друг другу руки и стали спускаться по лестнице вниз.
На раздолбанной машине неизвестной нам марки, мы без проблем добрались до гостиницы, а после незамысловатого перекуса вышли на террасу и развалились в креслах.
– Есть идеи, куда пойдем? – спросил я Ленку.
– Ты у меня всегда такой неугомонный. Сейчас отдохнем и пройдемся по городу.
Мы надолго задумались, каждый о своем. Раньше я считал, что с человеком можно и должно быть о чем-то поговорить, особенно с близким и родным, но отношение к жизни меняется, возможно, с возрастом, а может просто под влиянием обстановки, обстоятельств и других причин, я уже склоняюсь к мысли, что с любимыми людьми должно быть, о чем помолчать. Это не значит, что говорить уже не о чем. Еще как есть о чем, но молчать вдвоем, это высший пилотаж в отношениях двух любящих людей. Ты разговариваешь на уровне подсознания. И пусть мысли текут в разных направлениях, но общая сущность она остается. Вот эта аура любви, нежности, понимания, она окружает двух людей, кружит над их головами, мимолетно прикасается к душе, затрагивает ее потаенные струны, отлетает прочь, зависает на время в воздухе и каждый раз возвращается. Это дано не всем, да и не всем надо, но у нас с Ленкой это чудо присутствует, и я благодарен судьбе, что уже столько лет это чувство не покидает души, хотя и не говорим о нем, но Знаем.
Наконец мы очнулись от нашей медитации и решили пройтись по улицам Катманду. Взяв немного денег, вооружившись фотоаппаратом, тронулись в путь. Катманду город, откуда начинаются все основные восхождения в Гималаи. Отсюда и специфика товаров, которыми торгуют местное население. Магазинов, в нашем понимании, здесь не встретишь. Все разбросано по земле или вывешено в небольших лавкам по краям улиц. Грязь, нищета и полная антисанитария. Но это не мешало нам с любопытством осматривать рюкзаки, куртки, веревки, ледорубы и прочую необходимую в треке утварь. Продавцы не назойливые, с чувством некоторой отрешенности объясняли нам на ломаном английском, что для чего предусмотрено. Прикупив пару тройку сувениров и примерев понравившеюся куртку, мы поплелись обратно в гостиницу. Начинало темнеть, а у нас еще была назначена встреча с Катей и Олегом, которые должны были определить нашу судьбу на ближайшие дни.
В гостинице было совсем немного народу, некоторые в полной прострации слонялись по холлу, в ожидании, по меньшей мере, чуда. Мы к ним присоединились, осматривая незамысловатый интерьер отеля. Русскоязычных в гостинице не проживало, но зато был полный калейдоскоп из других наций. Здесь были и немцы, и японцы и индусы. Многие говорили на английском языке, но понять, откуда они родом не представляло никакой возможности. Мы не настолько хорошо понимаем английский язык, чтобы определить носителя.
Около восьми вечера появилась Катерина. Она улыбалась нам уже от входа и махала руками.
– Как прошел день? – спросила она.
– Просто замечательно. Мы столько всего увидели и узнали, что даже сразу не осознать, насколько нас это все поразило. И гид попался очень хороший, – тут же откликнулась Ленка.
– Ну, вот и хорошо. Олег подойдет чуть позже. У нас формируется группа для трека в базовый лагерь Эвереста. Не ахти, какой маршрут, слишком много чайников и это большая проблема, вот Олег и остался с ними. Нужно все обсудить, некоторых отговорить, чтобы не мешали основной группе, – с нами Катерина говорила, как с заправскими альпинистами, что льстило моему самолюбию, хотя я немногим отличался от тех самых чайников, которых хотели оставить внизу.
Мы расселись на террасе, заказали кофе и чай, и Катерина принялась нам вещать о нашей дальнейшей судьбе.
– Времени у вас не очень много, поэтому мы рекомендуем тот маршрут, о котором я говорила раньше – начала Катерина, – вы на автобусе добираетесь до Покхары, там размещаетесь в гостинице. Придется немного подождать, пока получим разрешение на трек. Это может занять сутки. После этого самолетом летите до Джомсона. Это примерно около трех тысяч метров над уровнем моря. Акклиматизации практически не будет, но вы ребята здоровые, должны выдержать. Дальше пешком. Там нанимаете носильщиков-шерпов. Они несут ваши рюкзаки и снаряжение. Им можно абсолютно доверять. Там сами выберете маршрут движения, предварительно обсудив его с шерпами. Обратно ждем вас в Катманду через семь дней. Билеты на автобус и самолет мы вам заказали. В гостинице Покхары бронь на номер на два дня, туда и обратно. Отель хороший, там владельцы наши друзья. Они не подведут и все для вас сделают. А вот дальнейший маршрут по Индии следует обсудить.
Тут Катерина сделала небольшую остановку, дав нам немного прийти в себя. Тут было от чего задуматься. Ведь опыта у нас не было никакого. Как будем переносить высоту, мы не знали. Сможем ли подняться на тот мой перевал, который я для себя присмотрел, это тоже вызывало сомнение. Кто такие шерпы и почему им можно доверять даже свою жизнь, мы не имели не малейшего понятия. Уж не говоря о таких мелочах, где будем ночевать и что кушать.
Глава 5
Он появился в Калькутте ниоткуда. Никто точно не знал ни его национальности, ни вероисповедания, ни возраста, ни социального положения. Поговаривали, что он был как-то связан с известной балетной группой Дягилева и был одним из основных спонсоров его знаменитой труппы, которая с успехом гастролировала по Европе после Октябрьской революции, которая всколыхнула жизнь в России. Подтвердить или опровергнуть эти слухи не было никакой возможности, единственное, что оставалось это принять эту информацию к сведению и либо поддерживать с ним отношения, либо нет.
Представлялся он Лоренсом Бертрант. Можно было предположить, что и какие-то славянские корни у него все же тоже есть. Он свободно говорил на английском языке, причем акцента практически не проявлялось. Бегло изъяснялся на хинди, а с дамами предпочитал использовать французский. Какие еще он знал языки, одному богу было известно. Высокая статная фигура, иссиня черные волосы, тонкая полоска усов, загорелая кожа, белозубая улыбка, тонкие черты лица, делали его неотразимым в глазах местных женщин, как свободных, так и замужних. На вид ему было около 35-38 лет, но, когда он весело смеялся, можно было подумать, что совсем юный мальчик и только жесткий блеск карих глаз выдавал в нем уже зрелого мужа, много повидавшего на своем веку. Он поселился в одной из самых фешенебельных гостиниц в Калькутте. Занимал там апартаменты, был вежлив и снисходителен с персоналом, что выгодно его отличало от английских аристократов, которые считали, что Индия – это их колония, совсем никчемная страна с неотесанными и ленивыми жителями, по которым плачет плетка. И они ее, эту плетку, довольно часто использовали.
День выдался, как всегда довольно жаркий. По апартаментам Лоренса Бертранта летали мухи. Они были столь навящевы, что их не пугали опахала, которыми обмахивали мускулистое тело мужчины две совершенно очаровательные молодые женщины в разноцветных сари. Шел 1938 год. В Европе было неспокойно. Фашизм в Германии набирал обороты, а в остальной части старого света спорили, что принесет этот самый фашизм во главе с его лидером Гитлером, развитым странам. Сможет ли он успешно противостоять коммунизму, который плотно укрепился на шестой части суши, России. В самой же Индии было совершенно тихо, как и в апартаментах их владельца, новости, сплетни и домыслы приходили только вместе с кораблями, которые заходили в крупную гавань города со всех частей света, да еще с самолетами, но тех было совсем мало и их в расчет можно было не принимать. Газеты из Европы доставлялись с большим опозданием, телеграф работал плохо, а телефонами пользовались лишь избранные, весьма состоятельные члены английской колонии, спецслужбы разных стран, которые обосновались в этой части света, да еще довольно темные личности с непонятными источниками доходов, которых в ту пору в Индии, и частности в Калькутте, было предостаточно. К последней категории подходил и наш герой, у которого был телефон, который стоял на маленьком столике, ручной работы, украшенный полудрагоценными камнями.
Лоренс явно кого-то ждал и заметно нервничал, к тому же его досаждали эти назойливые мухи, что даже вид двух красавиц с точеными фигурами не радовал его глаз. Наконец в прихожей раздался какой-то шум. Лакей с тюрбаном на голове, по местному названию сикх, важной походкой вошел в апартаменты и доложил о посетителе. Лакея звали Амит.
– Сэр Эргюсон, мой господин.
– Проси, – небрежно бросил Лоренс, и лакей скрылся из виду.
Раздались уверенные, быстрые шаги и на пороге апартаментов появился высокий мужчина около сорока лет. Седеющая шевелюра, коротко стриженная, уставные усы и великолепная выправка сразу наводила на мысль, что перед тобой военный, причем явно не сержантский состав.
– Сэр Эргюсон, дорогой, рад вас видеть, – Лоренс привстал с дивана и не спеша подошел к посетителю, слегка приобнял того за плечи. Затем сделал легкий кивок головой, и две прекрасные индианки скрылись в соседнем помещении.
Посетитель не отстранился, но и не выказал особой радости от такой фамильярности.
– Господин Бертрант, я также рад нашей встрече, но не обладаю достаточным временем для взаимных любезностей. Хочу сразу перейти к делу, – небольшой шрам на левой щеке незнакомца побелел, что свидетельствовало о сильном волнении военного.
– Да бросьте ваши армейские замашки дорогой Эндрю, давайте-ка немного выпьем, и уже после этого перейдем к делу, – Лоренса совершенно не смутило поведение высокопоставленного англичанина. Он, казалось, насмехался над чопорностью сэра Эргюсона, – это Индия, а не Йоркшир и вы не на приеме у его величества королевы Англии. Расслабьтесь.
Черты лица англичанина еще больше напряглись, но он сдержал эмоции и молча, кивнул головой.
– Ну, вот и отлично, – произнес Лоренс, доставая из бара два бокала и начатую бутылку виски, – присаживайтесь и чувствуйте себя, как дома.
Сэр Эргюсон присел на край дивана.
– В этой стране я не могу чувствовать себя как дома. Грязь, жара, нищета и вонь, – чувства англичанина не были поддельными.
– Как вы собираетесь здесь работать, если так и не смогли примириться с ее обычаями и традициями. Вы же кадровый разведчик? – глаза Лоренса улыбались, хотя по остальным признакам невозможно было понять, говорит он серьезно или опять продолжает подтрунивать над посетителем.
– Я большую часть жизни проработал в Европе, – пожал плечами сэр Эндрю, – но вот правительство решило усилить наше присутствие в Индии, хотя убей Бог я так и не понимаю, зачем это им нужно. Здесь же полнейший штиль. К этой стране ни у кого нет интереса. Наше присутствие здесь не зыблемо.
– Э, не скажите, дорогой мой, – Лоренс уже открыто улыбался, – мир стоит на грани великого передела, и только недальновидные политики еще не поняли этого. Индия является прекрасным плацдармом для завоевания всего юго-восточного региона. Именно поэтому ваше правительство, оценив реальную угрозу, исходящую от Германии, и предпринимает шаги для укрепления своих интересов в этой стране.
– Да какая угроза может исходить от Германии? Да, Гитлер пришел к власти, пришел законным путем. Устраивает жизнь в стране по своему образу и подобию. Немецкий народ в восторге. Что же грозит Европе? Россия – вот главный оплот зла и насилия. Вот с кем по – настоящему вскоре придется бороться, – сэр Эргюсон заметно воодушевился.
– Да Россия непредсказуемая страна, с таким же непредсказуемым правительством. Тут я вынужден с вами согласиться, мой дорогой друг. Но сейчас речь идет не об этом. Мы с вами прекрасно знаем, что в Калькутте появились немецкие представители, и они являются не только коммерсантами, банкирами и дипломатами. Среди них много сотрудников разведывательных органов, которые, впрочем, и не сильно это скрывают, – тон Лоренса сменился и стал более задумчивым и осторожным.
Тем временем Бертрант разлил коричневую жидкость по бокалам и предложил один из них англичанину.
– Виски, сэр Эргюсон. Прекрасный букет, должен вам сказать. Кстати, эту бутылку мне подарил Генри Розенберг, немец и агент секретной службы Канариса. Он, впрочем, это и не утаивает. Он здесь появился не так давно, но уже обзавелся приличными связями, в том числе и среди английских дипломатов. Именно через них он и приобрел эту бутылку виски, и не только ее, – голос Бертранта стал более вкрадчивым.
– Генри Розенберг, Генри Розенберг, – задумчиво промолвил сэр Эргюсон, – что-то не припомню такого.
– Дорогой друг, вы совершенно не умеете лгать, – улыбка украсила холеное лицо Лоренса, – между прочим, по словам Розенберга, именно вы и подарили ему эту самую бутылку со словами «из подвалов Ее величества». Думаю, королева Елизавета очень удивилась, узнав, куда девается виски из ее запасов.
Лицо военного покрылось пунцовыми пятнами, а глаза превратились в щелочки. Сэр Эргюсон хоть и находился на секретной службе Ее Величества, но оставался до мозга костей военным и к тому слыл честным и принципиальным человеком.
– Возможно, я и встречался с немецкими представителями в доме губернатора. Разве их всех упомнишь, – попытался выйти из весьма щекотливого положения сэр Эргюсон, – разговор у нас с вами будет не о виски и не о немцах.
– Прошу прощения дорогой мой, к сожалению, наш с вами разговор коснется многих аспектов, и виски с немецкими дипломатами займет в нем одно из основных мест. Обстоятельства с последней нашей встречи сильно изменились. Положение вещей в настоящее время такое, что я практически не нуждаюсь ни в чьей помощи, как финансовой, так и в политической. У меня достаточно средств и влияния, чтобы самому воплотить в жизнь свой проект, не привлекая к этому ни одну из сторон.
