Когда Жребий падёт на тебя

– Я вам советую не шутить!

– Всё! Шутить больше не буду! Это я так, разрядил ситуацию.

– Лейтенант, – снова беру его под локоть, – я покажу вам кое-что лёгонькое, а то, знаете ли, с непривычки психика у людей страдает. Особенно у скептиков. Мир рушится, устои… Да не дрейфь ты, лейтенант.

Плюгавый одёргивает куртку с видом: ты, дядя, говори, да не заговаривайся, и идёт на кухню первым. Кухня здесь довольно просторная из-за отсутствия холодильника. Экс-хозяин выделил ему место в кладовой. Так что кроме стола, плиты и тумбочек здесь места более чем достаточно.

– Вот, прошу вас, офицер, – беру его за рукав, – станьте здесь, – ставлю его напротив окна возле стены, где обычно стоит холодильник, – ничего не ощущаете?

Плюгавый прислушивается к себе пару секунд, потом его физиономия сморщивается, как мочёное яблоко и его сгибает в пояснице. Я отдёргиваю его в сторону. Это его камень сдвинулся с места и своими острыми краями царапнул стенку мочеточника.

– Всё-всё-всё, сейчас пройдёт. Вот это я вам и хотел показать, – я выдвигаю ящик со столовыми приборами, беру первую попавшуюся ложку и бросаю в место, где плюгавого скрутил приступ. Ложка, кувыркаясь и празднично блестя, летит по дуге, пролетает какую-то границу и замедляется до полной неподвижности на уровне груди, будто попав в невидимый гель.

Глаза плюгавого расширяются, я беру половник и проделываю с ним то же, что и с ложкой, половник тоже зависает в воздухе. Теперь округляется его рот. Я беру горстью сразу несколько предметов, бросаю. Они тоже зависают в элегантном хаосе, позвякивая при встрече. Я двумя руками живо перемещаю несколько вилок и ложек, и получается какое-то животное с длинной шеей половника. Плюгавый недвижим. Его глаза полны детского восторга. Он уже не скептик. Боль иногда ломает его правую бровь, но впечатление от увиденного и буря эмоций, бушующая в его голове, отключают болевой центр.

– Хотите, сами попробуйте, – предлагаю я, протягивая кухонный нож. Плюгавый почтительно отказывается. – Здесь стоял холодильник, в морозилку которого ревнивый муж положил ампутированные у любовника мужские принадлежности. Понимаете, уровень страданий, боли, изощрённости содеянного был настолько высок энергетически, что получился пробой между мирами, и полтергейст проявляется таким образом – зоной аномальной невесомости.

Он кивает.

– А теперь к делу, лейтенант. У тебя в левой почке почти в мочеточнике лежит камень. Ты его уже почувствовал, – плюгавый мелко кивает, поёживаясь, – Если ты пойдёшь дальше по этой квартире, я не могу ручаться за последствия. Может быть много хуже, – смотрю в его глаза, где в плещущемся трепете всплывает иногда на поверхность его сознания островок понимания, – Всем же потом влетит. Я не советую продолжать. А на службе скажешь, что мы тут вдвоём, я и Иван. И вообще, лейтенант, бросай свою службу. Вон, какой молодой, а уже камни в почках таскаешь. Не сдюжишь ты на этой службе. Давай, снимай свою сбрую, сейчас тебя лечить стану.

– Я.… при исполнении, – лепечет плюгавый, – нам нельзя форму снимать.

– Да ладно, здесь никто не видит. Да и форма мне твоя без надобности. Ты портупею свою сними, а то знаешь присказку: как надену портупею, так тупею и тупею? Оружие понижает воздействие.

Плюгавый, оторопело оглядываясь, начинает снимать кобуру с ремнём. Я беру её у него из рук и бросаю в зону холодильника. Кобура выбивает почти все приборы из зоны, и они осыпаются, весело звеня, указывая границу феномена. А кобура повисает фантастическим драконом, хищно нацелясь в потолок. На звон приборов слышится из коридора:

– Э, Лёня, ты в порядке?

– Да. Всё нормально, – отвечает лейтенант.

Я критически осматриваю его.

– Ну, ещё китель сними… погоны твои не нужны.

Он послушно снимает свою мешковатую рубашку и остаётся в белой майке.

Я разогреваю ладони, с силой растирая и комкая пустоту. Глубоко и ритмично вдыхаю и выдыхаю носом, ловлю то состояние, когда мир то наваливается гулко, то отступает до полной белизны и тишины, сначала медленно, но всё быстрее, до частоты стробоскопа. Плюгавый смотрит на меня уже не как полицейский, а как мой обычный пациент. Этот уже поверил в экстрасенсов. Я взмахиваю руками и чувствую, как в ладонях и пальцах начинается вибрация и покалывание, похожее на ощущение при восстановлении кровообращения после того, как отлежишь руку во сне. Ритм движения мембраны, разделяющей миры, успокаивается до сердечного. Я подхожу к замершему в ожидании сержанту и начинаю работать. Вожу руками вокруг его пояса, ищу пробой в ауре. Вот, нашёл. Это как гладишь мягкий тёплый мех и натыкаешься на что-то мерзкое и холодное. На кровь, например. Это пробой в ауре, через который я и буду воздействовать на источник боли.

– Вот он, камушек твой. Небольшой. Думаю, одного сеанса будет достаточно.

Тут меня начинает трясти от распирающей изнутри энергии, а руки становятся горячими, я изо всех сил сдерживаю эту дрожь, и от этого у меня по всему телу проступает пот. Я чувствую этот камень, он отчётливо виден на веках закрытых глаз. Спрессованный из кристалликов комочек с множеством острых краёв. Одним своим краем он упирается в стенку мочеточника, и пока он стоит, не больно, но если начинает двигаться… Я мысленным усилием, стоящим мне ещё пару дней упадка сил, посылаю жар с ладоней через пальцы внутрь лейтенанта. Усилие это через несколько мучительных мгновений переходит в абсолютную лёгкость, дрожь уходит и передаётся камню, который на экране век начинает вибрировать и медленно рассыпаться на более мелкие фрагменты, те тоже вибрируют и рассыпаются. Я поднимаю веки и вижу перед собой широко открытые глаза лейтенанта. Я снова Божьей милостью сотворил маленькое чудо.

28 августа, 19:14.

Вдруг всё приходит в норму, и даже кобура лейтенанта падает на пол с глухим стуком. Этот звук стал сигналом к окончанию сеанса.

– Ну вот, – говорю, – нет у тебя больше камня.

Он смотрит на меня с благоговением. Ого, я колдовал над ним около двадцати минут. И выдохся окончательно.

– Слушай, чего-то я устал, – говорю, – давай-ка на этом закончим, лейтенант, – он с готовностью кивает, вот и хорошо, – Ты не пей разной ерунды, раз почки слабые. Чистая водичка, вот что делает человека чистым. Ты же на семьдесят процентов состоишь из воды, а не из «кока-колы» – говорю, пока он с опаской берёт кобуру и одевается, – и ещё, главный совет: бросай эту собачью службу, найди чего-нибудь по душе. Уходи, пока не увяз. Ты, я вижу, совестливый, а тем, кому ты служишь, твоя совесть не нужна.

Лейтенант смотрит на меня долгим взглядом, потом протягивает руку:

– Спасибо.

Я руки не подаю, у меня просто нет сил. Смотрю на него. Это уже другой человек. Тот же плюгавый младший лейтенант, да уже не тот. Что-то изменилось в нём за эти минуты. Я смотрю ему в глаза и вижу в них надежду.

– Всё, тебе пора.

Мы выходим из кухни. В прихожей Иван травит анекдоты. Напарник лейтенанта продолжает нервничать и видно, что он мало слушает Ивана, а Ивану это невнимание не мешает.

– А вот ещё, – кричит он в запале: – Идёт милиционер, а навстречу ему…

– Иван, прекрати.

– Чего, прекрати? Вас уже нет полчаса. Этот молчит. А мне что делать?

– Всё. Наши гости уходят. Проводи, я лягу.

И только я это говорю, из нашей спальни раздаётся грохот. Младший лейтенант икнул и сделался бледным.

– Землетрясение, – орёт он, но спазм сдавил горло, и получается какое-то сипение.

– Спокойно, офицер, ничего страшного, это ещё один феномен. Идёмте, я покажу. – Я подхожу и открываю дверь в спальню. Звук катаклизма многократно усиливается.

– Вот, посмотрите, – подзываю плюгавого. Приходится кричать. Тот с опаской выглядывает в дверной проём. Обычная нищенская обстановка обычной комнаты в обычной «хрущёвке». Всё обычно, кроме грохота и сотрясения пола. Из обычной комнаты раздаются, совсем необычные звуки, будто проснулся весь дом и начал потягиваться и урчать, как кошка, если бы эта кошка была размером с дом. Лейтенант, стараясь не смотреть мне в глаза, поворачивается на негнущихся ногах и идёт к выходу. Иван открывает входную дверь, и злосчастные посетители с видимым облечением покидает наш дом. Ещё одна легенда для пэпээсников.

– Пронесло, – говорит Иван, когда грохот стихает, – Извини за балаган, но я чувствовал себя Коровьевым6.

– Не думал, что будет такой резонанс.

– Да уж. А ты случаем никого не замокрил?

– Ты что? Я был очень даже мягок. Но средние телесные я им нанёс. Скорее всего, по «Скорой» они на нас и вышли. Когда к тебе на участок заявляется куча травмированных, хочешь не хочешь, а в полицию сообщишь. А ты что это так на них набросился? Испугался?

– Мне–то чего бояться? – фыркает Иван, – Это ты там был, а не я.

– Меня никто не видел.

– Ага, а таксист?

– Было темно, и я прятал лицо. Было уже поздно или, скорее, рано. Его внимание в это время суток было рассеяно, к тому же, скорее всего, когда я подошёл к нему, он спал по обыкновению таксистов. Я, кстати, тоже поспал бы. Совершенно валюсь с ног. Как там Алиса?

– Да вроде ничего. Спит.

– Пойду и я.

Я захожу в спальню, падаю на тахту и не чувствуя удара о простыню, проваливаюсь в глубокую пропасть сна.

29 августа, 1:22.

Я просыпаюсь от того, что очень тихо. Я спал крепко, значит, грохот пропал. Некоторое время лежу, прислушиваясь к себе и окружающему миру. Тихо и спокойно. Я уверен, что коридоры между мирами исчезли, а вместе с ними исчез и полтергейст. Свет от фонаря освещает комнату сквозь не зашторенное окно. Я чувствую, что мой мочевой пузырь скоро лопнет. Встаю и выхожу в прихожую, отметив, что Ивана нет на его спальном месте. Я прохожу к туалету, зажигаю свет и вижу, что Эдик исчез и ковёр, коим был накрыт наш снежный человек, накрывает пустоту. Всё, духи оставили нас в покое. Пока я облегчался, я услышал звуки из комнаты Алисы. Вроде бы разговор. И смех. Видимо, Иван там, развлекает гостью. Смех – это хорошо. Смех делает страшное нестрашным. Он уничтожает зло. Превращает его в ничто.

Стучусь и вхожу. Алиса сидит на разложенном диване, укутавшись в одеяло, несмотря на довольно тёплую ночь. Она смеётся, морщась от боли в рёбрах, а Иван, стоя посреди зала, показывает пантомиму. Они играют в "крокодила". Выглядит сюрреалистично, в последние три дня я видел Алису, когда она или была без сознания, или спала.

– Привет, – говорит она, – спасибо, что помог.

– Привет, – говорю. – Всё – кончился полтергейст.

– Наконец-то! – в голосе Ивана неподдельное облегчение, и я его понимаю, – Теперь можно будет поспать по-человечески.

– У вас что, есть полтергейст? – лицо Алисы освещается интересом, её орехового цвета глаза сверкают, распахнутые в удивлении, она уже совсем не та, которая была похожа на больную кошку. – Тот самый Барабашка?

Иван кивает, я вижу, что на эту тему он нашёл благодарную слушательницу. Пока я сканирую Алису, он тут же вкратце рассказывает ей историю этой квартиры и про связь её болезни с возмущением э-поля. С Алисой уже всё намного лучше, она двужильная. Пока Иван упивается Алисиным вниманием, я рассматриваю её. Девочка, что говорится, породистая. Хороших кровей. Это видно по тонким чертам её лица, обрамлённым густой гривой длинных слегка вьющихся чёрных волос, по лёгкой горбинке на её удлинённом носу, по огромным гипнотическим глазам, по тонким изящным пальцам её красивых рук. Хоть фигура её и скрыта под одеялом, по рукам со стопроцентной уверенностью я могу утверждать, что с фигурой у неё всё в порядке. Она может стать чьей-то музой, такие вдохновляют художников и поэтов. Совсем ещё молоденькая, школу, поди, только закончила. Я пытаюсь представить её в белой венецианской маске, как её зубы впиваются в нос насильника, вспоминаю укол её взгляда на тропе жизни в том овраге, её слёзы, смешивающиеся с дождём. Я ничего не знаю о ней, но я её знаю. Она своя, без беса. Не зря, ой, не зря занесло эту Алису на мост.

– Это так интересно, я так хотела пообщаться с Барабашкой – восхищается Алиса, – жаль, что нам нужно скорее сваливать отсюда.

– Как это сваливать?

– Да, босс, так и есть, нам нужно менять дислокацию. Те полиционеры приходили не зря. Они ещё вернутся. Алиса, покажи.

Алиса достала из своего рюкзака десятидюймовый планшет милитаризованного дизайна. Он похож на американский Hammer. Такой же потёртый на бронированных углах, источающий надёжность и комфорт. Она взяла гаджет в руки, и его дисплей осветил её лицо неземным светом. Поводив по экрану пальцем, она подала его мне.

Игрушка оказалась неожиданно лёгкой, она очень удобно слилась с моей рукой и у меня промелькнула мысль, что с появлением этой штуки отомрут многие вещи за ненужностью. Книги, кино, газеты. Собеседники, друзья, дети. Самая удачная попытка окунуть человека в одиночество. Полная победа иллюзии над действительностью.

На этой штуке рисунок белой венецианской маски на тёмном фоне. На этом же фоне пририсована фигура в чёрном. Ни разу не видел себя со стороны во время охоты, но, вероятно, я был похож на этот рисунок. Тем более что глаза маски имели характерный гуманоидный разрез. Маска!

– Что это? – мне ничего больше не пришло голову, кроме этой дурацкой фразы.

– Смотри дальше, – сказала Алиса, – там ещё много интересного. Листай как книжку и наслаждайся.

Я провёл пальцем по гладкой поверхности дисплея справа налево, и страничка переместилась вслед моему движению. Открылась типовая интернет–страница какого–то форума. На ней какой-то ASPCaYmAn описывал своё чудесное избавление от хулиганов, избивавших его. Тот случай, когда я сломал бесноватому ногу. Комменты не читал, перемахнул страницу. Ещё какой-то форум, где некий WO12041983 писал, как его знакомую спас какой-то гуманоид. Потом i333old@@@, видимо эта знакомая, в ответ на неумный юмор прислала рисунок с моим изображением и историю номер два, когда хулиганы отделались лёгким испугом, а самый заводной был схвачен за нос и кручен за него до хруста, до ручья крови и здоровенной «сливки». Одним словом, набралось с десяток таких страничек. Всего описано три случая. Я молча смотрю на Алису, она на меня.

– Что здесь происходит?

– Босс, – начинает Иван.

– Какой я тебе босс? – взрываюсь я, но мгновенно заталкиваю ком раздражения куда-то под желудок, – объясните, что здесь происходит.

– Я пытаюсь. Алиса сбежала из дома, когда она узнала, что она на самом деле приёмная дочь. Узнала после похорон, как оказалось, приёмного отца.

– Стоп! Я ничего не понимаю!

29 августа, 1:57.

Если коротко. Об Алисе.

Алиса все свои почти двадцать лет жила в счастливой хорошо обеспеченной семье. У неё был умный любящий папа, мама умерла при родах, а папа так и остался один. Он всегда верил в неё и поощрял все её действия, если они были направлены на познание мира. У них жила гувернантка Виолетта, она занималась хозяйством, воспитанием девочки, и в тайне, что было совсем не тайной, удовлетворяла мужские потребности папы, что можно простить отцу-одиночке. Папа был без ума от Виолетты, были планы на повторный брак. Виолетте не нравились увлечения Алисы оккультизмом и хакерством. Она как будто боялась девочки. Да, Алиса была умна не по годам, некоторые её способности поражали до немоты, но папа радовался этому, а Виолетта, – нет. Для неё это было, как проказа. Отец до девяностых годов, ещё до появления Алисы служил в каких-то очень засекреченных структурах. Там делали какие-то эксперименты над людьми, чтобы произвести суперсолдата. В те времена многие государства занимались этим. Да и по сей день занимаются, но её папа был уже не у дел. Сейчас солдаты уже не нужны, вполне достаточно банков. Папина контора в начале девяностых рассыпалась без финансирования, а отец сделал свой бизнес и жил в достатке. Именно в этот момент и появилась Виолетта в его жизни. Он всю жизнь дружил с дядей Витей. Тоже какой-то тайный агент. Его Алиса помнила всю жизнь с той поры, когда могла уже что-то помнить. Очень душевный дядька, только… всегда при тактильном контакте с ним Алиса чувствовала спазм в животе. И как оказалось, не зря. Примерно год назад бизнес её отца захватили рейдеры. Папа очень нервничал, много пил. Алиса очень любила отца и переживала за него. Дядя Витя, как мог, поддерживал друга, в основном, за бутылкой водки. Недавно Алиса проснулась вся в поту.

– Я увидела во сне, как дядя Витя приближается к спящему от доброй дозы снотворного отцу, – голос её ровен, а глаза пусты, так как она смотрит внутрь себя и видит тот сон, пересказывая его нам, – Отец спит за рабочим столом, уткнувшись лицом в сложенные в локтях руки. Дядя Витя ставит свой кейс на стол, достаёт из него пластиковый футляр, похожий на контейнер для переноски яиц, из него плетёную из серебряных нитей штуку, очень похожую на ваши ловушки из лески. – Я вижу, как Иван широко улыбается и приосанивается, как бы поправляя несуществующий галстук, а Алиса продолжает с тем же мраморным выражением лица, – Он надевает эту штуку на папину голову, и я вижу, что это сетка для волос, но из серебряных нитей, а не из лески, как у вас. Дядя Витя колдует над своим футляром. Там у него какой-то пульт со всякими кнопками и стрелками. Он нажимает красную кнопку и отходит в сторону, глядя на часы. Отец вздрагивает, как от электрического заряда, весь напрягается, потом опять опадает в прежней позе. Дядя Витя снимает серебряную сетку с головы отца, бережно складывает её в свой футляр и уходит. Сон этот был очень реален, я даже почувствовала запах кварца. Отец спит, но я чувствую, что он уже не мой отец. Он – зажжённая петарда, запущенный механизм часовой бомбы, робот с заданной программой.

Она ходила весь день, не зная, как сказать отцу об этом сне. И так и не решилась сказать.

– Зачем я не сказала ему, – её глаза наполняются слезами, и те, достигнув края век, скатываются по её по-прежнему неподвижному лицу.

В тот день пришёл дядя Витя, спросил, как дела, тронул Алису за локоть, заставив её непроизвольно сжать ягодицы. Он поговорил с отцом, а на следующий день отца нашли мёртвым с огнестрельным ранением головы. Было расследование по горячим следам, была версия самоубийства. Было горе и боль утраты. Был дядя Витя, приехавший утешать вдову. Когда тело привезли из морга, Алиса боялась входить в комнату с гробом, не решалась посмотреть на то, что уже не её отец. Виолетта и дядя Витя отправили её спать. Алиса уснуть не смогла, так как плакала и сквозь плач услышала какие-то звуки из комнаты с гробом. Ей стало страшно, но интерес, всё же, заставил её войти в эту комнату. Там рядом с гробом дядя Витя, спустив свои форменные с лампасами брюки до пола, употреблял Виолетту прямо сквозь колготки, разорвав их по шву. Судя по поведению Виолетты, она была не против. В глаза бросилось, что у неё под колготками не было трусиков.

– Она специально не надела трусы, она заранее была готова к этому. Их… – по лицу Алисы, похожему на манекен, прошла волна омерзения, – …совокупление возле гроба с покойником походило на ритуал. Я говорю, Виолетта, что ты делаешь? Ты же отрицаешь эзотерику. Тебя же коробило от моих интересов, а в то же время ты сейчас на глазах у папы… ты не думай, что он мёртв и ничего не видит… трахаешься с его другом, который убил его. Похоже вы в сговоре. – Снова по её лицу проходит та же волна, – О чём ты, девочка, говорит дядя Витя, надевая штаны. Он никогда не называл меня по имени. «Детка, девочка». Кто убил твоего отца? Он сам застрелился. После разговора с тобой, говорю, ты ушёл, а он потом застрелился. Вот видишь, говорит дядя Витя, он сам, я не причём. Да, говорю, дядя Витя, но ты перед этим напоил его снотворным и примерил на него серебряную шапочку. Дядя Витя меняется в лице и лезет в карман. Я думала – пистолет, нет – за мобилой. Да мне плевать, шипит Виолетта, твой отец был мне противен, хотя, какой он тебе отец. Ты, ты мне противнее его. И он тебе не отец. Ты какая-то чужая тварь. Он удочерил тебя в связи с экспериментом. Молчи, Виола, кричит дядя Витя Виолетте, – по её щеке бежит свежая капля, – молчи, не видишь, ребёнку плохо, переживает, городит чепуху. Надо вызвать скорую. И тут я понимаю, что они меня живой не выпустят. Увезут в свою секретную «дурку» и свернут эксперимент. Почти мачеха превращается в разъярённую кошку, ещё бы, я прервала такой интимный момент, прервала ритуал. Я бросаюсь в свою комнату, хватаю ноутбук и убегаю в окно, в то время как дядя Витя ломится в дверь моей комнаты, – глаза Алисы, наконец, засветились смыслом, она улыбается, глядя на меня, – такие вот новости, Бэтмен, и это только первая часть.

Первую неделю она жила в столице, прячась у своего друга-хакера. Они взломали компьютеры Виолетты и дяди Вити. Это было весело, улыбается она заговорщицки. Алиса ещё за год до событий обнаружила в Сети упоминания о некоем человеке в венецианской маске, вступавшемся за беззащитных.

Сама приверженец флэш-мобов7, Алиса была впечатлена похождениями Бэтмена, как его (меня) сразу окрестили в Сети. Она тщательно процеживала информацию, собирая сведения о нём (обо мне). Его (мои) следы были отмечены в трёх городах: Новосибирске, Сочи и Пскове. И вот в компьютере дяди Вити, состоящем в каком-то подразделении «Ы», Алиса обнаружила папочку, посвящённую Бэтмену. Её содержание я держал в руках.

– Подразделение «Ы»?! – переспросил Иван, – У них, случайно не Моргунов8 командир?

– Я тоже заметила некую параллель. Помнишь из того фильма? «Операция «Ы». А почему «Ы»?

– «Чтобы никто не догадался» – продолжил цитату Иван.

– Точно. Это как прятать что-либо на самом видном месте. Если кто-то узнает и пустит слух, что в принципе тогда было невозможно, ну а вдруг. Никто ведь не поверит. Будут ржать и пальцем у виска крутить: подразделение «Ы»?! Как ты сейчас.

– Это что же, – вмешиваюсь – на меня охотится какая-то спецслужба?

– Думаю, если бы искала, то уже б нашла. Но что у них к тебе интерес, это факт. Точнее, к твоей маске.

– Алиса, а что насчёт твоей маски?

– Маска для того, чтобы ты понял, что я своя. Я ждала тебя на мосту.

Ничего себе, признания!

– В смысле «ждала»? Ты знала, что я буду там?

Алиса пожала плечами:

– Знала.

– Откуда?!

– Просто я могу.

– Удивительно.

– Не более удивительно, чем твой полтергейст и подразделение "Ы". У меня с детства есть способности. Могу находить людей, предвижу некоторые события и всякая мелочь.

– Босс, интересное дело получается, – вмешивается Иван, – Просто «Битва экстрасенсов»9. Он же экстрасенс, – говорит он Алисе. – Людей лечит. Бесов видит.

Глаза Алисы расширяются:

– Аллилуйя! Ребята, я так удачно вас встретила! А, главное, вовремя! Я так рада, что оказалась на мосту!

– Значит, ты приехала сюда специально?

– Ну да. Меня что-то привело на тот мост. И я знала, что на мосту мы и встретимся, не знала, правда при каких обстоятельствах. Я хотела предупредить об опасности. Уехать из Москвы нужно было в любом случае. И я поехала сюда, потому что знала, что встречу здесь тебя. Увидела где-то название этого города, оно вспыхнуло, прыгнуло мне в мозг, и я увидела всё. Дядя Витя меня ищет. Поэтому мне нельзя соприкасаться с полицией. И ты у них в разработке, к тому же, наша с тобой убойная встреча не пройдёт за обычный мордобой. Они начнут искать маску.

– Уже ищут – бросает Иван.

– Что ты ещё узнала из компьютера дяди Вити? – спрашиваю я.

– Ой, там много чего. Я всего ещё и не изучила. Целый аналитический отдел нужен, чтобы всё по полочкам разложить. Терабайты информации. Она вся у Гоши, моего московского друга-хакера. Ему за счастье там покопаться. Как найдёт важную инфу, мне по Инету отпишется.

– Но что-то ты уже нашла? – в глазах Ивана дикий интерес.

– Подразделение «Ы». Секретный отдел КГБ. Сейчас неизвестно кто за ними стоит. Очень строго законспирирован. Занимался и занимается разработкой психотропного оружия, боевого оккультизма, созданием сверхчеловека, моделированием действительности. Мой экс-папа служил в одном из отделов этого подразделения. Кстати, сейчас Гоша ломает папин комп. Дядя Витя тоже там каким-то спецом служит.

– Да ладно, Алиса! – вскинулся Иван, – Что ты говоришь? Про такую чушь целые каналы есть по телевизору. Ты сейчас то же самое несёшь!

Алиса усмехнулась.

– Вот видишь, как они хорошо замаскировались. Никто ведь никогда не поверит в подобную чушь. Эта информация, которую мы добывали в течение трёх суток. Гоша просто гений. Такую защиту обошёл. Там полным-полно откровенной ерунды, возможно, и скорее всего, это шифр. Я же говорю, что нужен целый аналитический отдел по расшифровке. И там была папка с Маской. Не сомневайся, что информация о происшествии на мосту уже дошла до них, и они начнут искать.

– Подразделение «Ы», – говорю задумчиво.

Да, есть над чем задуматься. Я спас девочку, наверняка с экстрасенсорными способностями. Её «папа» какой-то учёный или агент суперзасекреченной организации, бывший, правда, хотя, бывших агентов не бывает, погиб при странных обстоятельствах. Причиной его смерти Алиса считает его друга и друга семьи, который тоже является служащим этой конторы. Причём, судя по штанам с лампасами10, занимает там немалый пост. Что-то заставляет меня верить Алисе. И этот дядя Витя сейчас действительно ищет Алису, так как она – свидетель. Свидетель юридически неправомерный, но, судя по реакции на обвинения самого дяди Вити, вполне серьёзный и, что немаловажно, единственный. Для неё это смертельно опасно. Эта девочка ищет со мной встречи, чтобы предупредить о том, что мои рейды заинтересовали эту службу. И в результате, становится центром побоища, после которого я буду иметь проблемы с властями. Не сказал бы, что меня это пугало – я сознательно стал на тяжёлый путь борьбы с нечистью. Но теперь моё присутствие в этом городе нежелательно. С другой стороны, внезапное бегство подтверждает мою причастность. Я в прошлое полнолуние изрядно пощипал бороду чертям. Теперь они за меня возьмутся всерьёз. Да, дела! Неисповедимы пути Твои.