Философское исследование науки

скачать книгу бесплатно

Философское исследование науки
Александр Архипович Ивин

В книге обсуждаются основные идеи и проблемы современной философии науки. Особое внимание уделяется развитию науки, анализу научного метода, описанию научных категорий, идеалов и норм науки, научному обоснованию и научной критике, ценностям в научном познании, операциям объяснения, предсказания и понимания. На материале наук о природе и наук о культуре анализируются такие понятия, как наука, паранаука и псевдонаука, научная теория, научный закон, причинность, истина, объективность и др. Подробно рассматриваются проблемы философии гуманитарных и социальных наук. Книга рассчитана на философов, ученых и всех тех, кто интересуется развитием науки, основными особенностями научного познания и ролью науки в современном обществе.

Философское исследование науки

А. А. Ивин

[битая ссылка] ebooks@prospekt.org

Предисловие

Невежеству удается внушить доверие чаще, чем знанию, и обыкновенно не те, которые знают много, а те, которые знают мало, всего увереннее заявляют, что та или другая задача никогда не будет решена наукой.

Ч. Дарвин

Общепринятое мнение, будто наука и поэзия – две противоположности, большое заблуждение… неправда, чтобы истины науки были лишены поэзии… Напротив, наука раскрывает перед нами целый мир поэзии… Люди, посвятившие себя ученым изысканиям, постоянно нам доказывают, что они не только так же, как другие люди, но даже гораздо живее их воспринимают поэзию изучаемых ими предметов.

Г. Спенсер

Трудно найти такую область человеческой деятельности, на которую человечеством возлагалось бы столько надежд и которая вызывала бы столько опасений, как современная наука. Есть основания думать, что могущество и эффективность науки, глубина проникновения ее в еще не познанные стороны природы и общества будут непрерывно возрастать. И одновременно будут расти надежды, возлагаемые на науку, и тревоги, связанные с нею.

«Знание – это сила», сказал в период возникновения современной науки Ф. Бэкон. Он хотел подчеркнуть этим восхвалением знания, что человеку незачем рассчитывать на милость бога и дожидаться рая на небесах; человек сам в состоянии перестроить свою личную и социальную жизнь, и он сделает это прежде всего посредством знания. Всемогуществу бога было тем самым противопоставлено всемогущество самого человека, вооруженного результатами научного познания.

После ХХ века, принесшего две мировые войны, тоталитарные режимы, унесшие жизни многих десятков миллионов людей, поставившего на «боевое дежурство» разрушительное ядерное оружие, способное уничтожить все человечество, стало ясно, что научное знание является силой, способной как усовершенствовать человеческую жизнь, так и разрушить ее до основания. О радикальности перемен, произошедших в прошлом веке, говорят, в частности, такие факторы: с начала века население нашей планеты выросло более чем в три раза, сегодня на земном шаре в среднем проживают сорок человек на квадратном километре. В начале века в городах жило лишь около десятой части людей, а в его конце городское население составляло около половины всего населения, причем более пятой его части являлись жителями городов-миллионеров. Девять десятых всех предметов, созданных человеком и окружающих нас сегодня, придуманы в прошлом веке. Объем мирового промышленного производства в настоящее время в двадцать раз выше, чем в начале прошлого века. Люди используют шестьсот миллионов автомобилей, запустили более четырех тысяч искусственных спутников Земли, побывали на Луне и собираются отправить экспедицию на Марс. За пятнадцать лет потребляется столько природных ресурсов, сколько было использовано человечеством за все время его существования. Без современной науки столь радикальные перемены были бы, разумеется, невозможны.

Очевидно, что философия науки, говорящая о сущности науки и основных тенденциях ее развития, представляет интерес не только для самой науки. Она интересна и важна также для общества в целом. Современное общество немыслимо без науки и во многом зависит как от ее успехов, так и от направления научных исследований.

Книга посвящена основным проблемам современной философии науки. Наука понимается предельно широко, так что она включает естественные, социальные, гуманитарные и формальные науки. Многие проблемы философии науки истолковываются по-новому. Это касается, в первую очередь, характеристики научного метода; системы научный категорий и классификации наук; описания идеалов науки, ее норм; истолкования конкретных способов научного обоснования и научной критики; анализа роли ценностей в научном познании и требования исключать оценки из науки; описания структуры операций объяснения и понимания, обсуждения социально-культурной детерминации науки, стилей социального теоретизирования и т. д. Не всегда излагаемому подходу к этим проблемам удается противопоставить другие позиции.

Особое внимание в книге уделяется философии наук о культуре, или социальных и гуманитарных наук. Это связано, во-первых, с тем, что философия этих наук в ряде принципиально важных аспектов отличается от философии наук о природе, или естественных наук. Во-вторых, пока что философия науки развивается так, как если бы философское исследование естественнонаучного знания исчерпывало всю философию науки и автоматически давало ответы на вопросы, связанные не только с науками о природе, но и с науками о культуре.

Долгое время считалось, что есть единая философия научного познания, хотя и разработанная преимущественно на материале естественных наук, или наук о природе. Предполагалось, что как только социальные и гуманитарные науки, существенно отстающие в своем развитии от естественных наук, станут полноценными научными дисциплинами, все сказанное по поводу методов естественных наук окажется приложимым к социальному и гуманитарному познанию: последнее отличается от естественнонаучного познания только предметом исследования, но не своими категориями и способами обоснования.

Однако науки о культуре принципиально отличны от наук о природе и наряду с методологией естественнонаучного познания должна разрабатываться также вполне самостоятельная методология социального и гуманитарного познания. Это не означает отрицания внутреннего единства науки и единства научного метода в частности. Но само это единство во многом предстоит еще выявить и исследовать, поскольку очевидно, что оно не может быть сведено к уподоблению социальных и гуманитарных наук естественным наукам и тем более к перестройке первых по образцу какой-то конкретной естественной науки.

Глава I

НАУКА, ПАРАНАУКА И ПСЕВДОНАУКА

§ 1. Задачи философии науки

Философия науки является философским исследованием науки, рассматриваемой в процессе ее развития. Чтобы конкретизировать представление о современной философии науки, перечислим некоторые из ее основных, вызывающих наиболее острые споры тем:

• Определение понятия науки, отграничение научного знания от других областей знания и от того, что ошибочно принимается или принималось за науку.

• Анализ метода, применяемого в науке, представление общей методологии науки как составной части философии науки.

• Выявление и описание тех категорий, которые лежат в основе научного познания (бытие, становление, причинность, научный закон, социальная тенденция и т. п.).

• Классификация существующих наук на основе используемых ими систем категорий (естественные, гуманитарные и социальные науки; науки о природе и науки о культуре; науки о бытии и науки о становлении и т. п.).

• Исследование тех идеалов (ценностей), которыми руководствуется в своей деятельности сообщество ученых, занимающихся научными исследованиями (детерминизм, историзм, обоснованность, истина, объективность, теоретичность и т. д.).

• Анализ особенностей научного обоснования и той иерархии способов обоснования, без которой не существует научное познание.

• Изучение типичных особенностей эмпирической и теоретической научной критики, являющейся необходимым моментом процесса научного исследования.

• Выявление особенностей социального и гуманитарного познания в сравнении с познанием природы и одновременно подтверждение тезиса о внутреннем единстве науки и единстве используемого ею научного метода.

• Исследование роли ценностей в науке и прежде всего значения ценностей в социальных и гуманитарных науках, более непосредственно, чем естественные науки, связанных с человеческой деятельностью.

• Описание структуры общенаучных операций объяснения, предсказания и понимания; выявление основных типов данных операций и сферы их применения.

• Изучение внешних и внутренних причин, определяющих характер и динамику развития науки, анализ проблемы преемственности научных теорий.

• Исследование роли науки в современном обществе.

Этот перечень задач философии науки не является, конечно, исчерпывающим. Но он хорошо показывает, что философия науки занимается теми вопросами, которые не способна исследовать сколько-нибудь полно и последовательно никакая другая научная дисциплина.

Обсуждение указанных проблем является основным содержанием данной книги.

§ 2. О понятии науки

Предварительным образом науку можно определить как систематическое, дифференцированное, осуществляемое сообществом ученых исследование окружающей реальности, имеющее своей целью ее объяснение и понимание. Под наукой обычно понимается не только процесс изучения мира, обладающий определенными особенностями, но и результат этого процесса, представляющий собой множество научных теорий, описывающих конкретные фрагменты реальности.

Значение определения науки не следует переоценивать. Уже в этой главе речь пойдет об отграничении научного знания от знания, похожего на научное, и от тех концепций, которые даже внешне не напоминают науку. Станет очевидно, что никаких однозначных, сколько-нибудь жестких критериев отделения науки от ненауки не существует.

Употребление и понимание понятия предполагает знание его смысла, или содержания, и отчетливое представление о классе тех объектов, к которым оно относится. Понятие, отсылающее к размытому, нечетко представляемому множеству вещей или к множеству, граница которого неопределенна, является неточным. Понятие с неясным смыслом, размытым и неопределенным содержанием обычно называется содержательно неясным, или просто неясным. Например, понятие «живое существо» является относительно точным: обычно мы уверенно распознаем, является ли встретившийся объект таким существом или нет. Вместе с тем содержание этого понятия не вполне ясно. Существуют десятки определений жизни, и вряд ли какое-то из них является окончательным.

Еще одним примером сравнительно точного, но содержательно неясного понятия может служить понятие «токсическое вещество». Сто лет назад в справочниках упоминалось около сотни токсинов, сейчас их число приближается уже к ста тысячам. Такой бурный рост обусловлен не столько появлением в ходе технического прогресса новых веществ, неблагоприятно воздействующих на живое, сколько неясностью и постоянным изменением представлений о том, какие именно вещества должны относиться к токсинам.

Многие общие понятия и естественного языка, и частично искусственного языка науки и философии являются одновременно и неясными и неточными. Их содержание расплывчато, сверх того, они отсылают к нечетко очерченному классу объектов. Таковы, в частности, понятия «бытие», «становление», «рациональность», «научный метод», «научный закон», «причинность», «интуиция».

Неясными и одновременно неточными являются и конкретные научные понятия. Одним из источников споров, постоянно идущих в биологии, особенно в учении об эволюции живых существ, является неясность таких ключевых понятий этого учения, как «вид», «борьба за существование», «эволюция», «приспособление организма к окружающей среде» и т. д. Не особенно ясны многие центральные понятия психологии: «мышление», «восприятие», «темперамент», «личность» и т. д.

Неясные понятия обычны в эмпирических науках имеющих дело с разнородными, с трудом сводимыми в единство фактическими данными. Такие понятия нередки и в самых строгих и точных науках, не исключая математику и логику. Не является, например, ясным понятие множества, или класса, лежащее в основании математической теории множеств. Далеки от ясности такие важные понятия логики, как «логическая форма», «имя», «высказывание», «доказательство», «логическое следование» и др.

Не удивительно, что и само понятие науки является неясным и неточным. Было предпринято много попыток выявить те особенности научных теорий, которые позволили бы отграничить последнее от псевдонаучных концепций, подобных алхимии или астрологии. Но полной определенности и отчетливости понятию «наука» так и не удалось придать.

Степень содержательной ясности научных понятий определяется прежде всего достигнутым уровнем развития науки. Неразумно было бы поэтому требовать большей – и тем более, предельной – ясности в тех научных дисциплинах, которые для нее еще не созрели.

Важно также, что понятия, лежащие в основании отдельных научных теорий (например, «множество» в математике или «логическое следование» в логике), по необходимости остаются содержательно неясными до тех пор, пока эти теории способны развиваться. Полное прояснение таких понятий означало бы, в сущности, что перед теорией уже не стоит никаких вопросов.

Это относится и к понятию науки. Научное познание мира является бесконечным предприятием. И до тех пор, пока оно будет продолжаться, понятие науки останется не вполне ясным и точным.

Понятие науки можно отнести к тем понятиям, которые Л. Витгенштейн называл «семейными». Видя порознь членов некоторой семьи, мы можем не догадываться об их родственных отношениях; но как только они собираются вместе, сравнивая их друг с другом, мы сразу же замечаем, что они похожи. Тот, кто сталкивается поочередно с физикой, лингвистикой, социологией, эстетикой, психологией, историей, вряд ли увидит их внутреннее родство. И только если эти научные дисциплины будут собраны вместе, так сказать под одной обложкой, станет ясной их сходство друг с другом. История совершенно не похожа на физику, но у истории есть нечто сходное с психологией, у психологии – с этнографией, у этнографии – с биологией, а у последней – с физикой. Понятие науки подобно таким «семейным» понятиям, как «язык», «игра», «пейзаж» и т. д.

Основные этапы развития науки. Человечество прошло путь от примитивного первобытного общества, добывавшего огонь трением, до современного постиндустриального общества, запускающего космические спутники и готовящегося к полетам на другие планеты. Постоянное развитие – одна из наиболее фундаментальных характеристик не только человеческого общества, но и науки. Рассматривать науку вне истории, отвлекаясь от ее непрерывного изменения, все равно, что рассуждать о жизни отдельного человека, абстрагируясь от того, что он в определенный момент рождается, затем взрослеет, старится и умирает.

Всякая научная дисциплина является результатом предшествующей истории, точкой пересечения разнородных, а нередко и противоречивых тенденций, идущих из прошлого через настоящее в будущее. Философия науки, не принимающая во внимание развитие науки и исторически конкретное время ее существования, ее прошлое и ее будущее, является не просто абстрактной и малополезной, а пустой и вредной.

Из многих тысячелетий человеческой истории более или менее точно известны только последние шесть тысяч лет. Истоки человечества покрыты глубоким мраком, и о них можно только догадываться. Будущее человечества неопределенно. Трудно сказать, что будет даже спустя сто лет, когда окажутся исчерпанными запасы нефти, газа, угля и т. п., а численность человечества удвоится или утроится. Неопределенным является и будущее науки.

В этой ситуации темноты прошлого и неясности будущего изучение настоящего, представляющего собой только подвижную границу между прошлым и будущим, является непростым делом. И тем не менее известная нам часть истории науки должна быть использована сполна, чтобы яснее понять существующую науку и представить хотя бы в общих чертах то, что ожидает ее в будущем.

Обычно выделяются четыре важных этапа развития науки, соответствующие четырем историческим эпохам: древняя, средневековая, наука Нового времени и современная наука. Последняя, представляющая особый интерес для философии науки, в свою очередь подразделяется на периоды классической и неклассической науки; сейчас иногда речь идет уже о постнеклассической науке, зародившейся в середине прошлого века.

Наука всегда существует в определенном социальном контексте, и она меняется с изменением этого контекста. В силу этого периодизация жизни общества, разбиение человеческой истории на эпохи, цивилизации, культуры и т. п. имеет прямое отношение к периодизации истории науки.

История явно неоднородна, и первый вопрос, который возникает при знакомстве с нею, из каких качественно различных периодов она слагается. Отчетливо различимые этапы, которые прошло человечество, называются по-разному, но чаще всего говорят об исторических эпохах – наиболее крупной единице исторического времени, обозначающей длительный период человеческой истории, отличающейся определенной внутренней связностью и только ему присущим уровнем развития материальной и духовной культуры. Рассмотрение истории как серии следующих друг за другом качественно различных эпох придает истории линейно-стадиальный, ступенчатый характер. Переход от одной эпохи к другой представляет собой переворот во всех сферах социальной жизни.

Хотя понятие эпохи широко употребляется как в истории, так и в социальной философии, не существует ни общепринятого определения данного понятия, ни устоявшегося деления истории человечества на основные эпохи. Нередко вместо понятия эпохи используются другие, аналогичные по смыслу понятия: «общественно-экономическая формация» (К. Маркс), «период человеческой истории» (К. Ясперс), «тип социальной организации» (Д. Белл) и др.

Разделение истории на разнородные эпохи, в строгом порядке следующие друг за другом, можно усматривать уже в христианском представлении об истории. В нем выделяются следующие ступени истории, разграниченные своего рода эпохальными событиями: создание первых людей библейского сказания, Адама и Евы, и пребывание их в раю; совершенное ими грехопадение и последовавшая за ним земная жизнь людей; явление Христа, ознаменовавшее переворот в этой жизни и подготовку ее к окончанию; Страшный суд, означающий конец земной жизни, протекавшей во времени истории и начало вневременного существования в раю. В дальнейшем христианские идеи земной, текущей во времени и внеземной, пребывающей в вечности истории и разделяющего их эпохального события были трансформированы К. Марксом в представление о первом, линейно-стадиальном периоде истории человечества, о следующем за ним «конце истории» и начале второго, существующего как бы в другом временном измерении периода чисто линейной истории, не предполагающей никаких эпохальных событий.

В Новое время широкое распространение получило выделение трех последовательных этапов, или эпох, истории человечества: дикости, варварства и цивилизации. Такое разделение истории прямо соответствовало идее неуклонного прогресса, так что история обретала не только гетерогенность, но и направленность.

Нужно отметить, что понятие эпохи, необходимое при линейно-стадиальном истолковании истории, теряет свой смысл в рамках представления об истории как совокупности локальных цивилизаций (О. Шпенглер, А. Тойнби и др.). Цивилизации представляются при этом как дискретные единицы социальной организации, зависящие от конкретных условий деятельности людей и от собственных систем ценностей. Каждая из цивилизаций проходит свой уникальный путь развития, взаимодействие цивилизаций невелико, если вообще существует. Для цивилизаций не столь важно, в какой конкретный период истории они возникают, достигают расцвета, а затем клонятся к упадку и гибнут.

Понятие эпохи не имеет сколько-нибудь важного значения и в теориях круговорота цивилизаций, подобных той, что была предложена в середине прошлого века П. А. Сорокиным[1 - Sorokin P. The Crisis of our Age. N.-Y., 1941. Ch. 1–2.]. Социокультурой Сорокин называет тот суперорганический мир, ту новую вселенную, которая создана человеком. Социокультура имеет собственную философию и религию, свои формы искусства, нравы, законы, особую экономическую и политическую организацию и, наконец, собственный тип личности, со свойственными только ему менталитетом и поведением. Сорокин выделяет три типа культуры, встречавшихся в истории человечества: идеационную, идеалистическую и чувственную (их можно назвать также «религиозной», «промежуточной» и «материалистической» соответственно). Эти типы чередуются, и если оставить в стороне промежуточную культуру, иногда вклинивающуюся между религиозной и материалистической культурами, то история оказывается простым чередованием двух последних культур. Не подвергая сомнению важность деления истории науки в соответствии с главными историческими эпохами, разделим, однако, всю историю науки на два основных ее периода: досовременную и современную.

К. Ясперс выделяет четыре гетерогенных периода человеческой истории: прометеевскую эпоху (возникновение речи, орудий труда, умение пользоваться огнем), эпоху великих культур древности, эпоху духовной основы человеческого бытия, начинающуюся с «осевого времени» (VIII–II вв. до н. э.), когда полностью формируется подлинный человек в его духовной открытости миру, и эпоху развития техники[2 - Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994. Гл. 1.]. В человеческой истории оказывается, таким образом, как бы два дыхания. Первое ведет от прометеевской эпохи через великие культуры древности к «осевому времени» со всеми его последствиями. Второе начинается с эпохи науки и техники, со второй прометеевской эпохи в истории человечества и, возможно, приведет к новому, еще далекому и невидимому второму «осевому времени», к подлинному становлению человека. Общая схема истории Ясперса предполагает, таким образом, линейность истории (существование единой для всех народов линии развития), гетерогенность истории (наличие качественно различных отрезков единой линии) и в известном смысле направленность истории, хотя цель истории, как и ее истоки, человеку неизвестна и является для него лишь многозначным символом.

Следуя линии, намеченной Ясперсом, историю науки можно самым общим образом разбить на два основных периода. Первый – это период досовременной науки, охватывающий древнюю науку и средневековую науку; второй – период современной науки, включающий науку Нового времени и науку со средины XIX в. и до настоящего времени.

Противопоставление современной науки, начавшей складываться в XVI–XVII вв., предшествующему этапу развития науки связано со многими обстоятельствами. Прежде всего, возникновение науки в современном смысле этого слова связано со становлением научного метода и постепенным отделением конкретных научных дисциплин, подобных физике, химии, биологии (и уже в XIX в. – психологии, логики и др.) от философии и от так называемой натуральной философии, в рамках которой развивал свои физические теории еще И. Ньютон. Становление современной науки привело также к формированию совершенно новой системы научных категорий, которая с определенными модификациями используется наукой и теперь. Были сформулированы основные ценности, или идеалы, науки и уточнены способы научного обоснования, центральное место среди которых прочно заняло эмпирическое обоснование[3 - О постепенном вызревании предпосылок современной науки в рамках средневековой науки см.: Меркулов И. П. Когнитивная эволюция. М., 1999. Гл. 6.].

§ 3. Паранаука и псевдонаука

Многообразные теоретические концепции можно разделить на научные, паранаучные и псевдонаучные. Под паранаукой(от греч. рara – около, возле, при) обычно понимаются многообразные сопутствующие науке идейно-теоретические учения и течения, существующие за пределами науки, но связанные с нею определенной общностью проблематики или методологии. Паранаучная концепция напоминает научную теорию, но по своей сути не является таковой.

Наука неоднородна, и некоторые выдвигаемые в ее рамках системы идей могут первоначально не вполне соответствовать научному методу, обосновываться с недостаточной для науки степенью тщательности, не совсем согласоваться с идеалами науки, не отвечать стандартам научной и прежде всего эмпирической критики, противоречить известным, хорошо исследованным идеям и фактам и т. д. Такие системы не вполне соответствующих научным стандартам идей принято относить к паранауке, в предположении, что со временем эти концепции найдут адекватное обоснование, будут согласованы с имеющимися научными теориями и, быть может, войдут в состав науки.

К паранауке иногда относят и явно устаревшие, уже отброшенные наукой концепции, а также в известном смысле оппозиционные науке «практические традиции», подобные народной медицине, народной метеорологии и т. п. К паранауке принадлежат и так называемые музыкальные, семейные, спортивные науки, содержащие определенные полезные сведения и навыки, но не способные давать объяснений и предсказаний, подобных научным, и остающиеся поэтому только известной систематизацией практического опыта и прикладными руководствами по определенной тематике. Такого рода паранауки не способны войти в состав научного знания.

К псевдонауке относятся концепции, в принципе не совместимые с наукой. Обычно они явно противоречат основным требованиям научного метода, используют совершенно иные, чем в науке, категории, не принимают во внимание ведущие идеалы науки, пренебрегают принципами научного обоснования и научной критики и т. п. Типичными примерами псевдонаук являются разнообразные «оккультные науки», подобные алхимии, астрологии, френологии, хиромантии, физиогномике и т. д.

Понятия науки и псевдонауки являются, таким образом, противоположными, а не противоречащими понятиями. Они исключают друг друга, но вместе не исчерпывают множества теоретических концепций, претендующих на объяснение и понимание изучаемого ими круга явлений. Между наукой и псевдонаукой имеется промежуточная область – паранаука. Отношение между понятиями науки и псевдонауки аналогично отношению между понятиями «белое» и «черное». Последние также исключают друг друга, но не исчерпывают являющееся для них родом множество тех вещей, которые способны иметь цвет: помимо белых и черных объектов имеются также синие, красные и другие объекты.

Если некоторые из паранаук сохраняют способность влиться со временем в состав науки или имеют, по крайней мере, практическую значимость, то псевдонауки не имеют с наукой, по существу, ничего общего. Они никогда не станут научными дисциплинами, поскольку их основные положения не могут быть совмещены с принципами науки, как бы радикально ни изменялись последние в процессе эволюции науки. Псевдонауки не просто практически бесполезны. Они вредны, поскольку создают видимость объяснения и понимания тех явлений, которые не могут быть объяснены и поняты.

Иногда термин «паранаука» употребляется в более широком смысле, так что в число паранаук включаются не только концепции, похожие на научные и в некотором смысле близкие им, но и явно ненаучные («псевдонаучные») представления. В используемом здесь узком смысле паранаука не имеет ничего общего с псевдонаукой, с теми системами идей, которые в принципе не совместимы с научным описанием мира.

Примеры социальных и гуманитарных наук. Понятие науки не является, как уже говорилось, ясным, и точным. Смысл этого понятия не удается охарактеризовать с полной определенностью. Границы множества существующих наук размыты, так что всегда остается место для сомнения, входит ли какая-то конкретная концепция в число научных или она лежит уже за пределами науки. Еще в большей степени являются неясными и неточными понятия паранауки и псевдонауки.

В этой ситуации для прояснения понятий науки, паранауки и псевдонауки полезно прибегнуть к примерам теорий, являющихся научными, а также тех паранаучных и псевдонаучных представлений, которые составляют, так сказать, ядро ненаучности, чтобы по контрасту понять, чем наука отличается от ненауки. Проще всего было бы воспользоваться примерами естественнонаучных теорий: они достаточно ясны, многие из них можно свести к простой системе исходных принципов и т. д. В дальнейшем в качестве научной теории приводится теория эволюции Ч. Дарвина. Однако наука – это не только науки о природе, но и социальные и гуманитарные науки, имеющие для прояснения современного истолкования понятия «научность», быть может, большее значение, чем естественнонаучные теории.

Подходящим примером социальных и гуманитарных наук, далеко отстоящих от естествознания, могут служить социальная философия, теоретическая социология и история. Поскольку они имеют много общего, целесообразно рассмотреть их во взаимной связи. Социальная философия представляет собой философский анализ общества в его историческом развитии. Она изучает функционирование и эволюцию социальных систем, взаимосвязь наиболее важных социальных явлений, взаимодействие общества и природы, социальные аспекты поведения человека.

Поскольку понятие общества, взятое из обычного языка, не является достаточно ясным, иногда говорят, что социальная философия представляет собой анализ социального. При этом социальное понимается как процесс и результат взаимодействия социальных групп, институтов, целых обществ и их объединений. Социальное не особая автономная данность. Оно охватывает экономическое, политическое, социально-психологическое, идеологическое, моральное и все другие измерения сложной и многоаспектной жизни общества.

Социальная философия как наука о социальном является, таким образом, попыткой интеграции имеющихся разносторонних знаний об обществе, сведения их в единую теорию функционирования и развития общества. Одновременно социальная философия – это и определенный способ видения отдельных социальных явлений, позволяющий соотносить их с широким контекстом, включающим, если это необходимо, даже всю известную человеческую историю.

Социальная философия, как и всякая научная дисциплина, находится в постоянном развитии. Меняются основные направления ее исследований, ее связи с другими науками и прежде всего с социологией и историей. Меняются также представления об основных задачах социальной философии и о самих возможностях философского осмысления общества и его истории.

Чтобы конкретизировать представление о современной социальной философии, перечислим некоторые из ее основных тем.

• Причины, определяющие характер и динамику социальной жизни. Когда-то считалось, что устройство общества и ход истории предопределены волей бога. Позднее была выдвинута идея общих законов истории, неуклонно ведущих человечество от первобытного, дикого состояния через варварство к цивилизации. Были предложены разнообразные социальные теории, стержнем которых являлся так называемый закон прогресса. Марксизм предполагал, в частности, что вершиной развития общества явится коммунизм, при котором материальное изобилие будет сочетаться с исчезновением государства и свободой личности. XX век развеял многие иллюзии, в том числе представление о всемогуществе человеческого разума, о «железных законах истории» и неуклонном прогрессе. С новой остротой развернулись дискуссии по поводу того, определяется ли социальная жизнь и в какой именно мере – материальными и экономическими структурами, борьбой государств и наций, борьбой классов, стратегией возвышения и установления равновесия в отношениях между разными частями крупных социальных групп, семейными формами и т. д.

• Периодизация человеческой истории, деление ее на эпохи, цивилизации, культуры и т. п. Упрощенная схема «дикость – варварство – цивилизация» была быстро отброшена. Марксистская периодизация истории, начинавшаяся с первобытного и кончавшаяся индустриальным коммунизмом, обнаружила свою несостоятельность. Остается открытым вопрос, по каким существенным признакам можно было бы разбить историю на крупные эпохи и затем выделить в рамках таких эпох цивилизации или культуры.

• Отношения между прошлым, настоящим и будущим в развитии общества и его наиболее важных институтов. Существовали теории, согласно которым история имеет форму круга, постоянного повторения одного и того же, не несущего с собой никакой принципиальной новизны, или форму прямой линии, в силу чего времена не могут повторять друг друга, или форму спирали, сочетающей линейное и кругообразное движение, или форму колебаний отдельных обществ между двумя достаточно устойчивыми полюсами, ит.д. Анализ общей формы протекания истории остается, как и раньше, актуальной проблемой.

• Смысл человеческой истории, ее предназначение или цель. Долгое время истории придавался объективный, не зависящий ни от воли людей, ни от их деятельности смысл. Другой альтернативой является идея, что человеческая история имеет только субъективный, определяемый самими людьми смысл, и то, будут ли достигнуты цели, которые человечество ставит перед собой, зависит не от каких-то внешних факторов, а от разумности и настойчивости в реализации этих целей.

• Возможные перспективы ставшего в последние два столетия особенно очевидным процесса формирования единого человечества и, соответственно, подлинно мировой истории. Крайние случаи здесь – демократическая конфедерация обладающих достаточно широкой автономией государств и диктатура немногих объединившихся для этой цели государств над всеми остальными странами и народами.

• Общие тенденции развития современных обществ. Национал-социализм сошел с исторической арены, коммунизм постепенно сходит с нее. Нет, однако, социальных законов или причин, совершенно исключающих возвращение этих агрессивных форм тоталитарного общества в каком-то новом облике. Трудно предсказать направление дальнейшего развития развитых демократических, или посткапиталистических, обществ и тем более их сколько-нибудь отдаленную историческую перспективу.

• Главные опасности, таящиеся в современном социальном развитии. Человечество ожидает дальнейшее обострение так называемых глобальных проблем, от решения которых зависит само его выживание. В числе этих проблем – предотвращение мировой термоядерной войны, прекращение стремительного роста населения, исключение катастрофического загрязнения окружающей среды, терроризм и т. д. Серьезные опасности кроются в постепенном преобразовании народов в однородные, импульсивные, подверженные воздействию пропаганды массы, в превращении таких масс в решающий фактор происходящих событий. Опасны постоянно повторяющиеся в разных странах попытки введения тотального планирования социальной жизни. Темп происходящих в современном обществе перемен все убыстряется и кажется, что теперь под угрозу может быть поставлена сама глубинная природа человека.

Социальная философия является наукой в том же смысле, что и другие науки об обществе. Она отправляется, в конечном счете, от эмпирически данного мира социальных отношений; на этой основе ею строятся теории, позволяющие объяснять (предсказывать) и понимать ход социальных процессов; следствия социальных теорий сопоставляются с опытом, что позволяет совершенствовать теории. Вместе с тем социальная философия отличается существенным своеобразием и занимает особое положение среди других наук об обществе.

Социальная философия может заниматься почти любыми общими, не имеющими решения проблемами социальных и гуманитарных наук: природа общества и возможность социального прогресса; смысл человеческой истории и ее движущие силы; природа человека и его предназначение; соотношение стихийного и сознательного в истории; сущность морали и права и т. д. Материал для своего анализа социальная философия черпает из конкретных наук о культуре, стремясь, однако, к предельной общности своих рассуждений. Проверка теорий, развиваемых в рамках социальной философии, осуществляется опять же на основе соответствия их выводам социальных и гуманитарных наук. Социальная философия не вдается в эмпирические детали, ее цель – общая характеристика общества, являющаяся итогом и выводом всего того, что говорят об отдельных аспектах его жизни и истории конкретные социальные и гуманитарные дисциплины.

Политическая наука занимается политическими отношениями (государство, власть, правительство, политические партии и т. п.); экономическая наука изучает производство и распределение ресурсов; социология исследует основы участия людей в жизни общества, анализирует структуру социальных отношений в том виде, в каком она складывается в ходе социального взаимодействия. Социальная философия рассматривает политические, экономические и социальные феномены в их единстве и взаимосвязи.

Как и социальная философия, социология слагается из разнообразных, конкурирующих между собою концепций и направлений. В силу этого ни одно определение этой науки не может быть исчерпывающим. Социология не является подобием естественных наук, поскольку люди, составляющие общество, обладают способностью мыслить, ставить перед собою определенные цели и наделять смыслом окружающий их мир. Помимо причинного объяснения социального поведения, социология должна предоставлять также возможность понимания социальных явлений, основывающегося на учете тех ценностей, которыми руководствуются люди.

Теоретическая социология и социальная философия, несмотря на известное их сходство в трактовке многих общих проблем, являются разными научными дисциплинами, отличающимися друг от друга не только своими предметами, но и используемыми методами. О различии этих наук выразительно говорит уже тот факт, что социальная философия зародилась еще в древности и ее история насчитывает более двух тысяч лет. Социология же начала формироваться только в XIX в., так что ее история охватывает всего лишь два последних столетия.

Социология и социальная философия различаются, во-первых, степенью своей общности и, соответственно, характером своей связи с эмпирической реальностью. Социология, даже чисто теоретическая, ближе к опыту и всегда должна указывать пути эмпирической проверки своих теорий. Социальная философия более абстрактна, ее концепции отправляются не столько от конкретных эмпирических данных, сколько от совокупного, нерасчлененного опыта наблюдений над социальной жизнью. Большая абстрактность и, можно сказать, большая спекулятивность социальной философии обеспечивают ей более широкий кругозор. Вместе с тем эта широта кругозора таит в себе многие опасности, и как раз ею объясняется, почему социальная философия нередко вырождается в социальную утопию, как это было у Платона и К. Маркса, или в антиутопию, как у Ж.-Ж. Руссо.

Во-вторых, социология занимается по преимуществу современным обществом, в то время как социальная философия принимает во внимание более широкий исторический контекст, а если нужно, то и всю известную историю. В-третьих, социология сдержанно относится к сколько-нибудь отдаленным прогнозам социального развития. Широта кругозора социальной философии позволяет ей, продолжая в будущее основные линии современного развития, наметить ту точку их схода, которая, даже не будучи достаточно ясно видима сама, создает более широкую, чем у социологии, перспективу изображения современности и в большей мере упорядочивает социальное пространство. Погружая социальные события в широкий контекст не только прошлой, но и настоящей и будущей культуры, социальная философия очищает эти события от исторических случайностей, отделяет важное от второстепенного и, подчеркивая основные линии социального развития, придает реальной эволюции общества недостающие ей ясность и схематичность. Конструкции социальной философии – это всегда идеализации, но идеализации, сопоставление с которыми реальных событий и их цепей позволяет яснее понять суть последних.

В-четвертых, социология стремится устанавливать закономерности, касающиеся повторяющихся социальных явлений, в то время как социальная философия не претендует на установление каких-либо социальных законов. Современная социальная философия вообще исходит, как правило, из идеи, что социальная история представляет собой смену единичных и уникальных явлений, что в ней нет прямого повторения одного и того же, и поэтому в ней нет общих законов.

В-пятых, социология и социальная философия различаются типами объективности, выдвигаемыми ими в качестве своих методологических идеалов. Социология более свободна, в частности, от оценочных суждений о социальном поведении, и в этом смысле менее субъективна, чем социальная философия. Исследование общества по образцу природы невозможно уже потому, что представители и социологии, и социальной философии сами являются членами того общества, которое они изучают, и не могут подняться над традициями и стилем мышления своего общества, над своим «настоящим». Рассмотрение социальной реальности осуществимо лишь в том виде, в каком она предстает, пройдя сквозь фильтр оценочных, остающихся по преимуществу неявными, суждений. Тем не менее в социологии, стоящей ближе к эмпирическим данным и не претендующей на чересчур широкие обобщения, оценочные суждения легче, чем в социальной философии, отделить от чисто описательных суждений. Социология слагается из множества конфликтующих между собой направлений, между которыми идут постоянные споры. Вместе с тем совпадение мнений в социологии более обычно, чем в социальной философии.

Социальная философия существенным образом опирается на результаты исторического исследования общества. Однако подход ее к человеческой истории существенно отличается от подхода к последней науки истории. Историк стремится заниматься прошлым и только прошлым. Он не делает прогнозов и не заглядывает в будущее. Он рассматривает только имевший место ход событий и неодобрительно относится к мысленному эксперименту в истории, к анализу наряду с реальным также возможных вариантов хода событий. «История не имеет сослагательного наклонения» – такова одна из методологических максим истории, впрочем, постоянно нарушаемых ею. Историк смотрит в прошлое из настоящего, что существенно ограничивает перспективу его видения. Каждая книга по истории – это книга определенной эпохи и определенного, более конкретного настоящего. С изменением настоящего меняется и та перспектива видения прошлого, которую оно определяет. Хотя истории, написанной с «вневременной», или «надвременной», позиции не существует, историк стремится максимально ограничить воздействие на свои суждения о прошлом не только своего будущего, но и своего настоящего.

Социальная философия формирует представление не только о прошлом, но и о настоящем и будущем. Как и история, она исходит из настоящего, поскольку подняться над ним не дано никому. Но настоящее социальной философии существенно шире, чем настоящее историка. В частности, историк вообще избегает вербализации своих представлений о настоящем, стремясь максимально отстраниться от него. Социальная философия открыто высказывается о настоящем как периоде между прошлым и будущим. Ее представления о настоящем вырастают в первую очередь из системы социального и гуманитарного знания, далее – из целостной системы всей современной культуры.

Наука история, как говорят, ничему не учит, точнее, стремится не учить современников, усматривая в этом – и не без основания – один из залогов своей объективности. Социальная философия, соотносящая прошлое с будущим через настоящее, учит уже самим фактом установления такого соотношения.

Существуют две основные опасности, всегда подстерегающие как историческое, так и социально-философское исследование: потеря настоящего и доминирование настоящего над прошлым и будущим. Можно сказать, что потеря настоящего более опасна для исторического, чем для философского исследования. Историк сознательно избирает установку не артикулировать свое понимание того времени и той культуры, в рамках которых он говорит о прошлом. Что касается будущего, также, наряду с прошлым, определяющего смысл настоящего, то историк вообще не размышляет о нем. В этих условиях прошлое может оказаться существующим само по себе, вне всякой связи времен. С другой стороны, для социальной философии более актуальна опасность приоритета настоящего над прошлым и искажения с позиций неглубоко понятого и прочувствованного настоящего не только будущего, но и прошлого.

Современная социальная философия не имеет, как и в прошлом, никакой общепринятой парадигмы (образцовой, общепринятой теории) и представляет собой множество несовместимых друг с другом и конкурирующих между собой концепций. Они различаются делением истории на основные ее этапы, истолкованием основных линий прошлого развития и представлениями о тенденциях будущего развития. Когда заходит речь о социальной философии, всегда приходится уточнять, какая из многочисленных ее версий имеется в виду, иначе разговор рискует оказаться пустым. Но то, что социальная философия существует в форме множества разнородных, не сводимых даже в расплывчатое единство теорий и, можно думать, всегда будет существовать в такой форме, не снижает ценности социально-философского осмысления общества и его истории. Оно дает если не ключ к пониманию общества, то связку ключей, в которой могут оказаться и те, которые откроют путь к такому пониманию.