Не сгорит эта сталь

Удар тарана с оглушительным треском проломил дубовую щеколду. Одна из створок накренилась, потом гулко ухнула и вздыбила облако пыли. В крепость хлынула волна противников!

Явдат был вынужден отступать. Беглецы направились бастион, но с учетом числа раненых, отход замедлялся.

Шато заметил уже давно, да всё не было времени обдумать эту мысль: лишь лазутчики и первые отряды осаждающих отличались хоть сколь-то унифицированным снаряжением и оружием, походя тем самым на настоящую армию. В зыбком свете жаровен тяжело было разглядеть, но те, с кем они сражались теперь, были одеты кто во что: рваные, грязные ватники, лютая кольчужная и железная ржавь; тут и там бессмысленно мелькал и княжеский орлиный герб, и герб бояры Зайца: белый заяц, стоящий на задних лапах и опирающийся черный топор, и выгоревший герб соседней западной страны, и даже несколько гербов халифатских эмиров. Полная бессмыслица.

Явдат построил оставшихся перед бастионом, готовясь вступить в последнее сражение, но пехотинцы противника, не получая никакого приказа, вдруг прекратили наступление. Они замерли на месте и даже принялись потихоньку пятиться. Воевода недоумевающе смотрел нестройный ряд противника, едва освещенный жаровнями.

– Бежим! – проорал вдруг Шато, да так зычно, что солдаты, точно током ударенные, взяли с места к бастиону!

В ту же секунду горизонт от западной до восточной башни зарделся миллионом искр, а еще через секунды внутренний двор крепости накрыл шквал свистящих, шипящих огнем стрел! Плотная волна не оставила шансов несгруппированным отступающим отрядам. Раненые попадали на землю, вопя от пылающих ран, которые невозможно было затушить из-за смолы на наконечниках.

Высокая, узкая дверь захлопнулась, тяжелый запирающий брус упал на врата внутреннего бастиона.

Солдаты и офицеры, пытаясь отдышаться, осматривали остатки гарнизона засечной твердыни Серый Камень. Гулкая тишина кирпичной залы тут же наполнилась дымом и стонами раненых.

Тим ошалело взглянул на свой щит: утыкан стрелами, точно дикобраз. Он бросил дымящий маслянистым дымом щит, возблагодарив Бога за спасение.

Впрочем, остальным повезло меньше. Оказалось, что среди спасшихся почти половина имеют ранения, треть оставшегося гарнизона небоеспособна. Будто сам Сатана навел последний залп. Шато перевел взгляд на своего воеводу, и сердце его стиснулось. Немыслимо было то, что он видит! Под ключицей, в растущем буром озере росла молодым деревцем стрела. Она скользнула под углом и более не позволяла Явдату пользоваться правой рукой.

– Ну что, друже? Поздравляю с принятием командования над крепостью, – сочувственно молвил Явдат, вдыхая дымный воздух широкими ноздрями. – Смотри, и проблема с пайкой решена.

Шато помог командиру усесться в дальнем углу бастиона вместе с остальными ранеными. Сдавленные вдохи тянулись по зале тихим, но непрерываемым блеянием. Раненых кое-как перевязали плащами, скатертями и одеждой.

– Видал чем палят? – спросил Явдат. – Что за огнеметная химера в долине?!

– Да не химера. Это называется требушет. Метательная машина, как раз предназначенная для разрушения крепостей. Видел такие на родине. Говорят, что требушеты безнадежно устарели, скоро их сменят пушки с пороховым зарядом, но, как видишь, очень эффективные машины. Беда в том, что один инженер, который способен спроектировать требушет, а потом управляться с ним в ходе осады, стоит целого состояния! Даже на западе такого запросто не найдешь. Явдат, я думаю, это не налетчики и не наемный отряд. Это вторжение. Но кто?

– Скоро узнаем. Сейчас нам, скорее всего, предложат сдаться.

– И стать невольниками. Знать бы кто это такие. Без флагов, без хоругвей. По тактике не похоже ни на Халифат, ни на Страны Объединенного Духовенства, ни на ордынцев. А снаряжение их видел? Рвань! Словно всех сбродников с округи согнали.

– Не хочу в неволю, – скривился Явдат. – Я-то думал, на родине помру, а не где-то, ай… – дернулся он, когда помощник приложил к ране полотенце, – не где-то на севере, в промерзлом руднике.

– Может, тебя отправят на юг? – спокойно возразил Шато. – На юге тоже есть богатые копи. Да и куда тебе с таким плечом. Никчемный из тебя пленник получится.

– Я-то ладно. Ты что будешь делать? – серьезно спросил воевода.

– Уж точно не стану вкалывать на захватчиков, которые вторглись на нашу родную землю, – ответил он чуть громче, чтобы другие солдаты слышали.

Явдат сбавил тон и почти шепотом:

– Ты годный солдат, Тимушка. Пятидесятник. Авось, князь тебя выкупит. Не дури – сдайся. Не в тех годах ты, чтобы жизнь закладывать.

– Ты меня, Явдат, знаешь, я…

Явдат сразу и выдохнул: как же, уговоришь такого упрямца.

За вратами бастиона вдруг раздался стук, можно даже сказать вежливый.

– Во-но как! А чего б сразу-то не постучать было? – усмехнулся Явдат и тут же поежился от боли.

С той стороны прозвучали слова:

– Славные солдаты крепости Серый Камень. Ваша доблесть была оценена. Однако силы несопоставимы. Сдавайтесь. Сложите оружие и сдайте укрепление. Магистр Мстислав дарует жизнь всем, кто не противится его воле. Но учтите! Магистр не желает брать рабов и пленных. Потому каждый, кто не сдастся, будет казнен на месте, – голос звучал из-за двери приглушенно, но всё же достаточно громко, чтобы каждый по эту сторону мог расслышать это нехитрое предложение: жить или умереть.

– Магистр Мстислав? – спросил Явдат. – Что еще за Петруха такой?

– Первый раз слышу. Должно быть, всё-таки, какой-то восставший боярин? Но среди родов подкнязевых бояр я такого не знаю. Из опальных кто-то?

– Магистр – это что, вообще, за звание такое? Западным отдает, поди, из курфюрстов? Или церковное?

– Вроде бы в церковной иерархии такого нет, – с сомнением повел плечом Шато. – Кстати, видел штандарт, который был на Анне?

– Птичка какая-то?

– Птичка, – задумчиво повторил Шато. – Это не птичка, а белый мартлет. Безногая ласточка. Отчаянный и очень сильный знак. У мартлета нет дома, нет семьи и нет пути назад. Есть только цель, в стремительном полете к которой он готов сгореть дотла. Мартлету нечего терять, он сражается, не зная страха. А ноги ему и не нужны, поскольку он никогда не садится на землю и не отдыхает. Мартлет гордо летает всю жизнь и сражается до победы или до смерти. У нас, на западе, это в том числе знак четвертого сына в семье, которому не досталось ни наследства, ни должности.

– Думаешь, всё-таки вторжение? Я-то думал, шарашины с Халифата придут, ведь со Странами Объединенного Духовенства мы вроде дружим?

– Какая там дружба, – покривился Тим, – улыбка с ножом в рукаве. Другое дело, что великий князь сегодня нанимает на западе армию, чтобы противостоять растущей угрозе со стороны Халифата и Орды. А других серьезных армий на континенте просто нет. Разве что какой-то мелкий аристократ решил поиграть в войну. Ну задаром этот выродок нас не возьмет.

Шато встал, поднял с пола свой меч и снял со стены штандарт крепости Серый Камень – голова пса на зеленом фоне. Эмблема пса в геральдике обычно означает терпение и бесконечную преданность, так что Шато воззвал к солдатам, к каждому, кто способен держаться в строю!

Он призвал сомкнуть ряды подле своего последнего командира! Сегодня захватчики узнают, что славный народ не сломить духом. Что каждый солдат хранимого Богом Княжества сражается до последнего вдоха! Что за каждую пядь, за каждый вершок земли захватчикам придется пятикратно проливать кровь.

– Помните, братья! Храбрость крепче стен стоит! Коль суждено нам завершить земной путь, так отойдем же с триумфом! С честью верных, достойных вечного почета защитников родной земли! И пусть Белые Боги с улыбкой встречают своих сыновей! – он ударил флагштоком о пол, и этот бравый звон громыхнул в бастионе и отдался в сердцах. – Встаньте же! – воззвал воин, серебряные доспехи которого переливались в свете рыжих факелов.

Пламенная речь вдохновила солдат, да так, что даже у старого Явдата защипало глаза. Молодой командир со штандартом в руках даже в безнадежной ситуации сплотил вокруг себя защитников крепости, которых к сему моменту осталось около двух десятков.

Затаив дыхание, они ждали, когда на двери обрушатся беспощадные удары тарана. Меч, стерла, топор – каждый думал, как будет выглядеть его конец, но отчего-то рядом с этим сияющим командиром было не страшно. Сколь эфемерна смерть! Как страшна костлявая издали! Но солдаты уже приняли ее, а потому страха и сомнений в их сердцах не осталось.

Секунды тягостно истекали. Застывшее время обволакивало защитников. Внутрь просачивался густой запах гари, но снаружи было удивительно тихо.

– Время вышло, – раздалось по ту сторону.

Отлагательств не случилось. В просветах дверных створок блеснуло молнией!

Шато заметил, как невесомый пепел на полу качнулся и неестественным движением подался к дверям. Миг оглушительной тишины.

Вспышка! Грохот!

Дубовые двери, выдавленные взрывом, распахнулись, словно бумажные! Одна из кованных железом створок сорвалась с петель, пролетела через залу и рухнула в угол, где, скучившись, лежали раненые. Воины, вставшие на стражу вместе с Шато, оказались оглушены, сбиты с ног ударной волной, которая вмиг погасила все факелы и свечи внутри.

Они остались в темноте.

А когда дым рассеялся, в оголенной арке, где ранее были врата бастиона, величаво стоял единственный человек в черной робе. Длинные его волосы веяли в потоках трепещущего воздуха, в котором теперь блуждал прохладный колдовской аромат.

***

День спустя

Усталая стежка следов тянулась по пыльной дороге. Каждый отпечаток правой ступни вытягивался вперед хромой полосой. Путник специально выбрал этот безлюдный, окольный маршрут. За два дня пути ему встретилась лишь пара бродяг, удивленных глаз которых он старательно избегал.

Неподалеку послышалось журчание. Он спустился к худому, заросшему тростником ручью.

Покрытый сажей шлем безвольно бряцнул о землю, стальные наколенники ударили илистый берег. Губами он припал к поверхности, разогнав стаю беспечных мошек. Мутная вода с привкусом земли покатилась по горлу.

Изможденный, он поднял глаза, взглянув в ясное небо цвета морской волы – такое же, как пару дней назад. Снял перчатки, окованные тонкими металлическими пластинками, вытер рот запястьем. Вода притупила изнуряющий голод. Несколько раз он глубоко вдохнул, затем поднялся, но по привычке ступил на правую ногу – острая боль пронзила конечность. Рыцарь оступился, снова пав на землю. Закусил губу, он сжал кулаки, пережидая пока отступит боль. Со злостью ударил по земле.

«Почему бы просто не умереть? Дальше всё равно ничего нет». Не после того, что́ он сделал.

При нём нет оружия, нет денег и провианта, а звание, если и сохранено, то он более не достоин его носить. И всё же есть еще нечто, которое ему должно сделать, прежде чем покончить с собой.

«Сла́бо, – усмешкой шепнул кто-то над ухом, – слабо ты себя терзаешь, предательская душонка».

Но это ладно, это ничего, пусть бормочет. Тим уж давно перестал обращать внимание на этот тонкий, словно шипение змеи, голосок, поселившийся в его голове. Его разум просто устал, ослаб после случившегося, вот и мерещится всякая чертовщина.

Засечная твердыня Серый Камень пала. Учитывая, сколь организованно действовал враг, скорее всего, об этом еще никто не знает. Гонцы, отправленные перед началом осады, скорее всего, не смогли пройти через блокадное кольцо. Тим сам лишь божественным проведением пересек его в темноте, когда армия захватчиков, после взятия укреплений, пришла в движение.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

 Точка (старорусск.) – старинная мера длины, равная 1/2800 аршина или ≈0,2 мм.

2

 Посолонь (старорусск.) – обратное «осолонь, противосолонь», направление движения по солнцу, т.е. по часовой стрелке.