Шаблоны доброты

Арктур узрев метания подал голос. Его бодрое пожелание доброго утра оказалось неожиданным – я совершенно забыл о существовании электронного домоправителя. Официальным голосом он заявил: «если спешу, то совершенно напрасно, до ближайшей встречи несколько часов, он еще даже не сообщал о ней».

Засветилась одна из стеновых панелей, демонстрируя видеосообщение от улыбающегося мужчины. Незнакомец представился, поздравил с приобщением к братии садоводов и сказал что собирается стать моим наставником. В подтверждение слов Арктура, – назначил время встречи.

Понимая что только выработанный годами рефлекс заставил всполошиться, тем не менее, некоторое время я продолжал испытывать беспокойство. Уже почти обед, а еще палец об палец не ударил. Не томился битый час в автобусе, добираясь до работы. Не вдыхал крепких запахов попутчиков. Не теснился сжатым множеством тел.

Новость что торопиться некуда застигла меня на кухне, успокоившись я уселся за обеденный стол. В глаза бросилась внушительных размеров корзина, наполненная фруктами, которой еще вчера не было. Решив что причина ее чудесного появления в еще не известной способности Арктура, я без колебаний принялся поглощать один спелый плод за другим.

Завтрак приободрил, развеял тревогу заодно и воспоминания о предыдущей работе. Времени до встречи было предостаточно, я решил выйти в сад.

Отсутствие упорядоченности – первое что бросалось в глаза оказавшемуся снаружи, никаких аллей, дорожек, дорог. Возникала мысль. – «Уж ни в девственном ли лесу построен поселок» – настолько хаотично располагались деревья. Но нет, сомнения развеивались очевидной ухоженностью и преобладанием персиковых, абрикосовых да грушевых насаждений, к тому же несмотря на кажущуюся неравномерность расстояния между деревьями были примерно одинаковыми – растения явно не затеняли друг друга.

Присев на корточки я увидел соседние дома. Отсутствие крупных животных исключало необходимость в изгородях – ничто не портило естественности окружения.

Коротко остриженная трава приятно пружинила, хотелось проверить ее мягкость не только ступнями, но и телом. Выйдя на окраину небольшой полянки я оказался на возвышенности, уже обласканной утренними лучами солнца. Желая продлить восхищение от отрывшегося пейзажа не удержался и действительно разлегся под ближайшим деревом.

Райские виды открылись передо мной. Помимо приземистых фруктовых деревьев, тут и там возвышались настоящие лесные исполины, очевидно бесполезные в плане плодоношения. Были и милые кустарниковые рощицы, гармонично дополняющие красоту столь необычного сада.

Описывать диковинные для городского жителя виды можно бесконечно, как и делиться восхищением от причудливого сучка, колышущегося листика, выглянувшего из земли корня. Одно только царство ароматов цветущих растений стоит отдельного повествования. Но нет, перед мной стоит иная цель! Впредь, постараюсь не докучать неуемными восторгами, добавлю лишь одно: в тот самый момент, лежа под сенью чудесного плодового дерева я почувствовал что нахожусь на своем месте. Впитывая благодатную атмосферу, осознавал пробуждающуюся связь с шелестом листвы, оттенками зелени, твердостью древесных стволов, с привлекательным запахом цветения и дарами этого восхитительного царства – плодами, коими утоляли голод множество поколений предков.

О чудо плодоношения, наполняющее силой и здоровьем! Как же тесно переплетено это явление с существованием человеческого рода. Благость столь естественной среды обитания почувствуют даже дети, носясь под кронами деревьев, предпочтя ее застенкам пусть и самого великолепного дворца.

***

Пришло время для встречи с наставником. Он не явился ко мне воочию, не вошел через двери, не материализовался иным образом, все произошло более чем обыденно. Вначале Арктур доложил о входящем вызове и поинтересовался моей готовностью к общению. Я подтвердил, что готов. Из неприметной нищи выкатился сероватый шар – помощник Арктура, опоясанный широким едва выступающим кольцом со сглаженными углами. Скользя по матовой поверхности шара, кольцо сохраняло горизонтальное положение, вызывая ассоциацию с неваляшкой – игрушкой которую невозможно уронить. Оказавшись рядом, Неваляшка включил изображение, показывая наставника, идущего среди апельсиновых деревьев. Рядом с мужчиной, по всей видимости, катился точно такой же шар, не останавливаясь он посмотрел на меня и приветливо улыбнулся.

– Очень рад тебе, коллега! – Звук голоса был отчетлив, словно говоривший был рядом.

– Здравствуй! – ответил я с волнением.

– Прошу, выходи из своей обители – предлагаю прогуляться.

Без промедлений, я вновь направился в сад, Неваляшка покатил следом, а оказавшись снаружи стал держаться чуть впереди и сбоку, так чтобы мы с собеседником могли видеть друг друга.

– Не тот нынче пошел садовод, ох не тот! – С показной горечью, неожиданно запричитал наставник. – Посмотри что творится: не беру в руки мотыги, только проверяю хорошо ли взрыхлена почва, нет ли поврежденных корней. В поте лица не ношу воду – лишь регулирую систему орошения. Не вожу удобрения, не полю сорняков. Лэптоп – моя мотыга, ведро и лопата! – Он потряс в воздухе гаджетом, – с него настраиваю работу копошащихся у земли "кротов". Но разве это труд? Так, баловство одно!

На этот чудесный газон посмотри, – наставник широко развел руки. – Думаешь в нем моего труда много? Нет, толика лишь. Вот и рукотворный монстр что лишает возможности вдыхать аромат собственноручно скошенной травы. – На транслируемом Неваляшкой изображении появилось ползущее по газону устройство, схожее с черепахой. – Вместо косы, коей прадеды размахивали на просторах полей, один злосчастный лэптоп мне остался, – наставник вновь горестно потряс гаджетом. Такие вот дела, коллега.

На какое-то время воцарилось молчание. Прогулка неспешно продолжалась. Неваляшка бесшумно катился рядом. В отсутствие слов, проявилось пение птиц, жужжание проносящихся пчел, шелест листвы и едва слышный шорох шагов. Было сложно понять откуда на самом деле исходит тот или иной звук, где действительно находится пичуга, издающая заливистую трель, в апельсиновом саду за тысячи километров, или здесь, в листве ближайшего ко мне дерева. Уголки природы, фактически разнесенные на огромное расстояние, в этот миг соединялись – рождая чудесную симфонию жизни. Заслушавшись, я стал невольно погружаться в раздумье, но наставник, словно опомнившись, продолжил монолог.

– Первое время, как сюда приехал, стыд часто просыпался. В голове не укладывалось, как с такой легкостью можно семью содержать, жить в прекрасном доме. Дети вокруг бегают, довольная жена участием радует. Не верилось, что работая по два часа в день, такое благо заслуживаю. Представляешь – лишь по два часа в день! – Наставник приостановился и внимательно посмотрел на меня, явно ожидая эффекта от своих слов.

– С радостью бы сад увеличил, но не нашло мое желание понимания, такие как я – в меньшинстве. Никому не нужно труда самоотверженного, накорми апельсинами пятерых, остальное время над собой работай, учись с детьми будь. Первее всего ты нам нужен, сознательный да здоровый, – так Общество говорит.

Сначала недоумевал, как это – апельсинами пятерых накормить? Сколь бы не был этот фрукт сладок, одним им не прокормишься. Ясно что не до конца суть понимал, позже сообразил: любое творение рук человеческих сообща оценить можно, для конкретного случая определить сколько это – пятерых накормить. Для каждого "норма" его есть, неважно ремесленник ты или инженер, учитель или строитель.

Оказавшись среди "лентяев", – наставник горестно усмехнулся, – был вынужден решать, чем себя занять в свалившуюся прорву времени. Ворча о праздности, посмеиваясь над собой, за ученье взялся. Учителя хорошие, ничего не скажешь, занимательно преподают, все через шар, – наставник кивнул в сторону своего Неваляшки, – сначала Язык выучил, затем за другие предметы принялся. Многие только лучших преподавателей слушают, а вот экзамены по отдельности сдавать приходится, не отвертишься.

Со временем увлечения появились с единомышленниками познакомился, дела общие нашлись. Но самым отрадным так сад и остается, сбор урожая, что механическим рукам никогда не доверю. Ты не представляешь с какой радостью обираю спелые оранжевые плоды, с какой заботой раскладываю по коробкам. У машин никогда так сортировать не получиться: сочное к сочному, сладкое к сладкому, кислинку к кислинке – тут вдохновение нужно. Вот ящики на склад таскать, это пожалуйста в этом механическая братия действительно неоценимые помощники.

А еще! – Наставник заискрился радостью, – им никогда не отнять у меня посадку саженцев. Какое счастье коллега место для нового деревца выбирать, видеть, как посаженная былинка из года в год крепнет, как к небу тянется, а коли дождешься как плодоносить начнет, тут и вовсе предела радости нет.

С одним только правилом Общества никогда не спорил, оно всегда мне верным казалось. О том говорю, что никакой другой человек в мой сад без ведома не войдет. Свою норму в одиночку выполняю. Растение не обманешь, – наставник подойдя к апельсиновому дереву любовно погладил шероховатую кору. – Только тебе одаривать его любовью, заботой, трудом своим. Оно живо на внимание откликнется и соразмерно плоды принесет. Так и в другой работе все устроено – справедливо это.

До этого не проронивший ни слова, я решил возникшую мысль выразить. – Скучно ведь получается, целыми днями один одинешенек, беседой с апельсинами труд свой не скрасишь.

Наставник на эти слова разулыбался. – За то время что мы с тобой гуляем я половину дневной работы выполнил, осмотр произвел, настройки кое-какие изменил. Думаю ты заметил – все это время я болтал без умолку, не знаю как тебе – мне уж точно скучно не было.

Пришла моя очередь улыбаться, – наставник был прав.

– Всегда, повторяю всегда, найдется собеседник, желающий скрасить труд и даже личное время, тот, кто хочет поделиться знаниями, перенять опыт. Вспомни былую работу – явно выбора не было. Сосед по кабинету, напарник определялись случаем либо равнодушным руководителем. В Обществе только самому решать кто разнообразит день, а возможно и сделает тебя духовно богаче.

Наставник еще долго водил меня по двум садам сразу, посвящая в жизнь Общества, в секреты садоводческого мастерства. Постепенно наше взаимодействие перешло в практическое русло. Слушая несложные для понимания детали в мыслях я зачастую уносился к осмыслению того что он сказал вначале.

***

Минуло время, достаточное его количество чтобы сбор плодов стал обыденностью, чтобы превратиться в эксперта по абрикосовым, персиковым да грушевым садам. Множество коробок наполнил чудесными ароматными фруктами. Всякое деревце как родное стало, чуть ли не по именам к ним обращался, каждый изгиб стволов зная.

Будто бы вечность прошла после знакомства с наставником, не раз самому довелось новичков обучать. Не скажу что погряз в рутине, неверно так будет выразиться. Как и было обещано, в среднем пару часов на насущный труд тратил, остальное время – мое. Язык выучил, разговаривать стал свободно, хоть и долго казалась диковинной собственная, певучая речь – словно неземная она.

Никто не досаждал, сам с людьми не общался, жизнь затворника вел. Общения с Арктуром хватало. С деревьями иной раз проникновенно беседовал, благо смущаться не перед кем было странности этой.

Частенько под кроной, где плоды обирал, озарение находил, там и вдохновение черпал, а сладость плодов вкушая – силой наполнялся. Все было для свершения затеянного дела, все чтоб крепло оно да разрасталось. Не забыл зачем в Обществе оказался и трепетную благодарность испытывал – за созданные условия, за пусть и обыденное – волшебство.

Наполненные трудом дни сменяли друг друга, образуя спокойный поток будоражимый лишь творческими порывами. Но, однажды равномерность жизненного уклада нарушилась. Против обыкновения перед сном на улицу вышел. Решил в кресле посидеть, на садовом крыльце дома. Атмосфера стояла проникновенная, небо стремительно темнело, проступали звезды. Утомленному, податливое сидение показалось особенно удобным. Наслаждение отдыхом охватило меня.

На дворе стоял конец лета – пора сбора урожая. Однако, даже в это время, большую часть дня я проводил в кабинете. Рождаемое в корпении, за рабочим столом, продолжало определять течение неспешных мыслей. Создавалось впечатление – даже в минуты отдыха я сознательно избегаю опустошенности, словно боюсь момента, когда воодушевление иссякнет, когда утихнет волнующийся океан вдохновения.

Хорошо когда ты гений математики, физики, когда сходишь с ума от вида звезд в телескопе. Прекрасно если можешь годами писать чудесные картины, сочинять красивые стихи. Таким людям легко найти себя, но ведь я не такой и подобных мне – много. Чем заняться, если не горишь сверхидеей, не взвинчен возвышенными целями?

И почему так называемого одаренного ставлю выше себя пусть и полного бездаря? Почему так легко отделяю одного от другого? Только ли выдающимся дано преимущество в жизни, а как же остальные?

Известно множество примеров, когда "гений" создавал оружие, еду превращал в наркотик, совершал другие гнусности, используя свои способности если не в угоду злу, то ради корыстных интересов. В тоже время скромный родитель, своим примером, давал самое что ни на есть светлое и справедливое представление об окружающем мире и пусть он делал это лишь для собственных детей.

Так кто в итоге может гордится прожитой жизнью? Уж не тот ли, кто постыдными деяниями заклеймит свое имя в памяти миллионов, или все-таки безвестные мать и отец, что в трепете взрастили детей своих? Разве способность в гармонии лелеять свой маленький мирок не есть одно из проявлений ума, той самой одаренности? Быть благим примером, это ли не значимое дело для практически каждого человека?

Такими вопросами в нешуточное беспокойство себя ввел и даже пожалел о выбранном способе провести вечер – досадуя на опасные для спокойствия размышления. С тем и ко сну отправился и спал тревожно, а на следующее утро понял – одиночество мне ненавистно. Вот с какой стати к отшельникам себя приписал? Вообразил что ни в ком не нуждаюсь. Неужели действительно не могу с людьми пообщаться, сходить куда-нибудь?

Уговаривать себя не пришлось в тот же день на прогулку выбрался. Выйдя из дому с парадной его стороны вначале оторопел, уж больно непривычно было видеть огромное открытое пространство. Улица широченная, не улица – луг из множества лужаек сотканный, зеленой полосой вдаль раскинувшийся. Тут и там деревца разбросаны, словно по задворкам домов их не хватало. Сами дома, по обеим сторонам, далеко друг от друга расставлены, но ощущение соседства не терялось, выйдя на дорогу я его ощутил. Чувствовалось – из ближайших окон меня разглядывают.

Вдалеке людей увидев – разволновался, потом в руки себя взял – успокоился. Шагая по дороге, стал по сторонам глядеть, сельским пейзажем любоваться. Скутеры туда-сюда проносились. Ребятишки попадались, одни шумной стайкой – гомонящие, другие по одиночке – исполненные серьезностью.

Ближе к центру людей больше становилось, все чаще человеческая речь слышалась. Жажда по обществу во мне проснулась. Украдкой, встречных да попутных разглядывал, обрывки разговоров ловил. Особый интерес девушки вызывали, чьи стройные фигурки еще издали взгляд притягивали. Однако, при их приближении головы не поднимал, не в силах был с насмешливым взглядом встретится. Думаю, не раз стал причиной для дружного девичьего смеха.

В большинстве своем люди шли по двое, трое, иногда – целыми семьями. Многие весело болтали и все с интересом на меня поглядывали. В итоге, этого внимания не выдержал – повернул назад, а на обратном пути сообразил – все в столь небольшом селении знают друг друга, появление незнакомца неизбежно вызывает интерес.

Оказаться предметом всеобщего любопытства, где-то в глубине души, было приятно. Нормально, когда представители столь небольшой группы интересуются новеньким, судачат меж собой, гадают откуда прибыл, почему так редко показывается.

Сложившиеся за тысячелетия обычаи людского сосуществования позволяют иметь личное пространство – дом, и при этом оставаться полноценным участником общества, готовым в случае необходимости сообща решать возникшие проблемы.

Древний механизм самосохранения исправно фильтрует, оценивает адекватность каждого в итоге обеспечивая безопасность всей группы. Порой интерес граничит с неприличием, люди подслушивают, подсматривают, ссорятся. Желание, как можно лучше знать соседа, заложено на генетическом уровне. Разве найдется тот, кто смотря из глубины своих окон не пытался понять жизнь другого человека? Порой годами живущие бок о бок продолжают, исподволь, следить друг за другом.

После длительного, пусть и добровольного заточения впечатления даже от краткого пребывания на людях чрезвычайно сильны. Вернувшись домой я еще долго вспоминал услышанные обрывки разговоров, звонкий смех, хаотичную и забавную ребячью беготню. Вертевшиеся в голове детали для многих не представляли бы ничего интересного, но в моем случае чрезвычайно увлекали. С маниакальной одержимостью я смаковал увиденное и услышанное, многократно воспроизводя в памяти запомнившиеся моменты. Во власти воспоминаний, до самого вечера копошился в саду, а к кабинету даже не приблизился.

По прошествии нескольких дней полученные впечатления угасли я вновь выбрался на прогулку. Вид людей уже не ввергал в оторопь, обвыкся, заводил беседы, знакомился. Домой вернулся счастливым с уставшими от улыбок щеками.

Спустя какое-то время, счет прогулкам был потерян. Появились знакомые, те, с кем издали узнавали друг друга – приветливо махая руками. Темы для бесед были общими: о погоде, садах, – о разном. Любое, даже поверхностное общение чрезвычайно волновало. По возвращению домой, мне оставалась только работа в саду, только на нее был способен.

Рабочий кабинет стал тяготить. Стол, за который долгое время не садился, словно укорял за праздную жизнь. В итоге, досадуя о безвозвратно уходящем времени я вновь стал избегать приглашений, любимых спортивных игр. Подавляя собственное желание, стал чураться дружеских отношений и новых знакомств. Досадная заминка в основной работе вынуждала искать компромисс, стремиться к иному досугу, когда друг либо собеседник смогут привнести что-то полезное – развить меня.

– Жизненный опыт по заказу!? – С таким запросом обратился я к Арктуру, вспомнив однажды услышанную от наставника фразу: «О безграничной возможности для общения».

– Никаких проблем, – сообщил верный домоправитель. Оказалось, многие не просто могут, но и желают делиться личным – своими поучительными историями. От меня требовалось лишь выбрать нужную область в столь многогранных человеческих отношениях. Остальное Арктур брал на себя: изучал информацию в Сети, подбирал нужных людей, устанавливал контакты. То, что лишь смутно представлялось, оказалось уже существует, причем в более совершенной форме. Определившись с первой историей, несколько дней я провел в волнительном ожидании, часто вспоминая известное выражение: «Опыт – лучший учитель».

***

Когда подкатил Неваляшка я собирал абрикосы. К тому времени, забавный шар стал для меня подобием домашнего любимца – часто находился рядом, бывало и в далеких прогулках сопровождал. Сначала так Арктур инициативу проявлял, затем сам стал брать его – услащать слух музыкой, практиковаться в Языке, а то и просто ради компании. На сей раз, с его помощью, предстояло убедиться – мир полон соседей, моих соседей с кем могу неограниченно общаться, говорить и видеть, несмотря на разделяющее расстояние.

В качестве первого собеседника я выбрал довольно неординарную личность, человека экстравагантного с не отличающимися изяществом манерами и мягко говоря несдержанной речью. Из всех чей жизненный опыт показался интересным только при пересказе этого человека я вынужден приуменьшать вспыльчивость, подбирать замену крепкому словцу. В то же время, суть рассказанной истории тронула и пусть местами покажется жестокой – начну с нее.

Всматриваясь в изображение Неваляшки я по привычке ожидал увидеть собеседника в окружении какой-нибудь зелени, вместо этого трансляция началась с большого, ярко освещенного помещения с находящейся по центру деревянной деталью, огромной и причудливо изогнутой. Над деталью деловито трудилась механическая рука манипулятора. Отлетающие в сторону стружки тут же засасывались раструбом проворного робота уборщика. Взвизгивали моторы, раздавалось какое-то щелканье, шипел сжатый воздух. Под кронами тенистых деревьев, транслируемый вид производил необычное впечатление. Пока я всматривался в диковинный, технический мир послышался громкий грубоватый голос.

– Ааа, вот и он – повелитель садов! Значит тебе парень буду сегодня душу изливать. – Некоторое время я не видел говорящего, затем разглядел мужчину из-за цвета одежды слившегося с тюками, наполненными бледно-желтыми стружками.

– Пойдем-ка туда где тише, – громыхающий бас заглушал звук работающего оборудования. Мужчина неторопливо зашел в помещение с прозрачными стенами, откуда по-прежнему хорошо был виден цех, но шум, когда дверь закрылась, будто выключили.

Усевшись, он с нескрываемым интересом принялся меня разглядывать, я также хоть и более скромно посматривал на него. За спиной мужчины в совершенной тишине продолжалась методичная работа автоматов. На фоне техногенной картины он сам казался частью хорошо отлаженного механизма с четкими размеренными движениями, словно управляемый специальной программой. С минуту никто из нас не произносил не слова, затем не выдержав неловкой паузы я спросил:

– Здорово видеть Вас спокойно сидящим в то время как за спиной кипит работа. Если не секрет, что у Вас там происходит?

– Это элемент здания, – мужчина кивнул головой в сторону огромной детали, – по сути часть большого конструктора из которого позже соберется жилой дом.

Дело хорошее. При этом беседы поучительные вести успеваю и если первое занятие явное благо, то насчет второго не уверен, не мне, а вот тебе о его пользе вывод предстоит сделать. Сам долго не знал, чем помимо основной работы заняться – талантов-то особых нет. Другие люди семьями обзаводятся, но то не мой путь, не семейный я человек. Вот скажи парень, получилось ли самому полезное дело найти, помимо еды, что в саду своем растишь?

Этим вопросом, мужчина мое больное место затронул, живо кабинет перед глазами встал с пустующим последнее время столом. Дальше не знаю что на меня нашло, может вид собеседника подействовал, лицо его словно каменное, рот плотно сжатый, взгляд пронзительный вопрошающий, казалось даже положение его тела не допускало легкомыслия.

– Хочу мир лучше делать. Чтоб светлее и радостнее вокруг становилось. Чтоб доброты и искренности в людях прибавилось. Чтоб войны, как дикость вспоминались, а обидчики слабых перевелись. Один человек над другим чтоб не стоял больше, ни в работе, ни в быту. Чтоб ясность и осознанность в умах процветала, а корысть ушла, как дурной сон сгинула…

– Все ясно с тобой! – Мужчина перебил мою, только набирающую силу речь. Против ожиданий, от услышанного лицо его не сделалось мягче, линия рта только прямее стала. Слова мои, загоревшиеся глаза, явно не вселили в него радостных переживаний, с нескрываемой иронией первый сосед продолжал:

– Учитывая твои пожелания, даже представить не смею что за дело затеял и спрашивать не буду. То-что уже услышал у многих лишь насмешку вызовет – знаем мол таких чудаков, видели таких слюнтяев. И еще вот что тебе скажу, парень. Хорошо, что в Обществе оказался, подходящее место для таких. Сдается мне, на прежнем месте работы ты раздражение вызывал, из-за мягкости, миролюбия своего. Подобные качества многих напрягают, заставляют чувствовать себя неуютно, вносят разлад в порой звериное миропонимание. Поскорее изжить таких пытаются. По негласному мнению выделяться нельзя – как все должен быть. Странно что пройдя такую школу ты не растерял любовь к людям, не озлобился, а наоборот, как слышу благоденствия желаешь роду человеческому, на что-то светлое надеешься.

В твоем возрасте я не такой был. Одно время вообще думал не нужны мне люди, зачастую одиночеством обходился. Эта нелюбовь порой до ненависти доходила, даже зла некоторым желал в аду живем думал. Поражался условиям в которых человек существовать может, какие мучения вынести способен.

Вот, например, кому понравиться, когда сон его тревожат, а я храплю, точь-в-точь, как отбойный молоток. Только было тихо, спокойно, глаза твои после нескольких тревожных ночей закрывались, видения дремы в сознании всплывали, а тут ды..ды..ды.! Это я, громоподобным храпом, так запросто уничтожаю саму возможность спокойного сна.

Еще у меня отвратительно пахнут носки – не хочу их менять, не тороплюсь выстирать. Самого не сильно беспокоят исходящие миазмы, обоняние притуплено давней привычкой к курению, да и лень. К тому же от алкоголя зависим, пью часто, точнее сказать – при первой возможности. Доходит до того что маму прошу денег отправить – не много, лишь на еду. Доверчивая старушка в искренней заботе о великовозрастном сыне конечно отправляет, а я что – тут же их пропиваю. Поэтому к аромату носков можно смело добавить нотки протухшей пивной бочки.