Будде моих миров. Стихотворения

Грозовой фронт

…А город не знает, что вот издалечеНа утлые судьбы, на узкие плечи —На небе не тучи, а влажные руки,А мягкие лапы бездонной разлуки.Затишье над городом. Тише и тише,Темнее, вернее. Но в подполе мышиСнуют и беснуются. Что-то неладно,Ах, что-то на сердце неладно, нескладно.И город не знает, что здесь, издалече,Особенный свет и особенный вечер.Сегодня, не завтра, свершится, случитсяТакое, что может присниться – и снится.И город молчит, а наутро светает,И всё как обычно, но город не знает,Что он этой ночью покинул планету.Проснувшийся город – а города нету!Но бродят по-прежнему люди. Без тениИх головы, руки, изломы, колени.И всё – за чертою, для них обведённой,И всё – за судьбою, для них отведённой.Петля широка, нестрашна, незаметна,Судьба непонятна, судьба безответна.Петля расширяется. Утром однаждыПланета – без тени, планета – без жажды.Она, как всегда, на своём вираже,Не зная, что нету планеты уже.И ей невдомёк, что вот так, издалече,На утлые судьбы, на узкие плечи,Откуда невесть, из вселенной двойной,Приходит разлука во тьме ледяной.В наушниках эхом – твоя частота:«Снижаемся. Облачный слой. Пустота».

Санкт-Венеция

Аспидно-чёрные волны ночных каналов.Мост, поворот, запах воды и смерти.Ночью хоронит город своих генералов,Их отправляя в ад по неверной тверди.Видимо, эти каналы дна не знают,Видимо, в центр земли ползут рудокопы,Вяло водой дыша, в аду продолжаютРыбьи свои тоннели и подкопы.Сваи оближет соль, понижая остров,Время разъест гранит, оплавляя камень.Тоненький треск домов, а плоты погостовВ полночь зажгли костры и плывут за нами.Мы по каналу вдоль, подавая нищим.Их глаза в темноте как глаза у кошки.Масляная вода облегает днище,Там, под водой, не гаснут тусклые плошки.Как наверху, так и внизу, пустыеУлицы, города, набережные, тоннели.Баю, не плачь, дитя, эти слова простыеХладно вольются в плеск твоей колыбели.Племя людей воды водных людей рождает.В аспидно-чёрной воде ночных каналовГород из праха, к утру отболев, растает,Похоронив своих несбывшихся генералов.

Третье июля 1997 года

Письма крадены временем. Подлинник позже                                                                    утерян.Под солёным светилом молва источает слова,Хоть свидетели умерли и приговором отмеренПуть блаженства иного, но правда ещё не мертва.Я беру себе дерево, коль ненадёжны примеры,Забираю себе, коль никто не позволит забрать,Нечто большее, нежели… Что вам от истинной                                                                       веры,Этой зыби невенчанной, можно, не видя, отдать?Будут рифмы глагольными. Слог недоступен                                                                   и тяжек,И неправильно слово моё, хоть к иным                                                            не причесть,Пусть оно отразится от архитектурных растяжек,Даст гармонию линий да верность земную и честь.Письма крадены временем. Это ли главное дело,Коли подвиг прочтённый никто не увидит потом.Повторю я листву, чтоб она овевала несмелоПлащаницу дождя да покинутый плачущий дом.Он и плачет, и ведает, что безнадёжна утрата,Но во тьме, золотистой и розовой, падших небес,Знаешь, движется время, и в нём пребывает                                                                  расплатаЗа не ведавший главного светлый берёзовый лес.Эта роща шумна, голосиста, и что ей пророки,Не дожившие до предсказуемых ими времён.Видишь, Боже, о Тадзио, нас удержавшие сроки,Эти белые строки побега в обветренный звон.Колокольных громад колесница ведома                                                             без правил.Что начертано ей, не узнать, а узнаешь – молчи.Иисусе Христе, о мой Тадзио, я не оставилПозабытые всеми на Марка Святого ключи.

«Вода зеркальных ласточкиных крыл…»

Вода зеркальных ласточкиных крыл.Она уснёт, но сон – всё та же явь.И где, скажи, она бывает чаще,И где она летает?Сквозь чёрный зной неведомых светилТы хочешь знать. Забудь. Молчи. ОставьЧужой абрис, и ломкий, и манящий.И где она летает?А тьма сгущалась в свет, и он светил.Не плачь, усни опять, увидишь птиц,Они летят, куда? Но свет – слепящий,И где она летает?Вот так и ты: и видишь, и водаЗеркальною тропой уходит в небо,Ты там бывал, но так, как будто не был,Ты знал, куда…

Линия солнца

Солнце в зените иль гулкая ночь в одночасье.Знал и бежал иль остался предвидеть последствия.Видимой нитью она устраняет участие,Распространяя вослед предсказуемо точные                                                                   бедствия,Линия солнца.Если подробности мира вокруг очумелые,Значит, беда, но остаться и жить припеваючи.Если остаться, то, значит, ловить неумелыеЗнаки конца ледяного, её проживаючи,Линию солнца……Город уснул в темноте, но во тьме не приходит                                                                  забвение,Значит, иная судьба, да иные бывают последствия.Видимо, здесь – не бывать, оттого, продолжая                                                                    течение,Бога не зная, в ночи утверждаются бедствияЛинии солнца.Линия солнца слепит, не находит ответственных.Сын или дочь повзрослеет, не зная решения,Не заслужив полнолунных, невидимых,                                                          бедственных,Ими не начатых кар, немоты, разрушенияЛинии солнца.

«…А в зелёной и влажной древесной листве …»

…А в зелёной и влажной древесной листве —                                       тишина.Ты уснёшь, и приснится тебе угасающий                                       дождь.И, поднявшись заплаканно, тонет                                       оставленный взглядВ этой светло-зелёной туманной                                       небесной воде.

«Средь шума ветреных утех …»

Средь шума ветреных утех —Лиловый жар светил летящих,Забытых и ненастоящихСредь шума ветреных утех.Лиловый жар светил летящих.Когда бы знал, когда бы мог,Но опаляет твой чертогЛиловый жар светил летящих.Забытых и ненастоящих,Но в каждом день и блеск листа,А ныне тлен и пустотаЗабытых и ненастоящих.Но вырывается из круга,Подпрыгнув, полосатый мяч,И площадь прыгает упругоСредь плача ветреных удач.И зеркала разбиты, биты,Пути твои не зачеркнуть,Когда бессонные орбитыЗеркально повторяют путь.А значит, в шуме повторенийИ предназначенных утехПрообразы твоих творений,Провидя плач, услышат смех.Средь шума ветреных утех,Забытых и ненастоящих,Провидя плач, услышит смехЛиловый жар светил летящих.

17 ноября 1997 года

Прости меня, опавшая листва,За то, что ты была живой листвою,Никто не вспомнит нас листвой живою.Прости меня, опавшая листва.А если вспомнит, то забудет вновь:Его надежды, бездною творимы,Важнее нас, взлелеяны, любимы,Так, если вспомнят, то забудут вновь.Тогда, живя до нового забвенья,Струитесь, дни, когда любовь хрупкаПолётом поднебесным мотылька.Тогда живи до нового забвенья.Но нынче, боль, приди и след оставьВ душе моей тоскующей, томимойЛетящей жизнью, грешной и любимой.Но нынче, боль, приди и след оставь.Прости меня, несущаяся жизнь,За то, что я во тьме мой след оставил,Обжёг листву и время позабавил.Прости меня, несущаяся жизнь.Так, видит Бог, листва наш день творитСредь вешних дней, что нами днесь любимы,Но жизнь хрупка и льётся, льётся мимо.Так, видит Бог, листва наш день творит.Ты вдаль уйдёшь, а мне тебя так жалко,Любовь моя, утерянная вмиг,Потерянная в миг, когда постиг —Ты вдаль уйдёшь, а мне тебя так жалко.Цвети, любовь, цвети виной моей,Терзай, твоё желанье безупречно,Когда оно жестоко и беспечно.Цвети, любовь, цвети виной моей.Видать, Господь тебя благословил.Даруй тебе божественную волю —Прощать любви моей земную долю.Видать, Господь тебя благословил.Пусть век недолгий мой любовь хранит.Я знаю, не посмотришь безучастно,Любовь моя, забвенью не подвластна.Пусть век недолгий мой любовь хранит.Прости меня, опавшая листва.

22 января 1998 года

Твои моря безбрежны, как рабы —Галерники, чей взор подобен бритве,Но горизонт велик, как если быСгущался гром на острие молитвыИ не гремел. Пускай твои стадаБредут, не зная броду, чуя воду,Не ведая, что ломкая водаНесёт следы к незримому восходу.Им долог путь, они ему верны,Но твой прилив избыточно печален,Как будто катер, к пристани причален,Готов ко дну и ждёт крутой волны.Жестокий берег пьёт чужую сольИ жаждет моря, пусть оно иное,С приливом лунным впитывая больЛюбви, и страха, и надежды Ноя.Земля мала для океанских волн,Да время терпит нас, покуда может,Но страсть велит и к жизни смерти множит,Лелея в Боге опустелый чёлн.Так дай нам силы, эта сторона,Любить, когда судьбою не любимы,Когда стремятся к нам, неумолимы,Иные воли, а сума полна.Твоя любовь незрима, но верна…

«Тех ненавязчивых творений…»

Тех ненавязчивых творенийНеведом день, но верен час.Прости смышлёность поколений,Они забудут, верно, нас.Великих, тщетных и ничтожных,С неясной им чужой борьбой,Младых, невечных, осторожных,С расчисленной за нас судьбой.Им невдомёк, как мы любилиИ ненавидели, любя,Как мы творили, были, жилиИ изживали в них – себя.

Засада

В одночасье поймёшь: за стеною фасада —Полночь, темень и дождь, да судьба, да засада.Не войти, не принять, но натянуты сети,И движением вспять свищут пыльные плети.Знать – не значит пройти стороной лихолетье,Не изведать пути, не принять разноцветье.Зацветает миндаль – на лихую дорогу,Отчуждённую даль, ни себе и ни Богу.Просто скука претит, и борьба неуместна,И Господь не простит, и пожива нелестна.В одночасье прости, но за стену фасадаЗаходи, ощути, затаилась засада.Жив ли, мёртв ли, узнай: днесь пришло лихолетье,Размывается край, недоступно бессмертье.

Ужас

Бледные преемники Мессии…

Если видишь даль багряным оком,Значит, даль обманута тобой,Значит, век пропущен и жестокоРасчленён неузнанной судьбой.С давних пор, испорченных тобою,Не рождённым, но зачатым влётДо тебя расчисленной судьбою,Ты повинен вдоль и наперёд.Та вина, вина кровавой грозди,Не твоя, но косвенно твоя.Так, вгоняя в плоть тугие гвозди,Раскалялись нити бытия.И, вечерним пламенем закатаЛишь на миг разъят, соединён,Невзначай поймёшь того солдата,Что пронзил Спасителя копьём.

Тени

Там, где исчезнет наша тень,Там воссияет день.Здесь на мгновение, вечность, часСвет пребывал до нас.Мы, не они, зачернили дниТам, где могли они.Стало быть, надо хранить себя,Нас легион, любя.Нас легион, но мала цена,Так далека она.Нас зачеркнула немая честьТам, где надежда есть.Несправедливо мала цена,Смертными учтена.Где же, о Боже, Твоя вина,Если мала цена?

Декабрь

Полночной птицы зимний крик.Две тишины за ним сомкнутся,Крылом надорваны сухим,Зигзагом тайным и глухим,Пространства чёрные сольются.Полночной птицы зимний крик!Так неуместен твой полётВ остылом воздухе жестоком,Так жизнь твоя, во тьме одна,Иноприродна и страннаВ своём полёте одиноком.Так неуместен твой полёт!Твой каждый взмах рождает больИных, невидимых, вселенных,Возникших за твоим крылом,Погибших за твоим угломКрыла в созвездьях отдаленных.Твой каждый взмах рождает боль!Всем тем, кто смог, дожить позволь!У них свои, другие, леты,Им сочтены другие дни,Но стерегут, как мы, ониИносвященные суеты.Всем тем, кто смог, дожить позволь!Кто смог, и плачет, и зовёт…Их Бог устал, и только птица,Не ведая добра и зла,В зиме, в ночи земной смоглаИх миг на миг продлить, и длитсяКто смог, и плачет, и зовёт!Полночной птицы зимний крик.Он долетит и отразится,Плутая меж земных домов,Во тьме заснеженных дворов,Меж двух небес летает птица.Полночной птицы зимний крик!Полночной птицы зимний крик.Так неуместен твой полёт,Твой каждый взмах рождает боль.Всем тем, кто смог, дожить позволь,Кто смог, и плачет, и зовёт…Полночной птицы зимний крик!

Январь

Роскошный лепет обречённых,Январь пресыщенных детей,В страстях понятных уличённых,Когда Большие ждут гостей.Ура, грядёт большая мука —Спадает с неба новый год,Его дела, надежды, скука,Его заведомый исход.Но, как всегда, фужеры блещут,И, как в былые времена,Сердца безгрешные трепещутВо искупление вина.Горизонталь заглавий русскихВ литературной тишине,Она пьянит в стихах французских,Чей перевод силён вполне.Вот так и далее, но странностьВнезапной тяжести стихаНапоминает первозванностьПервосвященного греха.В нестройной пошлости созвучийИ преднамеренности темПроходит год, чужой, паучийИ детский, детский вместе с тем!

Февраль

Зима на исходе затверженно длитсяИ длится, поскольку уходит она,Вот так же давно позабытые лицаПриснятся – и снятся, а ночка длинна.Приходят, хотя их давно уже нету,И нету весны, и зима не вполне,Как будто бы Бог перепутал планетуИ время на время наклеил в окне.И память о прошлом замёрзла, устала,И время ещё не скопило вестейНаташей Ростовой в предчувствии бала,А сон по дороге отводит гостей.Вот гости уснули, уснули, уснули,Им некогда ждать и весны, и тепла,Им снится, как будет в июле, в июле,Их летнее солнце сжигает дотла.Хоть снег настоящий, и холодно как-то,И так надоело под небом седым,Им – эхо далёкого бального такта,Им – поле, февраль и рассеянный дым.Зима на исходе затверженно длитсяИ длится, поскольку уходит она,И наши, давно позабытые, лицаНемеют под ветром от долгого сна.

Март

Февраль надоел, и страницаПеревернулась сама:Срывается снег и кружится,Но это уже не зима.Снежным морским светомСлетает иная пора:Утром выходишь одетым,Днём наступает жара.То солнце, то ветер промозглыйРождают особую сладость.В марте – другие слёзыИ потаённая радость.Март, как начало вздохаИ предначертанный случай.Пусть сатанеет эпоха,Прочие не были лучше.Март – молоком цельным,С марта себя хватит.Завтра придёт отдельно,Время за всё отплатит.Ну а пока – можно,Ну а пока – ладно,Временно, осторожно,Истинно и нескладно…

Апрель

Как тебе объяснить эти улицы в солнечных                                                      бликах?Где-то море обещано и разливаются                                                      воды.Отражается (море обещано) в уличных                                                      ликахЧас полуденно сонной и нервной апрельской                                                      свободы.Ни строки! Шаг за шагом, а день                               продолжается ночью.Путешествие к морю; на поезде;                               рельсы по пляжу;Вдоль по морю, неважно; не куплен билет —                               не просроченИ действителен днём, а куда —                               и не спросится даже.

Май

Не верится, но каждый вдох напомнит,И травами, и синевой наполнит,Машинами и запахами дняВесенний свет замучает меня.                 Как будто я, но это было раньше,                 Не здесь, а где-то севернее, дальше,                 Мне десять лет, но я – не я, а он,                 И с папой мы идём на стадион.Звенят трамваи громко и красиво.Мороженое – мне, а папе – пиво.Народу – тьма, команды – высший класс,И мы на стадион войдём сейчас.                 Футбола интересней в мире нету.                 Вот дяденька чужой берёт газету.                 Чтоб лысину прикрыть, – подумал я.                 В газете – про Испанию статья…А после матча дождь пролился сильный,Особенный, короткий и обильный.Я проглядел последний, лучший, гол,Но ничего, пойду играть в футбол.                 Так вечер незаметно наступает,                 И нас домой зовут, и засыпает                 Моя Москва, и я тогда уснул,                 Легко уснул, как будто ускользнул……Бог весть когда. Бывает же такое:Я в мае не своей живу судьбою,А до иль после нас, живее нас,В чужой и яркий безымянный час.

Июнь

Поиски лета. Кажется, где-то будетЛетняя правда, истинная реальность,Только она ли? Только не думай втуне,Как неготовы люди,Как бесприютны людиВ поисках лета.Летняя правда долгой зимой искриласьИ зеленела, маялась да казалась,Но не узнали в тёплом раю июняБожию эту милостьЛучшую эту милость,Летнюю правду…Не потеряй в июне лета,Оглянешься – и где оно?Так воздух веется согретыйЗимой в открытое окно.          И не спеши проститься с ним,          Блестящим, влажным и зелёным,          Грозою синей утолённым, —          О, не спеши проститься с ним!Он может, вспугнутый тобой,В суетной доле затеряться,Увянуть и не повторяться,Жестоко раненный тобой.          Не потеряй в июне – лета,          Когда оно тебе дано,          Когда струятся волны света          В твоё открытое окно!

Июль

Преет бездарный июль, опрокинутый слепоДачами, отпуском или к нему подготовкой,Ночью протяжной, вознёй комариного крепа,Блеклой по осени, яркой, никчёмной обновкой.Вина креплёные – жарко, пивка бы напиться.Звякнули, встретились, свиделись, поговорили.Где-то кого-то нашёл и надумал влюбиться.Ишь ты поди ж ты, ну ладно. Ну, вместе.                                                Ну, были.Боже! Лазоревым раем, затерянным летом,Отблеском, памятью – то, что сегодня творится!.. —После, потом. А сейчас, и не там, и не где-тоХочет июль позабыться. И не повториться…

Август

Собирается дождь.Пахнет пылью, листвой и озоном,Будто плачем.Ночью пели сверчки, а утромБыло знойно, и солнце катилосьК дождю, выжигая траву.Две цикады,То одна, то другая, то вместе —Это пульс уходящего лета,Что вздохнуло, как пена морская,И, похоже,Начинается выдох.Было море,Потаённое, под облаками,Но недолго.Тем краям, где мы бывали,Словно тени на земле:Оставайтесь!Собирается дождь,Пахнет пылью, листвой и озоном,Будто плачем.Пусть слова твои забыты,Но останется мотив,Он продлится дальше, дальшеВ грозовые облака —Так и надо.

Сентябрь

У станции сонной сближаются где-тоДва старых железнодорожных пути,Вот так незаметно кончается лето,По шпалам ещё продолжая брести.Положено, значит, дороги сойдутся,Железом к железу прильнут, а покаДве птицы над рельсами вьются и вьются;Не август уже – и зима далека.Тепло, и цикады звенят, невелички,Соломенный звон беспечально поют.По осени в мире другие привычки —Дожди, да зонты, да очаг, да уют.Сентябрь до заката тяни, до рассвета,Ведь, если упустишь, не сможешь найти,И помни, что сходятся, сходятся где-тоДва старых железнодорожных пути.

Октябрь

Горы дальние видны – и трубят,Трубы осени тревожат листы.Кроны дрогнут, опадут, видно, тыСам не знаешь, что печалит тебя.Трубы осени – своя частота,Не услышать, не найти имена,Эта музыка – листве, а не нам,Оглушает, изменяет цвета.Но подвластны мы законам одним,И, когда большие трубы трубят,Ты созвучен, ты один – вместе с ним,Трубным голосом, зовущим тебя.

Ноябрь

Первый снег, до того как выпадет,Долго землю томит и ждёт.Дождь последний паршиво выглядит:Слякоть, изморозь, гололёд.Может солнце светить, но кажетсяОслепительно неживым.Ясно солнышко покуражитсяСредь рентгеновской синевы.То потухшего, то блестящего —Двух стихий невозможен свет.Так и хочется настоящего,Настоящего-то и нет.Мы взлетаем ненужным вечером.Отморожен, жесток и горд,В час, когда оставаться нечего,Опустелый аэропорт.Помолиться – но слово грешноеПоднимает немую пыль.Прогревает нутро потешноеСизокрылый автомобиль.Разбежится он и подниметсяВ угасающий долгий день.Что прибавится? Что отнимется?Что случится? Подумать лень.Но маршрут роковой и бедственный,Вот начнётся у нас полёт,Громко к чёрту пошлёт ответственныйНаш отец-командир, пилот.Дело в том, что вдали скрываетсяНад землёю, пустой, как блин,Нас, единственных, дожидаетсяСамолётный гудящий клин.Потому что давят навязчивоТо дожди, то холодный свет.Так и хочется настоящего —Настоящего-то и нет.Первый снег, до того как выпадет,Долго землю томит и ждёт.Дождь последний паршиво выглядит:Слякоть, изморозь, гололёд.

Над океаном

Облачных крыл океан. Птицам не больно.Над океаном воды в океане небесПтицам не больно.Ветрено имя твоё. Людям не больно.Отъединяя себя, от себя уходя, —Людям не больно.…Где же есть имя твоё? Над океаном.Мы исключительно те, где мы есть, где бы ни, —Над океаном…

Полуночные дети

Не мяч разбил стекло —Солёный зимний ветер.Уверенность невеждНа Боже сохраниСпасёт решительно.Не знать простительно:На берегу они,Зимы и моря меж,Полуночные дети,И время подошло.Неслышна их игра,Невидимы их лицаИ ледяная тьмаДвижений на ветруУ шторма самого.Не будет главного.Замёрзнут да замрутПрибрежные дома,И нам в домах приснитсяНедетская игра.Приснилось и ушло.Забылось – и не верьте.Отверженные сны,Они пугают насРазвоплощённостью.Отдельный день погас,Мы разъединены,Полуночные дети,Хоть нам во тьме светло.Не мяч разбил стекло —Солёный зимний ветер.