скачать книгу бесплатно
(не)шуточная беременность
Алекса Стар
Я отчаянно хотел ее. Жаждал заполучить в свою постель, исполнить каждую фантазию, что возникала в моей голове, стоило мне увидеть этого Ангелка с вечно опущенным взглядом. Заставить пасть, моля о порочных вещах, что творил бы с ее взывающим ко мне телом. Но она была Чужая. Это сдерживало меня. Но как сдержать себя сейчас, когда она больше не чужая жена?
(не)шуточная беременность
Автор: Алекса Стар
Поздравляю, вы – беременны!
Очередь под кабинетом напоминала мне очередь в кассу супермаркета. Все недовольно посматривали на первую несчастную, сверлили её взглядом и прикидывали: долго она будет у врача? Нет? Успею я поесть или до туалета сбегать?
Мысленно приготовив блокнот и ручку, старательно и вдохновенно списывала образы. Вот одна беременная поглаживает живот и довольно жмурится, будто сытая кошка. А её соседка есть сушки яблочные. Торопливо так. Хрустит, словно белочка. Напротив меня сидит инстаграм дива. Это видно по гиалуроновым губам, татуажу бровей, одежде и макияжу. Как-то все собрались с хорошими сроками, и никто из команды «колобков» не выглядел настолько хорошо. Мне кажется, что и рожать она поедет с селфи-палкой… Как в воду глядела: красотка достала мобильный телефон, прихорошилась в него и сделала селфи. Я едва удержалась от того, чтобы не сделать рука-лицо.
И зачем меня к этим беременяшам посадили? Неужели нельзя было попасть к гинекологу в другое время? К чему такая спешка? И почему именно здесь? Терапевт решила подстраховаться? Вот же повезло с этой дурацкой медкомиссией!
Телефон в сумочке завибрировал. Потянулась за ним и разочарованно выдохнула: Руслан. Сбросить? Ответить? Закатила глаза и нажала на кнопку «принять».
– Кира?
О! Сарказм внутри поднялся едкой волной. Мне очень хотелось сейчас сравнить Руслана со зловредной таракашкой, но не стала. Зачем быть самому себе вредной Буратиной?
– Ты помнишь, что сегодня нам нужно в суд.
– Конечно, я помню. Но сейчас я сижу у врача.
– Что-то случилось? – Руслан тревожно повысил голос.
– Русланчик, ты же помнишь, что я больше не твоя Людмила? – нервно хихикнула. – Больше не нужно меня спасать. В общем, я постараюсь не опоздать. И я всё помню.
– Ты всегда опаздываешь…
Ну что с меня взять? Сначала родилась я, а пунктуальность появилась… Часов через двадцать. После. Хромая, калечная и подслеповатая. Я миссис опоздание, точнее, скоро стану мисс. Мой почётный титул! А ещё один титул можно вешать золотой медалью: недержание языка за зубами. Что поделать, профессия тоже к этому располагала. Как можно вести авторскую колонку в газете, блог и не пытаться всё разболтать? Ну и не сунуть нос куда-нибудь. Руслан же не такой. Обстоятельный, немного суровый, с плохим, я бы даже сказала подпорченным чувством юмора. Мы, выражаясь словами Пушкина: волна и камень, лёд и пламень. И наша любовь… Ну, это как курить рядом с мешком с порохом. Пых! И всё.
– Сегодня я не опоздаю. Даю стопроцентную гарантию.
– Хорошо. Удачи тебе!
На меня уставился десяток пар глаз.
Ещё одна моя особенность. Я громкая. Как иерихонская труба. Как пожарная сирена. Как… Громкая в общем. И кнопки «выключить», как и рычажка регулировки громкости, нет.
Я слишком громко говорила с Русланом. Конечно, вокруг все беременные на меня также смотрят. Пусть я уже и не ношу подушку под комбинезоном и не притворяюсь, но привычка одеваться во всё свободное осталась. Теперь выглядела, наверное, немного мешковатой и полноватой. Но я же такого эффекта добивалась? Теперь все настороженно смотрели на меня, словно стадный инстинкт сработал. Парочка девушек даже уже открыли рот. Сейчас начнутся разговоры по душам. Не-не-не!
Демонстративно достала жевательную конфету и принялась её поглощать. Старательно так.
Дверь в кабинет открылась. На пороге показалась полноватая медсестра.
– Романчук!
Я даже на стуле подпрыгнула. Моя фамилия, точнее, Руслана. Странно, сейчас ведь не моя очередь. Почему зовут меня. Удивлённо встала и обречённо побрела в кабинет. Теперь вопросов стало ещё больше.
Гинекологическое кресло внушало ужас. Только врач, молодая и привлекательная женщина, как-то смягчала эти страшные ощущения. Привычно встала за ширмой, разделась, села на кресло и…
…Я летала в розовых облаках с пони. Или с единорогом. Вокруг бабочки порхали. А ещё пахло попкорном и сладкой ватой. Карамелью. Вкусно так…
– Вас зовут Кира?
Кажется со мной заговорил единорог. Я лениво моргнула, опустила голову и поняла, что говорит врач.
– Да-а-а…
– Кира, когда у вас в последний раз была менструация?
– Эм… Ну… – я немного опешила от такого вопроса. Попыталась вспомнить. Давненько так. Всё из-за стрессов, из-за толчка в спину от Ники, от решения Руслана. Да… – Честно, я не помню.
Гинеколог так выразительно посмотрела на меня, что я покраснела. Ну да, ну да… Я дура, знаю.
– У меня часто бывают задержки.
У меня не только задержки, у меня вообще куча проблем. Поэтому Руслан и сваливает с тонущего корабля. В этом вся проблема! Во мне.
– Ну, причине вашей задержки уже как минимум двадцать недель.
Если можно было упасть, я бы упала. Но так – просто распласталась на кресле, еле дыша. Ерунда какая-то…
– Нет, вы неправы. Этого не может быть! Я… я не могу быть беременна.
– Но вы беременны, – врач мило улыбнулась. – Я вас поздравляю. У вас даже есть время подготовиться.
– Нет, вы не понимаете. Мне поставили бесплодие… Я не могу быть беременна!
Но врач уже встала, выпрямилась и стала снимать перчатки. Смотрела на меня при этом она с лёгкой усмешкой: я же должна радоваться.
Это всё тот стул! Проклятущий стул! Будь он неладен.
Прижимая к груди кучу документов и стопку направлений на анализы, я торопливо набирала номер Руслана. Кажется, я снова опоздаю: хочу точно увериться, что беременна. Пойду на УЗИ, сдам кровь. Вдруг ошибка, вдруг это банальная ошибка?!
И, если это не так, то как теперь всем объяснять, что… что я беременна по-настоящему?
Кинг-Конг
Где-то 20 недель назад
– Ты посмотри только! – Ника передвинула горшок с геранью и спряталась за него. – Наш Кинг-Конг разбушевался. Того и гляди, начнёт себя кулаками в грудь бить!
– Это всё из-за меня, точно тебе говорю! – я склонилась к столу и вместе с подругой продолжала смотреть на нашего главреда. – Его сейчас удар хватит. Даже лысина вспотела…
– Никогда не понимала, почему ты его обезьяной называешь, – Ника затаила дыхание и чуть высунулась, чтобы было лучше видно и слышно нашего начальника, буянившего в своём кабинете.
– Классику нужно смотреть…
– Ты про фразочку о красоте?
– Боже, Ника, начни смотреть что-то кроме ток-шоу и мыльных опер… Некогда объяснять! Тихо!
Из-за стеклянной двери стали раздаваться странные звуки. Будто Борис Егорович, наш главный редактор и директор в одном лице, стал играть на баяне и горланить частушки.
– Что он там делает? Поёт? – Ника недоумённо посмотрела на меня. – Он же только что орал по телефону.
– У него разгон от макаки до оперного певца, видимо, доли секунды…
На самом деле Бориса Егоровича я не просто так за глаза называла обезьяной. Мимика у него была живая, даже слишком. Манеры – не очень обходительные. И он очень любил бананы. Если у него кончились бананы, то можно смело брать всех операторов и мчаться снимать кормёжку голубей в сквере, лишь бы не находиться в одном помещении с таким неуравновешенным типом. Творческая личность! Харизматичная! Кинг-Конг тоже был харизматичным. Но он ещё по небоскрёбам лазил.
Дверь с лязгом открылась. На пороге появился наш горячо любимый начальник. Все притихли и даже вжали головы в плечи. Сейчас шашкой махать будет.
Протирая лысину клетчатым платком и всматриваясь в нас колючим взглядом серых глаз, Борис Егорович набирал воздуха для мощного крика.
– Романчук! Живо ко мне!
Ну всё. Попала. Можно присматривать место на кладбище, запасаться цветочкам. Заказывать панихиду…
– Если что, можно я твой стул возьму? – Ника жарко шепнула мне на ухо.
– Да, умеешь ты поддержать… – тяжко вздохнула и встала, обречённо опустив голову. – Сейчас иду, Борис Егорович.
Мужчина поправил вязаный жилет, спрятал платок и скрылся в кабинете. Затем зашуршали жалюзи. Ну всё, мне точно крышка.
Я зачем-то схватилась за папку с последними наработками и гордо, но на дрожащих ногах двинулась в пасть ко льву, точнее, к горилле.
– Закрой за собой дверь, – Борис Егорович восседал в кресле и упоительно поглощал банан, успокаивая свои нервы. Я даже ненароком подумала, что, может, обойдётся. – И жалюзи опусти.
Послушно всё сделала. Вздохнула и широко улыбнулась. Это моё первое правило: всегда улыбайся. Ну и народная поговорка никогда не подводила – улыбайся, люди любят идиотов.
– Кира, за что ты меня так ненавидишь?
– Я? Вас?! Да я обожаю вас, Борис Егорович! Мы все вас любим…
– Угу, – мужчина выкинул шкурку банана в корзину для мусора и потянулся за следующим. – От вашей заботы ноги протянешь. Лучше скажи мне, зачем ты Белосову нахамила?
– Да не хамила я ему! – вполне искренне возмутилась.
Белосов Макар Сергеевич. Местный депутат. Шишка на ровном месте. Надоедливый прыщ. Всезнайка. Мутный тип. И вот этот нахал обещал сделать комнаты матери и ребёнка в наших торговых центрах. Проталкивал проект, даже часть денег собрал, а потом… слился. Подобно туалетной бумажке. Теперь он баллотировался на второй срок. Вот я ему всё и припомнила на публичных слушаниях.
– А что ты ему сказала?
– Ничего особенного, просто… пожелала… – немного смутилась, вспоминая о своём длинном языке и несдержанности.
– Ага, чего ты ему пожелала? – Борис Егорович уже снял часть шкурки с очередного банана и принялся успокаивать нервы очередной сахарной бомбой. Прикрыв глаза, он ждал моего ответа. – Только дословно, Кира. Не говори, что не помнишь.
– Я… я пожелала ему собственного ребёнка посреди торгового центра переодевать. Менять испачканный подгузник и подтирать… э… ну, ту самую часть рукой.
– Вот! Вот, Кира! Вот с чего начинаются инфаркты и инсульты. Поэтому я ем бананы и пою. Не хочу загреметь в больницу из-за твоего языка.
Мне так хотелось брякнуть, что он раньше себе сахарный диабет заработает, но не стала. Я уже успела нарваться на крупные неприятности. У Белосова, конечно, руки коротки, но и я не того полёта птица, чтобы не сбить меня из рогатки.
– Белосов требует, чтобы я… – Борис Егорович громко чавкнул и доел банан, будто проглатывая колкие слова горе-депутата, переданные по телефону. – Чтобы я тебя отстранил. Уволил. Иначе подаст в суд. И выйдет с открытой речью.
– Значит, этот слизняк ещё чего-то требует? Да он же балабол! Ничего для города не делает! У нас полно молодых и перспективных ребят! Зачем брать эту жабу? Он хоть знает, как нужны такие комнаты для молодых мамочек?
– А ты знаешь? Да? – Борис Егорович вздохнул. – Кира, в последнее время твоя колонка стала… какой-то едкой и желчной. Раньше приходили мешки писем, а теперь. На тебя стали жаловаться. Может, тема детьми и беременностью исчерпала себя? Тебе так не кажется?
– Нет, Борис Егорович, не кажется! – зло отчеканила. – Эта рубрика – моё детище! И я не позволю вот так…
– Но ты же сама её гробишь. В общем, почешем самомнение Белосова и тебе отдохнуть дадим. Пойдёшь на отдых. Длительный. Отдых от газеты. Переключишься пока на выездные репортажи. Можешь даже выбрать себе любого оператора, я разрешаю.
Я чуть книксен не сделала. Так и хотелось раскланяться и поблагодарить доброго барина за такое щедрое предложение. У-у-у! Точно что, обезьяна. С бананом. И девушек отстаивать не собирается. Чтоб ты подавился!
Борис Егорович и вправду закашлялся, я даже испугалась: вот это у меня сила мысли!
– Я… я не могу. И не хочу! Я не могу бросить «Мешочек с записками»! У меня… у меня столько материалов ещё, я могу многое рассказать… – принялась лихорадочно помахивать папкой, из которой стали вылетать обрезки бумаги.
– И что ты нового скажешь?
– А что.. что, если… – принялась лихорадочно соображать. Первая же мысль, пришедшая в голову, была радостно озвучена. Без раздумий. – Я беременна.
Борис Егорович и впрямь подавился бананом. Закашлялся и покраснел. Стуча кулаком по столу, страшно пучил глаза и смотрел на меня.
– Ты вот сейчас серьёзно? – сипло прохрипел.
– Э… Да-а-а…
Отступать было некуда. Пан или пропал. Не знаю, как буду выкручиваться, но сейчас самое главное – удержаться на плаву. С репортажки часто увольняются.
– Ладно, хорошо. Спишем на твои гормоны. Документы когда принесёшь?
– Я ещё не встала на учёт, – ляпнула, не покраснев. Врать, так по полной! Гулять так гулять!
– Ладно. Хорошо. Я оставлю тебе «Мешочек». Посмотрим, какими будут публикации в этом месяце. А пока иди… – Борис Егорович придвинул к себе миску с оставшимися бананами и тяжело вздохнул. Точно, заработает диабет.
Я отвернулась от начальника и прикрыла глаза рукой. Кира, ты – слоупок, тот заторможенный покемон. Точнее, напрочь отмороженный! Ну кто же меня за язык-то тянул? Можно, конечно, сказать, что я соврала… И точно лишиться работы.
Ладно, это слава Мавроди мне не даёт покоя. Сама заварила кашу, самой и расхлёбывать. Как теперь Руслану обо всём сказать?
Овсянка, сэр!
С самого детства мама кормила меня овсянкой на завтрак. Густой такой. В такую кашу можно было ложку воткнуть. А когда мама уходила раньше на работу, то разливала порционно эту несчастную овсянку. Она остывала сплошным комом. Можно было даже постараться и поднять кашу на ложке – импровизированный зонтик.
Я долго ненавидела овсянку. Готова была её сплавлять куда угодно: псу в миску, в цветочный горшок, обратно в кастрюлю. В детском саду методично и терпеливо раскладывала её по карманам. Фееричным финалом была попытка запихнуть кашу в… панамку.
