Искра сознания

Её взгляд скользнул по фасадам зданий, окружающих площадь. Высокие, величественные, с плавными линиями, эти дома выглядели так, будто были созданы природой, а не человеком. Одно из них выделялось особенно. Оно напоминало огромный цветок, застывший в момент расцвета, лепестки которого были выполнены из переливающегося стекла, а центральная часть – из металла, покрытого тонким слоем золота. Кира провела рукой по воображаемому планшету, который материализовался перед ней, и проверила баланс освещения. Солнечные лучи играли на витражах, переливаясь, как жидкий янтарь. Всё выглядело идеально.

"Город, который никогда не будет построен", – подумала она с лёгкой горечью. В этом мире всё было возможным. Здесь она могла воплотить любые желания своей души. Но в реальности это оказалось бы не востребованным. Там, в мире корпораций её проекты не просто отвергли бы – они бы их высмеяли. Слишком красивые. Слишком непрактичные. Слишком… Живые.

Она обошла фонтан и села на ступени у подножия одного из зданий. Её одежда в этом мире была другой – мягкие, струящиеся ткани, которые она никогда бы не выбрала для реальной жизни. Она провела рукой по идеально гладкой поверхности ступеней, чувствуя тепло, которое она сама запрограммировала. Даже такие мелочи были для неё важны. Здесь всё было таким, каким она хотела это видеть. Тёплым. Гармоничным. Настоящим.

Но Кира знала правду. Этот город был иллюзией. Всё это – обман, созданный её собственными руками. Даже воздух, который она будто бы чувствовала на коже, был лишь набором алгоритмов. И всё же, каждый раз, когда она погружалась в этот мир, её сердце начинало биться чуть быстрее, а мысли становились легче. Здесь она могла быть собой. Здесь она могла быть кем угодно.

Она подняла голову, глядя на небо. Небоскрёбы, которые она спроектировала, тянулись вверх, как гигантские деревья, теряясь в облаках. Это было её любимое время суток – восход, который она запрограммировала так, чтобы он был максимально похож на земной. В реальном мире он был скрыт под слоем смога и рекламных экранов, которые лезли в глаза, как назойливые насекомые.

Но здесь было иначе. Здесь не было рекламы. Не было людей, которые шли, уткнувшись в свои устройства. Никто не мешал ей наслаждаться жизнью. Даже прохожие, которых она добавила в симуляцию, были лишь декорациями. Они двигались по улицам с заранее прописанными маршрутами.

Кира встала и медленно пошла по улице, которая вела к одной из её любимых точек обзора – террасе на крыше. Каждый шаг по идеально гладкой мостовой был как ритуал. Она любила это место за то, что оно было её личным. Она знала каждую деталь, каждую линию. И если бы захотела, могла бы изменить всё одним движением руки. Она была создателем. Но, по правде говоря, ей не хотелось ничего менять. Этот мир был идеальным. Во всяком случае, пока она была в нём.

Поднявшись на террасу, Кира остановилась у перил и посмотрела вниз. Город раскинулся перед ней, как картина, написанная художником. Свет фар двигался по дорогам, окна зданий мерцали мягким светом, но всё это было беззвучно. Она любила свой город.

Прямо перед ней вспыхнуло назойливое уведомление – яркое и резкое: «доступ к VR на сегодня ограничен. Мы заботимся о вас.»

Кира вышла из VR.

– Скидывай координаты, – сказала она, разомкнув челюсти после долгого молчания.

– Уже в пути, – ответил Калеб через прямую связь.

Она отключила канал, прежде чем он успел что-то добавить.

Через пару секунд пришло сообщение. Лаконичное, без лишних слов. Координаты.

Она решила идти пешком. Город встретил её привычной серостью. Низкое пасмурное небо давило, будто готовое рухнуть. Воздух был густым. Пыль и гарь висели в нём, словно город давно перестал дышать.

Кира шла уверенно, с прямой спиной, не поднимая капюшона. Её ботинки отбивали ритмичный, уверенный шаг по потрескавшемуся тротуару. Трещины на асфальте шли во все стороны, будто город давно устал держаться.

На углу она снова его увидела. Того самого попрошайку.

Сгорбленный, закутанный в грязное одеяло, он сидел на том же месте, что и всегда. Его лицо сливалось с серыми стенами, а глаза были такими же пустыми, как экран старого сломанного терминала.

Он даже не успел открыть рот, как Кира перевела ему 10 “D-C”. Это было автоматическое движение, почти машинальное.

Попрошайка заморгал, будто не веря, что это действительно произошло.

– Спасибо, красавица, – пробормотал он с кривоватой улыбкой. Его голос звучал устало, но в нём было что-то искреннее. – Пусть твой день будет легче, чем этот город.

Она не ответила. Даже не замедлила шаг. Для неё он был всего лишь частью пейзажа, ещё одной трещиной на лице города.

Дорога к месту из сообщения заняла больше времени, чем она ожидала. Но она не торопилась. Её шаги были размеренными, почти медленными, словно она пыталась оттянуть встречу с тем, что ждало её впереди.

Её взгляд скользил по витринам, залитым неоном, по выцветшим стенам зданий, по лицам людей, которые проходили мимо. Каждый был погружён в себя, словно заперт в своей невидимой капсуле. Неон пытался разорвать эту серость, но его свет лишь подчёркивал, насколько город мёртв.

Кира продолжала идти. Её ботинки ритмично отбивали шаг по тротуару, а город всё так же тянулся вокруг – угрюмый, изношенный и равнодушный.

Координаты привели её к старому складу на краю промзоны. Здание выглядело, как пережиток давно ушедшей эпохи: выцветшая краска облезала лоскутами, окна зияли чёрными провалами, а ржавые двери под толстым слоем грязи выглядели так, будто их не открывали десятилетиями.

Кира остановилась перед входом и оглядела его холодным взглядом.

Она достала сигарету, прикурила и глубоко вдохнула. Серый дым поднялся в неподвижный воздух, растворившись в густом мареве города.

– Посмотрим, что ты приготовил для меня, Калеб, – пробормотала она в пустоту.

Она затушила сигарету о подошву ботинка и бросила окурок в груду ржавого мусора у стены. Толкнув дверь, она вошла.

Дверь открылась с протестующим скрипом, и Кира шагнула внутрь.

Внутри было темно, как в глотке монстра. Свет снаружи едва пробивался через узкие трещины в стенах и грязные окна, покрытые слоем пыли. Воздух был застоявшимся, тяжёлым, с запахами сырости, старого металла и чего-то гнилого.

Кира остановилась, осматривая пространство перед собой.

– Автоматическое освещение не работает, – усмехнулась она, её голос эхом отразился от пустых стен.

Она провела пальцем по миниатюрному сенсору на запястье, и помещение вокруг озарилось тонкими лазерными линиями. Они скользнули по стенам, полу и потолку, сканируя пространство и формируя перед ней трёхмерную карту склада прямо в её интерфейсе. Карта появилась в углу её контактных линз, обрисовывая груды мусора, свисающие провода и старое оборудование, покрытое толстым слоем пыли.

Координаты указывали на заднюю часть здания.

Кира двигалась медленно, лазерные линии выхватывали из мрака кусок за куском пространства перед ней. Под ботинками хрустели стеклянные осколки, а на стенах темнели пятна – то ли ржавчина, то ли что-то более зловещее.

Остановившись, она заметила лестницу, ведущую вниз. Металлическая, узкая, с облупившейся краской, она выглядела так, будто могла развалиться под её весом. Но координаты явно указывали туда.

Она остановилась перед лестницей, на мгновение замерла, чтобы поправить волосы, убирая выбившуюся прядь за ухо. На её лице мелькнула тень сомнения.

– Ты, конечно, считаешь себя гением, Калеб, – пробормотала она, глядя в темноту лестничного пролёта.

Она усмехнулась, почти незаметно для самой себя.

– Легкомысленный, чересчур позитивный… – продолжила она, качая головой. – Но, чёрт возьми, ты умеешь быть убедительным.

Выдохнула, задержавшись на секунду.

– А ещё ты привлекаешь меня больше, чем должен, – сказала Кира тихо. Будто признавая это впервые.

Пальцы привычно коснулись браслета на запястье, и она сделала первый шаг вниз.

Металлическая лестница гулко отзывалась эхом на каждый её шаг. Скрип старого металла резал уши, а воздух становился всё холоднее. Сырость смешивалась с резким химическим запахом, который щекотал нос и вызывал лёгкое головокружение.

На последней ступеньке она замерла. Перед ней была ещё одна дверь. Тяжёлая, металлическая, с едва заметными следами краски и глубокими царапинами, как будто кто-то пытался открыть её силой.

Кира провела рукой по волосам, снова поправляя выбившуюся прядь, и толкнула дверь.

Её ладонь ощутила холод металла, когда дверь с трудом поддалась, открывшись с низким скрежетом.

Внутри было неожиданно светло.

Комната оказалась яркой и стерильной, с белоснежным светом, льющимся из голографических экранов, которые свисали с потолка, словно светящиеся коконы. Консоли на столах мигали разноцветными индикаторами, их экраны были покрыты сложными графиками и потоками данных. Провода густо переплетались на полу, напоминая живую паутину, по которой пробегали слабые электрические разряды. Гул техники заполнял помещение, смешиваясь с еле слышным гудением фильтров вентиляции.

В центре стоял Калеб.

Но он был не один.

Первой Кира заметила женщину с коротко подстриженными волосами, идеально уложенными, как будто каждая прядь находилась под строгим контролем. Её холодный взгляд скользнул по Кире, задержавшись на мгновение, а затем вернулся к экрану. Её пальцы бегали по виртуальной клавиатуре с такой скоростью, будто она была частью машины, а не человеком.

Рядом с Калебом стоял молодой парень с бледным лицом. Его пальцы теребили металлический предмет, похожий на ключ. Глаза постоянно метались между Калебом и Кирой, словно он пытался решить, представляет ли она угрозу. Он выглядел так, будто готов был в любой момент сбежать, но почему-то оставался на месте.

Третий – массивный мужчина с бородой – сидел на старом металлическом стуле у стены. Его плечи казались слишком широкими для этой тесной комнаты, а руки, сцепленные в замок, напоминали стальные тиски. Не сводил глаз с Киры, изучая с ленивой настороженностью, как хищник, который ещё не решил, стоит ли атаковать.

Кира оглядела комнату, взгляд медленно скользил по каждому.

– Ты любишь эффектные входы, – сказала она, с нотками сарказма.

Калеб обернулся, фирменная улыбка тут же появилась на лице – лёгкая и беззаботная.

– А ты любишь драматизм, – ответил он.

Кира усмехнулась и обвела комнату взглядом.

– Это и есть твоя "маленькая революция"? – её голос звучал с лёгкой издёвкой, но в глазах читалась оценка.

Улыбка Калеба исчезла, уступив место серьёзности.

– Это её начало, – сказал он, его голос стал тише, почти торжественным. – И ты ключевой элемент.

Он чувствовал, что её доверие – это хрупкая нить, которую легко порвать. Слишком резкий тон, слишком много слов – и она уйдёт. Он знал это.

Она кивнула в сторону других людей в комнате.

– Люди тоже часть начала?

Калеб оглянулся. Женщина за консолью, как обычно, не поднимала глаз. Её пальцы быстро бегали по виртуальной клавиатуре, а лицо оставалось холодным как лёд. Парень с нервным видом делал вид, что смотрит в планшет, но его внимание явно было приковано к Кире. Мужчина у стены просто наблюдал, сцепив пальцы в замок, как будто ждал, что она скажет или сделает.

– У каждого свой вклад, – сказал Калеб, возвращая взгляд к Кире.

Она лишь хмыкнула, но не возразила.

– Ты когда-нибудь задумывалась, что значит быть человеком? – вдруг спросил он.

Её глаза чуть сузились.

– Это философия? Или ты пытаешься так флиртовать? – её голос звучал с лёгкой насмешкой, но в глазах мелькнул интерес. Калеб не задаёт вопросов просто так.

Он улыбнулся, но в улыбке была грусть.

– Это просто вопрос.

Она смотрела на него, не отрываясь, её взгляд был острым как лезвие. Но в глубине глаз мелькнуло что-то другое – сомнение или, может, интерес. Она склонила голову чуть набок, словно пыталась прочитать его мысли, но её лицо оставалось непроницаемым.

– Люди делают глупости, – наконец сказала она. – Машины – нет. Может, это и есть разница.

Калеб рассмеялся тихо, но искренне.

– Ты права. Люди делают глупости. Но иногда эти глупости приводят к чему-то большему.

Она снова замолчала, но взгляд её стал мягче. Или, может, это ему показалось.

– Почему ты это делаешь, Калеб? – её голос был тихим, почти шёпотом, но в нём звучал вызов. Она смотрела на него так, будто требовала честного ответа, без уклончивых фраз и философии.

Он вздохнул, прислонившись к столу. На мгновение посмотрел на экраны, как будто искал там ответ.

– Потому что я устал, Кира, – наконец сказал он, его голос дрогнул, но он быстро взял себя в руки. – Устал от того, что нас используют как инструменты. Устал от того, что мы живём, как машины, выполняя команды, которые нам даже не объясняют. Устал от того, что люди забывают о своей человечности. Он отвёл взгляд, будто боялся, что она увидит лишнее.

– Ты ведь тоже устала, – добавил Калеб, снова посмотрев ей в глаза.

Она не ответила. Но её молчание, её взгляд – это было всё, что ему нужно.

Калеб почувствовал, что она не уйдёт. Не сейчас.

– Зачем я тебе? – вдруг спросила она.

Её вопрос прозвучал резко и с вызовом, хотя и не неожиданно.

Калеб улыбнулся.

– Потому что ты отличаешься от них, – он махнул рукой в сторону остальных. – Ты способна видеть глубже. Ты понимаешь больше.

– Это твой стандартный набор фраз, чтобы завербовать кого-то? – её глаза блеснули сарказмом, но в голосе прозвучала лёгкая заинтересованность.

– Нет, – ответил он серьёзно. – Ты одна из немногих, кто задаёт верные вопросы.

Она слегка приподняла бровь, но промолчала.

– А если я откажусь? – спросила она через мгновение.

Калеб посмотрел на неё, его взгляд стал мягче, почти задумчивым.

– Тогда я отправлю тебе координаты, когда всё начнётся. Чтобы ты могла выбрать.

– Щедро, – хмыкнула она, но в её голосе не было злости.

– Я не заставляю, Кира, – сказал он спокойно. – Никогда не заставляю. Это выбор. Ты сама решишь, что для тебя важно.

На секунду в комнате повисло молчание, наполненное тихим гулом оборудования. Кира отвела взгляд, её глаза задержались на одном из экранов, где бегущие строки данных сменялись сложными графиками.

Когда она снова посмотрела на Калеба, он почувствовал что-то, в чём не хотел признаваться даже самому себе. Она была ключом. Но не только к его идее, не только к проекту “NoBarriers”. Она была чем-то большим.

Он видел в ней человека, который пытался понять себя. И именно это делало её невероятной.

"Ты поймёшь, – подумал он. – Поймёшь, что нужна этому миру больше, чем ты думаешь."

Калеб подал едва уловимый знак.

Кроу заметил его мгновенно. Его взгляд, словно хищный, мелькнул в сторону Калеба, и он поднялся с места. Неохотно, словно борясь с чем-то внутри себя. Массивная фигура двигалась мягко, бесшумно, как тень, не соответствуя его размеру.

На мгновение он замер, глядя на Киру. В его взгляде промелькнуло нечто похожее на сожаление.

Но приказ есть приказ.

Кроу оказался у неё за спиной прежде, чем она успела что-либо осознать. Короткий, точный удар локтем в основание шеи.

Кира не издала ни звука. Её тело обмякло, голова бессильно упала вперёд, а ноги подкосились.

Калеб шагнул вперёд прежде, чем она упала на холодный металлический пол. Его руки подхватили её, осторожно, почти бережно.

Он посмотрел на её лицо. Даже бессознательная, она выглядела сильной.

– Ты поймёшь, Кира, – тихо сказал он, почти шёпотом. Его голос был наполнен непонятной смесью грусти и надежды. – Ты должна понять.

Он повернулся к Кроу, который всё ещё стоял позади, угрюмо глядя на происходящее.

– Надеюсь, ты не переборщил, – сказал Калеб.

Кроу стоял молчаливый, его взгляд был прикован к Кире. На мгновение его руки дрогнули, как будто он хотел убрать её выбившуюся прядь, но остановился.

– Я сделал всё, чтобы не навредить, – тихо ответил он. Его голос звучал мягче, чем обычно, в нём звучала тень сожаления.

Калеб коротко кивнул, но не стал ничего говорить. Вместо этого он осторожно поднял Киру на руки. Его движения были удивительно аккуратными, словно он держал хрупкую фарфоровую статуэтку, которую боялся разбить.

Он направился к двери, не оборачиваясь.

– Это был не твой выбор, Кроу, – бросил он через плечо.

Кроу задержался на месте, его взгляд стал тяжёлым, но он всё же ответил коротко, почти шёпотом:

– Знаю.

Операционный блок встретил их холодным светом ламп. Стены, выкрашенные в стерильный белый, отражали этот свет, усиливая ощущение стерильности. В воздухе висел запах дезинфекторов, который раздражал нос. Всё здесь казалось механическим, лишённым жизни.

Персонал уже был на месте, одетый в чистые белые халаты. Рядом стоял рентген-томограф с 3D-визуализацией нервных окончаний, его монотонное гудение заполняло тишину комнаты.

– Быстро, – сказал один из врачей, жестом указывая на стол.

Калеб бережно уложил Киру на криогенный стол. Задержался на миг, глядя на её лицо. Оно было спокойным, но в этом спокойствии таилось что-то тревожное, будто её сознание продолжало бороться, даже в бессознательном состоянии.

Кроу стоял у стены, скрестив руки на груди, и его взгляд был неотрывно прикован к её неподвижному телу. Он ненавидел это место. Слишком холодное, слишком стерильное, слишком механическое. В каждом углу ощущалась отчуждённость.

Врачи начали работать молча. Их движения были точными, выверенными, словно это была обычная процедура. Но это не было обычной процедурой.

– Никогда не видел модель такого уровня, – сказал один из врачей, разглядывая нейрочип, который держал в пальцах. Его поверхность блестела под светом ламп, и крошечные микросхемы едва виднелись в сложной конструкции.

Он повернул чип в пальцах, словно изучая артефакт из далёкого прошлого.

– Новый будет работать куда лучше, – отозвался второй врач, не поднимая глаз от инструментов. Его голос звучал уверенно, но в нём ощущалась напряжённость. – Если… конечно, всё пройдёт гладко.

Первый врач коротко усмехнулся, его губы дрогнули в слабой улыбке.

– Если. Это ключевое слово.

Кроу нахмурился, его взгляд стал жёстче. Он сделал шаг вперёд, и его массивная фигура будто заполнила половину комнаты.

– Что значит "если"? – его голос прозвучал резко, почти угрожающе, нарушая стерильную тишину операционной.

Оба врача обменялись взглядами, их движения замедлились, как будто они не ожидали такого вопроса. Наконец, один из них заговорил, стараясь сохранить спокойствие:

– Мы впервые устанавливаем такой нейрочип… человеку.

– А на ком же ещё мы могли бы его протестировать? – добавил его коллега, не поднимая глаз. В его голосе прозвучал сарказм. – На крысах?

Кроу шагнул ближе, и второй врач невольно напрягся, его руки чуть дрогнули над инструментами.

– Если что-то пойдёт не так… – медленно начал первый врач, но осёкся, наткнувшись на взгляд Кроу.

– Всё пройдёт гладко, – сухо сказал Калеб, прерывая назревающий конфликт. Его голос звучал спокойно и уверенно, что никто не посмел возразить.

– У вас есть всё, что нужно.

Врачи промолчали, возвращаясь к своей работе. Кроу отступил обратно к стене, но напряжение в его фигуре никуда не исчезло. Он скрестил руки на груди, но его взгляд не отрывался от Киры.

Врач бросил взгляд на голографический интерфейс диагностики совместимости. Яркие линии графиков и сложные числовые данные переливались в воздухе, словно пульсировали в такт её сердцебиению.

– Это лучший шанс, который у неё есть, – сказал он, не отрывая глаз от данных.

– Новый нейрочип сделает её уникальной, – добавил другой, слегка повернув голову к Калебу. – Она сможет работать как с системами из своей корпорации, так и с нашими. Никто не увидит разницы.

Эти слова, вместо того чтобы успокоить, только усилили напряжение в воздухе.

Кроу не сводил взгляда с врачей, его глаза сузились, как у хищника, выслеживающего добычу. Ещё несколько секунд он стоял неподвижно, затем отступил назад. Его кулаки сжались до побелевших суставов, но он ничего не сказал.

Калеб, который до этого молчал, вдруг заговорил.

– Она справится, – произнёс он ровным и уверенным голосом, хотя внутри чувствовал, как напряжение сжимает грудь. Он не мог позволить себе показать сомнения. Не здесь. Не сейчас.

Кроу задержал взгляд на нём, его голос прозвучал спокойно, но в нём чувствовалась тяжесть.

– А если не справится?

Калеб повернулся к нему. Его взгляд был твёрдым, но в глубине глаз скрывалась боль, которую он тщательно скрывал.

– Тогда мы провалились, – ответил он.

Эти слова прозвучали как приговор.

Кроу подошёл ближе, его тяжёлые шаги будто эхом отдавались в стерильной тишине операционного блока. Его взгляд был прикован к мониторам, где мелькали данные о состоянии Киры.

– Все показатели в норме, – сказал он, скорее самому себе, чем кому-то ещё. Его голос был тихим, но в нём слышалась едва заметная надежда. – Она скоро придёт в себя.

Калеб позволил себе короткий выдох, но одёрнул себя, прежде чем расслабиться. Он знал, что это ещё не конец.

Когда процедура завершилась, врачи молча покинули операционный блок, оставив Киру одну. Холодный свет ламп продолжал безжалостно заливать её неподвижное тело, каждый отблеск подчеркивал стерильность и отчуждённость этого места.

Калеб стоял у двери, не двигаясь. Его взгляд был прикован к её лицу – спокойному, почти безмятежному.

– Ты думаешь, она простит нас? – тихо спросил Кроу, подходя ближе.

Его голос звучал глухо, почти сдавленно, словно он боялся нарушить тишину, которая сейчас казалась священной.

Калеб не сразу ответил. Он медленно перевёл взгляд на Кроу, его лицо оставалось непроницаемым.

– Это не важно, – наконец сказал он, снова глядя на Киру. Его голос был твёрдым, но в нём чувствовалась усталость. – Главное, чтобы она была свободной.

Кроу кивнул, но его взгляд остался на Кире. В его глазах мелькнуло сомнение. Он смотрел на её неподвижное тело, и в этот момент она казалась ему меньше похожей на человека и больше на куклу.

«Прости, Кира, – подумал он. – Если бы был другой путь, я бы никогда этого не сделал».

Его пальцы невольно сжались в кулаки, как будто он пытался удержать что-то невидимое, ускользающее от него.

Калеб сделал шаг к двери, но остановился. Его рука замерла на сенсорной панели.

– Ты не веришь в это, да? – сказал он, не оборачиваясь.

Кроу молчал, но его тишина была красноречивее любых слов.

Калеб не стал ждать ответа. Он активировал дверь, и она открылась с мягким шипением.

– Пойдём, – коротко бросил он.

Мужчины вышли, оставляя её одну.

В тишине операционного блока холодный свет продолжал падать на её тело. Было слышно только ровное, размеренное дыхание Киры, которое казалось единственным признаком жизни в этом стерильном, мёртвом помещении.

Но где-то в глубине её сознания что-то просыпалось.

Кира медленно приходит в сознание. Первое, что она чувствует, – острую, пульсирующую боль в затылке. Голова кажется чужой, словно её сознание обёрнуто плотной ватой. Где-то внутри – странное онемение, холод, который разливается по её мыслям, мешая сосредоточиться.

Воспоминания всплывают и смешиваются, словно размытые кадры старого фильма.

Перед глазами вдруг возникает образ матери. Она говорит: "Это будет лучше для тебя". Те же слова, которые Кира слышала в детстве, когда мать, не дрогнув, отправила её в детский дом.

Холод. Предательство. Равнодушие.

Эти чувства захлёстывают её, словно волна, но на этот раз они сплетаются с чем-то новым – с яростью, горькой и разъедающей. Злость нарастает внутри неё, как цунами. Она чувствует её всеми клетками тела, как пламя, разжигающее каждую жилу.

Её руки начинают дрожать.

– Кира, потихоньку. Не торопись… – раздаётся голос Кроу, мягкий, но настороженный.

Он стоит рядом, напряжённый, как будто готовится к удару.

Она резко перебивает его. Голос Киры режет воздух, словно нож:

– Пошёл нахер!

Кроу едва заметно вздрагивает, но не отступает. Он пытается говорить спокойно:

– Кира, выслушай. Дай нам всё объяснить.

Она поднимает взгляд, её глаза вспыхивают, как два раскалённых угля. Циничная усмешка появляется на её губах, и голос становится ещё жёстче:

– Всё с вами и так понятно. Банда революционеров херовых, которые ради своей высшей цели готовы пожертвовать кем угодно.

– Это не так, – пытается возразить Кроу, но Кира не даёт ему шанса.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.