Ошибка

– Не осознаёте? То есть Вы просто пришли сюда…

У Лоренса кончилось терпение.

– Да, я просто пришёл сюда! Меня выкинули с работы, я наткнулся на неё (он выразительно глянул на Иту) в переулке, она дала мне визитку и сказала прийти по этому адресу. Я понятия не имею, чем вы занимаетесь, – теперь его взгляд был каким-то вызывающим.

Она снова вздохнула и посмотрела на него задумчиво.

– Хм, ну я бы конечно могла Вам дать длинный лист с уставом, а потом другой лист с согласием на обработку персональных данных, – она усмехнулась, – но Вы вряд ли, как любой нормальный человек, будете его читать, а Ваше согласие мне, в общем-то, не нужно. Да что Вы дёргаетесь, успокойтесь. В общем, как Вы уже поняли, мы тут все не обычные люди, и Вы в том числе. Всё население планеты, скажу я Вам – это не один и тот же вид. Принадлежность можно определить по наличию так называемых «сверхспособностей» – чего-то вроде дополнительного органа чувств, нацеленного на восприятие некой скрытой от обычных людей энергии, пронизывающей всё вокруг. Но проблема в том, что, помимо существующего перенаселения, на Земле преобладает как раз этот… ну как Вам сказать… – она поморщилась. – Этот, скажем, не очень достойный жить вид – я бы сказала, этот назойливый побочный эффект, который как-то уже слишком задержался на этой планете.

Она посмотрела на Лоренса, ожидая реакции. Тот, казалось, уже был готов ко всему, поэтому сидел молча.

– Мы, естественно, не афишируем свою деятельность. И, поверьте, не стала бы я Вам так просто всё это рассказывать, не зная наверняка, что Вы подходящий человек.

Лоренс и сам не знал, подходящий он человек или нет. Но если она знает… Тут он ощутил ненавязчивый, а потом буквально вгрызшийся в мозг поток воспоминаний. У него ведь и самого была подобная теория, да и нельзя было всю жизнь не чувствовать, как определенный вакуум отделяет тебя от остальных. Потом ему вспомнился тот человек, из-за которого Лоренс, будучи высококвалифицированным пилотом, был уволен. Он сжал кулаки.

– Да Вы не волнуйтесь, – она улыбнулась. – Мы в основном действуем через военные конфликты, но иногда, если очень надо, я позволяю своим людям небольшие шалости.

Господин Винтерхальтер остро чувствовал, что должен что-то ответить. Но она так смотрела на него (ещё и это вечное ощущение, что где-то подобное уже было!), что необходимость слов как-то отпадала. На мгновение Лоренс почувствовал, что значит это всё; по спине пробежала приятная дрожь. Неужели он… и правда имеет бо́льшую ценность? И неужели теперь…

– Думаю, дальнейшее Вам могут объяснить и другие сотрудники (Ита икнула). Я к тому, что я Вас не тороплю – подумайте, обдумайте, и, как решите, приходите за более подробными инструкциями. И да, конечно же, будьте готовы к тому, что если решитесь работать у нас, то мне будет необходимо Вас протестировать. Нужно же мне знать, на какую должность Вас поставить!

На этих словах он дёрнулся особенно сильно.

– Я военный лётчик по профессии; также посещал медицинские курсы, но, как Вы понимаете, глубокими знаниями в этой сфере не обладаю. У меня есть документы…

Она улыбнулась.

– Господин Винтерхальтер, ну что Вы как маленький. Зачем мне Ваши документы. Оставьте их себе на память. Вы ведь прекрасно поняли, о чем я говорила.

Он сглотнул.

– Да не бойтесь Вы, никто Вас убивать не собирается. Все понимают – а если не все, то я разъясню – что Вы до этого не практиковались. Всё будет хорошо, обещаю Вам.

Эти слова его почему-то мало успокоили, но делать было нечего. Назад пути не было, да и идти туда, назад, не очень-то хотелось.

Только он встал, собравшись выйти, в комнату вошёл человек. Первое, что бросилось в глаза – длинные волосы цвета циан. После Иты Лоренс уже ничему не удивлялся.

Женщина бросила на вошедшего слегка удивлённый взгляд. Он, в свою очередь, поинтересовался, очаровательно при этом улыбнувшись и закинув назад назойливую прядь волос:

– У нас новенький?

– Да, скорее всего, – она перевела взгляд на Лоренса. – Это Эйи, мой заместитель (на этих словах тот картинно поклонился, совсем как Ита в переулке). Можете потом тоже пообщаться, Вам всё равно привыкать.

Лоренс кивнул. Эйи прошёлся по комнате, глянул в сторону Иты.

– Что-то ты сегодня совсем плохо выглядишь.

– Да знаешь, вчера с этим ещё… в смысле, притащила его сюда, по переулкам шатался.

Лоренс кашлянул.

– Ты хоть иногда спишь?.. – спросил Эйи.

– Ха-ха, ну если совсем всё скучно, то сплю.

– Не понимаю я всё-таки людей…

– У-у-у, мало того, что сноб, так ещё и обзывается! Я же не как ты! Вот придёшь в следующий раз за нутеллой…

Эйи сделал очень жалобные глаза.

– Ну Ита, ну не вредничай! Ты же знаешь, что мне можно так говорить.

– Ну да, пользуешься положением, сверхчеловек несчастный.

– Ну не настолько же…

Женщина за столом выразительно кашлянула.

– Могу я идти? – спросила Ита.

– Да, вполне.

– Dank u5.

Ита вышла, но Эйи не торопился. На его лице появилась какая-то очень многообещающая улыбка. Он неторопливо подошёл к Лоренсу, и, казалось, собирался что-то сказать. Но в последний момент резко выхватил из кармана кожаной куртки чёрный предмет (оказавшийся пистолетом) и выстрелил в того в упор.

В комнате повисла тишина. И без того бледное лицо Лоренса стало ещё белее, а глаз немного задёргался. Он, однако, поразился быстроте своей реакции.

Женщина встала из-за стола и бросила на Эйи яростный взгляд, означавший «с тобой мы позже поговорим».

Тот, впрочем, ничуть не смутился. Покручивая пистолет в руке, он подпрыгивающей неторопливой походкой вышел из комнаты, небрежно бросив в сторону Винтерхальтера:

– Годитесь.

– Значит, никто меня убивать не собирается? – выдавил из себя Лоренс после продолжительной паузы.

– Да я сама не знаю, что на него нашло! Обычно он и пистолет-то в руки не берёт… Кхм. В общем, я хочу сказать, что это исключительный случай.

– А сколько у Вас ещё таких исключительных случаев?!

– Господин Винтерхальтер. Вы немного забываетесь.

Лоренс смущённо замолчал. А потом он сам не заметил, как выдал следующую фразу – так неожиданно для него она появилась:

– Я буду у вас работать. Вы хотели меня протестировать? Я готов.

Она смерила его взглядом.

– Вы, конечно, можете выбирать для себя время, но мой Вам совет – поешьте хорошо и отдохните, а потом уже возвращайтесь.

Лоренс кивнул и быстро вышел.

Когда они вышли на пустырь за городом, уже светили звёзды, на которые господин Винтерхальтер даже засмотрелся.

Начали с простого. Она атаковала лёгкими приёмами, он защищался. Затем задача усложнилась – он должен был не только защититься, но и отразить. Вначале вроде бы получалось неплохо, но дальше простых вещей не шло.

Тогда она решила применить метод, который с другими срабатывает на ура. Она начала диалог, который впоследствии был призван скоординировать действия со словами; диалог напоминал своеобразную амплификацию6, как правило, в негативную сторону. В конце человек обычно выходил из себя и уже плохо контролировал свои действия.

Результат превзошёл ожидания. Деревья вокруг пустыря были сломаны. Посередине зияла глубокая воронка. Лоренс не чувствовал под собой ног, и дышал часто, как собака.

– Знаете, господин Винтерхальтер, у Вас неплохие задатки. Вам, конечно, ещё тренироваться и тренироваться… Но я думала, Вы вообще тут как овощ будете, с непривычки-то.

– Пожалуй, Вы правильно думали, – вставил тот между двумя глубокими вдохами.

– Ну, сейчас Вы, ясное дело, устали, это Вы привыкнете; Эйи вон у нас «Солнцепёк»7 нейтрализовать может, и ничего; да что там, он один может сойти за «Солнцепёк», если очень постарается.

– Нейтрализовать… «Солнцепёк»?

Широкие глаза Лоренса расширились ещё сильнее.

– Господин Винтерхальтер, ну а Вы думали, куда попали? Ах да – Вы же, собственно, не думали…

– Если Ваш заместитель обладает такими возможностями, – Лоренс глотнул воздуха; бедняга всё ещё не мог перевести дыхание, – то Вы… Вы вообще… кто? И почему Вы попросту не можете захватить весь мир? Зачем Вам этот медленный… геноцид?..

– Лоренс, Вы пускаетесь в философию. К тому же, знаете, никто ещё не был настолько смелым, чтобы обвинить меня в геноциде, учитывая и то, что Вы здесь не вполне правы. Вообще, я Вам на это следующее скажу. Не всё в этом и каком бы то ни было мире должно быть Вам изложено, как в инструкции; доходите до всего сами, а если Вам всё же требуются четкие рекомендации – выполняйте приказы, как Вам и следует.

После некоторого молчания она спросила:

– Вы ведь хорошо обращаетесь с огнестрельным оружием?

Тут Лоренс кивнул не без гордости.

– Хорошо. Идите, отдохните. Завтра поговорим насчёт Вашей возможной должности. И знаете, – она улыбнулась, – Вы куда увереннее в себе стали. В целом это неплохо. Вы способный человек.

Лоренс настолько устал, что просто кивнул с благодарностью и даже не спросил, по сравнению с каким состоянием он стал увереннее.

«Теперь я точно знаю, что он годится. Нет, ну надо же, всё-таки осуществил свой план; хотя, думаю, вряд ли он поначалу очень обрадуется перспективе работы с Эйи. Ну да что поделать…»

На следующий день Лоренс был действительно ошарашен, и даже не знал, чем больше: тем, что его будущая должность – заместитель и телохранитель Эйи, или тем, что тот же самый человек будет его тренировать.

Вообще-то, для Эйи последнее тоже было открытием.

– Что? Я?! Да я же его убью!

– Ничего не знаю. Социализируйся ты уже! Единственный ни с кем не общаешься…

– Мы ведь с Итой общаемся.

– Ровно настолько, насколько ей удается находить для тебя вёдра нутеллы.

– Да не только нутеллы… – вполголоса пробормотал Эйи.

– … думаешь, я не вижу, как ты иногда дёргаешься в её присутствии?

– Ну, я её побаиваюсь, но в целом… У меня же нормальные отношения с остальными!

– Как с людьми ниже тебя по рангу, да.

– Слушайте, я не знаю, чего Вы добиваетесь. Мне кажется, я вполне исправно работаю. На Вас. Мне, знаете ли, неинтересно другое.

– Да и я тебе интересна ровно в качестве средства достижения освобождения и окончательной смерти, – она усмехнулась.

– Ну, по большей части да. Но мне действительно нравится моя работа.

Она засмеялась.

– Это хорошо. Я рада, что тебе это нравится.

– Очень! – глаза Эйи сверкнули.

– Уверена, Лоренс будет тебе отличным помощником. Впрочем, это во многом зависит и от тебя…

Он понял, что препираться бесполезно.

***

В последующие несколько месяцев Лоренс Винтерхальтер не жил, а выживал.

– Эйи, ну зачем ты так его мучаешь?

– Я не умею нормально учить. Предпочитаю наиболее быстрым и действенным методом…

– Но ты же его так когда-нибудь убьёшь!

– Ну а я Вам что говорил.

– …

– Зато он уже настолько привык, что перестал вечно дёргаться по любому поводу.

– Конечно, если повод не кончается… И всё-таки я не очень понимаю; нет, конечно, если у тебя есть какой-то план…

– Знаете, не может же для Вас быть всё расписано, как в инструкции.

Она промолчала.

– На самом деле, определённые причины у меня есть. Мне просто интересно, начнёт ли он меня ненавидеть в конечном счёте.

– Ты всё пытаешься понять, тот ли это человек? Можешь быть уверен.

– Я не пытаюсь это понять. Я это знаю. То, что мне осознать действительно хотелось бы – сохранились ли у него те же намерения.

Она задумалась.

– Хм, а знаешь… Интересно. Только прошу тебя – не переусердствуй.

***

Лоренс не мог понять своего отношения к этому человеку. Конечно, большую часть времени ему просто хотелось убить Эйи (и тут он вспоминал про «Солнцепёк» и желание улетучивалось), но он не мог объяснить непонятного волнения каждый раз, когда тот появлялся, со своей этой самодовольной рожей и не сходящей с лица улыбочкой. Да тут ещё другая проблема – Винтерхальтеру было мучительно интересно, что с биологической точки зрения представляет собой это существо. Его нельзя было назвать ни мужчиной, ни женщиной, а ещё эти волосы… взять бы хоть один волосок на экспертизу!

Так он думал, отдыхая после очередной тренировки. В этот раз они уехали подальше – не просто за город, а в сельскую местность; подходящее место найти было весьма проблематично. Эйи лежал на траве, греясь в лучах рассветного солнца (тренировались ночью во избежание ненужных свидетелей). Поляну, которую они выбрали, окружали горы; оба были невероятно довольны обстановкой и уходить оттуда не торопились. Эйи эти места чем-то напоминали родину, а Лоренсу – загородный дом родителей, куда они ездили на праздники; приятные ассоциации вызывали, конечно же, не сами родители, а то, что там ему позволяли держать лошадь, на которой он, собственно, уезжал подальше чуть ли не на целый день. Или же он просто забирался в горы, время от времени беря с собой принадлежности для рисования. Поднатаскавшись в пейзажах, он стал добавлять туда людей и различных существ. Самым популярным сюжетом были люди, летающие на крылатых белых котах, напоминавших какую-то смесь рыси и льва. На некоторых рисунках были даже портреты. Конечно же, эти у него хватало мозгов не показывать родителям, но особо удавшиеся пейзажи без всего остального, нарисованные в более старшем возрасте, даже висели в гостиной. По ночам было жутко холодно; порой Лоренс ни с того ни с сего просыпался, выходил на балкон, накинув несколько кофт, всматривался в чернеющую бездну неба, сверкавшую бесчисленным количеством звёзд, и в голове появлялись строки. Да, как и многие юноши, он писал стихи; правда потом, читая их с утра, он не мог понять, что там к чему, о чём они вообще. Но звучало красиво, и он их сохранял. А как-то ночью он и вовсе ушёл потихоньку из дома, ходил по полям, вдыхая свежий, влажный воздух; смотрел на небо и не мог насмотреться – на следующий день побаливала шея.

Эйи уже долго лежал, не двигаясь.

«Заснул, что ли?.. Ну и хвала богам».

Солнце уже начинало пригревать; оно очень хорошо освещало лицо лежащего. Несколько секунд Лоренс боролся с желанием подойти и посмотреть поближе; затем любопытство взяло верх, он подошёл, нарочно шурша травой. Убедившись, что тот спит крепко, он аккуратно присел на корточки и стал разглядывать лицо. Спокойное (в кои-то веки!), бледное, гладкое; черты острые и тонкие – нос с горбинкой сверху, заметные скулы, точёная нить губ какого-то оранжеватого оттенка, большие веки, скрывающие миндалевидные глаза, в которые, если заглянуть, можно провалиться, как в чёрную бездну; на лбу между глазами еле заметная, какая-то болезненная складка.

«Вот взять бы и пристрелить сейчас. Но, думаю, меня потом за это не просто пристрелят… да и, пожалуй, не смогу я его вот так убить».

Тут Эйи внезапно открыл глаза. От неожиданности Лоренс подскочил. Это существо ещё в первую встречу, когда внезапно выстрелило в него, напомнило ему кота – никогда не знаешь, что сделает в следующий момент; потом он только убеждался в этом – такое же бессовестное, эгоистичное, самовлюблённое, считающее тебя собственным рабом, непонятное животное. А сейчас он вспомнил, как в детстве пытался незаметно подкрасться к спящей кошке, и каждый раз она внезапно открывала глаза, когда он был уже совсем близко.

Эйи, казалось, не обратил внимания на испуг; он приподнялся на локтях – следов сна на лице не было и вовсе – и сказал, будто продолжая начатый ранее диалог:

– Я не спал, Ларри. Кстати, научишь меня стрелять?

Тут Лоренс всё-таки не удержался и в очередной раз дёрнулся; по спине пробежали цепкие ледяные мурашки.

– Да ты не бойся, это потом, когда мы с тобой закончим. А то мне, знаешь ли, интересны такие штуки, но никак руки не доходили.

«Конечно, куда уж там…» – подумал Лоренс, а вслух сказал:

– Я сделаю, что смогу. Кстати, можно Вас попросить? Не зовите меня Ларри, ради бога.

– А что так? – Эйи как-то хитро прищурился.

– Это не требование, – быстро поправился тот, – просто просьба. Неприятные ассоциации.

– Что ж, в таком случае, сочувствую Вам, господин Винтерхальтер. Потому что мне нравится Вас так называть, – он закинул назад прядь волос. – Но я постараюсь не делать этого, ладно. А то Вы когда-нибудь и правда пристрелите меня, как собаку, – последние слова он как-то мелодично растянул, прикрыв глаза.

«Невыносимо», – подумал Лоренс.

– А знаешь, что? – спросил внезапно Эйи. – Мне тут нравится. Я давно не делал перерыв. Думаю, ничего не случится, если я задержусь здесь на денёк. И ты заодно от меня отдохнёшь.

В первую секунду Лоренс был счастлив; но потом здравый смысл вернул его с небес на землю. А точнее, подозрительность. Не очередная ли это проверка? Сам того не замечая, он уже потихоньку начинал чувствовать подобие ответственности за это создание. Поэтому, превозмогая себя и желая вовсе не слышать своего голоса в этот момент, он сказал:

– Хорошо, но я остаюсь с Вами. Думаю, начальству не очень понравится, если я приеду без Вас.

– Похвально, весьма похвально, – засмеялся Эйи. – В таком случае сейчас мне хотелось бы пойти в ближайший посёлок и там где-нибудь поесть; было бы ещё неплохо найти супермаркет с шоколадками. А потом пойдем на озеро – тут вроде бы есть одно неподалёку; ну в смысле я пойду, ты-то как хочешь.

– Куда я денусь. Да я и сам не против искупаться.

После завтрака они неторопливо дошли до озера; к этому времени солнце уже было в зените, однако не палило – вокруг было свежо, изредка дул прохладный ветерок. Водоём был окружён горами, и те, что были ещё и за ними, на горизонте, казались хрустальными. На водной глади играли солнечные блики. Людей вокруг не было. Обычно такая атмосфера создавала ощущение нереальности у Эйи, и даже навевала какую-то смутную горечь. Поэтому он встряхнулся, скинул верхнюю одежду и быстро зашёл в воду, тут же начав плыть. Лоренс долго думал, стоит ли оставлять вещи без присмотра, и пришёл к выводу, что вокруг всё равно никого нет.

«С этим человеком и не такую подозрительность выработаешь».

Тот тем временем доплыл до ближайшей скалы, вскарабкался на неё из воды и прыгнул. Винтерхальтер успел отметить чистоту прыжка. Затем Эйи не появлялся на протяжении, наверное, нескольких минут.

«Ну давай, утони ещё тут».

Лоренс взобрался на ту же скалу – что представило из себя не слишком лёгкую задачу – и посмотрел на воду сверху. То, что он увидел, его немного напугало. Эйи просто застыл и висел под водой, лицом вверх. Лоренс присел на скалу и решил подождать, что будет. Ничего, собственно, не случилось; спустя какое-то время тот просто вынырнул.

– Господин Винтерхальтер, Вам ещё не надоело меня изучать? – на этих словах он с силой всплеснул воду ногой; брызги окатили Лоренса.

Тот уже смирился, что его видят насквозь, но всё-таки замечание его смутило.

Эйи тем временем доплыл до берега, вылез и лёг обсыхать.

«Кот, ну вылитый кот. Сколько уже можно валяться».

И всё-таки сложно было не чувствовать, как едкие замечания заглушают неосознанные пока, незаметные, не признаваемые мысли совсем другого характера – какое-то неясно откуда взявшееся восхищение, эту назойливую самскару8.

Проплыв туда-сюда, Лоренс тоже вылез. Вода всё-таки была ледяная, и конечности практически немели.

Оставшийся день они провели, гуляя по горным тропинкам; высоко не забирались – тренировка отняла много сил. На одной из небольших остановок, глядя на панорамный вид, Лоренс собрался с духом и спросил:

– Скажите, кто она такая – эта женщина, которая вами всеми руководит? И какая у вас цель – в конечном счёте?

Эйи сверкнул на него глазами.

– Какая цель? Вы, Лоренс, задаёте очень странные вопросы. Покопайтесь в своём сознании хорошенько, и Вы поймёте, какая цель. И ещё. Вы пока что ведёте себя так, что можно легко предположить оспаривание Вами приказов, которые Вы посчитаете для себя неподходящими. Это хорошо, что Вы размышляете. Но направьте свои умственные и не только способности в другую сторону – например, чтобы не задавать подобных вопросов. И да, мой Вам совет на будущее – вдруг пригодится. И заодно чтобы у Вас не было предрассудков. Вся наша работа состоит не в простом подчинении приказам, и наша заслуга не в том, чтобы научиться, не думая, выполнять чужие требования, даже если мы этого не хотим. Суть в том, чтобы научиться понимать, что эти требования соответствуют твоим собственным желаниям. Просто запомни, Лоренс: нет у неё таких требований, которые шли бы вразрез с твоими побуждениями, задаткам, порывами.

Винтерхальтер смотрел немного скептически, что, впрочем, было вполне ожидаемо.

– Ну так в итоге – кто она, таким образом?

– О, Вечность, – Эйи недовольно мотнул головой, —отстань от меня уже.

На этих словах он резко повернулся спиной и пошёл дальше по тропинке.

«Ну, ничего вразумительного я, собственно, не ожидал».

Однако, смотря правде в глаза, в глубине души Лоренс всё-таки понимал, что то, что ему сказали, возможно, достойно внимания.

Заночевать решили в ближайшем посёлке – было уже довольно поздно, ехать обратно не было сил. Благо, множество жителей сдаёт комнаты в своих домах.

Перед сном, сидя на кровати, Лоренс разглядывал фотографию. Хотя он и привык чувствовать себя оторванным от остальных, здесь он всё же находился среди себе подобных. А всё равно как будто был какой-то не такой. Не говоря уж об этом… как бы его назвать.

Фотография изображала лицо на фоне деревьев: бледная кожа, чёрные волосы средней длины, слегка торчащие; глаза большие, зелёные; острый, как у птицы, нос; тонкие губы. Выражение лица какое-то страдальческое: человек пытался улыбнуться, но у него получилась ухмылка. Помнится, тогда он напомнил Винтерхальтеру то ли музыканта, то ли маньяка. На заднем плане – поломанные деревья; пара куцых кустов с начинающими пробиваться листочками.

Да, это было уже очень давно; да, Лоренс осознавал, что ведёт себя, как какой-то подросток; но, когда они общались, он чувствовал немножечко меньше собственной отчуждённости, и это, по правде, было удивительно.

Он ведь так и не приехал в Москву тогда, потому что приезжать уже было незачем.

Внезапный шорох отвлёк его. Он быстро поднял глаза и убрал фото с глаз. В дверном проёме стоял Эйи.

Лоренс посмотрел на того вопрошающе; никакого ответа – только улыбается. Затем Эйи быстро подошёл ближе.

– Это из-за того, что ты сейчас убрал, у тебя неприятные ассоциации с именем «Ларри», да? – он усмехнулся.

Лоренс всё никак не мог понять причин такого вопроса. Не успел он опомниться, как фотография магическим образом перекочевала из его руки в руку Эйи. Какое-то время тот разглядывал её с никогда не появлявшейся ранее мерзкой ухмылкой. Затем просто взял и разорвал на две части.

Лоренс не знал, почему не свернул ему шею в этот момент. Это был его первый порыв; ярость просто захлёстывала его. Но по какой-то странной причине он сидел, широко раскрыв глаза, и только и смог выдавить из себя:

– З.. з.. зачем?!

Эйи подошёл ещё ближе, заглянув тому прямо в глаза.

– Да потому, что не нужна тебе больше эта грёбаная фотография.

Глава 2. Спасение утопающего – дело рук его брата по несчастью; кто ищет – тот Лоренс

I learn to live with the loss;

I see God in violence,

I see truth in suffering.

Fit For An Autopsy “Flatlining”

Freedom, true freedom;

To know where to seek

Is to see we're the gateway to our mystery.

Our freedom,

All we ever need is freedom;

The wisdom we gain will abate all the pain so we can rise

To greater heights.

Epica “The Wolves Within”

Лоренс как сидел с круглыми глазами, так и остался сидеть. Казалось, в его голове происходит очень напряжённая работа – и очень быстрая, как в особенно критические моменты человеческой жизни. Эйи это видел; он стоял, продолжая смотреть Винтерхальтеру в глаза (в том числе за тем, чтобы отслеживать реакцию и малейшие колебания сознания).

Необходимый эффект был произведён; но внезапно Эйи понял, что не подумал, что делать дальше. Момент, безусловно, стоил того, но если наслаждаться им слишком долго, то может произойти что-нибудь непредвиденное – Эйи никогда не нравилось, если вещи шли не по плану.

«Он может выкинуть что-нибудь… Что-нибудь, чего я не выдержу».

Поэтому он быстро сделал едва заметное движение рукой, после которого Лоренс медленно упал на кровать, провалившись в сон.

«Будет тебе время обдумать это всё».

Проснулся Эйи поздно – солнце уже светило вовсю. После пробуждения он сел на кровати, тупо смотря перед собой: обычно он сразу принимался расчёсывать волосы, чем занимался на протяжении, наверное, получаса; в этот раз расчёски не было. Слышались размеренные шаги по дому. Очевидно, Лоренс проснулся куда раньше и теперь, судя по звукам, немного нервничал.