Нулевые

Пообедав дома и переодевшись, Маша поспешила в маркет, чтобы в качестве промоутера раздавать листовки. Это была самая позорная работа на свете, и она молилась о том, чтобы никто из знакомых ей не встретился. Маша никогда не знала заранее, в каком костюме ей предстоит раздавать листовки со скидками. В маркете расположилось множество фирм, и все они время от времени устраивали рекламные акции. Как именно промоутер будет привлекать внимание проходящих мимо людей, полностью зависело от того, насколько больной была фантазия у владельца бизнеса или его маркетолога. Маша уже была гномом, коровой, динозавром, медведем, носила короткую юбку болельщицы и длинный плащ колдуна. Единственным плюсом такой подработки была неплохая зарплата, которую сразу после смены выдавали на руки. Поэтому Маша не просто терпела все эти клоунские наряды, а еще и мило улыбалась, приветливо махала прохожим и обнимала радостных детей, принимающих ее за большую игрушку. Правда, подростки могли иногда дать пинка или грубо пошутить. Хорошо, что маркет располагался в другом районе, а это сводило к минимуму вероятность случайной встречи с одноклассниками, но, конечно, не на сто процентов. Пару раз Маша едва не попалась им на глаза в своем нелепом наряде, но на этот случай она уже разработала схему быстрого отступления. Одна только Таня была в курсе этой Машиной подработки, но поклялась молчать под страхом мучительной смерти.

Проехав семь остановок в трясущемся пазике под песни Эминема, звучащие в ее плеере, Маша добралась до маркета. В этот раз ей предстояло влезть в костюм огромного апельсина. Круглая зеленая шапочка-маска с листиком и веточкой на макушке полностью закрывала ее лицо, и потому не было необходимости прятаться в ближайшей подворотне при виде идущих к маркету знакомых. В своем необъятном костюме Маша чувствовала себя борцом сумо. Она с великой осторожностью ходила вдоль маркета, боясь кого-нибудь случайно зашибить своим поролоновым животом или упасть и поскакать вдоль улицы безумным оранжевым мячом. Вот это был бы номер! Впрочем, прохожие охотно брали листовки у веселого апельсинчика, обещающего всем скидку на витаминный сок.

Несмотря на то что сентябрь подходил к концу, день выдался жарким, и Маша уже задыхалась в дурацкой маске. Сквозь сетку, закрывающую глаза, было довольно плохо видно, а кислорода едва хватало, чтобы не умереть от удушья. Пот струился по ее спине в три ручья, и Маша пыталась не думать, сколько таких же потных людей побывало в этом костюме до нее.

Промоутерам разрешалось делать небольшой перерыв каждый час, поэтому, отработав положенный срок, Маша оставила листовки у охраны, а потом забежала за угол маркета и там с наслаждением содрала маску с головы. Свежий воздух хлынул на нее божественным потоком, после вонючего мрака костюма окружающий мир казался волшебной сказкой. Маша улыбнулась, подставляя лицо ветру и глядя, как с ближайших берез летят золотые листья, чтобы ярким ковром улечься ей под ноги. Небо сегодня было синим-синим, его исчертили белые полосы, оставленные самолетом, который, видимо, летал кругами, вырабатывая топливо перед тем, как уйти на посадку.

Чудесные мгновения нарушили мерзкие голоса, раздавшиеся из-за угла. Маша хорошо их знала. Группа гопников частенько околачивалась возле маркета, распивая пиво на его заднем дворе. Именно они то и дело норовили дать пинка промоутеру, дернуть его за хвост или еще как-нибудь поиздеваться.

– Ну-ка, ку-ка, поясни за шмот! – каркали ублюдки, видимо зажав у стены очередного бедолагу, чтобы отжать мобильник.

Маша торопливо надела маску и хотела было уйти, но еще один голос заставил ее буквально врасти в землю. Усталый, тихий, чуть хрипловатый и такой знакомый. Она с удивлением заметила, как ее сердце болезненно сжалось.

– Оставьте меня в покое.

Вот уж воистину дерьмовый день выдался у Димы! Утром сестра-истеричка, потом воровка одноклассница, а теперь гопники. И какого черта он забыл на задворках маркета в чужом районе?

– Филки есть? – не унимались ублюдки, не обращая внимания на Димины спокойные реплики.

Машу мигом окатила волна гнева. Едва понимая, что делает, она схватила старую метлу, которую дворничихе было лень нести до помойки, и со всех ног рванула за угол. У обшарпанной стены, скрестив руки на груди, стоял Дима, а по обе стороны от него вальяжно расположились два парня. Один задумчиво зажал между большим и указательным пальцами ворот Диминой куртки, словно дизайнер, оценивающий качество ткани, а второй лениво поигрывал четками. Артемов скривился и оттолкнул руку нахала, но тот лишь приторно улыбнулся. Несмотря на яркий солнечный свет, повеяло холодом, а воздух затрещал от напряжения. Дима сжал кулаки, а парни встали перед ним плечом к плечу, преграждая путь. Тот, что был с четками, лениво вытащил из кармана нож.

– Кыш! – не своим голосом заорала Маша и со всей дури влетела поролоновым животом в ближайшего гопника.

Тот не ожидал коварного нападения бешеного апельсина, а потому схватился за Диму, который, в свою очередь, налетел на другого парня, и они все трое повалились на землю, как костяшки домино. Маша не стала нежничать и сразу обрушила метлу на коротко стриженную голову все того же негодяя. Тот сразу отпустил Диму и попытался встать, но не тут-то было. Громоздкий костюм внезапно придал Маше суперсил, она орудовала метлой, как безумная ведьма, по очереди охаживая ею гопников, закрывающих голову руками и непрерывно матерящихся.

– Стой! Ты им раскроишь черепа или выколешь глаза! – С внезапной силой Дима выдернул из ее рук импровизированное оружие и потащил за собой.

Благодаря своим длинным ногам парень прекрасно бегал, а потому Маша еле за ним поспевала. Им в спину неслась яростная брань поднимающихся на ноги парней. Дима поволок ее к входу в маркет, а потом и вовсе увлек к стойке охраны.

– Там двое парней нападают на прохожих, они стоят со стороны Вилюйской. – Дима махнул рукой в том направлении. – Ваш апельсин тоже чуть не пострадал.

Бугай охранник со вздохом смерил взглядом Машу, трясущуюся от прилива адреналина, и нехотя пошел на выход.

– Спасибо, апельсинчик, – проговорил Дима, выпуская ее руку. – Ты меня спас. Я ненавижу драться.

Маша лишь кивнула, боясь ненароком выдать себя. Но Дима, похоже, ее не узнал.

– Пока не выходи на улицу, пусть охрана их сперва прогонит, – посоветовал Дима. – Пойдем. – Он мягко взял ее за рукав и повел в сторону красных пластиковых столиков. – Посиди здесь, – чертовски мило предложил Дима, отодвигая стул. – Я сейчас.

Маша нервно пыхтела в свою маску. Ужасно чесался нос. Она представила, как, должно быть, сейчас выглядит: красное потное лицо, размазанная тушь, растрепанные волосы, прилипшие к блеску на губах, а челка наверняка торчит во все стороны, как старая щетка. Нет, маску снимать нельзя ни в коем случае. Это будет двойной позор: страшилка в клоунском прикиде.

Дима тем временем вернулся, неся два молочных коктейля. Ох, неужели он так далеко ездит только потому, что здесь готовят коктейли, соответствующие всем нормам СанПиН?

– Держи. – Он поставил один стаканчик на стол перед Машей, а сам устроился на стуле напротив. – Еще раз спасибо.

Маша чуть сдвинула нижний край маски и просунула туда трубочку; великих трудов стоило дотянуться до нее губами, но она таки смогла.

Увидев это, Дима рассмеялся:

– Тебе на работе нельзя выходить из образа и снимать эту странную шапку?

Маша показала большой палец, продолжая пить коктейль.

– Но, судя по рукам, ты девушка. И не побоялась за меня вступиться. Ты смелая.

«Скорее дурная», – подумала Маша, сжимая руки в кулаки и пряча их под стол от проницательных Диминых глаз. Она оторвалась от коктейля и, постаравшись изменить голос, сказала:

– Пустяки.

Получилось как-то слишком слащаво. Обычно так мяукала Танька перед парнями, которые ей нравились.

– Да я сам виноват. Но я искал сестру, думал, может, они видели, вот и подошел спросить. А потом… Да ты и сама видела, как все нехорошо обернулось, – продолжил Дима.

Маша с удивлением отметила, что за пределами школы он более разговорчивый и улыбчивый. Хотя школьная жизнь многих вгоняет в депрессию, даже учителей, так что тут не было ничего странного. Не к месту вспомнилась до неприличия счастливая математичка Анна Алексеевна, которую Маша как-то встретила в кино. Учительница тогда была совершенно на саму себя не похожа – в бархатном синем платье и с огромным ведром попкорна. Она села чуть поодаль от Маши и громко смеялась над фильмом вместе со своими пожилыми подружками, с удовольствием треская попкорн и запивая его колой. Маша тогда, наверное, в первый раз осознала, что педагоги тоже люди. Интересно, как Анна Алексеевна сейчас поживает? Внезапно Маша поняла, как по-свински она и ее одноклассники восприняли новость о том, что их математичку увезли на скорой, радовались, что уроков не будет. А вдруг с ней стряслось что-то ужасное? Завтра надо будет обязательно справиться о здоровье бедной учительницы.

– А ты, случайно, не видела невысокую девочку, косящую под одного из солистов группы Tokio Hotel? Черные волосы, длинная челка, серебряная цепочка на шее, куртка с заклепками и рваные джинсы, а еще тени такие угольные вокруг глаз, – перечислял Дима, но Маша лишь отрицательно качала головой. – Мы еще полтора часа назад должны были здесь встретиться! Но я потерял телефон и не могу ей позвонить.

Машу резко затошнило то ли от поролоновой духоты, то ли от приторного коктейля, она судорожно сглотнула, стараясь поглубже дышать.

– Если увидишь, скажи, что я ее искал, но больше не могу ждать, – попросил Дима.

– Обязательно, а теперь мне пора работать, – пропищала Маша, а потом резко встала, едва не опрокинув стул, зачем-то поклонилась Диме и неповоротливо поспешила на выход, по пути забрав с поста охраны свои листовки.

– Пока, храбрый апельсинчик! – крикнул ей Дима.

На глазах Маши выступили слезы. Она не хотела даже разбираться, отчего же ей вдруг стало так плохо. Возможно, дело было в долгах отца или в Диме, который ей помогал с учебой, но в ответ она так некрасиво его подставила с телефоном, а на назначенную встречу в библиотеке и вовсе забила. Но все это уже неважно. Маша судорожно сглотнула комок в горле, приказывая себе собраться. Что было, то было. Надо заниматься текущими задачами, нечего сопли распускать.

Она вышла на улицу и принялась махать листовками. Ей вдруг ужасно захотелось иметь рядом надежного, сильного парня, который бы сам все решал: зарабатывал много денег, умел постоять за себя перед гопниками, а еще, хоть иногда, заботился о Маше и относился к ней как к принцессе. Или даже увез жить и учиться за границу.

Какие идиотские мечты! Маша едва не прикусила язык от досады. Как глупо так думать! Надо полагаться только на саму себя. Другие люди могут уйти, предать или впасть в депрессию, а в себе она всегда была уверена и знала, что не подведет. Уж кто-кто, а Маша найдет выход из любого лабиринта ужасов, который ей приготовила судьба. С самого детства она с пылом религиозного фанатика верила в саму себя. Справилась с двумя гопниками при помощи старой метлы? Значит, справится и с вымогателями долгов отца. Она еще посмеется над прошлым, когда будет попивать коктейли, плавая на розовом надувном матрасе в личном бассейне у себя в особняке, пока ее слуга Педро сервирует элегантные закуски, а садовник Карлос подстригает розы. Маша засмеялась, одергивая саму себя. Нет, она смотрит слишком много сериалов.

Дима вышел из маркета примерно через пять минут после нее, но Маша его не заметила. С энтузиазмом балерины, исполняющей свой первый сольный номер на большой сцене, она потешно танцевала для двух визжащих от восторга первоклашек. Дима постоял некоторое время поодаль, с улыбкой наблюдая за импровизацией апельсинчика, а потом быстро зашагал прочь, привычно сунув руки в карманы куртки и втянув голову в плечи.

Глава 5

После всей этой истории с гопниками Маша чувствовала себя ужасно разбитой. Вечером ее едва хватило на то, чтобы кое-как сделать уроки, принять ванну и прямо с мокрой головой завалиться в кровать. Маша знала, что челка этого не простит и утром покажет свой характер, но фен перегорел месяц назад, а денег на новый было жалко. Отец тоже рано ушел спать и, казалось, начал храпеть еще до того, как его голова коснулась подушки.

Маша привычно надела наушники и включила диск, который Танька ей записала в честь дня рождения. Самые любимые треки Маши. Потолок время от времени озаряли фары проезжающих мимо машин. Нужно было встать и задернуть шторы, но на это не было сил. В наушниках Бритни пела о том, как она снова заигралась с чьим-то сердцем, и Маша сквозь подступающий сон думала, что любовь – это какая-то ерунда для наивных дураков и истеричных личностей. Ее отец всю жизнь безумно любил ее мать. И к чему это привело? Уж лучше бы он все свои страдания трансформировал в стремление чего-то достичь. Не просто получил прибыль на халяву, вложив чужие деньги, а построил крутую карьеру. Раз у других получается, значит, это возможно.

Маша снова растворилась в мечтах о большом светлом доме, где на подоконниках будут цвести розы в фарфоровых горшочках, а во дворе обязательно окажется бассейн. Каким-то неведомым образом в эту фантазию просочился Дима, он готовил для нее апельсиновый фреш и так заразительно смеялся, что Маша проснулась с глупой улыбкой на губах. Но хорошее настроение улетучилось, стоило ей взглянуть на себя в зеркало. В этот раз гадкая челка превзошла саму себя. Пришлось принимать экстренные меры.

Когда Маша зашла на кухню, отец заканчивал есть. Ее порция яичницы стояла на столе возле дымящейся кружки со сладким чаем, поверх которой лежал хлеб с маслом и сыром. Этот завтрак папа неизменно готовил для Маши с начальной школы, и это уже стало важным ритуалом их общего утра.

– Ты теперь моешь челку отдельно от головы? – удивился отец, глядя на то, как мокрые капли стекают по Машиным щекам.

– Только когда она стоит дыбом, – зевнула Маша, садясь за стол.

– Не забудь про квартплату, там и так уже пеня с прошлого месяца капает. – Отец встал из-за стола, оставив на дочку грязную посуду.

– Что еще за пеня? – Утром мозги совершенно не хотели работать, но Маша их напрягла. – Постой, ты что, не платил за коммуналку в прошлом месяце?

– Платил, но не всю сумму, – отозвался из коридора отец. – Они там что-то, должно быть, напутали. Сними показания счетчиков и сходи разберись после школы. Сегодня там с двух до пяти принимают.

– Просто волшебно, – процедила Маша, откусывая бутерброд.

Казалось, отец решил довести свою дочь до нервного срыва, каждый день понемногу подкидывая информацию о долгах, которые ей предстояло с ним разделить. Шальная мысль влетела Маше в голову – если она после школы выскочит замуж за Диму, то сможет решить все свои финансовые проблемы. Только вот его семья вряд ли обрадуется такой невестке, да и сама Маша не была коварной соблазнительницей. Это лишь в сериалах героини не думали, а быстренько беременели наследником, но ей становиться матерью в неполных восемнадцать лет совершенно не хотелось. Да и дед-профессор уж точно их за это убьет. Маша вспомнила выпуск новостей, в котором засветился Артемов-старший, вещающий о региональной медицине. От его строгого взгляда тогда трясло даже журналистку, судорожно сжимавшую микрофон. Интересно, Дима с возрастом станет таким же пугающим?

Маша помыла посуду и начала собираться в школу. Открыв дверь шкафа, внутри которого висело большое зеркало, она придирчиво осмотрела полки. Сегодня выбор пал на черные капроновые колготки, короткую джинсовую юбку и обтягивающий голубой свитер на молнии с V-образным вырезом. Слава богам, в их школе не было формы! И конечно, Маша не забыла про яркий макияж и большие сережки-кольца, которые папа называл цыганскими. В сотый раз за утро уложив непослушную челку, Маша вышла из дома.

На лавке перед подъездом курил Илья, кутаясь в свою скрипучую кожаную куртку.

– Я уже замерз тебя ждать! – воскликнул он, поднимаясь навстречу и протягивая свернутые в трубочку деньги. – Держи.

– Всего две тысячи? – огорчилась Маша. Она видела, что точно такие же серебряные «моторолы»-раскладушки продаются гораздо дороже, и потому рассчитывала на большее.

– Все бэушные сотовые так стоят, чего ты хотела! – Илья кинул окурок в урну. – Тем более без документов. С ворованным товаром не особо хотят иметь дело.

– Он не ворованный, – вскинулась Маша.

Илья деликатно взял ее под руку:

– Хорошо, как скажешь. Пусть даже случайно найденный. Хотя, строго между нами, присвоение чужого имущества – это та же кража. А уж тем более его сбыт на рынке через посредников…

– Прекрати. – Маша попыталась вырваться, но Илья не позволил.

– Пойдем в школу, а то опоздаем. Чувствуешь? Дождь начинается, а у меня зонт. – Он ловко достал из своего пакета черный зонтик и раскрыл над их головами.

– Ненавижу ходить под руку, – продолжала упрямиться Маша, чувствуя себя ужасно неловко.

Илья выпустил ее локоть, но продолжал идти с ней бок о бок. Сегодня от него пахло как-то по-особенному: мятной жвачкой, кожей, лосьоном после бриться и еще чем-то ароматным.

– Новые сигареты куришь? – догадалась Маша.

– Ага, вишневые. Хочешь? – Илья выудил из кармана черно-бордовую пачку.

– Не, – отмахнулась Маша.

Один раз она уже пробовала курить, и ее едва не стошнило от мерзкого вкуса и запаха. Наташка с Таней иногда покупали «Вог» или «Вирджинию», чувствуя себя при этом ужасно взрослыми. Но Маша не одобряла такой бездумной траты денег. В ее душу тут же закралось подозрение, что Илья отдал ей далеко не всю прибыль от продажи Диминого телефона, а прикупил вместо дешевого табака мажорские ароматические сигариллы. Но он ведь не признается.

Тем временем Илья стал вполголоса напевать строчки из песни группы «Кино»:

– «Если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день…»

– Будь добр, заткнись, – с милой улыбкой предложила ему Маша.

– Ладно, кошечка, как скажешь. Смотри, вон впереди Денис идет. Догоним?

– А кто это?

– Да учился с нами до девятого класса, не узнала?

– Не узнала, – прищурилась Маша. – Этот твой Денис слишком похужал и возмудел.

– Похудел и возмужал, ты хотела сказать? – развеселился Илья.

– Я сказала именно то, что и хотела. Игра слов, – вздохнула Маша.

– А ты смешная. – Илья потрепал ее по все еще влажной челке, рискуя быть убитым на месте.

– Очень, – ответила Маша, заново приглаживая волосы.

– А пойдем в кино на выходных? – внезапно предложил Илья.

– Не могу, занята на работе, – привычно отказала Маша, даже не пытаясь скрыть своего презрения к свиданиям.

– В «Курах» своих?

– И там тоже.

– Сколько тебе за смену платят? Давай я дам столько же и немного сверху, а ты возьмешь выходной?

– Не хватало еще у парней денег за свидания брать! – возмутилась Маша.

– Да я же просто время с тобой провести хотел, но понимаю, что работа для тебя важна. Прости, неудачно вышло, – поник Илья.

– Забудь. Мне вообще сейчас не до свиданий.

– Как и всегда. – Он пожал плечами. – Ты никуда не ходишь. Только дом, работа, да иногда с подружками встречаешься. Я тебя в бильярд звал в прошлом году, но ты не пришла. А Ярик пытался в кафе пригласить, и ты его тоже отшила. Антоха так вообще сохнет по тебе с первого класса, а ты его нарочно игноришь. Аллергия на парней?

– Вот такая я монашка! – огрызнулась Маша.

– И где тогда твоя ряса? Спрятала под мини-юбкой? – Илья ухмыльнулся, ткнув пальцем в Машин расстегнутый джинсовый плащ.

– Ой, отстань уже. – Она запахнула плащ и завязала пояс, ускоряя шаг.

Илья со смехом ее нагнал, вновь накрывая зонтом.

– А знаешь, мне нравится ходить вместе с тобой в школу, несмотря на то что ты так поздно выходишь из дома, – проговорил он. – Я раньше Алинку провожал, но мы поссорились, и теперь я весь твой.

Маша лишь криво усмехнулась, отметив про себя, что теперь придется выходить гораздо раньше, чтобы избежать приставучего Ильи. Но, с другой стороны, не она ли сама вчера молила Вселенную о сильном мужском плече? Хотя вряд ли с этим мутным бабником стоит рассчитывать на что-то серьезное. Да и об отношениях она никогда не мечтала. Разве что с Киану Ривзом или Ди Каприо.

В школе день не задался с самого утра.

– Уже сентябрь на исходе, а вы, госпожа Зоткина, так и не посетили ни один урок! – Физрук преградил Маше дорогу журналом, стоило ей только выйти из гардероба.

– У меня освобождение, – проговорила она, пятясь.

– Тогда где справка?

– Вернее, такие дни, ну, знаете…

– Три недели? – Лицо физрука покраснело от негодования.

– И форму я еще не купила, а в джинсах вы меня в прошлый раз с занятия выгнали, – наконец призналась Маша, поскольку действительно никак не могла найти спортивные штаны, которые сидели бы на ней не по-уродски.

– Сегодня после уроков наводишь порядок в инвентаре, иначе отца в школу вызову. Надо перебрать мячи и отложить в сторону те, у которых уже грыжа вылезла, а также накачать насосом сдутые. Развязать на всех скакалках узлы – первоклассники вчера баловались, а еще аккуратно все разложить на стеллажах. Фронт работ ясен?

– А я одна буду? – робко спросила Маша.

– Планировал пригнать тебе в помощь и других прогульщиков, но ничего не обещаю. – Физрук грозно сдвинул кустистые седые брови и пошел дальше по коридору.

Маша обреченно вздохнула и села на подоконник. Если она будет копаться слишком долго в этом чертовом зале, то может опоздать на смену в «Куры гриль». Или придется не готовить сегодня обед.

– Привет, – из ниоткуда возник рядом с ней Дима, точь-в-точь как в недавнем сне, разве что фреша в руках не хватало.

– Привет, – ответила Маша, внутренне сжавшись. Может быть, кто-то видел, как она забрала его мобильник, и наябедничал?

– Я ждал тебя вчера в библиотеке, мы же договаривались позаниматься английским, я даже на встречу с сестрой опоздал! Почему не пришла? – Глаза Димы полыхали праведным огнем.

– Думала, раз я не сделала домашку, ты разозлился, и…

– Конечно, я разозлился. Но, в конце концов, это лишь твое дело. А мое – соблюдать договор и помогать тебе по мере сил.

– Прости, я тебя не так поняла. – Маша сжала края кофты и опустила взгляд, чтобы казаться пристыженной.

– Видно, день вчера был такой. Сестра тоже забыла о встрече. Но сегодня-то все в силе? – Дима нервно поправил на плече рюкзак.

– После уроков физрук заставил меня убирать инвентарь.

– Ну ясно. Я до трех все равно буду в школе. Если раньше закончишь, приходи в библиотеку.

– А ты там ради меня, что ли, будешь сидеть? – удивилась Маша.

Дима смерил ее взглядом, в котором удивление и презрение смешались в равных долях, и Маша нервно сглотнула.

– Вообще-то ради олимпиады по химии, к которой меня готовит Федор Петрович. Но и тебе было бы полезно послушать.

– А… эм… Ну да, – только и ответила Маша.

Сочтя разговор исчерпанным, Дима направился в класс. Сегодня он был, как и всегда, строгим и высокомерным, но вчера, с якобы незнакомой девушкой в дурацком костюме апельсина, – само очарование. Потому что она отбила его от гопников? Маша закусила губу. Раньше ей казалось, что она щелкает одноклассников как орехи, прекрасно видя, что они пытаются скрыть. Но вот Дима был ей пока не по зубам. Чего доброго, выяснится, что по пятницам он ездит вечером в центр и сидит там на «мажордочке» возле универмага – излюбленном месте встречи золотой молодежи их города. А потом тусит в клубах до самого рассвета, цепляя девчонок.

– Крошка, привет! – Таня наконец соизволила явиться в школу; она подбежала к Маше, при этом быстро набирая кому-то сообщение.

– Ты уже не глядя печатаешь, – улыбнулась Маша.

– Ерунда, просто на автомате знаю, какую кнопку и сколько раз нажать. – Таня сунула телефон в карман юбки. – Что нового?

– Со вчера ровно ничего. Кстати, ты хоть раз видела, чтобы Дима тусил в центре?

– Не-а, а что? – спросила Таня.

– Да просто стало интересно, как он проводит свободное время. – Маша спрыгнула с подоконника и взяла Таню под руку.

– Ботанит, поди, как проклятый, – хохотнула Таня. – Кстати, в пятницу будет школьный осенний бал. Я сегодня останусь плакаты рисовать вместе с Юлей и Наташей. Давай с нами? Мы еще хотим тыквы вырезать!

– Не могу, – простонала Маша, сжала локоть подруги и высказала ей все, что думала про физрука и его задания.

Как Маша и опасалась, когда она пришла после уроков в спортивный зал, кроме нее, больше никого не было. Только сдутые мячи, разбросанные маты и скакалки, связанные друг с другом так крепко, словно с ними баловались не первоклассники, а какие-то сумасшедшие силачи. И откуда в детских ручках столько силищи? Битый час Маша распутывала узлы, надувала мячи и сортировала инвентарь. Не сойти с ума от монотонной работы ей помогала музыка в плеере, но она же сыграла и злую шутку.