скачать книгу бесплатно
препятствуй этому. А что касается тебя… Ты еще молода (ей было двадцать два), жизнь
у тебя, если смерть не опередит твои годы, только начинается. И ты имеешь полное
право на свое усмотрение ею распоряжаться. И если ты пожелаешь связать свою
судьбу с другим человеком, то я хочу, чтобы сын находился у моих родителей и рос под
присмотром брата.
Амина, покорно опустив голову, молча выслушала пожелание мужа. И когда он кончил
свою напутственную речь, она со спокойной твердостью в голосе сказала:
– Я остаюсь. – И глазами, полными смиренной твердости, посмотрела ему в глаза.
Она потеряла отца в ходе первой российско-чеченской войны, которая получила
название «Первая чеченская»; а единственный брат ее погиб всего полгода назад в
составе другого джамаата. Мурад искренне любил ее и жалел. Как бы ей ни было
трудно, он никогда не слышал от нее жалоб и не видел никогда ее слез. Она была и
осталась для него приятной и любимой загадкой, которую ему и разгадывать не
хотелось. Он знал в ней мягкость без излишней нежности, покорность без роптаний и
верность. Но он также знал, что в некоторых вещах она способна проявить
неимоверную принципиальность и твердость характера. В этом она была похожа на
него самого.
– Как это, остаешься? – недоуменно спросил он.
– Я никуда не пойду.
Мурад некоторое время молча смотрел ей в глаза, а потом отрицательно покачал
головой.
3
– Ну пожалуйста, – взмолилась она. – Не запрещай мне этого. Я всегда была тебе
верна и покорна, ни разу не перечила, не ослушалась твоих велений. И сейчас я тоже
не хочу поступать вопреки твоей воли… Позволь нам вместе покинуть этот мир.
Мурад опустил глаза на сына, который в это время стоял между ними, ухватившись за
платье матери. Впервые, смотря в эти ничего не подозревающие, чистые детские глаза, в которых теперь отражались усталость, непонимание и тревожность (его напугали
выстрелы, хоть Амина практически сразу и прикрыла ему уши руками), и представив
состояние этого малыша, когда он проснется назавтра без родителей, представив, как
будет жить и расти с этим осознанием, Мурада охватила необычайная печаль.
– У него есть Господь, который позаботится о нем не хуже меня, – как бы угадав его
мысли, сказал она.
А потом присела и обняла сына. Прижав голову малыша к своей груди, она целовала
его и устремленным снизу вверх умоляющим взглядом посмотрела на мужа своими
прекрасными глазами, в которых блестели слезы.
– Ему нужна мать, – спокойно произнес Мурад.
Воцарилась тишина. С улицы послышался голос с требованием сдаться. Но Мурад его
как будто и не заметил. Когда говоривший в микрофон начал второй раз повторять
требование сложить оружие, Мурад после недолгой паузы тихо сказал:
– Я не знал, что у тебя настолько… – Он хотел было сказать «черствое сердце», но
сказал лишь: – Сильное сердце.
– Не говори так. – Она растрогалась, и слезы ручьем полились у нее из глаз.
Религиозные чувства, как и чувства любви, создают в испытывающем их особую призму, через которую мир, жизнь и смерть видятся ему в ином свете, нежели другим, которым
чуждо столь сокровенное переживание. Она была убеждена, что этот мир – всего лишь
временное пристанище и ее расставание с сыном тоже временно и что они вскоре
воссоединятся в лучшем мире, где не будет тревог и печали.
И именно это убеждение, вместе с нежными чувствами к мужу и материнской любовью
к сыну, раздирали Амину изнутри, ставя перед нелегким выбором.
И все же решение свое она приняла окончательно и бесповоротно.
Крепко прижав сына к груди, она сказала:
– Клянусь Господом, он – самое любимое, что у меня есть на этом свете… Но в один
прекрасный день нам и с ним придется расстаться. Я надеюсь, что он поймет и простит
меня, когда вырастет. Я хочу уйти с тобой, оставив его Тому, Кто лучше меня за ним
присмотрит.
– Нет, – сказал Мурад. – Я не могу тебе этого позволить. Если хочешь мне угодить, воспитай моего… нашего сына должным образом.
– Я не смогу. Я это решила не сейчас. Я почти каждый день представляла себе эту
картину, и каждый раз убеждалась в том, что жить, когда тебя не станет, я не смогу.
Если даже сейчас выйду отсюда, я все равно отдам его маме и… Я не смогу жить
дальше, пойми. Его воспитанием займутся твои родители, твой брат и моя мама. Он не
будет одинок. С ним все будет хорошо.
– Ты ненормальная.
– Тебе следовало об этом знать еще тогда, когда я согласилась выйти за тебя: нормальные выбирают другую жизнь.
– Ты сама-то хоть готова к этому?
– Я только к этому и готова, – ответила она уверенно.
4
Мурад при этом пристально посмотрел ей в глаза: в них сквозь сумрак комнаты он ясно
увидел то, чего меньше всего желал увидеть: они горели отчаянной решимостью. И он
уступил.
– Сын, тут такое дело, – сказал он, глубоко вздохнув, вновь присаживаясь перед ним.
– Он взял малыша за руку. Ребенок тут же ухватился за серебряное кольцо с черным
камнем на безымянном пальце его правой руки и тревожно начал его теребить. – Я с
твоей матерью здесь немного задержимся, а потом мы с ней уйдем в другое место. А ты
сейчас выйдешь. Выйдешь из этого дома и будешь жить, и жить, я надеюсь, хорошо.
Потом пройдет некоторое время, много времени, я надеюсь, и ты придешь за нами.
Хорошо?
Мальчик, ничего толком не понимая, кивнул, зная, что именно этого от него хотят. А
потом спросил:
– Мама будет со мной?
–Да, конечно. Мы все, ин шаа Аллах4, будем вместе. Договорились?
Малыш повторно кивнул.
– Юсуф, – сказал Мурад, обеими руками нежно взяв сына за плечи. – Я не знаю, что
ты запомнишь из того, что я тебе говорил, и запомнишь ли вообще что-либо. Но одно ты
должен помнить твердо: знай, что твой отец и твоя мать любили тебя и желали, чтобы
ты вырос достойным человеком.
Мурад еще раз поцеловал сына в лоб, поднялся и взял свой автомат, прислоненный к
стене дулом вверх.
– Пора, – сказал он, обращаясь к жене.
– Дай мне минуту, чтобы с ним попрощаться. – В ее тихом голосе чувствовалась
гнетущая тоска расставания.
Мурад вышел из комнаты и присоединился к двум своим товарищам. Вскоре, закрыв
лицо ниже глаз черной вуалью, держа сына на руках, к ним вышла и сама Амина.
В этот самый момент по дому открыли огонь из крупнокалиберного пулемета, установленного на бэтээре. На улице кто-то стал кричать, и огонь прекратился. В это
самое время Ибрагим подошел к окну и, прячась за стеной, крикнул, чтобы не стреляли, пока женщина с ребенком не выйдут.
– Не женщина с ребенком, а один ребенок, – сказала Амина, обращаясь к Ибрагиму.
Тот на секунду посмотрел на нее удивленно, но потом сразу понял и сказал:
– Не стреляйте, сейчас выйдет ребенок.
Кричавшим на улице был начальник райотдела Сулим, лишь недавно прибывший на
место. Ему уже доложили, что в доме находятся женщина с ребенком, и поэтому, когда
начали стрелять, он велел прекратить огонь, пока мать с ребенком не покинут дом.
Укрывшись за стеной у ворот, Сулим, отвечая Ибрагиму, спросил:
