скачать книгу бесплатно
В итоге за лето Галушкян-старший набухивал столько, что к концу лета Арчи уже легко мог сходить в «Макдональдс» и угостить гамбургерами своего другана Витю, которому этот вредный, по мнению его мамы, для детского здоровья фастфуд, мог только сниться.
Витя с Арчи закрыли свой бизнес, лишь когда в последний день лета они были взяты с поличным мамой Приставкина в тот момент, когда они инспектировали мусорный бачок в соседнем доме.
У мамы случилась истерика. Потом вечером эту истерику мама донесла до вернувшегося с работы папы. С первого раза папа не проникся должным образом. Маме пришлось повторить для папы более доходчиво на повышенной мощности и более высоких частотах. К удивлению Вити, в этот раз он был не нарушителем, а жертвой. Окончательно капитулировавший перед мамой папа после этого в течение двух месяцев выдавал Вите тройную сумму карманных денег.
Понятно, что вечно это счастье продолжаться не могло. Через полгода вечером папа маме объявил, что у него некоторые проблемы с бизнесом и положительное сальдо баланса его компании просело на несколько десятков миллионов.
Что в таких случаях делает настоящий бизнесмен? Правильно! Нужно урезать расходы на маникюр жены и школьные завтраки. Конечно, кэшфло по расчётному счёту фирмы сразу оживится. Что и было сделано. Попытка восстания супруги была подавлена горестным вздохом главы семейства, что «в наше непростое время всем нужно подтянуть ремни. Денег нет, но мы будем держаться». А Витю вообще никто не спрашивал. Он просто получил свои карманные опять в три раза меньше с назидательной фразой: «Шиковать в школе не будем. Мы такие же россияне, как и все».
Глава 2
Если не учить физику в школе, то вся твоя жизнь будет наполнена чудесами и волшебством, Гарри Поттером и Игрой Престолов.
(полезный лайфхак поколения Пепси)
Арчибальд Галушкян, по словам его папы, являлся пра-пра-правнуком армянско-подданного Абгар Ашот Санта Ахавни Бендеряна, который прожил яркую жизнь на хуторе близ Диканьки. Именно он, по словам его папы, явился прообразом пасечника Рудого Панько.
По свидетельству некоторых туманных очевидцев, Абгар Бендерян был лично знаком с Гоголем, которого в минуты совместного употребления горилки просто звал Коланом, или – поутру, опохмелившись, уважительно – Гогол-джан. Их затяжные вечерние посиделки на хуторе Абгарчика, куда Николай Васильевич ходил бабочек ловить и галушки трескать за двухлитровым бутылем горилки, в итоге оказали решающее влияние на их будущее.
Однажды по утру не протрезвевший Бендерян состриг свою гриву, оставив куцый хвостик, который он назвал оселедцем, заявился к кошевому атаману и заявил о концептуальном превосходстве горилки из «картопли» над трёхзвездочным армянским коньяком. Атаман с тезисом, что «сало и галушки – это базис нашей ментальности», спорить не стал.
Так с лёгкой руки войскового писаря он стал Галушкяном. Через год женился на племяннице атамана, с которой они произвели на божий свет много весьма хитрож… предприимчивых темноволосых горбоносых хохлят, впоследствии заполонивших всю Мало- и Великороссию.
Ну, а мрутик[2 - Мордашка (арм.)] Гогол тогда просто сбежал в Петербург спасать свою печень, где удачно тиснул в местной типографии рассказы Абгарчика, бессовестно заменив его на Рудого Панько.
Такую душещипательную историю часто рассказывал папа своему маленькому Арчи, когда они стояли в углу. Маленький Арчи – за то, что опять принёс со школы двойки, а выпивший папа – за то, что с получки не принёс ничего.
Мальчик рос. Арчибальду очень не нравилось его имя – Арчибальд. Может, в этом не было ничего такого, если бы полностью не звали его Арчибальд Матвеевич Галушкян. От этой какофонии страдали все. Стоило Галушкяну только громко полностью представиться, как у экзаменатора по русскому языку выпадала из рук ручка, шофёр маршрутки съезжал в кювет, девушка брала своё «да» назад и начинала одеваться, а любой интеллигентный человек в пенсне изрекал: «Да ну нафиг, блин» только в более народном варианте.
Папа у Арчибальда в молодости был филологом. Специалистом по древнегерманской словесности и англистике. Он настолько увлёкся этой темой, что ещё молодым защитил диссертацию и написал три работы, которые тиснул в журналах «Вопросы тверского филоловедения» и «Вестник пермского филолога», где всё-таки согласились его напечатать.
К сожалению, это увлечение оказалось серьёзным. Ухудшало положение то, что Матвей Галушкян английский и немецкий языки знал только со словарём. С очень толстым словарём. Что, в принципе, не мешало вести ему безответную переписку с научными коллегами в западной Европе.
С начала девяностых папа Арчибальда работал на овощном рынке. Основные филологические вопросы днём на работе не выходили за рамки оценки спелости и цвета привезённых с оптовой базы англиканских «tomato» и древнероманских «pomоdoro», а на деле турецких помидоров. А вот вечером дома вся семья была вынуждена прослушивать лекции о «lycopersici Susceptibility».
В молодости на это особо никто не обращал внимания. Он даже свою супружницу Марию Ивановну звал не иначе, как кровавой Мари Тюдоровной, когда она изымала чекушку, припрятанную им для освобождения души от оков консорт-королевы Галушкян. В гастрономе, передавая кассиру бутылку тёмной «Балтики», он просил пробить «балтийского красного эля».
Положение стало тревожнее, когда он выяснил, копаясь в публичной библиотеке, тайну имени «Арчибальд». Оказалось, что оно имеет древнегерманские, а не англиканские корни. Об этом он с клокочущим сердцем объявил своей беременной благоверной Мари Тюдоровне за семейным ужином. Та традиционно проигнорировала научное открытие супруга, лишь поинтересовавшись, принёс ли он денег с работы.
Возмутившись меркантильностью своей супруги, Матвей Сидорович на повышенных тонах сообщил, что, к её сведению, данная именоформа является двухсоставной: первая часть «арчи» означает «настоящий», а вторая «бальд» – «храбрый». Таким образом, толкование мужского имени на древнегерманском – «храбрец, смелый воин». И Англия, где это имя было очень распространено в девятнадцатом веке, тут ни при чём!
Его научное открытие имело далеко идущие последствия.
Во-первых, вскоре родившегося сына он назвал, несмотря на все протесты Тюдоровны, Арчибальдом.
Во-вторых, иностранные коллеги по переписке, как обычно проигнорировавшие его филологический прорыв (или нарыв?), были посланы им далеко на кириллице с помощью Почты России.
А в-третьих, сам филолог был послан кровавой Тюдоршей на рынок работать, «как все порядочные люди».
Так тридцать лет назад Арчибальд Матвеевич Галушкян начал свой непростой путь на этой планете. Вдобавок ко всему «смелый воин» был тщедушен, мал ростом, отвагой не отличался, но был достаточно хитрожоп, поэтому в школе постоянно мутил какие-то темы.
Вторым бизнесом (после сдачи бутылок) заматеревших к седьмому классу бизнесменов была доставка продуктов для соседей. Первым делом они разделили сферы влияния. Шикарный дом у парка «Сокольники», где проживало семейство Приставкиных, был зоной интересов Приставкина младшего. Покосившаяся хрущёвка, где снимали однушку Галушкяны, – зоной влияния Галушкяна.
Дело не заладилось сразу же. Приставкина сдал отцу первый же неродившийся в соседе клиент. Отцу-депутату, уважаемому в доме человеку, было очень неудобно. Состоялся серьёзный разговор с сыном. Неожиданно перепала тройная сумма на карманные расходы в обмен на клятву, что Витя никогда так делать больше не будет.
У Галушкяна тоже было не айс. Постоянный контингент советского образца экономной архитектуры шестидесятых не понимал, как это – платить деньги ребёнку за доставку продуктов. Семидесятилетняя глуховатая Владлена Никитична со второго этажа решила, что Арчи – командир тимуровцев, помогающих пенсионерам, и отказывалась слышать что-то про причитающееся вознаграждение.
Единственным клиентом Арчи стал бухающий Коля и его компания, весело и задорно отмечавшие уже второй день взятия Бастилии в однушке на первом этаже его трущобы. Снаряды у бойцов подходили к концу. Несмотря на то, что российские пролетарии набрались под завязку, они здраво понимали, что в таком состоянии выходить на улицу опасно. Засада голодных до денег недоброжелателей в фуражках бдела в пункте ППС и находилась в ста метрах через дорогу.
Собрав пожелания заказчиков, не отличающиеся разнообразием: «Возьми-ка, малец, бухла побольше», – Галушкян на велике примчался в «Пятёрочку». Загрузив две сумки «Балтикой», «Старым мельником», «Гжелкой», двумя булками хлеба, кое-как запихнув туда палку докторской и синюю курицу, Арчи с трудом вырулил на дорогу.
Мысли разделить ходку на две части не было.
Лень – это святое наше национальное чувство. Мы им дорожим и никому его не отдадим. Мы не вернёмся за зонтиком, если немного закапало. Ведь мы уже прошли сто метров от дома. Мы не подымем уроненную обёртку от жевательной резинки, а будем долго запинывать её поближе к мусорке. Лень идти к стоматологу подлечить возникший кариес. Лучше через полгода с ошалелыми от боли глазами помчимся удалять зуб.
Арчи с трудом крутил педали старого велосипеда, на руле которого тяжело позвякивали две тяжеленные сумки, по разбитой асфальтовой дороге. Улыбаясь, Арчи уже подсчитывал первый профит и прикидывал, на что он его потратит.
Бросив взгляд вправо, он вдруг увидел девочку Таню из параллельного класса, которая ему очень нравилась. Таня смотрела прямо ему в глаза и улыбалась. Развернув плечи и изобразив на лице что-то вроде улыбки джигита, которому всё по плечу, Арчи изо всех сил крутанул педали. Старая стальная кобыла искренне возмутилась таким отношением и встала на дыбы. Именно с такой ковбойской улыбкой и запомнила Таня улетающего в большую грязную лужу Арчибальда, приветственно машущего ей рукой.
Небольшое вонючее озерцо, привольно плескавшееся по всей ширине Рижского переулка, было плодом творческой деятельности дорожных рабочих, менявших накануне канализационные трубы. Сразу после убытия рабочей интеллигенции на законный уикэнд для жителей муниципального округа «Сокольники» на Рижском переулке открылся первый вонючий фонтан. Ещё через десять минут из недокопанной ямы вырвалась искрящаяся на солнце миллионом разноцветных брызг вторая струя. Зловоние мягко окутало прохожих, с любовью щекоча их ноздри и глаза.
Вскоре водное шоу было остановлено и превращено аварийщиками в невзрачное вонючее озерцо. А ровно через час стальная кобыла «Украина» встала на дыбы перед лужей и сказала: «Поехали!», а Арчи махнул рукой.
Полёт претендовал на Тэффи и был встречен продолжительными аплодисментами на автобусной остановке.
Арчи принимал прохладные грязевые ванны, не слезая с велосипеда, и размышлял о несправедливости жизни. Смердящее озерцо ласково приняло новых постояльцев: припарковавшуюся на дне «Докторскую» и весело плещущуюся спортивного телосложения курицу. Булки – ещё пять минут назад стальные – сейчас радостно размякали в мутной жиже, впитывая своё новое содержание. И всё это залито волшебной смесью пива и водки. «Старый мельник», поколдовав с «Балтикой» и «Гжелкой», придал местному водохранилищу новую суть и новые смыслы.
Подошедший грузовик прервал философские изыски Галушкяна длинным гудком. Арчи пришлось закончить водные процедуры. Вытащив железную кобылу на берег тротуара, он с грустью смотрел как грузовик утрамбовал остатки закуски в остатки асфальта и омыл колёса в волшебном эликсире. Он глядел на переливающее озерцо, на спешащих и зажимающих носы прохожих, на начинающих принюхиваться к луже бомжам и думал, как вернуть деньги Коляну. У Коляна, блин, какая тяжёлая рука. Впрочем, вечером в тот же день помог друг Витя, получивший накануне от папы солидный аванс за отказ от местного логистического бизнеса.
***
Приставкин жил в квартире не один. Вместе с ним делила жилплощадь молодая особа по имени Доля.
Гражданка Кристина, прожив с Витей два года, прошлой осенью рассталась с Приставкиным, уйдя от него к перспективному помощнику районного прокурора. А чтобы Витя не скучал, она великодушно оставила ему взамен себя собачку Долю, так как у её нового избранника была аллергия на собачью шерсть.
Доля была «чистокровный русский той-терьер, у которой бабушка – двукратный чемпион Кракова, а дедушка – абсолютный чемпион Тамбова». Об этом доверительно при продаже щенка два года назад сообщила заводчица. В тот момент, когда Кристина обнималась со щенком, Приставкина посетили мрачные мысли о Швейке, поручике Лукаше и пинчере. Впоследствии недобрые предчувствия частично сбылись. Бабушка Доли, может, и была чемпионкой Кракова, но являлась весьма легкомысленной девицей, неспособной противостоять мужским чарам ни карликового пинчера, ни крепыша чихуахуа. Тем не менее Доля, одновременно похожая на лучших представителей пород дедушек, громко носила свои два с половиной килограмма по квартире на правах главной дамы после бегства Кристины.
Вечером, вернувшись с работы, Приставкин погладил радостно встречающую его Долю, вздохнул и посмотрел в угол комнаты, где стояли с прошлой недели выстроенные в ряд портфель, носки и трусы.
Зазвонил телефон.
– Витя, я уже на месте. Ты не забыл? – Галушкян на том конце линии что-то жевал.
– Иду.
Витя насыпал «Педигри» Доле, оделся и вышел из дома.
В скоттском баре «Зелёный Байрон», куда Галушкян пригласил Приставкина обсудить серьёзный бизнес-проект, народу было мало. Мозг и Двигатель концессии занял центральный стол и в ожидании Приставкина глубокомысленно крутил «Тик-Ток». Когда Витя прошаркал к столику, Галушкян поднял на него полный творческих помыслов задумчивый взгляд:
– Привет, Виктор.
В серьёзные, насыщенные событиями и финансовыми расходами моменты жизни ударение в имени Приставкина Галушкян всегда делал на последний слог. На французский манер. Это всегда вносило некую нотку изысканности и аристократизма в предстоящую афёру, как правило, заканчивающуюся полной жопой.
Витя бросил быстрый взгляд на невозмутимого Арчи.
– Пить не буду, – и, чуть подумав, добавил: – Хорошо, только бокал «Совиньон-блан». Привет, – и плюхнулся рядом.
Арчи глубокомысленно помолчал несколько секунд и продолжил:
– Как дела, компаньон?
При этих словах Приставкин напрягся. Такое обращение говорило только одно: что предстоят финансовые расходы, и, скорее всего, немаленькие. Витя вздохнул, но решил промолчать.
– Как там Вагнерша поживает? – настраивал Витю на неизбежное сотрудничество Конан-Варвар.
– Нормально, – буркнул Витя. – Нет, ну ты представляешь, я сегодня на общем совещании у ЧВК немного оговорился: вместо «а» – «э» сказал. Так ору было на полчаса.
– А чё сказал, – не отрываясь от «Тик-Тока», спросил омоним железного Арни.
– «Наша с вами эпиляция отклонена». Так что началось! «Мы с тобой эпиляцию не планировали! Не много ли ты на себя берёшь, Приставкин!» – и понеслось. Прооралась и уехала сразу по делам. Важные дела, блин, до конца дня. А у меня обед сорок пять минут всего!
– Похоже, баба реально на эпиляцию сегодня записана в рабочее время и ты чуть не сорвал ей мероприятие своим признанием, – меланхолично жуя салатик, промычал Галушкян. И внезапно, подняв голову, крикнул: – два «Джонни Уокера», пожалуйста, со льдом.
И уже обращаясь к Приставкину, сочувственно добавил:
– Тебе нужно снять стресс, Витя. Блин, я карту оставил в другой куртке. Заплатишь в этот раз? Я потом перечислю.
Расстроенный Приставкин знал, что у Арчи есть дела поважнее, чем платить по каким-то счетам в рестике, и привычно кивнул.
– Только чёрного «Уокера»! – радостно завопил Арчи официанту и, уже повернувшись к Приставкину, радостно объявил: – Всё наладится, коллега!
Приставкин снова вздрогнул и хлопнул рюмку до дна. «Уокер» старался изо всех сил. После второй рюмки Витя согласился с Галушкяном и откинулся на стуле.
– А пошла она в жопу, толстая дура! Будет учить меня ещё жизни! И перед отъездом ещё съязвила: «Твои юристы такие же рукожопые, как ты сам! Апелляцию не могут нормально написать!» А чё «мои»? Я у них уже год как не работаю!
Полностью согласный с ним Арчибальд солидарно кивал, негромко заказывая рибай у склонившегося к нему официанта и добавляя его в их общий счёт.
– Тут британские учёные выяснили, – отхлёбывая виски, глубокомысленно изрёк мозг концессии, расправляя свои тщедушные плечи, – что водка со льдом вредит мозгу, ром со льдом – печени, джин со льдом – почкам, виски со льдом – сердцу. Блин! Страшная вещь этот лёд! Поэтому я никогда не добавляю в виски лёд. И водку стараюсь не пить. Мои мозги нам очень ещё пригодятся.
– Мда, – промычал Витя, – я тоже не люблю водку.
Витю год назад перевели из юридического департамента, где он работал юрисконсультом, в департамент закупок на должность специалиста. Официально для Вити это звучало как необходимость усиления департамента закупок специалистами, имеющими юридическое образование, поскольку все они работали с разными договорами. И здесь Вите отводилась «очень важная роль», как по секрету сообщили ему.
На деле, сплавив Витю в департамент закупок, начальник юрдепартамента перекрестился и поставил в церкви большую свечку за здравие всех юристов России. И, немного подумав, добавил вторую – за российский нефтегаз.
Дело в том, что в бытность работы Приставкина в юрдепартаменте, несмотря на то что он был далеко не самый молодой сотрудник, Витя заслуженно два года удерживал самую низкую должность. Каждый очередной порученный ему проект он достойно проваливал в отведённые ему сроки, справедливо считая, что допускать просрочек в реализации проектов нельзя.
Последний проект в юрдепартаменте был связан с защитой им в суде товарного бренда их компании. Служба мониторинга компании нашла в Сибири на Иркутском тракте маленькую задрипанную полузанесенную снегом автозаправку, успешно разбавляющую бензин не первой свежести мочой суровых бурых медведей, что накладывало неизгладимый отпечаток на процесс эксплуатации авто в условиях сибирских морозов.
Всё бы ничего, но местный менделеев решил украсить свою автомобильную наркостанцию именем и боевой раскраской их нефтяной компании. Последняя закономерно этому событию не обрадовалась и немедленно снарядила своего боевого ниндзя Приставкина в далёкий Иркутск восстанавливать справедливость в местном арбитраже.
Хозяин этого шалмана в потёртых джинсах и несвежей рубашке с болью в сердце рассказывал судье о нелёгкой судьбе местного бизнеса в глубинке, о том, как «давят москвичи, не дают голову поднять».
Судья неприязненно смотрел на приезжего москвича в дорогом костюме и сочувственно кивал земляку.
– А что же нам делать, если они даже имя наше хотят отобрать, так и сгинем без роду, без племени, будто и не было нас, – завершил свою выстраданную исповедь нефтяной терпила и грустно опустил голову.
Приставкину тогда стало стыдно. Судье – вообще неприятно.
– Получается жизни нашему малому бизнесу никакой?
Судья строго посмотрел на Приставкина.
– Получается, – растерянно развёл руками ниндзя. Боевой самурайский меч в ножнах съёжился до размеров маленького тупого перочинного ножика.
– А малый бизнес в регионах, как сказал наш президент, это наше всё! – строго сказал судья и всех отпустил с миром.
Вот так вместо ниндзя в Москву вернулся с проигранным делом мишка-панда.
Воодушевлённый результатами этого судебного дела иркутский Илон Маск на радостях и второй свой шалман раскрасил в весёлые цвета их компании и зарегистрировал ещё одну ОООшку.
На апелляцию этого дела толстого панду уже не отправили.
Конечно, в конце концов коллегами Конфу-панды местный навозный жук был повержен, получил минимальный штраф и хмуро занялся перекрашиванием своих бензиносодержащих колонок взад.
Но блестящая карьера Приставкина как юриста-судебника корпорации закатилась. По правде говоря, она перед этим особо и не выкатывалась. От немедленного харакири с последующей выдачей трудовой книжки с надписью «в связи с беспросветной тупостью» офисного самурая спасло близкое знакомство его отца – депутата областной мэрии – с замом гендиректора их компании.
В итоге было принято компромиссное решение: из юрдепартамента неудавшийся Анатолий Кучерена немедленно переводится «на усиление» в департамент закупок, где его глубокие познания в праве, как с облегчением сообщил его бывший юридический босс, «будут о-о-очень востребованы».
Но на деле он был переведён на такую же самую низкую должность. И никакого повышения – ни в должности, ни в зарплате – не было для него даже в отдалённой перспективе. Но о-о-очень хотелось разбогатеть.
– Так вот, Виктор, есть перспективный проджект! – наклонившись к Вите, сказал Арчи вполголоса, что должно было подчеркнуть особую важность вопроса, но на деле говорило о серьёзных перспективах дополнительных накладных расходов для Приставкина.
– Сучка! – грустно вздохнул, вспомнив Вагнершу, юридическая надежда департамента закупок и уставился на бутылку виски. – Интересно, – задумчиво продолжил он, – а почему на сигаретах пишут «курение убивает», а на бутылке виски нет? Она ведь тоже вредная!
– Приставкин, не тупи! Зачем на виски писать «курение убивает»? – завёлся Железный человек. – Слушай меня! Есть тема! Нам нужно организовать рекламную фирму! Ты же знаешь, у меня большой опыт в маркетинге!
При этих словах Приставкин очнулся, чуть протрезвел и посмотрел на Галушкяна.
– Да ну?
– А то не знаешь, сколько я сил отдал маркетингу. Так вот. Регистрируем с тобой ОООшку «Galushky.digital Promotion». Звучит?
– Звучит, – осторожно сказал Приставкин.
– Сделаем крутой сайт. У меня один знакомый программист есть. В свободное время, когда не бухает, колымит по вечерам отпадные сайты.
– Я на снятие офиса денег не дам. Сразу говорю, – Приставкин хоть и выпил, но чуйка у него работала.
