Мамин Восход

– Коленька, ведь страну давно разворовали! Что же мы оставляем в наследство своим детям?..

Сонная Ирка заглянула на кухню:

– Пить хочу! – попила, ушла.

–Тише, «печка в доме»! – кивнув на нее, промолвила мама заговоческим тоном и мы стали говорить шепотом.

Потом пришел новый правитель, мамин земляк, с которым она была хорошо знакома. Назвался генеральным секретарем, рьяно взялся за дело и лет эдак через пяток страну развалил вовсе, да и власть потерял. Однако в бытность своего хозяйствования предлагал:

– Нина Ивановна, переходите на работу в Москву. Жизнь здесь покруче, да и зарплата побольше. Дам большую фабрику в ближнем Подмосковье – хозяйничайте! Мы давно знакомы, уверен – сработаемся! Получите хорошую квартиру и свое покровительство обещаю.

Мама отказалась:

– Нет-нет, я всем довольна и люблю свой «Восход». Спасибо за столь лестное предложение.

А дома, рассказывая это нам с Коленькой, добавила:

– Здесь я известный, влиятельный человек с множеством нужных связей, а там кто? Да и правитель этот – сегодня он есть, а завтра?.. – и долго развивала эту мысль, убеждая нас, а может и себя…

***

Году в 2005-м мама приехала ко мне опять. Мы сидели рядышком на диване и вспоминали прошлые годы – наш дом на Ушинском, бабушку Феню, отца, соседей и друзей-приятелей. Говорили на разные темы – от качества скатерки на столе в кухне до сдачи баланса моего предприятия в налоговую инспекцию. Вдохновенно обсуждали новые наряды – особенно те, которые только собирались пошить. Но тут пришла Ира и увезла нас в свой бутик итальянской одежды «Bellissimo». Мама с удовольствием перемерила множество модных вещичек, выбрала себе полосатую блузочку и сиреневый шарфик.

Потом мы гуляли по широкому бульвару – любовались пышными розами, посидели в кафешке на Аллее героев, зашли в храм на набережной. А вечером прямо с балкона наблюдали праздничный салют над Волгой – был как раз День города.

– Смотри, смотри – переливается огнями яркий красный шар – так и кажется – летит прямо на нас! А вот грозди рассыпных искр, и за ними огромные шары – один в одном! Надо же, как красиво, – восторгалась мама.

И выглянув в окно, удивилась:

– Откуда эти толпы народа?

– Возвращаются с салюта. Видишь, даже движение автомобилей в сторону набережной перекрыто.

Волгоград, на набережной Волги. 2005 год.

На другой день после обеда отправились к Ирочке – с мужем и двумя сыновьями она теперь жила в соседнем подъезде.

Мама готовила обед, я гладила белье, потом протирала полы в коридоре. Кирилл гонял свои машинки по ковру, Артем наконец-то сел за уроки.

– Какая хорошая квартира, – сказала мама, – три комнаты, кухня-столовая, ванная – такие большие, мне очень нравится.

Время близилось к вечеру, и я сказала:

– Кирилл, собери игрушки – скоро придут мама с папой.

– А я не буду! – отвечал пятилетний нахалюга, и этот момент в дом вошли родители. Ира долго раздевалась, рассматривая каждый сапог, курточку и сумку. А шустрый зять уже нес пакеты с покупками на кухню, по дороге повторив Кирюшке то, что сказала я – слово в слово:

– Убери игрушки с ковра!

Но ребенок продолжал упрямиться:

– А я не буду! – и так классно полюбоваться собой со стороны, мол, не буду ни за что и никогда убирать эти игрушки!

Отец тут же согласился:

– Хорошо, тогда немедленно отправляйся в постель спать!

Кирюшка был ошарашен. Мысли, возникающие в маленькой белокурой головке, прямо-таки отражаются на лице: «Почему спать? Я вас так ждал! Наконец-то все дома! Сейчас начнется самое интересное! А тут – спать!»

Отец тем временем подходит к старшему, Артему, показывает на раскрытые учебники:

– Это что такое?

– Как что? Уроки!

– Вижу, что уроки, но почему в девять вечера, а не в девять утра!?

Ответить нечего – день-то прогулял! А зять уже поворачивается к Кирюхе:

– Чего стоишь, растекаешься «мыслию по древу»?

– Папа, а у меня только два варианта? Третьего нет?

Спрятав смех, отец отвечает:

– Нет, сыночек, конечно нет!

Тяжело вздохнув, ребенок начинает убирать игрушки, а мы, обсудив с Ирочкой планы на завтра, уходим.

– Давай заглянем к Аленке, – говорю я, – проверим все ли в порядке, да прихватим домой пару шоколадок, – и мы направляемся к моему киоску, стоящему у самого дома.

Волгоград. 2005 год. Моя мама, мой киоск, мой дом.

Здесь, на бойком месте, всегда людно – покупатели идут один за другим, продавщица крутится юлой. Вошли внутрь. Мама, окинув взглядом забитые шоколадками, чипсами, пивом и прочим товаром полки удивилась:

– Кто же это все привозит?

– Кто-кто? Я, конечно! Думаешь, почему каждый день ухожу в семь утра и возвращаюсь в девять вечера? – она понимающе покивала головой.

Тут в окошке образовался новый покупатель – веселый, прилично одетый парнишка:

– Девчата, а целый блок «Мальборо» найдется?

– Конечно! – Аленка протягивает нераспечатанный блок.

Парень берет сигареты, крутит в руках:

– Нет, я передумал, давайте «Парламент».

Мы с Аленкой переглядываемся: «Похоже, нас разводят?»

А парнишка, поймав этот взгляд, быстро сует блок подмышку, прыгает в автомобиль, стоящий у обочины, дает газу – только его и видели! Не получив денег, удивленно смотрим друг на друга:

– Ведь чувствовала же подвох! – в сердцах восклицает Аленка, – «Стольник» коту под хвост!

Приехавший на вызов страж порядка, выслушал наш рассказ и как будто даже обрадовался:

– Выходит, сами отдали товар?

– Выходит сами, – растеряно согласилась я.

– Чего тогда от меня хотите? – жестко вопросил тот и откланялся.

Мама, взирая на эту сцену, покачала головой:

– Да Витусенька, труден твой хлеб!

– «Без труда…» – как говорится – впрочем, тебе это и самой хорошо известно! А блок сигарет – ерунда, бывает и похуже.

Наконец мы отправились домой, и мама все делилась впечатлением об Ирочкиной жизни:

– Какой зять талантливый воспитатель – управляется со своей гвардией только так! Я спокойна за внучку – муж заботливый, мальчики хорошие.

Эх, ее бы слова да богу в уши! Но это опять другая история…

Пришли домой, сели попить чайку.

– Все мечтаю поехать к Ромочке в Болгарию, посмотреть, как он там обустроился, погулять по Золотым пескам, – сказала мечтательно мама.

– Давно обустроился – девятый год живет! Помню, как после окончания Высшей следственной школы он отправился на крайний Север, в Салехард – в прокуратуру. У меня три года главной телепередачей был прогноз погоды – все волновалась, как там сыночек. А потом, помнишь, отработал следователем положенные три года, подал рапорт об увольнении и уехал в Варну, к отцу. Теперь помогает тому хозяйничать в его отелях.

– А отели большие?

– А то! Один как наш дом – семь этажей, второй, заново отстроенный, не меньше и третий почти возвели.

Я достала альбом с фотографиями, – Да вот посмотри, это их новая «Палма»:

– А это Ирочка в холле. Видишь эти мещанские хрустальные люстры? Наш папаша, Игорь то есть, приобрел.

– Что значит «мещанские»? – возмутилась мама, – Красивые люстры! Мне тоже хочется погостить там!

– Делай заграничный паспорт, сразу и поедем, – пообещала я, но дальше разговоров дело так и не продвинулось…

Стали смотреть дальше.

– А это Ира с Ромой под окнами его дома в Варне. Какой же это год? Наверное, 2004-й.

– Вот Роман со своим любимым американским пит-булем Лео.

– А вот, смотри, они на Золотых Песках все вместе: в белой шляпе – Рома, рядом Леня, внизу Ирочка и мальчики. Это я просила их сделать для меня такое фото.

– Правда, какая чудесная карточка! – согласилась мама.

– Да, доченька, – подытожила мама, – сажу честно – не стыдно мне за вас! И ты, и твои детки добились в жизни многого.

Через неделю она уехала – мы посетовали на такой неудобный вид транспорта, но делать нечего – посадили на автобус.

***

Теплым вечером мы с мамой вышли прогуляться по Ставрополю. На ней был надет летний костюм, шляпка из светлой соломки, а в руках – небольшая сумочка.

«У женщины должна быть хорошая обувь и ридикюль» – говорила наша бабушка. У мамы обувь и «ридикюль» всегда оставались хорошими, а вкус отменным. Манерами же она напоминала, уж простите, английскую королеву – медленный взмах руки, элегантно поставленная ножка – величие не гаснет с годами.

Мы прошли по проспекту мимо тенистых аллей парка. Некоторые прохожие оглядывались вслед, и это не удивительно – мама и теперь оставалась интересной дамой – ведь верно говорила Коко Шанель: «Только умные и красивые женщины с годами становятся еще красивее». Многие приветливо здоровались, останавливались поговорить – она была довольно известна в своем городе.

И тут нам навстречу попался мужчина средних лет, невысокий, но довольно приятный, прилично одетый и имеющий такой, как бы это описать – лоск, который бывает у представительных людей. Увидев маму, бросился к ней, схватил за руку, поднес к губам, и во время всего разговора не отпускал эту руку, не сводя с мамы восхищенных глаз, в глубине которых светилась неподдельное обожание и еще что-то, известное только ему одному, но, безусловно, приятное. И было им так хорошо и радостно, как бывает у людей с дорогим общим прошлым.

Я смущенно отошла в сторону – мужчина так искренне радовался встрече, что меня не заметил вовсе.

После прогулки проводила маму домой и отправилась в родной переулок Ушинского. Закадычная подружка Лариса так и живет по-соседству с моим бывшим домом, вырастила сына, а теперь разводит цветочки да нехитрый огород.

Мой дом в 2015 году.

К сожалению, теперь живут в нем другие люди.

Садимся за стол, наливаем по чашке чая – более крепкие напитки давно не употребляем, и вспоминаем былое – школу, институт, соседей и однокашников.

– Помнишь Венечку Муравьева? – просвещает Лариска, – того скромнягу из пятого дома? Он теперь известный физик-ядерщик, живет в Киеве, жена, взрослый сын. А Таисия Бежева – местная красотка – обитает в Питере. Валька Гулькина промотала квартиру и вернулась в родительский дом, у нее ведь дочь – наркоманка – она с ней так мучается – опять вся в долгах!

– А это кто? Что-то совсем не узнаю! – показала я на тучного неопрятного мужика бомжеватого вида с большой сумкой в руках, выходящего из калитки дома напротив.

– Алик Ролдугов на работу пошел – сигареты у гастронома продавать.

– Боже мой! Это Алик? Тот симпатичный модный паренек из Прибалтики, в которого были влюблены многие девчата? Как жестока и беспощадна жизнь…

– А помнишь про кошек?

– Которых в мешок скирдовали? Конечно, помню!

Летом в наших дворах развелось множество кошек. Мы с Лоркой уж и дарили их всем подряд и разносили по городу – ничего не помогало. Тогда отловили с десяток котов, запихали в мешок – с риском для жизни, как вы понимаете, завязали веревкой и понесли в овраг. Зашли далеко за речку и бросили на лужайке. Развязать же мешок побоялись, ведь в нем дрались и орали коты.

Такое живодерское мероприятие нас вовсе не удручало, а о том, что эти животные всегда возвращаются домой мы как-то и не подумали.

Наутро жители нашего переулка наблюдали такую картину: посередине дороги лежал мешок, набитый чем-то тяжелым. Временами он начинал катиться и выть. Прохожий пнул его ногой – раздался пронзительный ор – человек поспешил мимо.

Следующий товарищ был более любопытным. Услышав мяуканье, потянул за веревочку – мешок-то и развязался! Коты фыркнули в разные стороны, сбив с ног своего спасителя, но в наши дворы больше не вернулись:

– Злые вы, уйдем мы от вас! – видимо решили они…

На мамино восьмидесятилетие мы с Ирочкой опять были в Ставрополе.

Сегодня наверняка будет много гостей: генерал Асеев – начальник летного училища – обаятельный и моложавый; большая модница – доцент пединститута Лидия Васильевна; обстоятельная, всезнающая Людмила Ильинична – профессорша крайбольницы. Появится и Тамара Михайловна – директор ликероводочного завода, близкая мамина подруга, с которой в свое время они «обшивались» у одной портнихи и «кормились» из одного гастронома. Компания обещала быть очень интересной.

Дедушка Коля с раннего утра, едва мама проснулась, преподнес имениннице букет красных роз и отправился за продуктами к праздничному столу. А я, не откладывая дела в долгий ящик, засунула тюль с большого окна в стиралку и принесла таз с водой:

– Стекла грязные – улицы не видать – от людей стыдно будет! Ира, давай помогай!

Но дочь нахально заявила:

– Не царское это дело по окнам скакать! – и завалилась рядом с бабушкой на диван.

– Витусенька, ну что ты выдумала – приехала на три дня – и давай окна мыть? Лучше иди к нам, поболтаем о том, о сем! – запротестовала мама, но я уже лезла на подоконник.

– Вот какая упрямая, ну и характерец! – она-то хоть и протестовала, но процесс контролировала четко:

– Посмотри – разводы на стекле оставила, до верхнего угла не дотянулась. Вернись, протри. Ручками, ручками, доченька, да не ленись, хорошенько три!

Потом повесили тюль – после стирки она стала бледно-кремовой, а вовсе не темно-серой. Я довольна: окна сияют чистотой, стол накрыт – крахмальная скатерть, сияющий хрусталь, новый обеденный сервиз – все, как положено. Ждем гостей.

Первым пришел мой старинный друг Влад Песоцкий – теперешний ректор одного из ВУЗов Ставрополья. Когда-то мы вместе учились в институте, за плечами много разных приключений, и до сих пор нас связывает проверенная годами и делами дружба.

В своем тосте он сказал много добрых слов о маме, а закончил интересной историей.

– Когда на железной дороге не случалось вагонов, которые «для поддержки штанов» разгружали бедные студенты, мы шли на фабрику к Нине Ивановне – копать ямы. Не знаю, зачем это нужно было фабрике, но копали мы старательно и в конце дня получали хорошие деньги. А назавтра приходили другие студенты и закапывали вырытое нами – и тоже получали вожделенную денежку.

– Как же вы попали на фабрику? – удивилась я.

– Помнишь, после свадьбы мы с Машей квартировались у вас на Ушинском? Так вот, однажды в разговоре с Ниной Ивановной я посетовал: мол, отца нет, пенсия у мамы маленькая, помогать никак не может, вот и ходим разгружать вагоны – нас таких целая бригада! Но вагоны бывают не всегда… – Нина Ивановна предложила:

– Приходите ко мне на фабрику, что-нибудь придумаю! Вероятно и «придумала» эти ямки? – Песоцкий вопросительно взглянул на маму.

Мама сидела во главе стола и загадочно улыбалась…

Потом Влад открыл еще один секрет:

– А когда нас позвали строить Игорю с Викой дом, я сказал: «Ребята, пришла пора платить по векселям», – все взяли мастерки с молотками, и пошли строить.

…Сыграв свадьбу, мы с новоиспеченным мужем действительно пристраивали к дому комнатушку для себя. Помогать приходил весь наш стройотряд, получивший азы мастерства в солнечном Казахстане, но истинную подоплеку их поступка я узнала только теперь!

***

Мамино директорство длилось более десяти лет. А потом, в конце1983-го года ее отправили на пенсию. Не знаю, как бы она пережила это, если бы не дедушка Коля. Он водил ее гулять в парк и просто по городу, отвлекал от ненужных думок, возил на курорты – в Пятигорск, Кисловодск. Покупал мамочке свежую клубнику ранней весной, и она хвасталась мне – вот, мол, какой заботливый! Они вместе ходили в магазин, выбирать ей новый костюмчик к весне или невысокие сапожки – на осень. На даче Коленька сажал маму на стульчик под яблоней:

– Мышонок, сиди, отдыхай! – а сам копался в огороде.

Когда приезжала я, выезжали туда все, и мама смеялась:

– Сведите вместе двух римлян, и они тут же начнут строить водопровод.

– Ты к чему это?

– А к тому, что стоит вам с отцом встретиться, начинаете рассуждать о кустиках и цветочках.

Потом сил на дачу у них уже не стало, и ее пришлось продать, впрочем, к всеобщему удовольствию.

– Спасибо тебе за маму! – однажды сказала деду, и тот, уверена, понял. Ведь она так тяжело переносила одиночество. Однажды, когда жила еще без своего Коленьки, грустно призналась:

– Прихожу вечером с работы, включу везде свет, радио – и как будто не одна!– я обняла ее, глотая слезы…

Она потом еще долго трудилась в Крайбытуправлении – завотделом, старшим инженером, экономистом. И хотя эти должности были довольно престижны, сравнения с директорством они не выдерживали. И в 93-м году мама окончательно рассталась с работой.

Но даже теперь никогда не позволяла себе расхлябанности. К завтраку выходила в нарядном платьице, на улицу шла во всеоружии – подкрашенная и приодетая. Модное пальтишко или каракулевая шубка, шляпка, перчатки и маленькая сумочка были обязательными атрибутами.

Приезжая к ней, мы окунались в атмосферу добра и благости, которую создавали долгие беседы с дедушкой, «секретничанья» по вечерам с мамой на кухне и обеды с родственниками за большим, нарытым в зале столом.

А потом дедушки Коли не стало.

– Моя жизнь на этом закончилась! – горько произнесла мама, не проронив ни единой слезинки, – Душа разрывается на части, а слез нет…

…Тогда я еще не знала – тайна бытия непостижима, и чем больше горе – тем меньше слез…

Было жалко рано ушедшего деда, жалко и маму, счастливо прожившую с ним более тридцати лет. И вспомнилось, как однажды Коленька повез нас на рынок.

Мчались по широкому проспекту на довольно большой скорости – я подметила это, но молчала. Видавший виды жигуленок поскрипывал на поворотах и тут нас остановил страж порядка. Молоденький сержант степенно подошел, взял у деда права и заботливо сказал:

– Ну, куда ты, отец, несешься? А случись авария, кто тебе купит новую машину? – «отец» сразу как-то съежился и стал меньше ростом. И я увидела, что он уже старенький, наш дед Коля, и седину его увидела, и фигуру немного сгорбленную, и горько так стало…

…Подарить бы ему бордовую рубашечку в мелкую клеточку, а мамочке новую сумочку – лаковую, светлую – как она любит. Только нет уже ни деда, ни мамы, не нужна ни рубашка, ни сумочка…

Я не успела купить им новую люстру в маленькую комнату и поставить пластиковую дверь на балкон – и теперь везу в родной город подарки стареньким тетушкам – уж простите меня, но это как будто маме…

Теперь не очень люблю приезжать в свой город. Кажется, вот за этим углом – поверну и увижу – стоит Игорь Кравцов – извечный девчачий угодник, долговязый и нескладный, но улыбчивый и ласковый. В руках моднячий транзисторный приемник «Спидола», откуда на всю улицу несется мелодия «Королевы красоты», а мы с Лариской в неимоверно коротеньких юбчонках и с приличными начесами на головах прямо на тротуаре выдаем модный твист:

– По переулкам бродит лето,

Солнце льется прямо с крыш…– распевает Муслим Магомаев.

Проходившие мимо две старушки в темных платочках и с авоськами в руках, возмущаются:

– Срамота-то, какая! Нашли танцплощадку!..

…Но за углом никого нет, только ветер гонит опавшую листву, вороны ходят важно, загребая лапами и громко каркая, да изредка падают с веток созревшие каштаны – ярко-коричневые, гладкие, блестящие – совсем как в моих юношеских, так подходящих к сегодняшнему дню, стихах:

Каштаны падают звездами с неба –

Звезды бывают иногда зелеными.

И никого со мною рядом нету –

Ни друга, ни парня, ни мальчишки влюбленного.

Одна бреду осенним городом

Каштан зеленый ладонь мне колет

И слезы стоят почему-то в горле

И пусто на сердце – так пусто и холодно…

Долго гуляю по улицам детства, а однажды поехала на мамину фабрику.

У знакомых корпусов бывшего «Восхода» с замиранием сердца покинула автобус, вошла в открытые ворота. Хотя «воротами» это сооружение назвать было трудно – хлипкий шлагбаум едва загораживал вход.

Бродила среди обветшавших четырехэтажных строений и понимала, что не хочу видеть их теперешними – невзрачными, серыми, непонятного предназначения. Пусть остаются в моей памяти теми, что были во времена расцвета «Восхода» – то есть при маме. С кустами роз на клумбах, асфальтированными дорожками, ажурными железными воротами перед проходной. Шумными производственными цехами, складскими помещениями и административным зданием с директорским – маминым – кабинетом – просторным и светлым.

***

Передумывая все заново, бросаю взгляд со стороны и что же вижу?

Судьба отводит каждому свое время. Время любить и ненавидеть, достигать вершин и сдавать позиции – это уж у кого как получится.

Маме была дана фабрика – большая трикотажная фабрика. Она принимала участие в ее проектировании, потом в строительстве, а будучи директором, сделала «Восход» с его изделиями известным далеко за пределами Ставропольского края. Потом ей пришлось с любимой фабрикой расстаться, а тут в стране началась «перестройка» и очень скоро «Восход» прекратил свое существование.

Мне в свое время судьба подарила городской Дворец пионеров, заведование самым большим и сложным отделом. Без лишней скромности скажу – о моих воспитанниках знали и на ВДНХ и на Всесоюзных соревнованиях – по картингу ли, по авиамоделизму. А какие проводились выставки детского технического творчества! Огромный выставочный зал Дворца заполнялся тысячами экспонатов не только наших кружковцев – приглашались ребята из всех городов страны. Но я перешла на другую работу, а года через три – какое странное совпадение с маминой историей! – почти новое здание стало рушиться, и Дворец закрыли…

… Чем дольше живем мы

Тем годы короче… (песня)

Жизнь летит как один миг – и вот мои дети уже давно взрослые. Что им дано? Думаю – многое! Роман – хозяин двух больших гостиниц в Болгарии – летом вместе с обслугой – коллективом человек в сто, встречает толпы отдыхающих, зимой готовится к новому сезону. Ирочка увлекается йогой – владеет большой студией, где с утра до вечера проводятся занятия, и мотается по всему миру с лекциями. Вчера была в Стамбуле, сегодня в Австрии, завтра – на Гоа. Сложный, но благодарный труд – тут уж лениться некогда! И они, мои детки, не ленятся…

…Каждый человек для чего-то рождается. Что должна была сделать мама? Для чего предназначалась ее жизнь? Чтобы дать жизнь двум дочкам? Несомненно. А может, чтобы поднять на должную высоту новую фабрику – ведь самый расцвет «Восхода» был именно тогда, когда хозяйничала там она.

Как бы то ни было, вся мамина жизнь была озарена трудолюбием и честностью, добротой и заботой. Где она ни была, с кем ни общалась, свет, исходивший от мамы, был ярким и ласковым. А еще ей была свойственна бесконечная доброта и всепрощение – я об этом хорошо помню. Строгость – да, но – всепрощение! И, кажется – лучше моей мамы человека на свете и не было…

Газета «Вечерний Ставрополь», четверг, 12 апреля 2012 г.

Ушла из жизни БОЛОТОВА Нина Ивановна.

Многие годы она возглавляла фабрику «Восход», внесла большой вклад в развитие и совершенствование работы предприятий местной промышленности и народно-художественных промыслов Ставропольского края. Человек большой души, мудрый руководитель, настоящий друг, она всегда старалась сделать жизнь людей ярче и красивее, отдавая часть своей души всем, кто хотя бы однажды встретился на ее пути.

Прощаясь с Ниной Ивановной навсегда, мы выражаем соболезнование её родным и близким. И пока мы живем на Земле, память об этой прекрасной женщине будет в наших сердцах.

Е.М.Брожек, Л.Н. Газарьян, Н.А.Скворцова,

В.Т.Коваль, В.Н.Арнопуло, Э.М.Садовникова,

А.Ф.Коваленко, Т.А.Малеева, С.А. Дорошенко.