скачать книгу бесплатно
Миссис Фергюсон была старше миссис Фёрт на пару лет.
– О, милая моя кузина, ты прекрасна точно так же, как и двадцать лет назад, боюсь, это тебе придется делиться рецептом, – ответила ей женщина.
– Ой, что ты, Кетрин, ты меня прям всю засмущала, – отвечала Марта, – а как поживаете Вы, Эбенейзер? Я смотрю эти шестнадцать лет мимо Вас не прошли.
– Да, и с этим сложно не согласиться, – отвечал мистер Фёрт, – годы, знаете ли, всегда берут свое.
И мужчина поправил волосы, в которых в некоторых местах была видна седина.
– Вы меня простите, что я встречаю вас одна. Мой муж сейчас отлучился в банк, здесь неподалёку – какие-то важные дела. А мой сын с друзьями, они решили провести сегодняшний день вместе, но к вечеру он явится.
Гостей провели внутрь, под постоянные слова миссис Фёрт, как рада она наконец оказаться здесь, рядом со своей троюродной сестрой, с которой столько лет они могли поддерживать связь только через письма. Роуз показали ее комнату, в которой она будет жить весь следующий месяц пребывания в Лондоне. Рядом была комната ее камеристки.
Когда вещи были разложены и разобраны, гостей пригласили вниз к столу, и теперь их встречала вся семья.
Роуз была удивлена, увидев мистера Фергюсона старшего, так как он оказался на целую голову ниже своей жены, с выпирающим округлым животом, лысой макушкой и мог говорить только о своем похоронном бюро, порой говорив не совсем приятные вещи о смерти, людях и огромной денежной прибыли от этого. Его жена, слушая это, лишь счастливо улыбалась, как казалось Роуз, мечтая о новых туалетах, купленных на заработанные мистером Фергюсоном деньги.
Эдвард Фергюсон был одного роста с матерью. Худощав и достаточно молчалив. Он говорил только тогда, когда от него это требовалось, и, холодно встретив гостей и познакомившись с Роуз, он замолчал на большую часть вечера. Его волосы были черными как смоль в отличии от Роуз, и глаза были карего цвета. Роуз он показался замкнутым и неинтересным.
– Роуз, уверена, хорошо умеет играть на фортепиано, – заговорила миссис Фергюсон.
– Да, конечно, она может сыграть нам после ужина, – говорила миссис Фёрт, когда уже все сели за стол и ждали подачу еды.
– Отлично, я очень давно не слушала игру юных дам.
Роуз неуверенно подняла взгляд, осмотревшись вокруг, одновременно понимая, что это скрытая материнская месть за то, что та в свое время хотела обойтись знанием всего двух арий.
Подали еду, и Роуз уже ни на кого не обращала внимания, кроме своей тарелки. Она слышала, как миссис Фергюсон общается с ее матерью, как им что-то отвечает ее отец, и как очень редко что-то говорил мистер Фергюсон старший, обычно сводя разговор к его похоронному бюро. Эдвард молчал, и это радовало Роуз, так как обратное вынуждало бы участвовать в беседе.
Подавали индейку в остром соусе, тушенные овощи и вареный картофель, а все это родители Эдварда и Роузмари запивали крепким вином, поэтому со временем их разговоры стали громче, шутки пошлее, а смех закатистее.
Вдруг, раскрасневшийся от вина, мистер Фергюсон старший заговорил, о чудо, не о похоронном бюро.
– Эдвард у нас завидный жених, многие леди, проживающие в Лондоне, хотели бы быть здесь хозяйками.
– Да, дом Ваш, мистер Фергюсон, просто потрясающий, – ответила ему миссис Фёрт.
– Спасибо, милая моя, – ответил мужчина, – и этот дом достанется одной прекрасной девушке.
– Да, все никак не могли вам сообщить, но мы готовимся к свадьбе, – говорила миссис Фергюсон, – о, кузина моя, боюсь вам снова придется приехать к нам в начале осени, так как на пятнадцатое сентября у Эдварда назначена свадьба с уважаемой мисс Стрикленд.
Ее слова подтвердил её муж.
– Да, ее отец, мистер Джозеф Стрикленд занимается банковским делом. Как по мне, это очень выгодный брак.
В этот момент Роуз уже не слушала, что говорят взрослые. Она бросила незаметный взгляд на Эдварда, и поняла, что он совершенно не одобряет этот брак. Его лицо сделалось бледным, и он судорожно сглотнул. Эта мисс явно была ему не по душе.
– Мы еще не думали о будущем браке Роузмари, – вдруг девушка услышала свое имя и вернула свое внимание к тому, что говорят взрослые.
– Но как же так? Ей же уже шестнадцать, – говорила миссис Фергюсон.
– Мы дадим ей выбор, – ответила миссис Фёрт.
– Но, если она приведет к вам бедняка? – шепотом сквозь зубы спросила миссис Фергюсон, и теперь Роуз, опустив как можно ниже лицо, чувствовала на себе взгляд всех, присутствующих за столом.
Миссис и мистер Фёрт решили этот вопрос оставить без ответа, и ужин закончился в тяжелой тишине.
Когда все вышли из-за стола, Роузмари подвели к фортепиано.
– Что ж, милая, сыграй нам, – попросила миссис Фергюсон.
Сама она расположилась в кресле, обмахиваясь веером. Рядом с ней стоял её муж. Эдвард присел на софу, рядом с миссис Фёрт, а мистер Фёрт остался возле фортепиано.
Роузмари заиграла одну из двух арий, которую знала. Она была так натренирована в этом, что даже не опускала глаз на клавиши. А чуть позже по комнате разнесся ее голос – она пела. Все слушали, не смея перебить, а когда она закончила, миссис Фергюсон зааплодировала.
– Кетрин, какая же она у тебя талантливая! Я вижу, как много труда было в нее вложено.
– Спасибо, моя дорогая кузина, – ответила миссис Фёрт.
– А мне ведь даже похвастаться нечем! – с обидой воскликнула миссис Фергюсон. – Посмотри, Эдвард, какая прекрасная дочь у моей кузины. Вот к чему нужно стремиться!
– К чему же, матушка? – спросил Эдвард. – Вы вроде как уже определились с выбором мне невесты.
– К самосовершенствованию, Эдвард! – ответила ему мать. – Я имела ввиду только огромный труд над своими способностями.
Эдвард хотел ей что-то сказать, его губы уже хотели зашевелиться, но он вдруг сжал их и отвернулся. В этот момент Роуз почувствовала печаль и даже какую-то жалость, что вылилась из нее чистосердечным признанием.
– Не переживайте так, миссис Фергюсон, и не изводите Эдварда. Поверьте мне сейчас, пожалуйста, что я не пытаюсь защитить его или оправдать, или каким-либо образом оскорбить Вас и мою матушку, но я не такая замечательная, как Вам могло показаться за время моего присутствия в Вашем доме -, я знаю только две арии и больше ничего играть не умею.
В доме повисла тишина. Все были в полной растерянности, а Эдвард поднял на Роуз взгляд, наполненный чем-то незнакомым для девушки. Она сочла это уважением и благодарностью.
Миссис Фёрт через секунду покраснела, и Роузмари не могла понять от чего больше – от стыда или гнева. Ее отец просто замер, не зная, как себя повести, в принципе, как и мистер Фергюсон. Всю ситуацию сгладила миссис Фергюсон, видимо так и не понявшая, что слова Роуз правда. Она просто вдруг раскрыла веер и не громко засмеялась.
– Ох, очаровательная Роузмари, ты неоправданно добра к моему сыну. Не защищай его, ведь я как никто другой в этой комнате знаю способности моего сына и нежелание их развивать. Не стоит, милая мисс Фёрт, принижать себя для чьей-либо защиты, пусть лучше он видит, как ты замечательна, и пытается тянуться к твоему уровню.
После слов кузины щеки миссис Фёрт снова вернулись к своему естественному цвету, и все вокруг, казалось, снова задышали.
– Роузмари всегда отличалась добрым нравом, – проговорила миссис Фёрт.
– Это радует, так как знаешь, Роуз, доброты сейчас в этом мире не хватает, – выдохнула миссис Фергюсон.
После этого женщина изволила играть в карты и попросила миссис Фёрт с ней сыграть. Мужчины начали обсуждать что-то свое, в чём Роуз было бы неправильно участвовать. Сначала она обошла всю комнату, осмотрела картины и занавески. Она не долго изучала комнату, а потом начала испытывать скуку.
Эдвард оставался на софе, и Роуз села с ним рядом.
– Мисс Фёрт, это правда, что Вы знаете только две арии? – спросил Эдвард.
– Простите, – Роуз растерялась, но потом все равно ответила, – да, это правда.
– Как же так? Я считал, что все леди воспитываются в строгости.
– В ужасной строгости, мистер Фергюсон.
– Но знаете Вы только две арии, – напомнил юноша.
– В дни, когда меня должны были мучить игрой на фортепиано, я убегала в поле.
Эдвард был готов рассмеяться, но не зная, как на это способна отреагировать Роузмари, лишь выразил свое восхищение ее находчивости, силе духа и бесстрашии.
– Должно быть порка была достаточно часто, – говорил он.
– Она была регулярно, матушка все пыталась сделать меня благовоспитанной леди, – ответила Роуз.
– Получилось?
– А как Вы думаете, мистер Фергюсон, похожа ли я на благовоспитанную леди?
Не успел Эдвард ответить, как его опередила его мать.
– Милый мой, надеюсь, ты с мисс Фёрт обсуждаешь прочтенные книги и на французском?
– Oui, maman est exactement ?a [1], – ответил ей Эдвард.
– Замечательно, а ты, Роузмари, говоришь по-французски?
Роуз ответила по-французски.
Чужой дом есть чужой дом. Поэтому Роуз испытывала странную тоску, попав в свою спальню, когда на улице уже стало смеркаться. Она обошла эту небольшую комнату, выполненную в светлых тонах, проводя рукой по ткани занавесок, ровной поверхности письменного стола и по корешкам книг в шкафу. В комнате было уже почти полностью темно. Последние лучи угасающего солнца слабо освещали мебель комнаты.
Ненавистный корсет наконец можно было снять. Роуз не стала звать свою камеристку, нещадно срывая с себя ленты, платье, скидывая подъюбники, пенье и самое долгожданное – корсет. Стоило только Роуз распустить узел шнурка, как она смогла наполнить легкие воздухом. Он был так для нее желанен, что она еще долго стояла, прижавшись к стойке кровати и глубоко дышала, пока все-таки не сбросила корсет на пол.
С содроганием Роузмари думала о наступающем утре, так как ее снова ждали издевательства в виде жесткого корсета и тяжелого платья.
Ночь прошла незаметно, пусть Роуз ужасно беспокоилась, что сон не придёт к ней в чужой постели. А утро подготовило ей множество неожиданностей.
– Это автомобили, Роузмари, это – будущее, – говорил мистер Фергюсон старший, увидев с каким восторгом смотрит на экипажи без лошадей девушка.
Сегодня она шла в легком платье с мягким корсетом, и только это было способно привести ее в восторг, ведь ничего не мешало ей дышать всей грудью.
Мистер Фергюсон старший согласился сопроводить Роузмари и миссис Фёрт во время дневной прогулки, во время которой они планировали купить для Роуз новые ленты к платью.
– Но как же они ездят, мистер Фергюсон? Я не вижу лошадей.
– В этом то и вся прелесть, милая моя, – ответил мужчина, – лошади больше не нужны. Внутри каждого автомобиля есть двигатель, он заставляет колеса вращаться. Говорил ли я, миссис Фёрт, что желаю подписать контракт с одной компанией и стать хозяином завода этих прекрасных автомобилей?
Миссис Фёрт рассматривала редко движущиеся в общем потоке экипажи без лошадей с меньшим интересом.
– Нет, насколько я припоминаю, Вы не говорили об этом.
– Так вот теперь знайте, очень скоро я запущу собственную линейку автомобилей. Это будет фурор!
– А как же похоронное бюро? – заговорила Роуз. – Как-то странно всю жизнь хоронить людей, а потом начать производить автомобили. Сомневаюсь, что кто-то купит автомобиль у гробовщика.
Слова дочери ввели миссис Фёрт в страшное негодование, которое она могла выразить дочери только в виде очень недовольного прямого взгляда.
Мистер Фергюсон старший в ответ промолчал, а миссис Фёрт решила, как можно скорее сменить тему и отвлечь его от мыслей, которые могли навести ему слова ее дочери.
– Сегодня изумительная погода, что прям неожиданно для Лондона, – говорила она, – мы здесь второй день, и небо чистое, солнце яркое.
– Соглашусь с Вами, миссис Фёрт, в этом году весна выходит удивительно приятной.
– Меня это так радует! Шел бы сейчас дождь, смогли бы мы вот так пройтись? Погода так и шепчет прогуляться. Все для нас, Роузмари, пока мы в Лондоне.
Миссис Фёрт словно сглазила погоду, потому что ночью усилился ветер. К утру он принес тяжелые грозовые тучи, и весь следующий день над городом был тяжелый туман, и шел ливень.
Насилие и убийства были всегда, поэтому на третий день пребывания семьи Фёрт в Лондоне, все газеты трубили только одно. В своей спальне была обнаружена миссис Барнетт, мертвая. Журналисты не стеснялись описывать в мелочах, как было измято ее платье, как была повернута голова мертвого тела, что все вокруг было в крови, а когда полиция проникла в дом, в спальне убитой играл граммофон. Миссис Барнетт кто-то перерезал горло, и Лондонская полиция считает, что это мог быть её муж. Сенсация! Скандал! Газеты разносились по домам, а на улицах они скупались с огромной скоростью.
Очень сильно были убиты этим горем мистер и миссис Фергюсон, так как убитая была тётей невесты Эдварда. Это заставило их навестить семью Стрикленд, где миссис Фергюсон как могла искренне выражала соболезнования, надеясь, что событие не отложит свадьбу на неопределенный срок. А мистер Фергюсон не упустил возможности предложить свои услуги. Эдварда они в обязательном порядке увезли с собой.
В этот вечер ужин прошел в неприятной тяжелой тишине, и после него никто не звал Роуз к фортепиано. В какой-то миг она поймала себя на ужасной мысли, что рада, что из-за таких печальных событий никто не заставляет её играть на фортепиано.
После ужина мистер Фергюсон старший и мистер Фёрт сидели на диване в дальней части комнаты, обсуждая что-то с очень серьезными лицами. Их жены играли в карты под постоянные вздохи миссис Фергюсон о том, как сильно она печалится о кончине миссис Барнетт.
Роузмари сидела на софе у окна, наблюдая, как Эдвард в кресле в другой части комнаты читал книгу.
Ей было скучно и очень хотелось с кем-то поговорить.
Медленно она прошла к юноше, думая с чего она могла бы начать разговор.
– Позвольте, мистер Фергюсон, отвлечь Вас от книги, – заговорила она.
– Позволяю. Вы, я уверен, изнываете от тоски и жаждите чего-либо внимания.
Он закрыл книгу и поднял на Роуз взгляд.
– Вы очень проницательны.
– Боюсь, что это не так, – ответил юноша и поднялся на ноги, – просто последние минут десять я чувствовал на себе Ваш взгляд.
Роуз замерла, не зная, как себя вести. Ее мать в такие моменты обычно сильно краснела и рассыпалась в тираде громких слов и обещаний порки.
– Простите, мисс Фёрт, я смутил Вас. Должно быть стоило выразиться иначе. Все это время я видел, что Вам нужна чья-то компания, и Ваш выбор пал на меня.
Роуз не знала, что сказать, и юноша растерялся:
– Снова не то?
Теперь Роузмари не смогла сдержать смех. Растерянное лицо мистера Фергюсона казалось ей смешным, но при этом она помнила про семейный траур, поэтому поспешила как можно быстрее успокоиться, бросая взгляд на миссис Фергюсон, надеясь, что она ничего не заметила, или сделала вид, что не заметила.
