Пути Дивнозёрья

Она немного прошла вперёд по заросшей тропинке и – ой! – провалилась по щиколотку в лужу, которую было совсем не видно под травой. Любимые кроссовки так и остались в грязи: раз – и всосало. Пришлось снять носки, закатать джинсы до колен и дальше шлёпать босиком по лужам – до самой поляны с нитями судьбы.

Там тоже всё выглядело неважно. Прежде яркие нити потускнели, словно их припорошило пеплом. Многие скрутились, запутались, стянулись в узлы. Тайка поёжилась: бр-р-р. Ей показалось, что сейчас откуда-нибудь вылезет паук, который сплёл эту затейливую паутину.

– Мара Моревна! – крикнула она, и лесное эхо трижды повторило её слова.

Но никто не отозвался, лишь из кустов выпорхнули и заметались потревоженные летучие мыши.

Может, Пушок прав, и волшебство действительно уходит из Дивнозёрья капля за каплей? А может, дело в самой Тайке. Что, если она разучилась видеть чудеса и поэтому чародейке не ответить на её зов?

От одной этой мысли сделалось дурно, и Тайка присела на пенёк. Если так пойдёт, однажды она и впрямь может проснуться – и больше не увидеть друзей: Пушка, Никифора, хлопотунью Анфиску, лешего Гриню, Марьянку-вытьянку и остальных. И даже скучать по ним не станет, потому что забудет, что они вообще существовали. Только одинокими зимними ночами сердце будет сжиматься от непонятной тоски о былом. Дивнозёрье, конечно, не пропадёт. Алёнка станет новой ведьмой, будет хранить и защищать заповедный край…

На языке появилась горечь, будто Тайка хлебнула полынного отвара. Раньше она думала, что Дивнозёрье нуждается в ней. И действительно много делала – буквально себя не щадила. Ни одну просьбу не оставляла без ответа, вовлекалась в чужие раздоры, искала пропавшее, помогала нуждающимся… Всем, кроме себя. Поэтому не заметила, как и когда любимое дело стало ей в тягость. Она вспомнила, как закатывала глаза (блин, опять у них что-то стряслось!) там, где раньше сама предложила бы помощь. Как всё больше ведьминской рутины спихивала на Алёнку (а та и рада была). Закрутилась, забегалась, пока не потеряла смысл. Мавка Марфа сказала бы «заболотилась» – уж она-то знала, каково это. Тайке вдруг стало ужасно жаль себя. Она наморщила нос. Показалось, сейчас опять заплачет, но глаза остались сухими. Может, нитяной лес не любит слёз, не доверяет им?

– Теперь я поняла. Это не я нужна Дивнозёрью. – Она судорожно вздохнула. – Это Дивнозёрье нужно мне!

Порыв ветра осыпал её сухими листьями. Сухие деревья угрожающе заскрипели, но устояли. Тайка сочла это добрым знаком: наверное, лес прислушивался к её словам. Ждал: мол, что ещё скажешь в своё оправдание, ведьма? Тогда она взмолилась:

– Мара Моревна, родненькая, простите меня! Знаю, я обещала каждый год помогать вам распутывать нити и не сдержала обещание. Я не хочу оправдываться: что сделано, то сделано. Причины не так уж и важны. Но дайте мне возможность искупить вину. Пожалуйста…

Она говорила всё тише и тише, пока не перешла на еле слышный шёпот. Непролитые слёзы сжимали горло. Неужели всё тщетно? Разве она не заслуживает второго шанса? Другим Тайка его давала, между прочим.

– Я всё что хотите сделаю. Нити надо привести в порядок? Приведу. Лес расчистить? Расчищу. Только не лишайте меня волшебства, прошу!

– Ты сама себя его лишила, – раздался за спиной знакомый голос.

Тайка аж подпрыгнула, потом вскочила с пенька, развернулась и ахнула:

– Что с вами, Мара Моревна?! Вы заболели?

Такой чародейка ещё не являлась: маленькой, немощной, со сморщенным, как печёное яблоко, лицом. Из-под чёрного платка выбивалась кипенно-белая прядь. Мару Моревну, словно старую рябину, пригибало к земле ветром. Она опиралась на суковатую палку, чтобы не упасть. Конечно, Тайка помнила, что облик чародейки меняется вместе с временами года. Весной она девчонка, летом – красавица в самом расцвете сил, осенью – зрелая женщина, а к зиме постепенно превращается в дряхлую старуху. Только ведь сейчас не зима!

– Весь мир хворает, деточка. Уходит волшебство, и всем волшебным созданиям нынче несладко. Твои друзья не очень могущественные, поэтому ещё не почуяли, но скоро и до них хворь доберётся.

– Неужели всё из-за того, что вязовые дупла закрылись?

Хотя Тайка не имела к этому отношения, но отчего-то её кольнуло чувством вины.

– Дупла – это ерунда. Можно подумать, они прежде не закрывались. Они всего лишь дверца, понимаешь? Захлопнется одна – распахнётся другая. Да ты и сама знаешь. Не ты ли на Алконосте в волшебный край летала? Нашла способ, когда приспичило.

Мара Моревна закашлялась, пошатнулась. Тайка подхватила её под локоть:

– Вы лучше присядьте. Вот как раз пенёк удобный.

– Посох мой подержи. А теперь слушай: это всё из-за Дороги Снов. Слыхала небось? Заросла она бурьянами да чертополохом, дикий шиповник разросся так, что ни конному не проехать, ни пешему не пройти. Даже зайцу быстроногому, и то не проскочить. А она ведь все миры меж собой соединяет. Волшебство по ней течёт, как вода по речному руслу. Или как кровь по нашим жилам, ежели так тебе будет понятнее. И куда ему деваться, коли проходу больше нет?

Тайка очень живо представила себе… нет, не реку, а какого-то большого зверя. Что-то вроде черепахи, на чью спину древние люди помещали Землю. Только в её представлении зверь и был целым миром. Должно быть, ему очень больно, если кровь не доходит до его органов или, скажем, лап. Этак и гангрену заработать недолго.

Наверное, она произнесла это вслух. А может быть, Мара Моревна умела заглядывать в чужие мысли – кто знает?

– Всё так, деточка. Я с самого начала сказала: мир болен. Потому и мгла, и сухостой, и вонь ещё эта…

До этого момента Тайка не замечала дурного запаха, а сейчас втянула носом воздух и поняла: а гнильцой-то и впрямь тянет. Не обычной древесной, а будто разлагающейся плотью. Ей стало страшно.

– Ох… Неужели это всё из-за меня?!

Мара Моревна вскинула белёсые брови:

– А ты-то тут при чём?

– Ну, вы же сказали: я сама себя волшебства лишила.

– Так одно другому не третье. Не все ниточки этого мира сходятся к тебе, деточка. Пора бы уже это понять.

Ну вот, её опять стыдят. А Тайка всего лишь спросила.

– Вообще-то я и не думала, что я – центр Вселенной.

– Неправда. В детстве все мы так думаем. Но потом вырастаем и понимаем, что мы лишь песчинки в пустыне бытия.

Тайка нахмурилась. Ей не понравилось считать себя настолько уж незначительной.

– Но от песчинок мало что зависит. Они ничего не решают. Как можно спасти мир, если ты никто и звать никак?

– А почему тогда под палящим солнцем песок порой становится прекрасным стеклом? – прищурилась Мара Моревна.

Девушка пожала плечами:

– Не знаю. Просто повезло?

– Что ж, это тоже ответ.

– А какой правильный?

– А правильного не существует. – Чародейка погладила её по плечу. – Не спеши, ведьма. Ты всё поймёшь в свой срок. Поняла же как-то, что ты больше нуждаешься в Дивнозёрье, чем оно в тебе, и что помогать себе так же важно, как и другим. Догадаешься теперь, почему я не отвечала на твой зов, а потом всё-таки ответила?

– М-м-м… Потому что решили дать мне второй шанс? – Тайка чувствовала, что находится на верном пути, но поймать Птицу-суть за хвост у неё не получалось.

– Ты сама решила дала себе второй шанс, деточка. И это позволило мне появиться. Видишь, как нелегко быть ведьмой? Можно заколдовать саму себя. Чувство вины – самое злое колдовство на свете. Оно проедает тебя изнутри, нарушает связь с корнями, превращает душу в труху. Кажется, ничего такого не происходит, а потом – оп! – а внутри пустота. И только оболочка осталась. Живёт, дышит, топчет землю, а зачем – не ведает.

– И что же мне делать?

– А это, деточка, только тебе решать. Я за тебя думать не буду. Свою голову вместо чужой не приставишь.

– Об этом я и не просила, – нахмурилась Тайка.

Ей вдруг стало обидно: это с мамой она вечно спорила, что хочет жить своим умом. А вот от совета Мары Моревны не отказалась бы. Только теперь просить об этом было как-то неловко. Ей только что намекнули, что взрослая ведьма должна сама справляться.

– Дуешься? – вновь прищурилась чародейка.

– Нет. То есть… Да, есть немного.

– А почему?

– Наверное, потому, что не понимаю, что происходит. Знаете, когда бабушка ушла в Дивье царство и оставила меня одну на хозяйстве, мне сперва было очень страшно. Я думала, что не справлюсь. А потом как-то освоилась, да и друзья помогли. И стало казаться, что мне всё по плечу, что нет такой проблемы, которую я не смогла бы решить. А теперь я как будто снова стала той растерянной девочкой, ничего не знающей о жизни… Но вы – не моя бабушка.

– Это уж точно, – усмехнулась Мара Моревна. – Однако и ты уже не та маленькая девочка. Это просто новый виток судьбы, деточка. А сколько их ещё будет!

– Всё так запуталось. – Тайка глянула на нити. – Наверное, не я одна чувствую сейчас смятение…

Лес зашумел, словно соглашаясь с ней, и чародейка тоже кивнула: мол, верно мыслишь, ведьма.

– Мара Моревна, скажите, а бывает, что вы чувствуете неуверенность?

Прежде она не осмелилась бы задать такой вопрос. Такие великие чародейки, конечно, не сомневаются в себе и не ошибаются. Но сегодня она совсем не удивилась, услышав в ответ:

– Бывает, деточка. Время от времени это случается со всеми. Жизнь прожить – не поле перейти.

– Мы должны вылечить мир, я так считаю! – Тайка сжала кулаки.

– Похвальное намерение. А почему ты этого хочешь?

– Ну, иначе ведь он умрёт. Так что я собираюсь победить смерть. А что? У Лиса получилось, значит, и у меня получится.

Ветер бросил в неё еловой шишкой. Уй, больно! Прямо по носу попал, негодяй.

– Моя сестрица тут ни при чём. Ты ведь знала, что Смерть – моя сестра? Мареной Моревной её кличут. Подозреваю, ей сейчас так же нелегко, как и мне. Пусть она и забирает жизни, но мы обе были рождены, чтобы поддерживать мировой порядок. Сейчас он нарушен, и Марене это вряд ли по нраву. У нас с ней, конечно, были немалые разногласия, но тут я могу ручаться – это не она. – Чародейка тяжело вздохнула.

– Кстати, а почему вы поссорились?

Мара Моревна помрачнела и ещё больше сгорбилась. Её дребезжащий голос стал похож на шелест листвы:

– В юности мы обе были те ещё горячие головы. Она мне завидовала, даже предлагала поменяться. Мол, давай ты будешь обрезать нити, а я – прясть и ткать. Ты станешь Смертью, а я – Жизнью. Нужно было тогда прислушаться к её словам, обсудить всё хорошенько, объяснить, что мы обе важны. Но я вместо этого посмеялась над ней и наговорила обидных слов. В те времена я была очень высокомерной, деточка.

Застоявшаяся вода выпустила пузырь, тот лопнул, и у Тайки пробежал мороз по коже. Ей показалось, будто сама земля всхлипнула.

– А вы не пробовали помириться?

– Да куда там! Старые обиды держат крепче самых крепких цепей.

– Вы поэтому ушли из Волшебного края в Дивнозёрье?

– И поэтому тоже. Но не только. В то время я была разочарована… да, считай, во всём. Отправилась искать лучшей доли.

– И как, нашли?

Тайке казалось, что она самую чуточку понимает. Не разумом, но сердцем. Даже от любимого дела можно устать – уж она-то это знала, как никто другой. Поэтому ей был особенно важен ответ Мары Моревны. Ведь своего она пока не отыскала.

– А вот этого я тебе не скажу! – чародейка погрозила ей пальцем. – Вижу, опять хочешь от меня рецепт от своих печалей. Мой тебе не подойдёт. Ищи свой собственный.

– Подскажите хотя бы направление, где искать! – выкрикнула Тайка.

Мара Моревна ткнула её суховатым пальцем в грудь:

– В себе.

От этих слов захотелось взвыть, задрав лицо к небу. Ну почему всё так сложно, а?! Вот бы прочитать какое-нибудь заклинание или выпить отвар из травок, чтобы раз – и снова стать счастливой! Она ведь была счастлива прежде, но не ценила этого. А теперь все чувства словно припорошило пылью – как весь нитяной лес.

Чародейка, заметив, как исказилось лицо девушки, подбодрила её:

– Хочешь плакать – плачь, вой. Не держи в себе.

– Пф! Слезами горю не поможешь.

Тайка точно это знала. Сколько подушек насквозь проплакала – не счесть. И разве что-то изменилось? Наоборот, только хуже стало.

– И да и нет, – покачала головой Мара Моревна.

Вот и как её понимать?

– У меня эти загадки и недомолвки уже вот где! – Тайка провела ребром ладони по горлу. – Вы не могли бы выражаться яснее?

Внутри всё клокотало от злости. Ей казалось, что Мара Моревна нарочно её запутывает. Будто играет. А что, с неё станется нарочно запутать ниточку, чтобы посмотреть, как Тайка будет выпутываться. Смертные же такие забавные игрушки!

– Хотела бы, да не могу. Ну-ну, не рычи. – Чародейка раскрыла объятия. – Лучше иди сюда.

– Не пойду! – фыркнула Тайка. – Ещё не хватало, чтобы вы меня жалели!

Но ноги невольно сделали шаг вперёд. По правде, ей очень хотелось, чтобы её утешили. И обняли. И поплакать. Только глупая гордость не позволяла.

Мара Моревна цокнула языком и вдруг засвистела, словно подзывая щенка. Тайка в ответ завиляла хвостом. Так, стоп. Откуда у неё хвост? Ах, ну да, это же сон. Во сне можно быть кем угодно. В том числе и молодой волчицей. Она ткнулась мокрым носом в ладонь чародейки и тихонечко заскулила.

– Вот так. Молодец. Хорошая девочка.

Старческие пальцы зарывались в густую шерсть, чесали загривок, гладили по лбу. А Тайка хлопала глазами, недоумевая: как же она могла забыть? За все эти четыре года она ни разу не вспомнила о матери всех волков Люте и её подарке, вероятно, решив, что превращение возможно только в волшебной стране. Ни разу не попыталась сменить облик. Да что там, даже во сне не бегала по лесам. Она только сейчас поняла: единожды став волчицей, нельзя перестать ею быть. И если ты собрала свою стаю – это тоже навсегда.

Она хотела поделиться своими мыслями с Марой Моревной, но из горла вырвался лишь вой. Впрочем, чародейка поняла её и без слов.

– Что ж, у тебя появилось больше ответов, чем в начале нашей беседы. Знаешь теперь, как попасть в Дивье царство?

Тайка кивнула и подумала (она больше не сомневалась в том, что чародейка слышит мысли): «Меня вот ещё что беспокоит… Прежде вы говорили, что мне нельзя надолго покидать Дивнозёрье. Мол, оно свою ведьму не отпустит. Не случится ли какой беды, если я буду отсутствовать… ну… слишком долго?»

То, что она может погибнуть и не вернуться, даже в мыслях допускать не хотелось.

– Беды случаются, хотим мы того или нет. Но Дивнозёрье, как ты верно заметила, без тебя не пропадёт. Зря ты, что ли, Алёнку столько лет учила? В остальном же… Я не могу сказать: «Беги, всё будет хорошо», потому что сама не знаю, как оно будет.

«Но вы же властительница судеб!»

– И что? – Мара Моревна развела руками, указав на заветную поляну. – Взгляни, мои нити в полном беспорядке. Да даже и с ними ничего не предопределено. Узор судьбы может меняться – иначе жить было бы слишком скучно… Эй, постой, горячая голова! Куда лапы навострила? Сначала проснуться надобно.

Мара Моревна щёлкнула её по носу.

В ноздрях сразу стало щекотно. Тайка чихнула раз, другой – и проснулась в своей кровати. Глянула на руки и чуть не взвыла: человеческие, не волчьи лапы! Впрочем, а чего она хотела? Хватит и того, что нашлись и способ, и смысл. Она больше не сомневалась, что сумеет превратиться, когда придёт срок отправляться в путь. А чародейка, конечно, хороша. Могла бы просто сказать: «Стань волчицей», а не морочить голову.

Поймав себя на этой мысли, Тайка усмехнулась. Нет. В том-то и дело, что не могла. Нужно было самой вспомнить, без подсказок, и Мара Моревна аккуратно подвела её к этому. Там, где человеческая часть спасовала, звериная взяла верх. Ведь животным нет дела до того, что о них подумают другие. Их не учили, что жаловаться нельзя, а проявлять чувства – стыдно. Люди сами загоняют себя в ловушку, запрещают себе грустить, а потом удивляются: куда подевалось умение радоваться? Но пепел разницы не видит: оседает и на плохом, и на хорошем. Глупо потом удивляться, что всё вокруг стало серым.

Зато сегодня небо наконец-то было ярко-голубым, листва – сочной, а солнце – ярким, потому что у Тайки появилась цель. Она с трудом поборола желание отправиться в путь прямо сейчас. Сперва нужно было закончить кое-какие дела и предупредить друзей. Ведь волшебство существует вне времени, поэтому ты никогда не знаешь, когда вернёшься из Дивьего края, и вернёшься ли вообще…

Глава третья

По волчьему веленью…

Алёнкин симаргл крутился возле Тайки и заглядывал в глаза. А она в этот раз ему даже ничего вкусненького не принесла – так спешила. За последние несколько лет Снежок вымахал в здоровенного крылатого пса и уже, наверное, мог бы потягаться размерами со своим отцом Вьюжкой – симарглом Яромира.

Тайка вдруг вспомнила, как они с Пушком и Марьяной нашли щенка в корзине. Она тогда подумала, что беднягу бросили, злилась даже. Как можно было такого малыша одного оставить? Ох уж эти дивьи люди, зоозащитников на них нет! Но уже сильно потом поняла, что симарглы – совсем не то же самое, что обычные собаки. Они рождаются с предназначением. И если тогда ещё безымянный Снежок почуял, что его судьба находится здесь, в Дивнозёрье, – никто не смог бы убедить его уйти.

– Ну и где твоя хозяйка? – Тайка почесала пса за ухом. – Уже почти час её жду. Уроки в школе давно закончились. С ней точно всё в порядке?

– Не хозяйка. Подруга. Скоро. Придёт. Я. Чую! – прогавкал тот.

Для других людей это был бы просто лай. Если, конечно, Снежок вообще соизволил бы им показаться. Здорово всё-таки, что однажды Тайка загадала желание: понимать язык животных. А не сообразила бы, ляпнула бы какую-нибудь ерунду – и они бы даже с Пушком не подружились.

Пушок, кстати, увязался следом и теперь сидел на заборе на безопасном расстоянии, привычно бормоча про «смердячее пёсье племя». Коловерша никогда не признался бы, что побаивается Снежка: вон он какой здоровенный вымахал. Спасибо, что добродушный, а не агрессивный, как кудлатая пегая псина бабы Иры.

– Тая, а долго ещё ждать? – коловерша зевнул. – Я есть хочу. И спать.

– Ты всегда хочешь есть и спать, – усмехнулась Тайка. – Лети домой, орёл, там борщ на плите.

– Ага-ага, а вы без меня секретничать будете? Нет уж!

– Секреты. От. Друзей. Фу, – неожиданно поддержал Снежок. – У меня. От. Алёны. Секретов. Нет.

– Вот, даже глупая собака со мной согласна!

– С чего ты взял, что мы будем секретничать? – Тайке стало немного неловко, ведь именно этим она и собиралась заняться. Сперва заручиться поддержкой Алёнки на время своего отсутствия, а потом уже рассказать остальным о встрече с Марой Моревной и о предстоящем путешествии.

– А то я тебя не знаю! Уж больно у тебя физиономия загадочная, – фыркнул Пушок. – С утра маялась, места себе не находила, омлет сожгла. Потом глянула на часы и рванула из дома, как ополоумевшая. Не пообедав даже. В общем, все улики против тебя. Или ты думала, что сможешь провести меня, главного детектива Дивнозёрья?

Пушок всё подметил верно, и Тайка не сумела придумать ни одного подходящего оправдания. Но тут очень кстати начал накрапывать дождь, позволив ей сменить тему.

– Снежок, а можно нам войти в дом? Промокнем же.

– Заходите. В комнату. Алёнка. Не возражает. А. Тёти. Маши. Нет. Дома.

Симаргл открыл носом дверь и посторонился, пропуская гостей вперёд.

Тайка осознала, как давно не была у Алёнки в гостях, лишь когда со стен на неё глянули не привычные фотографии собак, а плакаты с корейскими группами. Она вспомнила, что во время одного из их ведьминских занятий у Тайки на кухне Алёнка взахлёб рассказывала про какой-то «кей-поп», но тогда Тайка почувствовала лишь раздражение. Буркнула: «Ладно-ладно, давай потом, у нас сегодня сложная тема». А сейчас подумала, что могла бы хоть немного поинтересоваться новым увлечением подруги.

Как оказалось, впереди её ждал ещё один сюрприз.

– О, привет!

Алёнка вошла в комнату, и Тайка вытаращилась на неё во все глаза:

– Алёна, что это?!

– В смысле?

– У тебя волосы розовые.

– Пф, ты только заметила? Только не вздумай сказать, что мне не идёт. Мама мне и так уже наговорила…

– Ой, ты ещё и постриглась! – ахнула Тайка, всплеснув руками.

Она привыкла воспринимать подругу как ребёнка, пускай и не по годам умного. Но сейчас перед ней стояла и недовольно морщила нос девушка-подросток в короткой юбке, полосатых гольфах и толстовке с серебряными звёздами и надписью на корейском.

– Если ты скажешь, что ведьмы не должны стричь волосы, я сильно обижусь, – предупредила Алёнка, закладывая розовую прядку за ухо. – Если что, я оставила хвостик. И уже проверила: обереги у меня получаются ничуть не хуже, чем раньше.

– Извини, просто это было очень неожиданно.

– Радикальная смена имиджа, – поддакнул Пушок с Тайкиного плеча. – Передай ей, что мне нравится. Это стильно.

Тайка передала, и Алёнка расплылась в вымученной улыбке:

– Спасибо. Хоть кому-то нравится.

– Эй, я же не сказала, что мне не нравится! Вообще-то ты здорово выглядишь!

Тайка ничуть не покривила душой. Она сама, конечно, так не оделась бы, но ведь её никто и не заставляет. Каждый волен носить то, что хочет.

– Ладно, ты ведь не за этим пришла. – Взгляд Алёнки немного потеплел. Ох, наверное, ей не только от мамы доставалось, но и от школьных учителей. А может, и от одноклассников тоже. Не удивительно, что она сразу принялась защищаться.

– Твоя. Подруга. Нервничает, – наябедничал Снежок.

– Угу, я вижу. Что у тебя стряслось, Тай?

– Ты не поверишь…

Все заготовленные слова вмиг растерялись. Тайка не знала, с чего начать.

– Не торопись, – смилостивилась Алёнка. – Я пока сделаю чаю.

О, а вот это было очень кстати. Дружеское чаепитие всегда помогало Тайке собраться с мыслями. Сколько проблем они так решили – не счесть. Значит, и сейчас справятся.

– Ну не томи, выкладывай! – взмолился Пушок, когда все сели за стол. – А то в меня аж конфеты не лезут, карамельки поперёк горла становятся.

Отступать было некуда, и Тайка выложила всё как на духу: про встречу с Марой Моревной, про бурьяны и бурелом на Дороге Снов и про своё решение. Да, возможно, опрометчивое, зато искреннее.

Закончив говорить, она зажмурилась, ожидая, что её начнут ругать. Или того хуже – отговаривать. Но Алёнка спросила только:

– И когда ты отправляешься?

– Думаю, завтра с утра. Чего тянуть? Оставлю тебе ключи от дома, ладно? Можешь пользоваться моими травами. И бабушкиной тетрадкой. Я там ещё кое-что дописывала… ну так, по мелочи.

У Алёнки загорелись глаза. Ну конечно, она мечтала поскорее стать взрослой ведьмой.

– Тай, а ты меня представишь нечисти? Они меня хоть и видели, но многие внимания не обратили, наверное. Девочка и девочка. А мне, чтобы тебя полноценно заменять, нужно их поддержкой заручиться.

Тайка кивнула. Ух она и завидовала сейчас Алёнке! Надо же: ни тени сомнения в своих силах. Самой Тайке было шестнадцать, когда бабушка ушла в Дивье царство, и то она вся извелась.

– Пушок с Никифором тебе помогут… – начала Тайка.

Но коловерша вскинулся, не дав закончить фразу:

– А чё сразу Пушок? У неё вон псина есть!

– Ты что, обиделся? – Тайка была в этом почти уверена. Вон он как надулся.

– Ни капельки, – соврал коловерша, пряча взгляд. – Вообще-то я даже рад. В последнее время на тебя смотреть было страшно. Бледная, смурная, лицо – словно лимон целиком слопала. А сейчас хоть блеск в глазах появился.

– Пушочек, я…

– Собираешься оправдываться. Не надо. Говорю же, я всё понимаю, – сказал коловерша замогильным голосом.

– Тогда что не так?

– Жизнь меняется. И мне это не нравится. Я хочу, чтобы всё было как раньше. В смысле не как последние годы, а до того. Чтобы и Яромир здесь, и наши все в сборе. Да даже Лис пусть приходит. Я люблю приключения, но только когда они весёлые, а не опасные, понимаешь?

– Но они с каждым разом становились всё опаснее. Помнишь нашествие упырей, когда Яромир чуть не погиб? А горыныч? А Доброгнева?

– Вот именно. – Пушок шмыгнул носом. – Знаешь, по мне, это всё уже как-то чересчур.

– Значит, тебя с собой не звать?

– Нет, ни за что! И не уговаривай!

– Ясно. Вычёркиваем.

Вообще-то Тайка сказала это в шутку. Она с самого начала смирилась с мыслью, что будет пробираться сквозь Чёрный лес в одиночку. Но от категорического отказа Пушка сердце вдруг ёкнуло. Эх, и правда, другие нынче пошли приключения…

– Никифору не забудь рассказать, чего удумала. Только валерьянки ему сначала накапай, чтоб его кондратий не хватил. И научруку напиши, что уезжаешь. И маме. А то как мы тебя отмазывать будем?

Пушок бубнил и бубнил, перечисляя всех, кого, по его мнению, стоило предупредить. А Тайка кивала и кивала, но мыслями была уже далеко – в Волшебной стране.