Белая гвардия Фридриха Эберта

Огнеметчики, еще со времен Великой войны, носили на рукаве ниже локтевого сгиба (или на обшлаге) черную (или защитную) нашивку круглой (или овальной) формы с белым черепом над двумя скрещенными костями.

Очень распространены были среди германских белых добровольцев петличные знаки в форме дубовых ветвей, нередко с желудями. Дубовые венки и листья издавна считались у немцев символом доблести – возможно, эти представления были переняты еще древними германцами у римлян, также награждавших своих героев за выдающуюся доблесть «гражданским венком» из дубовых листьев.

Если верить воспоминаниям Арнольда Фита фон Гольсенауэ (писавшего под псевдонимом «Людвиг Ренн»), фронтового офицера саксонской королевской армии, ставшего после окончания войны командиром белого фрейкора, в 20-е годы – членом КПГ, в 1936-1939 гг. – комиссаром германских интербригадовцев, дравшегося на стороне испанских республиканцев против Франко, избранного после Второй мировой войны председателем Союза писателей просоветской Германской Демократической Республики и оставившего об описываемой нами эпохе германской истории интересные беллетризованные мемуары «Война» (Krieg), «После войны» (Nachkrieg), «Инфляция» (Inflation) и «На обломках Империи» (Auf den Truemmern des Kaiserreiches), к сожалению, до сих пор не переведенные на русский язык, на торжественной встрече солдат, возвращавшихся с войны, девушки надевали им на каски дубовые венки. Дубовые веточки в петлицах носили чины добровольческих корпусов Богендерфера, Гааза, Габке, Гауптмана, Гейнцмана, «Гессен», «Гессен-Нассау», «Гольдинген», Германской охранной дивизии, Пограничной стражи (охраны) «Германия», Соединения «Гинденбург», Баденского штурмового батальона, Верхнесилезского ландъегерского и Добровольческого ландъегерского корпусов, фрейкоров Северина, фон Пфеффера, Остеррота, Тюльмана и др.

На овальной нарукавной эмблеме чинов 2-й (Вильгельмсгафенской) военно-морской бригады Эргардта была изображена норманнская ладья-«драккар», под ней – надпись «Вильгельмсгафен» или «Эргардт».

На томпаковых петличных знаках чинов 3-й военно-морской бригады фон Лёвенфельда были изображены свитые в венок лавровая и дубовая ветви с наложенным на них морским якорем.

Чины Баварского стрелкового корпуса генерала фон Эппа носили на левом рукаве черный ромб с львиной мордой в профиль на круглом медальоне (лев – геральдический символ Баварии).

Чины 1-го полка Охранных войск генерала фон Леттов-Форбека – львиную морду анфас на фоне овального африканского щита, перекрещенного двумя негритянскими копьями-ассегаями (в память об их службе в африканских колониях Германского рейха).

Чины добровольческого корпуса Вольфа – овальные петличные знаки с изображением повернутой в профиль волчьей головы (что намекало на фамилию их командира, обер-лейтенанта Вольфа – по-немецки «Вольф» означает «волк»).

Чины одноименного Гессенского батальона самообороны Вольфа носили черную манжетную ленту с белой надписью «Вольф» («Волк»); кроме этой, единой для всего батальона эмблемы, чинам его 1-й роты полагалась черная манжетная лента с белой надписью «Вервольф» («Вурдалак», или «Волк-оборотень»), чинам 2-й роты – бежевая манжетная лента с черной надписью «Штурмфогель» («Буревестник»), а чинам 3-й роты – черная манжетная лента с белой надписью «Лютцов» (в честь майора Адольфа фон Лютцова – основателя первого прусского фрейкора в 1813 году).

Чины добровольческого Штурмового отряда (Штурмабтей-лунг, СА) Россбаха носили кайзеровскую черно-бело-красную кокарду на тулье фуражек и бескозырок, а на околыше – посеребренную металлическую заглавную латинскую литеру «R» («Россбах») в венке из дубовых листьев, такие же буквы «R» на черных, с белыми выпушками, погонах, олений череп с крестом Святого Губерта между рогами над красно-бело-черным шевроном углом вверх на левом плече, позднее – черные нарукавные повязки с белой литерой «R» поверх 2 белых горизонтальных полосок, а со времени мюнхенского «Пивного путча» («Путча Гитлера-Людендорфа») 1923 года, в котором «россбаховцы» принимали активное участие – красные нацистские повязки с черной свастикой-«гакенкрейцем» в белом круге (впрочем, иногда, как свидетельствуют сохранившиеся фотографии, свастика на повязках у россбаховцев помещалась не в круге, а в белом квадрате – как у членов русской эмигрантской организации РОНД Светозарова-Пельхау и князя Авалова).

Чины добровольческого корпуса Паульсена носили на рукаве герб прусской королевской династии Гогенцоллернов (геральдический щит, четвертованный из серебра и черни), а чины батальона самообороны фон Гейдебрека – золоченую корону Германской Империи, и т. д. Нарукавные знаки изготавливались из материи, кожи или металла. Иногда отличительным знаком чинов добровольческого подразделения служила узкая нарукавная, или манжетная, лента, пришивавшаяся к обшлагу, обычно белого или черного цвета, иногда с вышитым или нанесенным краской названием фрейкора.

6. Вооружение

Несколько слов о вооружении германских белых добровольцев. С учетом того, что им приходилось вести боевые действия по преимуществу в городских условиях, вооружение фрейкоровцев ограничивалось в основном стрелковым оружием – винтовками, карабинами, пистолетами и револьверами, тяжелыми и легкими пулеметами, минометами и огнеметами. Кроме того, у них имелось некоторое количество пистолетов-пулеметов «Бергман» МР-18. В боях на улицах германских городов, где фактически решалась судьба мировой революции, «о необходимости которой так долго говорили большевики», но которая, к счастью, не совершилась, активно использовались как ручные гранаты-«бутылки», так и гранаты-«лимонки», саперные лопатки и «окопные кинжалы» – «узкие, шилообразные, похожие скорее на средневековые итальянские стилеты, и такие острые, что, вонзенные в рукопашной схватке в глаз противника, мгновенно ударялись изнутри о черепную кость врага» (как писал Людвиг Ренн в своей дилогии «Война»/«После войны»).

Фрейкоровские кавалеристы, особенно в Балтикуме (Прибалтике), порой использовали, наряду с карабинами, пистолетами и револьверами, сабли и пики, как это многократно засвидетельствовано мемуаристами (Э. Э. Двингером, Э. фон Саломоном, Г. Баллой и многими другими). Германские кавалерийские пики (отмененные в рейхсвере только в 1927 году) были стальные, трубчатые, с гранеными воронеными наконечниками. Нередко фрейкоровцы-кавалеристы из числа бывших студентов (корпорантов или буршей) прикрепляли к своим пикам флюгера цветов своих университетских корпораций или «буршеншафтов» с крыжем в виде уменьшенного знамени своего фрейкора (например, черного, с белой «мертвой головой», знамени Железной дивизии), у древка.

Артиллерия, бронемашины и танки (главным образом, трофейные английские) использовались реже и преимущественно крупными добровольческими частями. Применялась и военная авиация – главным образом, в целях воздушной разведки, корректировки огня и сбрасывания пропагандистского материала типа листовок над вражескими позициями (например, в период боев в Рурской области), но иногда и для прицельного бомбометания.

7. Январское восстание в Берлине

6 января 1919 года член СНУ, правый социал-демократ Густав Носке, в качестве чрезвычайного уполномоченного рейхспрезидента Эберта, был назначен главнокомандующим всеми добровольческими частями, а генерал Генрих фон Гофман, командир Гвардейского кавалерийского стрелкового корпуса (Гардекаваллери-Шютценкор) – его начальником штаба.

Чтобы спровоцировать на преждевременное выступление берлинских большевиков, копивших силы перед решительным ударом по правительству, 4 января 1919 года по приказу Фридриха Эберта был отрешен от должности полицей-президент Берлина, Эмиль Эйхгорн, симпатизировавший красным и сформировавший, фактически в помощь им, собственные силы безопасности. Дело в том, что после выхода оппозиционных Эберту «независимых социал-демократов» («независимцев») из правительства, их сторонники, в порядке партийной дисциплины, начали повсеместно увольняться с государственной службы и административных должностей. Однако глава берлинской полиции, «независимец» Эйхгорн отказался уйти со своего поста. Его поддержали левые «независимцы», берлинские «революционные старосты» и «спартаковцы» (как по старой памяти именовались немецкие коммунисты и сочувствующие). Был сформирован Революционный комитет (Ревком), который призвал к свержению правительства Эберта и объявил, что берет всю власть на себя. 5 и 6 января КПГ, в знак протеста против правительственного распоряжения о смещении Эйхгорна, организовала массовые беспорядки и демонстрации берлинских рабочих.

6 января была объявлена всегерманская политическая стачка. «Народные матросы» и красногвардейцы захватили государственные военные склады и военные заводы в Шпандау и Виттенау. Теперь «спартаковцы» оказались в избытке снабженными оружием и боеприпасами. Костяк их сил составляли 3000 вооруженных до зубов красногвардейцев. Воодушевленные этим первым успехом, вожди берлинских революционеров во главе с представителями Центра КПГ – Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург – приняли решение о начале вооруженной борьбы за свержение «контрреволюционного правительства» социал-демократов и захват власти в стиле РСДРП/ВКП (б). «Совет Народных Уполномоченных» был объявлен низложенным. «Спартаковцы» потребовали для себя всей полноты политической власти в стране.

Была развязана разнузданная травля социал-демократической партии – совсем в духе московских большевиков (всего через несколько лет заклеймивших социал-демократов «социал-фашистами»). Однако призыв коммунистов к насильственному свержению правительства Эберта-Шейдемана не нашел отклика у большинства немецких рабочих, которые отказались бороться против социал-демократического правительства, поскольку считали его «своим». Не было единства и в рядах самих «спартаковцев – смелых бойцов». Их ненадежные союзники – «независимые социал-демократы» – заколебались перед лицом угрозы полномасштабной гражданской войны «в русском стиле» и начали сепаратные переговоры с правительством, чем смутили рабочих, симпатизировавших «независимцам».

Но маховик вооруженного восстания был уже запущен и не мог быть остановлен. Берлинские красногвардейцы, действуя строго «по Ленину», захватили столичные вокзалы, дирекцию путей сообщения, полицей-президиум (Главное Управление Внутренних Дел), издательства нескольких буржуазных и социал-демократических газет, включая редакцию главного печатного органа СДПГ – газеты «Форвертс» («Вперёд»), почтамт, телеграф и телефонную станцию.

Не видя возможности получить помощь ни от кого, кроме фрейкоров, Фридрих Эберт обратился к полковнику Вильгельму Рейнгарду (не путать с генералом Гансом-Георгом Рейнгардтом!), формировавшему добровольческий корпус в Моабитских казармах, с просьбой выбить «спартаковцев» из захваченных теми редакций газет. 8 января добровольческие части белых перешли в наступление на почти полностью контролировавшийся красными Берлин. Военный министр Густав Носке отдал добровольцам приказ о расстреле на месте всякого большевика, взятого с оружием в руках. Так он, от имени социал-демократического правительства, официально узаконил то, что германские левые (которые, как всегда, рады были «увидеть сучок в глазу ближнего своего, а в своем глазу бревна не видевшие») не замедлили окрестить «белым террором».

10 января 1919 года белые добровольческие части полковника Вильгельма Рейнгарда, имевшие на вооружение пулеметы, артиллерию, бронемашины и даже один из уцелевших после мировой войны германских танков, под ливнем пуль атаковали редакцию газеты «Форвертс», превращенную спартаковцами в настоящую крепость. Одновременно вооруженные отряды государственных чиновников, мобилизованных Эбертом на охрану правительственных зданий, еще не захваченных «спартаковцами», вступили с красными в бой и постепенно оттеснили их за Бранденбургские ворота. Носке организовал свой штаб в западноберлинском районе Далем, призвав туда белых добровольцев генерала Людвига Меркера.

Возглавленные лично Густавом Носке, они двинулись в центр Берлина, «зачищая» квартал за кварталом, и к вечеру 11 января 1919 года соединились с белыми добровольцами генерала Ганса-Георга Рейнгардта в Моабитских казармах. После этого началось методичное уничтожение опорных пунктов спартаковцев. В Берлине развернулись ожесточенные бои между добровольческими корпусами и «спартаковцами», уличные схватки с применением тяжелого оружия, танков, броневиков, артиллерии, минометов, огнеметов и сотен тяжелых пулеметов. «Спартаковцы» оказывали столь ожесточенное сопротивление, что белым добровольцам нередко приходилось отступать, вновь собираться с силами и переходить в очередное наступление только после основательной артиллерийской подготовки.

По указанию Коминтерна КПГ не замедлила организовать в поддержку берлинских «спартаковцев» коммунистические выступления в Брауншвейге, Дортмунде, Эрфурте, Галле, Гамбурге, Мюльгейме на Руре, Цвиккау. Многие другие города были охвачены забастовками. Повсеместно проводились демонстрации. В рейнско-вестфальском и в верхнесилезском промышленных регионах разразилась забастовка шахтеров с требованием национализации шахт. В портовом городе Бремене восставшие провозгласили «Бременскую Социалистическую республику». Вслед за тем была провозглашена «Социалистическая республика Ольденбург» (подобная же «эпидемия» провозглашения бесчисленных «советских» и «социалистических» республик на территории одной страны была характерна и для периода гражданской войны в России!).

В довершение ко всему, Германия столкнулась с очередной внешней угрозой. В январе 1919 года войска свежеиспеченной, полностью зависимой от Антанты Чехословацкой республики вторглись на территорию Саксонии с намерением аннексировать Лаузиц (Лузацию) и Баутцен (Будичин).

Дрезден, Лейпциг, Мюнхен, Нюрнберг, Штутгарт и другие города стали ареной ожесточенных уличных сражений между вооруженными «пролетариями» и белыми добровольческими корпусами. При этом «стрелка весов» постоянно колебалась. В Лейпциге «спартаковскими» боевиками были остановлены эшелоны правительственных войск, направлявшиеся в Берлин. Добровольцев разоружили под угрозой артиллерийского обстрела, многих офицеров убили или ранили. В ходе боев за Лейпциг погиб сбитый спартаковцами летчик лейтенант Бюхнер – один из наиболее прославленных германских асов Первой мировой войны, имевший на своем боевом счету более 40 уничтоженных вражеских аэропланов.

Однако постепенно чаша весов склонилась в сторону белых. Столица Германского рейха была квартал за кварталом очищена от красных инсургентов, и 12 января добровольцы перешли в наступление на последний оплот «спартаковских» боевиков – полицей-президиум (ГУВД) Берлина, взятый штурмом, с большими потерями. Пламенные интернационалисты товарищи Карл Радек и Эмиль Эйхгорн благополучно спаслись бегством, бросив своих людей, которым пришлось «платить за разбитые горшки». Первый удар Коминтерна по Германии был отражен. Потери сторон в боях за Берлин составили (только убитыми!) более 300 у спартаковцев, и 77 – у белых добровольцев.

В память о январских боях 1919 года с бойцами добровольческих корпусов, поддерживавших Фридриха Эберта, в Берлине немецкие коммунисты сочинили на старый мотив «Бюксенштейнлид», или, говоря по-русски, «Бюксенштейнскую песню» (названную по типографии Бюксенштейна в берлинском Газетном квартале, ставшему ареной наиболее ожесточенных вооруженных столкновений красных повстанцев с белыми фрейкоровцами). Приводим ниже текст этой песни с подстрочным переводом на русский язык:

1. Im Januar um MitternachtEin Spartakist stand seine Wacht.Er stand mit Stolz, er stand mit Recht,Im Kampfe gegen ein Tуrann‘geschlecht.2. Und mit der Knarre in der HandEr hinterm Zeitungsballen stand.Die Kugeln pfeifen um ihn rum.Der Spartakist, er kuemmert sich nicht drum.3. Und donnernd droehnt die Artillerie.Spartakus hat nur Infanterie.Granaten schlagen um ihn ein.Die Noskehunde stuermen Bueхenstein.4. O Bueхenstein! О Bueхenstein!Spartakus sein heisst Kаempfer sein.Wir habn gekaempft bei BueхensteinUnd dafuer sperrt man uns ins Zuchthaus ein.5. Und wofuer kaempft ein Spartakist?Damit ihrs alle, alle wisst:Er kaempft fuer Arbeit und fuer Recht.Nicht laenger sei der Arbeitsmann ein Knecht!6. Dass alle Menschen, gross und klein,Auf Erden sollen Brueder sein.Dass niemand leidet ferner NotUnd jeder hat genuegend taeglich Brot.7. O Spreeathen! O Spreeathen!Viel Blut, viel Blut hast du gesehn!In deinem Friedrichshaine ruhtSo manches tapfere Spartakusblut.

Подстрочный русский перевод:

1. В полночь в январеСтоял «спартаковец» на часах.Он стоял гордо, защищая правое дело,В борьбе с родом тиранов.2. И с винтовкой в рукеОн стоял за баррикадой из рулонов газетной бумаги.Вокруг него свищут пули,Но «спартаковец» не обращает на это внимания.3. Все громче грохочет артиллерия.У Спартака только пехота.Вокруг него рвутся снаряды.Псы Носке штурмуют Бюксенштейн.4. О Бюксенштейн! О Бюксенштейн!Быть Спартаком значит быть бойцом.Мы сражались при Бюксенштейне,И за это нас заключают в тюрьмы.5. За что же сражается «спартаковец»?Чтобы вы все-все это знали:Он сражается за труд и за справедливость,Чтобы впредь человек труда никогда не был холопом!6. Чтобы все люди на Земле —Большие и маленькие, были братьями.Чтобы никто не терпел нужду,И чтобы у всех было достаточно хлеба насущного.7. О Афины на Шпрее (поэтическое название Берлина – В. А.)!О Афины на Шпрее!Вы повидали много, много крови!На вашем Фридрихагайнском кладбищеПокоится так много храбрых «спартаковцев».

Спартаковский текст этой песни был сочинен коммунистом Рейнгальдтом Шульцем, редактором официального печатного органа КПГ – газеты «Ди Роте Фане» («Красное Знамя»).

Впоследствии чины штурмовых отрядов (СА) гитлеровской Национал-Социалистической Германской Рабочей партии пели на тот же самый мотив (позаимствованный «спартаковцами» у снискавшей большую популярность в годы Первой мировой войны и увековеченной Э. М. Ремарком в его знаменитом романе «Три товарища» немецкой солдатской песни о сапере, стоящем на посту в полночь в Аргоннском лесу)свою собственную песню – «Мы маршируем по германской земле»:

Durch deutsches Land marschieren wir.Fuer Adolf Hitler kaempfen wir.Die Rote Front, schlagt sie zu Brei!SA marschiert! Achtung! Die Strasse frei!(Мы маршируем по германской земле.Мы сражаемся за Адольфа Гитлера.Разбейте Красный Фронт вдребезги!СА марширует! Берегись! Прочь с дороги!),

но это уже другая история…

Несмотря на подавление январского мятежа, в Берлине, как ни в чем ни бывало, продолжал выходить центральный печатный орган КПГ – газета «Ди Роте Фане (Красное Знамя)», а товарищи Карл Либкнехт и Роза Люксембург продолжали выступать с пламенными речами перед революционными рабочими. Правда, им постоянно приходилось перебираться с квартиры на квартиру, однако «вожди классово сознательных германских рабочих», несмотря на опасность, отказывались уехать из Берлина, надеясь взять реванш за январское поражение. Наконец, 15 января 1919 года они были выслежены, схвачены добровольцами капитана Вальдемара фон Пабста из Гвардейской кавалерийской стрелковой дивизии (Гардекавалери-Шютцендивизи-он) и убиты при невыясненных до конца обстоятельствах.

После этого Коммунистическую gартию Германии возглавил пламенный интернационалист товарищ Пауль Леви.

Хотя речь шла всего лишь о ликвидации зачинщиков вооруженного антиправительственного мятежа в ходе обычной в военное время «зачистки», убийцы товарищей Либкнехта и Люксембург в мае 1919 года предстали перед судом «буржуазного» государства (которое обезвреженные белыми добровольцами государственные преступники как раз и намеревались ликвидировать насильственным путем!) и были приговорены к разным срокам заключения – от 2 лет до 4 месяцев тюрьмы (хотя 6 обвиняемых оправдали за недоказанностью соучастия в совершении преступления).

В то же время в красной Совдепии «в ответ на злодейское убийство товарищей Карла Либкнехта и Розы Люксембург германскими контрреволюционерами» был объявлен «беспощадный красный террор», жертвами которого пали тысячи невинных, хотя и «классово чуждых» большевикам россиян, не только не имевших ни малейшего отношения к ликвидации вышеупомянутых «немецких товарищей», но и не ведавших об их существовании!

Но что поделать – стражи «пролетарской» революции руководствовались, согласно их же собственным заявлениям, не «буржуазными» юридическими нормами, а соображениями «революционной целесообразности».

В Петрограде большевики, в числе прочих, расстреляли «за Карла Либкнехта и Розу Люксембург» во рву Петропавловской крепости Великих Князей из Дома Романовых, митрополитов и епископов – членов Синода Российской Православной Церкви. После этого варварского, циничного расстрела остальных заключенных вывели на Кронверкскую набережную, где смертников уже ждала баржа. Несчастных набивали в трюм, заполнили заложниками всю палубу. Но, тем не менее, на барже все не поместились – так много жертв было схвачено «мстителями за вождей германского пролетариата»! Так что остаток, человек 300 «счастливчиков» – свидетелей злодеяния – отблокировали в печально знаменитую тюрьму Кресты. А полную баржу с цветом русской нации – лучшими представителями петербургской аристократии и интеллигенции на борту – вытянули на середину Невы и там медленно затопили. Крик и стон стояли над оцепеневшим от ужаса городом. Вот какие «славные» поминки справили красные палачи по товарищам Либкнехту и Люксембург!

После успешного завершения операции по ликвидации товарищей Либкнехта и Люксембург (о которых великий гуманист Томас Манн писал в «Рассуждениях аполитичного» (6. 1. 1919): «Я презираю Либкнехта, Люксембург и т. д.; они не политики, а дикие социалисты») капитан Вальдемар фон Пабст (боевой офицер-ветеран германских «охранных» – т. е. колониальных – войск), близкий к генералу Эриху Людендорфу, был переведен в Потсдамскую бригаду рейхсвера. В 1920 году он «не выдержал творившихся вокруг безобразий» и предпринял, опираясь на штыки бригады, неудачную попытку военного переворота – «марш на Берлин». Но, оказавшись без поддержки других воинских частей, фон Пабст был вынужден бежать в Немецкую Австрию, где, вместе с князем Эрнстом-Рюдигером фон Штарембергом, организовал первые отряды антикоммунистического «геймвера» («геймверами» в Австрии, как уже упоминалось выше, назывались отряды самообороны, аналогичные добровольческим корпусам и боровшиеся как с местными большевиками, так и с внешним противником – югославами, итальянцами и чехословаками, постоянно нападавшими на приграничные австрийские земли).

После подавления спартаковского мятежа и ареста в феврале 1919 года скрывавшегося на тайной берлинской явке пламенного интернационалиста товарища Карла Радека можно было не опасаться за то, что должный порядок при проведении выборов в Национальное собрание будет соблюден. Выборы благополучно состоялись 19 января, но на всякий случай добровольческими корпусами были приняты необходимые меры предосторожности. Перед избирательными участками была выставлена охрана в стальных касках, с огнестрельным оружием и ручными гранатами. Города патрулировались белыми добровольческими частями, по улицам разъезжали автомобили с пулеметами, некоторые кварталы напоминали военный лагерь. Большинство (54%) голосов на выборах и 236 депутатских мест получили партии буржуазного лагеря – партия Центра, Немецкая (Германская) Демократическая партия, Немецкая Народная партия и несколько партий помельче.

Социал-демократы (СДПГ и НСДПГ) получили вместе 46% голосов и 187 мест в Национальном собрании. КПГ в выборах не участвовала. Но не потому, что власти ей это запретили или поставили ее вне закона, а потому, что ее руководители ясно понимали: «вариант матроса Железняка» (с подкрепленным щелканьем винтовочных затворов заявлением: «Караул устал, все расходитесь по домам!») в Германии не прошел, а честный выигрыш ей явно «не светит». Большинство немецких рабочих, в условиях отсутствия террора со стороны красных боевиков, проголосовало за социал-демократов. Так германские белогвардейцы волей-неволей спасли демократию (хотя не слишком ей симпатизировали).

КПГ перешла к активной внепарламентской борьбе. Ее главными лозунгами в этой борьбе были:

1) обобществление крупной промышленности;

2) признание Советов (в которых было сильно коммунистическое влияние), обеспечение и расширение их прав;

3) отмена правительственного указа от 19 января 1919 года о восстановлении единовластия офицеров в воинских частях (знакомая большевицкая тактика!) и об ограничении полномочий Советов солдатских депутатов;

4) роспуск добровольческих корпусов;

5) поголовное вооружение рабочего класса («вооруженный народ вместо армии как орудия классового господства реакционной буржуазии»).

Все эти лозунги были густо сдобрены обычной большевицкой социальной демагогией.