Эффект бабочки

– Победитель загадывает желание.

– Ладно… – девушка снова бросила на Имагина подозрительный взгляд, о чем-то думая. – Но ваше-то желание я и так знаю…

– Считай, Настенька…

Пришлось считать.

Знает она… Ни черта она не знает. Например, не знает, каким благородным идиотом себя сейчас ощущает один конкретно взятый мужчина, везущий домой девушку, которая безумно нравится, а думать должен о том, во что ее одеть, как уложить и что с утра налить, чтоб голова болела не так жестоко…

***

– Приехали, – ближе к дому она даже задремала. Считала, считала и… устала. Просыпалась же неохотно, пытаясь отбрыкаться, устроиться поудобней, подтянуть под себя ноги. – Тебя в машине оставить?

– Угу, – и даже угроза не казалась ей такой страшной. В машине – так в машине. Здесь удобно, приятно урчит мотор, пахнет хорошо, и даже сквозь сон чувствуется, что смотрят с лаской.

– Так, все, давай.

Только ведут себя грубовато. Практически выдернули из салона, поставили на ноги, заставили держаться, а еще глаза открыть. Хорошо, что стоять пришлось недолго.

Настя, в принципе, не сильно любила поддержки, но технику партнера оценила. Ее достаточно бережно, но уверенно забросили на плечо, а потом понесли… куда-то.

– Ой, Глеб Юрьевич…

– Что?

– У нас проблема…

– Какая?

– Земля перевернулась.

Партнер, он же носитель, он же носильщик, он же Имагин остановился, проморгался, хмыкнул, но смог сдержаться – тряску из-за смеха она сейчас вряд ли оценит.

Поставили ее на пол только в лифте, причем к стеночке прислониться не дали, зато дали прислониться к себе. Пришлось так и ехать – зарывшись лицом в ткань джемпера, вцепившись в него же руками, а еще ощущая поглаживающие движения на уровне поясницы.

Она, наверно, опять так и заснула бы, но снова не дали – лифт поднялся на нужный этаж, пришлось выходить – теперь уже на своих двоих, пусть и с чужой помощью, а еще пришлось стоять, пока с нее снимали балетки в прихожей, потом в ванной, под чутким руководством, мыть руки, умываться, хихикая, когда мужчина начинал ругаться сквозь зубы, чем-то недовольный, потом танцевать в заданном направлении, вроде как в сторону спальни, падать лицом в подушку…

Вот тут-то Имагин таки не выдержал – застонал в голос, благо, волосы на голове рвать не начал, а Насте стало его настолько жалко, что она перевернулась, поднялась на локтях, посмотрела так трезво, как только могла.

– Спасибо вам, Глеб, вы хороший.

– А ты пьяная, – Имагин прошел к комоду, достал одну из домашних футболок, вернулся к кровати. – Иди сюда, – поманил девушку к себе.

Надеялся, что она послушается и приблизится, а она только головой помотала.

– Идти не могу, ползти могу.

– Ползи, – на самом деле, Глеб был согласен уже на что угодно, лишь бы она быстрей заснула.

Таким идиотом он себя еще никогда не чувствовал. Вот она – не слишком в адеквате, счастливая, веселая, довольная, в его кровати. Вот он – наоборот, очень даже адекватен, осознающий, что хочет и вполне может получить, но делать ничего не намерен, потому что утром будет подлецом…

Вытянув руку, Глеб надеялся, что она возьмет футболку, а потом он спокойно удалится, давая ей возможность самой уж как-то переодеться и погрузиться в самый сладкий в мире пьяный сон, но нет.

Его неожиданно сильно дернули за руку, заставляя сесть, а потом забрались на колени, устроились, обвивая шею руками.

– Что ты делаешь, Настенька?

– Вы так пахнете вкусно, Глеб Юрьевич, – девушка приблизилась к его лицу, втягивая воздух, облизала губы.

– Черт. – Глебу показалось, что он даже дышать на какое-то время перестал. – Сс-спасибо, – выдавил ответ сквозь зубы.

– Это одеколон? Как называется?

– Зачем тебе? – мужчина попытался снять с шеи ее руки, но куда там? Только придвинулась еще ближе, практически касаясь носом его лица. Глебу даже показалось, что он чувствует ветерок каждый раз, когда Настя моргает, хлопая ресничками.

– Мужу куплю, – ответила честно и быстро.

– Какому-такому мужу? – вряд ли заметила, как мужчина насупился, напрягся.

– Ну, когда будет муж, куплю ему. Хочу, чтоб пах так, как вы. Скажете название?

– Вот когда будет, пусть приходит, ему скажу.

– Нееееет, – губы Насти расплылись в улыбке, а глаза сощурились. Кажется, его милая пьяная принцесса раскусила план. – Вы его побьете, как тогда Петю отметелили.

– Этому больше достанется, – Глеб усмехнулся. Ну вот он же должен понимать, что Настя сейчас говорит несусветные глупости, а все равно ревнует. Представляет себе этого… мужа и ревнует.

– Вы злой, Глеб Юрьевич, – Настя же отклонилась, отпуская руки – упала бы, не придержи ее злой Глеб за талию, окинула его серьезным задумчивым взглядом, снова заговорила. – Но такой добрый. И хороший, смелый, привлекательный, знаете, что когда вы рядом, у меня вот тут, – она прижала руку к груди, – так странно становится, будто что-то шевелится, а когда смотрите, то вообще ноги подкашиваются. Представляете?

Глеб промолчал.

– А еще знаете, вы очень опасный. Для меня. Я же в вас влюблюсь, а вы потом… Нельзя мне в вас влюбляться, Глеб Юрьевич, а вы вечно со своими ужинами, с опекой этой. А я чувствую, что плохо потом будет, а все равно хочу…

– Что хочешь?

– Поцеловать вас хочу. Можно?

Надо было отказать, ссадить с колен, а потом смыться восвояси, пока не передумал, но Глеб решил еще разочек пройти по краю. Совсем чуть-чуть. Один маленький поцелуй, и все. Потому кивнул.

Настя приближалась к его лицу очень долго, неотрывно смотря при этом в глаза, даже не моргая, а потом закрыла их, касаясь губ. Мягко, будто крылом бабочки задела, и так несколько раз, дальше прижалась еще тесней, проводя по мужским губам языком, и он ответил на приглашение, раскрываясь навстречу, легонько сжал зубами кончик языка девушки, и она тут же застыла, не пытаясь высвободиться – послушная, а потом позволил целовать так, как захочется ей.

Но и оторвался первым, пока еще может, пока руки остаются на спине, а не шарят по прижавшемуся к нему, такому горячему, манящему, желанному телу.

– Настька…

– Не понравилось?

– Тебе не понравится утром…

– Глупости, мне нравится, – она улыбнулась, проводя пальчиком по мужским губам. – С вами хорошо, вас так и хочется… зацеловать всего.

Не выдержав, Глеб застонал. Он явно себя переоценил. Бежать надо было сразу же, как она оказалась на кровати, может, заснула бы себе мирно, и теперь не пришлось бы сдерживаться из последних сил?

– Чего вы? Тяжелая, да? – она попыталась сползти, ей не дали – придерживая за талию. Глеб склонился к уху девушки, предпочитая ответ сообщить так.

– Ты когда-то ответишь за мои страдания, Настька, обещаю. Просто не сегодня.

– Бить будете?

– Любить, дурочка.

Дурочка задумалась, но промолчала.

– Давай переоденемся, и ты ляжешь спать.

– В это? – девушка потянула на себя его футболку, мужчина кивнул. – Хорошо.

А когда уже Имагин попытался снять ее с себя, воспротивилась, берясь за подол платья. В пору было сходить с ума. Или переставать бороться с собой, повалить на кровать и сделать приятно обоим, но Глеб только убрал с талии руки, чтоб не мешать снимать одежду.

Платье было объективно красивым и очень ей шло, но без него лучше. Без него можно ладонью пройтись по мягкой коже живота, обвести контур белья, сжать полную чашечку, поцеловать выступающие ключицы, скользнуть губами вверх по шее до подбородка, чувствуя, как она выгибается, открываясь для прикосновений, а потом… натянуть-таки свою футболку.

– Все, теперь спать, – победив сопротивление, Глеб опустил Настю на кровать, а сам вскочил, пока был в состоянии.

– А вы? – и вновь на него смотрели полные сомнения глаза. А еще немножко обиженные. Видимо, в планы пьяной принцессы входило что-то другое.

– А я в душ, и тоже спать. Давай, под одеяло, – Глеб помог справиться с покрывалом, улыбнулся, получив такую же улыбку в ответ, потом поцеловал протянутую к его лицу ладошку, отступил.

– Вы точно будете спать?

– Буду-буду…

– Ну смотрите мне… – Настя зевнула, тут же уплывая в первый сон.

А Глеб… смотрел. Все так, как она хотела. Смотрел на нее в своей кровати, в своем мире.

На бабочку, которая впервые в жизни зажгла в нем такой азарт, которая покорила, стала желанием, целью, манией. А теперь лежала на его подушке, улыбаясь чему-то во сне.

Ну и как здесь заснешь? Ушел Глеб уже под утро, лишь затем, чтоб не напугать, если вдруг нечаянно заснет, а она очнется в незнакомой квартире с малознакомым мужчиной рядом.

Нет, он-то обязательно напомнит обо всем, что произошло, но ей и так будет достаточно шока. Лучше постепенно.

***

После приличной до неприличия попойки сложно просыпаться, но радует уже то, что ты просыпаешься в одежде, сам, желательно либо дома, либо в знакомом помещении, а Настя…

Она долго пыталась сообразить, где находится, а потом подскочила, тут же пожалев об этом – по голове будто долбанули кувалдой, а во рту стало еще гаже. С опаской стянув одеяло, Настя застонала, осознавая, что спала не в платье, от моментального самоубийства спасло только наличие под чужой футболкой белья.

Прежде чем встать, девушка долго оглядывалась по сторонам, пытаясь вспомнить хоть что-то. Например, как она оказалась в шикарной спальне с окном во всю стену и громадной кроватью? Как она оказалась тут одна? Как платье оказалось аккуратно развешенным на двери в ванную комнату, как здесь же оказались тапочки?

Ответов ноль, а главное – и спросить не у кого. Настя застыла, прислушиваясь к посторонним звукам, которых не было. Совсем, вообще, никаких.

Пожалуй, она с радостью провалилась бы тут же сквозь землю, и было совершенно фиолетово, что загадка попадания в хоромы останется неразгаданной, но пришлось встать. Хотя бы для того, чтоб найти телефон и, прежде чем провалиться, позвонить маме, чтобы сказать, что с ней все хорошо… ну или попрощаться.

Вот только на тумбе рядом с кроватью, в кармашке платья, на прочих доступных взгляду поверхностях, девайса не было. Даже в ванной, в которую Настя сунула нос, телефон не обнаружился, зато обнаружилась зубная щетка сверху на полотенце и стакан, рядом с многозначительной такой запиской 'для внезапно протрезвевших'.

Посчитав, что раз в кровати иных протрезвевших не наблюдается, подношения предназначены для нее, Настя осушила стакан, видимо, с аспирином, взяла щетку, воспользовалась чьим-то гостеприимством по полной, наконец-то ощущая себя если не человеком, то уже не переработавшим головой дятлом.

Она даже в платье переодеться успела прежде, чем в дверь аккуратно постучали.

***

Глеб почти сразу услышал, что бабочка проснулась, усмехнулся, представляя, как 'счастлива' она должна быть в эти минуты, но решил не являться так сразу. Пусть первый шок переживет наедине с собой. Ну и понервничает немножко, в конце концов, это она уж точно заслужила.

Дав ей пятнадцать минут, он спокойно выпил кофе, пролистал вчерашние новости, а потом направился к провинившейся.

Настя быстро сориентировалась – на кровати пусто, зато дверь в ванную закрыта, пришлось стучать.

Открыла она не сразу, возможно, переодевалась, но скорей собиралась с силами, ну или читала какую-то молитву… Кто их, протрезвевших бабочек, знает?

А увидев в дверном проеме… облегченно вздохнула. Правда облегчение длилось ненадолго, видимо, в памяти промелькнуло какое-то воспоминание, так как девушка тут же отступила, закрывая лицо руками.

– Как спалось? – Глеб попытался задать вопрос максимально серьезно, не рассмеяться, не заулыбаться самодовольно, или еще как-то не выдать, что ему-то спалось неплохо… и не спалось тоже.

– Простите! – а она будто и не слышала вопрос, опустила руки, заглядывая в глаза виновато-виновато. – Вы не думайте только, я обычно так себя не веду.

– Как так? – Глеб склонил голову к другому плечу, пряча улыбку в уголках губ.

– Столько не пью, и не творю… Что я творила? Как оказалась у вас?

– Ничего особенного, только приставала…

– К вам? – и опять глаза размером с блюдца.

– Рядом был только я, пришлось ко мне.

– Простите, – девушка простонала, отвернулась, подошла к раковине, какое-то время так и стояла молча разглядывая костяшки пальцев, а потом, видимо, снова что-то вспомнила, обернулась. – Но мы же не…

– Нет. Я спал на диване.

– Слава богу, я бы умерла если бы… – Настя обернулась, заметила, как по мужскому лицу скользнула тень, поняла, что прозвучало не слишком благодарно. – Не в том смысле, я просто… вот так… по пьяни… Не хотела…

– Потому ничего и не было, – Глеб снова смягчился. – Хотя ты и пыталась… – даже улыбнулся.

– Я не хочу это знать! – а Настя вскинула руки, теперь закрывая уже уши. Конечно, ей еще предстояло кое-что вспомнить, наверное, не все, но многое, только не при нем. Она и так уже краснее макового цвета, а большего стыда просто не вынесет.

– Ладно, – мужчина пожал плечами, не считая нужным настаивать. Дождался, когда она вновь опустит руки, сама заговорит.

– А где мой телефон?

– На кухне, заряжается.

– Никто не звонил?

– Звонил, но трубку я не брал, сама перезвонишь.

– Спасибо.

Глеб кивнул, облокотился о дверной косяк, оглядел ночную гостью с ног до головы, пытаясь сопоставить воспоминания о том, как она тянулась ближе вчера со смущающимся ежиком, который стоял перед ним сейчас. До этого самого момента он думал, что ночью ему чертовски повезло – такое откровение, чувство благодарности – что еще нужно? А теперь понял, что, возможно, станет только хуже. Но решать-то все равно ей.

– Можно я… – Настя бросила быстрый взгляд на Имагина, а потом куда-то в сторону. Значить это, судя по всему, должно было просьбу дать разрешение пройти на кухню. Он дал – снова кивнув. Дождался, когда подойдет к дверному проему, окликнул.

– Настя, – девушка вздрогнула. – Мы ночью, когда ехали, считали светофоры, помнишь? – она кивнула. – Зеленых было больше, я выиграл.

Ася вскинула взгляд, смотря на него с опаской. Знала ведь, что дальше будет.

– Мы на желание играли.

– Какое ваше? – в горле пересохло, губы тоже – пришлось облизать.

– Ты же сказала, что знаешь. Давай проверим.

Пришлось проверять. И не то, чтоб совсем не хотелось, просто немного страшно.

Страшно подойти ближе, привстать на носочки, укладывая ладони на плечи, поблагодарить взглядом, когда он приобнимает за талию, помогая держать равновесие, склоняет голову, чтоб целовать было удобней. Но страшней всего, конечно, было именно поцеловать. Страшно потому, что это безумно приятно. Так, как никогда. И оторваться сложно, потому что просто не понимаешь – зачем отрываться?

– Знаешь, – потому-то первым оторвался именно он. От губ, но из объятий не выпустил. Так и стояли, молча смотря друг на друга. Долго, целую вечность, и дальше бы стояли, если б снова не он. – Пей кофе, он на кухне, а потом я отвезу тебя домой. Хорошо?

Насту кивнула, вновь опускаясь на пятки, а потом молча вышла, пытаясь скрыть розовые щеки и разочарование во взгляде.

Быстро выпила кофе, быстро позвонила маме и Оле, быстро обулась, куда более проворно, чем вчера, забралась в машину, а потом снова молчала всю дорогу, не зная, что сказать. Нырнула глубоко в себя, пытаясь понять. Что чувствует, чего хочет, а чего боится, стоит ли бояться?

– Не заезжай, пожалуйста, – Глеб послушно остановился за аркой. Даже мотор заглушать не стал – думал, она выскочит, приглушенно пискнув 'спасибо' и 'до свидания', но Настя удивила. Вновь развернулась в кресле, как ночью, дождалась, пока он посмотрит в ответ. – Мне стыдно за вчера. Очень. И я пойму, если ты никогда больше не захочешь иметь со мной дело, – на ты Настя перешла, конечно, без разрешения, но какой смысл церемониться, когда вы вроде как уже перешли на более тесный уровень общения, – но… В общем, я хочу попробовать.

– Что? – по выражению лица Глеба сложно было понять, что творится у него в голове.

– Что-то… – долго смотреть на него было сложно, потому Настя опустила взгляд, потом снова подняла и снова опустила. – Куда-то пойти… Попробовать…

– Ты вчера говорила, что не хочешь влюбляться в меня.

– Не хочу, – Настя была предельно честна, и снова смотрела в глаза, чтоб и он не сомневался. – Умом не хочу, но, кажется… Я живу не только умом, – даже улыбнулась, самоиронично, конечно, но Глебу нравилось смотреть на любую ее улыбку.

– Заеду завтра в семь.

– Хорошо, – с души будто камень упал, и в этот же момент Настя поняла, что сделала правильно, ведь боялась куда больше, что откажется, чем последствий того, что согласится.

Девушка вышла из машины, обернулась, улыбаясь, собиралась закрыть дверь.

– Платье красивое, кстати… – Настя улыбнулась шире, принимая комплимент, – но без него тебе лучше.

А потом застыла с немым ужасом на лице, вспоминая… И тут же краснея. А вот Глеб был доволен – зажегся аки солнышко, подмигивая, сам закрыл дверь, тронулся.

Еще одна маленькая месть за пережитый ночью стресс ей не повредит. Будет знать, как в следующий раз уходить в отрывы.

Нет, все же женское пьянство, это не всегда плохо. По крайней мере, для мужчин.

Глава 10

– Опять? – все повторялось с точностью до мелочей – снова Настя стояла у зеркала в коридоре, крутясь вокруг своей оси, снова Наталья окидывала дочь грустным взглядом, а Андрей гоготал в кухне.

Из изменений разве что новый наряд – сегодня Настя выбрала другое платье – длиннее, строже, официальней… Ей еще не доводилось ходить на свидания с мужчинами, чьи туфли наверняка стоят дороже, чем составляет ее годичный заработок. И по правде… слава богу. Потому что собираться на такие свидания – мука. Она перерыла весь шкаф, потом еще раз и еще – для верности, выбирала долго, мучительно, отчаянно. А потом плюнула и надела это – черное платье-футляр, подчеркивающее все нужные изгибы, до колен, с открытым декольте, поперек которого расположена полоса черной материи, вроде как немного скрывая… но ни черта не скрывая, а только внимание привлекая. На ногах – туфли-лодочки, на голове… лежало так, как посчитало нужным. На укладку просто уже не хватило бы времени, проводя блеском по губам, Ася и то дело подпрыгивала, боясь опоздать.

– Мамочка, я буду не поздно.

– Ты хоть куда… такая?

– На свиданку, неужели непонятно? – самый понятливый из ныне живущих Андрейка снова выглянул из кухни, пытаясь запечатлеть сестру на камеру телефона. Гаденыш.

– С кем? – Наталья перевела испуганный взгляд с сына на дочь, а потом обратно.

– Так она нам и сказала… – ответил, конечно же, Андрей.

– Все, я убежала, – а Настя спорить с братом не стала – действительно не сказала бы. Зачем говорить, если и сама не знает, что получится из этого вечера? – Буду не поздно, – поцеловав маму, показав язык брату, рванула к двери. Телефон разорался, как только она закрыла за собой дверь.

– Да.

– Не передумала?

– Выхожу.

– Хорошо, я за аркой.

Настя мысленно поблагодарила Имагина за предусмотрительность, скинула, несясь вниз настолько быстро, насколько позволяли каблуки.

В голове роилась сотня мыслей, куда они могут поехать, что делать… Когда Глеб звонил днем, уточнял, просто сказал, что форма одежды – умеренно нарядная. А конкретизировать Настя не стала – постеснялась. И теперь жонглировала мыслями, одновременно предвкушая и побаиваясь.

Выбежав из подъезда, она улыбнулась сидящей на лавке соседке, а потом пошла к арке так медленно и достойно, как только могла, по ходу дела успокаивая дыхание и пытаясь сдержать идиотскую улыбку, так и норовящую расплыться на лице.

Машина Глеба стояла там же, где он высадил Настю вчера. Водитель не выходил раньше, чем она появится на виду, а когда появилась…

Сам он подошел к выбору наряда, скорей всего, намного легкомысленней, чем Ася, но выглядел шикарно. Тенниска подчеркивала широту груди, умеренную накаченность рук и тонкость талии, джинсы же не менее хорошо сидели… Почему-то захотелось развернуть объект, чтоб оценить еще и вид сзади, но у объекта были другие планы.

Он подошел, кивнул, лезть с поцелуями не стал – правильно. Мало ли что происходило вчера? Сегодня-то новый день, да и обстоятельства другие.

– Как самочувствие? – только от колкости Глеб сдержаться не смог. Не в первый и далеко не в последний раз.

Настя опустила взгляд, потому что до сих пор было неловко. Она так еще и не вспомнила все, что говорила и делала. Наверняка, что-то лишнее.

– Неплохо, спасибо, а у тебя?

– У меня вообще праздник, – Глеб вытянул руку, предлагая продолжить разговор, погружаясь в автомобиль, открыл дверь, помог взобраться на 'зверя'. Потом улыбнулся, смотря в глаза девушки.

– Какой? – Настя не смогла сдержать ответную улыбку.

– День взятия Бастилии… Точнее 'Настилии'… – получив в ответ смеющийся чуть укоризненный взгляд, Глеб захлопнул дверь, обходя машину.

Конечно, еще не совсем взятия, но 'Настилия' уже в уверенном окружении. Для надежности можно даже двери заблокировать, чтоб не сбежала… Хотя вряд ли оценит.

– Куда мы едем? – первых несколько минут они ехали молча. Настя поглядывала на водителя из-под полуопущенных ресниц, а он следил за дорогой, пытаясь отрегулировать потоки прохладного воздуха, хаотично движущиеся по салону.

– Предположения? – отвечать сразу не стал. В конце концов, имеет право поддержать интригу? Полное. Интрига-то приятная.

– В ресторан? – предположений было у Насти не так уж и много – пригласили-то ее на ужин, а где девушек обычно ужинают? Дома – вряд ли, для пикника – поздновато, да и наряд не тот, значит ресторан.

– Нет, – мужчина бросил быстрый взгляд на пассажирку, усмехаясь.

– К тебе?

– Нууу… – и еще один. – Почти.

– Что значит почти? На полпути высадишь?

– Вчера же не высадил…

– Спасибо.

– Не за что.

Какое-то время они ехали молча. Настя прокручивала в голове иные варианты, а Глеб просто периодически поглядывал на нее, улыбаясь своим мыслям. Для того, чтоб эта встреча запомнилась, он славно потрудился. Так, как не делал уже давным-давно. Нет, ну когда-то он был романтиком, просто уже очень много лет в проявлении этих его качеств не было особой потребности, да и желания, а тут… Вот просто захотелось.

– Так куда? – выдержала Настя всего несколько минут. Вразумительных вариантов у нее не было, а нереальные настолько поражали своей креативностью, что самой девушке становилось страшно.

– Ко мне в офис.

Удивил. Правда удивил. Первое свидание в офисе – это… неожиданно. Не то, чтоб очень уж романтично, но однозначно нестандартно.

Настя надеялась, что ее кислая улыбка значила в глазах Глеба именно это.

А оставшееся время до нужного здания, они проехали в тишине. Настя нырнула в свои мысли, отвернувшись к окну. Может, все же зря согласилась? Кто его знает? Может, Имагин предложит по-быстрому в кабинете… а потом отвезет домой? Вот и вся романтика, все долгие ухаживания…

За такие мысли девушка сама же себе отвесила подзатыльник – она уже столько раз ошибалась на его счет. И сейчас тоже так и норовит придумать худший вариант. Зачем? Почему? С чего вдруг? Неизвестно.

– Приехали, – когда же ее взяли за руку, вывели из подземной парковки к лифтам, Настя приняла единоверное возможное решение – просто довериться человеку, который сейчас сжимает ее ладонь. Довериться так, как вчера. Довериться хотя бы потому, что он еще ни разу не предавал это доверие, а еще потому, что хочется это сделать.

В офисе – значит в офисе. В конце концов, когда у нее еще появится возможность увидеть, как выглядит кабинет владельца Бабочки?

***

Глеб конечно же заметил, что Настя приуныла. Конечно же мог сразу все объяснить, испортив весь сюрприз, но…Ведь на то он и сюрприз, чтоб стать приятной неожиданностью.

Они поднялись на нужный этаж, Настя даже не посмотрела на какой, предпочитая глядеть перед собой, периодически закусывая губу, а Глеб не спешил вовлекать ее в беседу, просто поглаживал костяшки девичьих пальцев, с удовольствием отмечая, что она этой ласке не противится. Возможно, просто потому, что элементарно не замечает, а может, ей это кажется таким же естественным, как ему.

Двери лифта разъехались, являя взгляду коридор с приглушенным освещением. Имагин вышел первым, потянул Асю за собой.

– Хочешь, покажу свой кабинет? – оглянулся, улыбнулся, отметил, что девушка нахмурилась еще больше, но промолчала.

– Покажи.

Кивнув, Глеб снова потянул ее за собой. В офисе давно никого не было – только тусклый свет и мигающие лампочки на технике. Впечатление создается таинственное, немного напоминающее пост-апокалипсис, в котором людям пришлось срочно эвакуироваться из здания, позабыв о любимых чашках, сменной обуви, фотографиях и прочих милых сердцу мелочах.