Имя Нормы

Крис с виноватым видом бесцельно сидит у постели «больной». После нервной встряски, которая обошлась без фатальных последствий, на него с новой силой наваливается муть усталости, практически прострации, не оставляющей сил заговорить.

– Ты так и не поспал толком, пойди же, отдохни как следует, – слышит он обращённое к нему.

Ясный согревающий луч прорезал муть, такие это были слова. Сказанные не голосом, а шелестящим дорогим шёлком, какого не найти больше ни в каком уголке земли. «Пойди, отдохни…» И Крис продолжает ошеломлённо молчать – от какого-то нового, хрупкого удивления. Боясь спугнуть. «Эт-то, вот именно, шёлк… Боже, Норма, ты хоть знаешь, какой у тебя голос? Как он… обволакивает? Убаюкивает…»

Ирэн, чай и ещё что-то. Пообещала – сделала. У этой женщины всё чётко, без заминок. Чуть вздёрнутый нос не мешает, а скорее, помогает, улавливать в воздухе моменты, когда кто-то нуждается в её, пусть и не широком, но надёжном плече. Заметив Криса, не согнувшегося, а откинувшегося на спинку стула с незнакомым выражением лица, то ли мечтательным, то ли смертельно-усталым, она качает головой.

– Ну, а с тобой-то что? Хватит с нас одного обморока. Чай очень горячий, я напою девочку, а ты нальёшь себе сам?

«Девочку»! Которой за 90». Очнувшись от грёз, Крис видит помимо чая, миску с чем-то вроде супа-пюре, и понимает, что Норма в надёжных руках. Послушно покидает спальню, чтобы залечь на свой облупленный диван.

– Она заснула, представь! – врывается Ирэн. – Нет, ты молодец! У неё же давление упало до почти что ничего. Или ты так ошарашен успехом, что…

– Зато ты так спокойна – за двоих. Будто бы каждый день… поишь чаем Норму Джин, – бубнит Крис, отворачиваясь к спинке.

Ирэн подсаживается к нему на диван.

– Видишь ли, мой лучший друг и великий партизан. Ты настолько был увлечён своей конспирацией все эти годы, что она уже давно и не конспирация никакая, а так, ерунда полная и чушь собачья. Думаешь, я не знаю, чем у тебя забиты эти сотни альбомов? – она кивает на стеллажи. – Нет, я не подглядывала. Ты их то и дело оставлял открытыми тут на столе, думая, что я без глаз. Потом, если помнишь, ты иногда выдавал мне задания для обработки, которые наводили на определённые мысли… Ну и хотя бы сегодня, когда ты явился ко мне с ножом к горлу за платьем. Мне даже стало казаться, что ты нарочно… хочешь, чтобы я догадывалась.

– Так ты знала! – Крис рывком поворачивается к ней, но Ирэн не смотрит на него, а, закинув руки за голову, преувеличенно восторженно созерцает полки стеллажа с фотоальбомами.

– Тысячи изображений! Я знаю, так надо было – пропитаться ими до предела, оцифровать эту гигантскую базу для нейросети. Ну ладно, создать программную симуляцию, какой угодно дипфейк сегодня даже подросток в состоянии, но как перенести их… сюда, к нам?!

– Чтобы ты в этом понимала! Не только я смотрел на неё, но и она! Она тоже смотрела на меня. И… пыталась мне что-то сказать, – еле разборчиво бормочет Крис.

– Бог мой! Ведь даже голос у неё тот же, точь-в-точь… Крис, ты хоть понимаешь, что ты… сотворил? И теперь, судя по всему, хочешь всех оставить с носом, утаив своё открытие?

– Какое ещё открытие?! Ты что, с ума сошла? Да я тебя… придушу! Если ты посмеешь кому-нибудь… – забыв про усталость, Крис подскакивает, как на пружине, и даже тянет руки к Ирэн, но она быстро отсаживается от него подальше. Он снова без сил валится на диван. Сворачивается эмбрионом, подтянув ноги к подбородку, накрыв голову рукой.

– Сам ты сошёл с ума! Хотя особо и сходить было не с чего. Псих! – Ирэн вдруг осекается, глянув на горестно-беззащитную позу своего друга. Оглядев комнату, замечает скомканный плед в одном из кресел. Накрывает им Криса.

«Ну, и как их тут оставить?»

Устроившись на двух сдвинутых креслах, Ирэн сразу понимает, что не уснёт. И не кресла тому виной. Собирая в кучку разбросанные возле них журналы, она немало подивилась их тематике. «Вот уж действительно, ценная подборка для Нормы Джин – Evolutionary Bioinformatics. Боже! Да ведь она смекнула… Эта девушка, знакомая с химией благодаря краске для волос! Во-первых, она увидела год на этих журналах. Почитав, она оценила уровень открытий в науках, которые ещё даже не зародились полвека назад. Решила, что из неё сделали робота. Но старалась всё же держаться при мне. Да она умнее некоторых образованных с двумя университетами. Скоро он в этом убедится!

То что он одержим, было понятно, но… Господи, неужели это правда? «Правда», а никакой не робот, лежит в соседней комнате в моём худи. Ей надо было согреться. Как она?»

Ирэн у постели Нормы, легонько трогает её лоб. Никаких причин для беспокойства. Девушка лежит в той же позе, в какой заснула накануне. На спине, с лицом вполоборота к окну, запрокинув одну руку за голову, как на картине Модильяни. Дыхание ровное сквозь чуть приоткрытый рот, на лице еле заметный румянец и выражение безмятежности. «Немыслимо! Как он это сделал?»

Из роскоши в обстановке комнаты только ноутбук на рабочем столе. Конечно, не без книг и журналов – на подоконнике, столе, прикроватной тумбе. Из живого не слишком живой на вид кактус по соседству с компьютером.

Со знанием дела – никто, кроме неё, Ирэн, в этом доме такого не проворачивал – убрала скопления пыли, сложила книги и журналы в аккуратные стопки. Несколько раз за ночь она, не хуже примерной матери, вставала к Норме. Всякий раз картина была неизменной в своей безмятежности. «Интересно, и младенцем она была таким же образцовым? Эх, никто ведь этого теперь не подтвердит».

Так и не заснув, лучшая подруга поднимается первой совсем ещё ранним утром.

– Пора за работу. Работёнка, какой ни у кого и никогда ещё не бывало. Завтрак для девушки, которой… временно не было ни в одном из городов, ни вообще на земле – физически, а вчера она появилась. Что такого? Нефизически-то её было сколько угодно, куда не глянь. Если бы не это, может, и не смогла бы вернуться».

Деревянная лопаточка едва не выпала из рук Ирэн, и молоко чуть не убежало. В дверях спальни стоит Норма. В самом естественном виде – без косметики и без одежды. Обыкновенная девушка лет двадцати с небольшим. Не худощавая и не полная, не дылда и не коротышка. Грудь не большая и не маленькая. Талия – тонкая. Руки, ноги, живот. Кожа с нежно-молочным отливом, будто из мягкого флиса. Почему от вида этой обычной девушки случается столбняк? Линии? Контуры тела – они прочерчены с таким знанием дела… Кто чертил? Чёрт! Они такие нарочно, чтобы поймать тебя в ловушку. Чтобы твои глаза без малейшего напряжения, а единственно с жадным интересом, скользили по ним вверх-вниз и во всех направлениях, не уставая. Но удивляясь…

Откуда эти плавные чередования утолщений и сужений, ничего резкого, всё ласкающее! Старик Да Винчи сошёл бы с ума от торжества пропорций.

Приметив неподвижность и открытый рот Ирэн, Норма с трогательной улыбкой торопливо произносит:

– Мне вдруг стало ужасно жарко… Доброе утро!

– Доброе! – Ирэн вернулась к молоку. – Твой любимый завтрак, если верить разным журналам.

– Интересно, какой?

– Узнаешь. Посмотри там, в шкафу что-нибудь полегче из одежды, Крис всё равно не носит все эти рубашки.

Последовав совету, Норма появляется вновь уже в мужской белой рубашке, почти до колен. Закатывая рукава, она с сочувствием смотрит на Криса, сиротски накрытого пледом.

– Бедняжка, он ещё спит.

– Не называй его так, пожалуйста, – одёргивает её Ирэн, хочет сказать что-то ещё, но в этот момент у неё звенит в заднем кармане джинсов.

– Да-да, я помню. Тут у меня… Давайте, часа через два, – говорит Ирэн, приложив к уху пластмассовую плитку шоколада.

На лице Нормы восторг ребёнка, который видит живого кролика из цилиндра.

– Так это, правда, телефон?!

– Конечно. И не только телефон, фактически компьютер, который всегда с тобой. Тебе как можно скорей надо такой же.

– Ну да. Если учесть, что вся моя телефонная книжка – это… кладбище. Кому я буду звонить?

– Как это? Мне, например. И Крису. Уже двое. Да я же говорю, это гораздо больше, чем телефон. Это часы, фотоаппарат, видеокамера, словарь, карта города, банковская карта, книжка, кино, соцсети, интернет, любая информация… Без телефона теперь и не жизнь.

– Ты меня разыгрываешь. Как такое может быть?

– Да вот так! – щёлкает фотокамерой и показывает фото заворожённой Норме, подскочившей поближе. – Потом тебе всё объясню и покажу, а то сейчас молоко убежит.

– Я уже слышала это слово – интернет… Это что, колдовство какое-то? Запасные мозги? И здесь, пока я спала, как-то стало всё по-другому, как в сказке, – обводя комнату глазами. – Так чисто!

– Ну да, волшебница – это я. Теперь буду знать. Приходится. Прислуги у него нет. Не мог никого нанять из-за своих сверхсекретных… исследований.

– То есть, из-за меня? Я пока не пойму, шутки ли это, или какая-то постановка, но… ведь я дышу! Хожу, говорю… Вот проверь, – протягивает вдруг руку Ирэн.

Та, слегка удивившись, берёт руку Нормы в свою.

– Тёплая. Почти горячая!

– Нормальная температура… для робота?

– Ха! Ну всё! Конечно, робот! А кто же ещё? Мне тоже вначале показалось… Нет, подожди, может, я ещё тебя и разочарую. Вот помучаю разными анализами, понаблюдаю. Как ты спала, кстати?

– Ох, я, кажется, никогда ещё так не спала. Даже в детстве. Не то что вчера. Вот где был кошмар! Сначала я там где-то нежилась в спокойном тёплом море, которое мой дом, и вдруг – на холодный скалистый берег. Швыряют меня нагую, чужую всем на этих скалах, и отовсюду подползают какие-то твари с голодными глазами. Потому они так истошно и кричат, только появившиеся на свет?

– Даже не знаю. Никто ведь этого не помнит. Твари… Фантазия такая?

– Но сегодня утром совсем другое. Из темноты в свет, в блаженство, кто-то заботливый укутал меня в мягкую фланель, или… в любовь… Вы ведь ничем меня не пичкали, никакими снотворными?

Ирэн, стараясь скрыть потрясение, – так тронули её эти слова – продолжает на автомате помешивать содержимое кастрюльки.

– Нет, никто тебя ничем не пичкал. Обморок твой, к счастью, был минутным. Но тут на тебя, между прочим, успели пожаловаться. Замечена в антинаучном… сверхъестественном, – Ирэн понизила голос. – Сквозь стены ходишь…

Норма загадочно улыбается и прикладывает палец к губам.

– Тише! Мы разбудим Криса. Он ведь и впрямь не спал сто лет… Про стены я потом, когда он проснётся.

Она вновь обводит взглядом комнату, будто ища в ней что-то.

– А, поняла… Ни одной пепельницы.

– Ты что, хочешь закурить?

– Нет. Но вдруг…

– Забудь! Лучше сразу. Вышло из моды. Сейчас почти никто не курит. Благодаря Голливуду, кстати. Во всём мире теперь куряк в сто раз меньше.

– Что ты такое говоришь?

– Помнишь Юла Бриннера?

– Конечно. Я знала его. Он-то как раз смолил, как ненормальный!

– Умер в 85-ом году от рака лёгких. На следующий день после его смерти показали ролик, завещание, где он всем говорит, что умер из-за того, что курил. И сказал, вот всё что хотите, делайте, только не курите! И Америка бросила курить – вся, в один день. Остались отщепенцы, конечно. Не так много.

– Узнаю Юла! Мастер выкидывать номера. Но это, по-моему, лучший из его номеров.

– Согласна. Сейчас даже дико смотреть, до чего были задымлены эти ваши фильмы. Прямо закашливаешься. Крис тоже раньше курил, хоть ему и запрещали. Но после подумал, если он умрёт, кто же вытащит тебя?

Норма, грустно улыбнувшись, тихонько присаживается на диван рядом с Крисом, глядя на него с нежностью.

– Когда я увидела тебя тут у плиты, и Криса… я хотела сказать, но сбилась. Ирэн! Я, может, этого ещё никому не говорила. Знаешь, я сейчас чувствую… необыкновенное что-то, – чуть не шёпотом говорит Норма, прижав руки к груди. – Жаль, Крис спит. Я бы его расцеловала! Что-то начинается такое… Мне кажется, что я вдруг попала… что это семья. В детстве я любила играть «в дом». Только в играх он и был.

Ирэн отходит от плиты, готовая вот-вот прослезиться, и тоже осторожно садится на диван рядом с Нормой. Глянув на неё раз и другой, придвигается, и, как бы прося позволения, неуверенно приобнимает её за плечи, как делают матери со своим ребёнком. Скорее всего, обнимая так кого-то впервые.

– Вы ведь не отдадите меня им? – с мольбой оборачиваясь к Ирэн, продолжает говорить очень тихо Норма. – Я не выдержу во второй раз… эту ненависть… бездарь, тупица, сексуальная кукла… И её тоже не надо, пожалуйста, этой несчастной… Нилирэм. Не хочу даже произносить то имя, как… этикетка. Если бы я узнала вовремя! О том некрологе в газете: о смерти семнадцатилетней девушки по имени Мэрилин Монро – точь-в-точь, как моё!.. Мне сказали о нём уже через много лет после того, как я уже стала… Нилирэм Орном. Я просто Норма! Помните?

Вулканическое шипение на плите, молоко взрывом извергнуто из кастрюльки. Ирэн вскакивает, как на пожар, нечаянно двинув локтем Криса. Встрепенувшись, тот подтягивает к себе ноги, бормоча: «Что-то горит»…

– Ничего не горит, – Ирэн у плиты, Норма подле неё, помогает убрать следы сбежавшего молока.

– Думаете, я сплю? Я всё слышал. Про роботов, про тварей… Про чертовщину.

…Норма терпеливо переносит процедуру взятия анализов, после чего и наступает завтрак… для неё с перерывом в несколько десятков лет. Взбитые по её рецепту яйца в горячем молоке у Криса и Ирэн энтузиазма не вызвали. Они обошлись обычной яичницей и разогретыми из замороженных круассанами. Стараниями кулинара не только стол оказался сервирован почти празднично – покрыт плотной тканой скатертью, с такими же салфетками возле каждого прибора, но и всё вокруг выглядело необычно для этой берлоги, очищенной от пыли и залежей хлама.

Аппетит у всех хороший, несмотря на то, что Крис не прочь совместить трапезу с научным заседанием.

– Так вот, об отклонениях… – остановив многозначительный взгляд на Норме. – Объясни нам, пожалуйста, как ты смогла догнать меня, когда я был на автомобиле, а ты нет. И дверь…

Девушка, слегка поперхнувшись, пытается сохранить невозмутимый вид, что ей не удаётся, и она с видимым удовольствием рассыпается звонким детским смехом. Первое в её жизни модельное агентство не ошиблось когда-то с характеристикой её зубов – «идеальные»!

– Вот как рождаются сенсации в научном мире. Новые сверхспособности у… у неизвестно кого! Когда ты вчера выбежал очень резко за дверь, я забеспокоилась – что с тобой? И пошла следом.

– Да как ты пошла следом сквозь закрытую дверь? – моментально выйдя из себя, чуть не кричит Крис.

Ирэн готова надавать ему оплеух – возмущённым взглядом, и только сокрушённо качает головой. Норма же, перестав смеяться, делает смиренное лицо и, молча, грациозным жестом указывает в сторону входной двери, на полочку с крючками рядом с ней. На одном из крючков висит связка ключей.

Теперь хихикает и Ирэн, искоса поглядывая на Криса. Он только ещё больше хмурится, в принципе плохо перенося шуточки в свой адрес.

– Я успела увидеть, как ты отъехал и остановила первую же проезжавшую мимо машину.

– Только этого не хватало! Значит, тебя уже видел ещё один человек – водитель?

– Ну, он видел мой костюм. В таком громадном капюшоне рассмотреть лицо… И вообще, не надо было так убегать. И вообще, всё это чепуха, а вот кто мне скажет, что теперь со всем этим делать? – Норма откладывает свою вилку. – Что делать со мной? Нет, не так. Это уже второй вопрос. А первый: кто я? Или ЧТО?

Тишина. Норма смотрит по очереди на Криса и на Ирэн.

– Как ни физиологично это звучит… – начинает Крис.

– Я уже пригрозила Норме, чтобы не надеялась… И без анализов понятно, что она КТО, а не что. Результаты нужны для того, чтобы выявить, не надо ли чем-то помочь организму, – вставляет Ирэн. – Другой вопрос – бюрократический. Надеюсь, ты думал о нём?

Крис тоже перестаёт есть.

– Да, я думал… – говорит он, комкая салфетку. – Серьёзно думал, – в подтверждение серьёзности насупив брови. – А как делают документы всякие беженцы? Из Мексики, например?

– Они делают на основании своих бумаг из Мексики.

– А если был пожар, у Нормы сгорел дом…

– Идеальная девушка из Мексики с её лицом и кожей. И ты что, не слышал про электронные базы данных? Просто, как дитя, ей богу!

– Я не дитя! И никогда им не был! То есть… Я действительно думал об этом. Если честно, надеялся на твою помощь, – глянув на Ирэн. – Ты ведь работала в этом, как его… Подкупить там кого-нибудь…

Ирэн молча взирает на Криса, в полной мере понимая, с кем имеет дело – человек не в себе.

– Ну что ты так смотришь? Да сотни путей можно найти! При желании. Норма – моя внебрачная дочь, которую я скрывал из-за… там, не знаю… А теперь хочу удочерить. Или она росла в отсталой стране, Румынии… Да что вообще устраивать из этого трагедию? В конце концов, я не сделал ничего противозаконного. В законах ничего нет о запрете на… восстановление. Вот именно, ни-че-го, – ожесточённо трёт глаза под стёклами очков. – Хотя… Они ведь тогда затаскают нас по шоу каких-нибудь… двухголовых.

И снова тишина. Её нарушает Норма.

– Можно уехать… Сначала создать такой кусочек страны, где нет паспортов, и нас никто не найдёт. Если ты смог создать человека, сможешь и это.

Крис сидит, уткнувшись взглядом в точку, видимую ему одному, не поднимая головы. Норма смотрит в другую сторону, как и он, неподвижно.

– Лучше бы я была роботом. Правда, почему бы не записать меня им? Какая разница, если и раньше я часто чувствовала себя чем-то вроде призрака.

Глава 4. Тебя убили люди

– Придётся тащиться в такой, где есть всё сразу. Только лучше загримироваться, – с тоской констатирует Крис.

Хоть Норме и действительно нужны одежда, косметика, блокноты, разные мелочи, она не горит желанием шляться по магазинам. Да и прежде это занятие её не слишком увлекало.

– Из-за того, кстати, что надо маскироваться. И опять всё то же: появиться на свет, чтобы скрываться изо всех сил! – замечает она.

– Ну да. – мямлит Крис, – ничего нового. Ты и раньше это делала – парик, платочек, тёмные очки. Между прочим, костюм Ирэн идеален, чтобы слиться с толпой.

– Почему у меня его раньше не было? Слилась бы и спаслась, самой счастливой.

Смирившись, Норма напяливает капюшон, большие тёмные очки Криса и проходит в гараж – через дверь прямо из дома.

Крис впервые чувствует некоторую досаду, садясь за руль. Его Кадиллак ДеВилль кажется ему жалким устаревшим драндулетом. Каковым он, в сущности, и является. Однако пассажирке, похоже, он как раз в пору, чуть ли не её ровесник.

– Если не запоёшь в торговом зале «Лучших друзей девушек», точно, спасёшься, – для собственного приободрения заявляет Крис, и хотя не бог весть как любит вождение, в странном для него приподнятом настроении выруливает на улицу.

– Браво, браво! Чувство юмора у тебя всё-таки есть, – Норма весело глянув на Криса, быстро чмокает его в заросшую щёку. Он крепче вцепляется в руль и усиливает внимание к дороге, не глядя на неё. – Я ещё утром хотела, но ты спал, – уже довольно бесцветным голосом, немного отодвигается от него и направляет взгляд в окно. – А ты уже думал, чем будешь заниматься теперь? Ведь я… готова…

Крис ошеломлённо оглядывается на Норму, желая убедиться, что именно она произнесла такие слова.

– Ты что, слышала, как я это сказал ТОГДА?

– Точно не помню. Но помню, что очнулась в каком-то… застенке.

– Ну уж, застенок. Хотя для меня так и было – добровольное заточение.

– Все сорок лет?!

– Нет, не все… Начинал я, когда мы ещё вместе с Ирэн работали в таком институте… Там был перебор всякой зауми, включая жизнь после смерти, но в итоге, стало ясно, что «светила» занимаются там страшной белибердой. Опираясь на основной закон – Священное писание. Я, конечно, ушёл оттуда. Потом вообще переехал из Калифорнии сюда, после смерти тёти Иды, – Крис с готовностью, не слишком похожей на него, идёт на разговор, лишь бы побыстрее сбросить с себя потрясение от свалившегося на него поцелуя. – Позже и Ирэн перебралась. Она, получается, единственная, кто меня как-то выносит. Но… – глянув опять на Норму. – Знаю, что ты хочешь спросить. Нет, про это я ничего не собираюсь говорить.

– И не надо. И так понятно, что у тебя за характер… не самый уживчивый. Ничего удивительного, если ты с детства считал себя… калекой, чего там, и тебя тыкали в это носом. Но Крис! Теперь у тебя нет папки с файлами «Норма», заведи себе новую – папку «Крис». Займись собой! Ведь ты изумительно красивый мужчина!

Он чудом удерживает в руках руль. Взрыв диковатого хохота! Даже не успев наброситься на это нелепое высказывание, изумительно красивый мужчина смеётся взахлёб, как не он, – тряся своей нечёсаной головой, став будто бы даже моложе. Может, оттого, что в смехе открылись его ровные белые зубы, не менее идеальные, чем у его… матери. Вдруг он резко обрывает смех.

– Постой! Папки, файлы… Откуда ты знаешь такие слова?

– Ну вот, только обрадовалась, что ты умеешь смеяться… От Ирэн я знаю. Ей ужасно хочется подсадить меня на ваш волшебный телефон, но сначала, она сказала, надо посадить меня за компьютер. Это то пианино, за которым я тебя видела?

– Вот именно! – Крис снова невольно улыбается, – в том числе, на нём можно и играть. Многие только это и делают. Можешь не сомневаться, засажу я тебя за него, у меня их… не один. Но сначала – да, телефон. Их же специально изобрели для того чтобы выбраться из супермаркета, если там заблудишься.

Настороженность Нормы улетучивается без следа, как только уже в магазине Крис вкладывает в её ладонь гладкую плоскую коробочку, которая, судя по всему, хотела лечь именно в её ладонь. А уж когда он показал возможности этой крошки…

– Ради такой игрушки можно было и попробовать… возвратиться! – на лице Нормы азарт не меньший, чем на её фото с полными горстями бриллиантов.

– Даже если не сможешь выбраться отсюда, можно здесь и… как бы пожить, – Крис показывает, как найти фильмы, музыку, книги.

– Да, но стоит эта игрушка! Как бриллианты. Раз у меня нет денег, значит, что? Ты должен меня содержать?

– Что такого? В общем-то, это принято – помогать родителям. И потом… ты сама сможешь зарабатывать.

– Тебе тоже необходимо купить кое-что. Вот что у тебя на голове? – она смотрит с выражением старшей, делающей наставление младшему.

Крис в недоумении проводит по своей голове рукой, определяя эмпирически.

– Волосы, – не слишком уверенно говорит он.

– Расчёска! Она тебе нужна. Слышал про такой девайс? Или думаешь, что так тебя можно перепутать с Эйнштейном? Ох, взять бы да намылить тебе твою гениальную голову. На бездомного бродягу ты похож, вот на кого!

– Да мне всё равно на кого я похож! – он помолчал. – Было всё равно. А теперь у меня ещё больше работы, чем раньше. Я должен обеспечивать…

– Подзарядку?

– Перестань! Хватит этой чуши!

– Тогда я – копия? Искусственная копия той актрисы?

– Да нет же! Ты – она! Как ты можешь быть кем-то ещё, если нейроны твоего мозга сохранили память о том, кто ты. Ведь не отшибло тебе память?! Этот-то блок воспоминаний как раз недоступен никакой… фальшивке. Ну, как доказать тебе?.. Нет таких критериев, которые показали бы идентичность, некому ещё было их разработать. Но… Если бы не совпали наши ДНК и Х-хромосома, я бы не смог добиться… возвращения.

– Ты опять про то, что ты мой сын? – увидев, как Крис, жёстко сжав губы, резко отвернулся от неё, она добавляет чуть мягче. – Тогда ты должен показать мне папку «Норма», чтобы я хоть что-то поняла.

Есть такой спорт. Гонки на магазинных телегах. В огромных супермаркетах они им под стать так огромны, что на них можно прилечь верхней частью туловища, да так и ехать – особенно тому, у кого с ногами не всё хорошо. Но Крис не был в чемпионах. Даже с такой «каталкой» он совершенно выбился из сил, когда было куплено всё необходимое. Уж он-то вовсе не был шопоголиком. Как раз таки ярым шопоненавистником.

В походе в магазин ему виделась пугающая первобытность: только древние люди выходили в поле или в лес с копьём и каменным топором, а теперь в супермаркет с телегой и банковской картой. Его покупки обычно совершались виртуально с доставкой в реальность. И даже они тяготили его. Вся-то суета ради права переступать порог лавки с запасами еды, чтобы насытившись, в самозабвении продолжать суету.

Он близок к обмороку. Ряды и полки превратились во что-то уплывающее за горизонт и невозможное для восприятия, пёстрые этикетки слились в одно грязное враждебное пятно. «Где выход? Помогите!» Крис озирается по сторонам и вдруг понимает, что Нормы нет рядом. А только что была.

Отчаянные гонки без правил на каталке, расталкивая и наезжая на другие неповоротливые телеги, делая заезды в каждый из бесконечных рядов. Костюма с капюшоном серо-голубого цвета нет нигде.