скачать книгу бесплатно
– Ой, я сейчас слюной захлебнусь, – нарезая хлеб, супруг то и дело облизывался.
– Все, готово! – водрузив сковородку на стол, Инна в предвкушении потерла ладони. – Давай тарелку!
– И мне положите, – донеся с дивана слабый голос.
– А что я говорил! – загоготал Димка. – Как речь о жратве, она тут, как тут!
Засуетились хозяева; и подушку под спинку подоткнули, и стол к дивану ближе придвинули, и еды в самую красивую тарелку, из-за которой сами часто спорили, навалили до краев. Сидят, в рот смотрят, не шелохнутся.
– Можете тоже есть, – милостиво кивнула гостья.
Ни дать ни взять барыня!
Но странно, Тоня ела медленно и будто бы неохотно.
– Не вкусно, что ли? – нахмурилась Инна.
– Левой рукой неудобно…
– Так ешь правой! В чем дело-то?
– Разжать не могу, – призналась подруга, и вытянула вперед зажатую в кулак ладонь.
Меж пальцев свисала витая цепочка.
– Вот те номер! Откуда же ты ее взяла? – Димка осторожно взял подругу за руку и стал разминать запястье. – Расслабь, расслабь руку! Вот, хорошо…
Тихо шурша, цепочка змейкой упала на стол. Склонившись над ней, друзья пытались рассмотреть украшение.
– Так откуда взяла? – повторил Димка.
– Оттуда вынесла, – кивнула в сторону своего участка Тоня.
– Ничего себе. Почистить бы его…
– Возьми и почисть, – прошептала жена.
– Что-то боязно брать, вдруг тоже судорогой сведет.
Цокнув, Инна бесстрашно схватила украшение и приподняла над столом.
– Вроде как кулон, – крутя вещицу и так и эдак, произнесла она. – Но реально грязная, не разобрать.
– Все, все убедила. Давай сюда, – протянул руку муж.
Дождавшись, когда он зайдет в дом, Инна накрыла ладонью холодные пальцы подруги.
– Сильно страшно было?
Та лишь вяло пожала плечами.
– Без меня не рассказывать! – прокричал из кухни Димка.
– Ждем тебя, ждем! – откликнулась жена. – А ты ешь, давай! – шикнула она на Тоню. – Сама не своя вышла оттуда… Ешь!
Очищенная цепочка с мягким шорохом легла на стол.
– Принимайте работу! – торжественно провозгласил Димка.
Теперь-то можно было разглядеть и необычное плетение вещицы, и резной кулон в форме сердца, украшенный мелкими темно-красными камнями.
– Ох, ты! Какая ж прелесть, а?! – склонившись над украшением, восхищенно произнесла Инна.
– Судя по всему; изделие старинное! Раритетина еще та. Серебро, а камушки из граната, – важно заявил муж.
– С каких пор ты стал экспертом по камням? – недоуменно покосилась на него жена. – Я что-то пропустила?
– Ой, Иннусик, ты как маленькая! Что у меня мозгов не хватит у гугла спросить? – и, вытащив из кармана шорт смартфон, Димка положил его рядом с цепочкой. – Сами посмотрите…
– Да верим мы, – бережно взяв украшение, Инна принялась поворачивать его из стороны в сторону. – На капли крови похожи… – завороженно протянула она.
– А по мне, так на зернышки граната, – не согласился муж.
– Или на гроздь калины, – тихо произнесла Тоня.
– Слушай, ты же песню, про калину напевала, когда тебя бурьян выпустил! – вспомнила Инна.
– Песню? – нахмурилась подруга. – Боюсь, там была не совсем я, или совсем не я…
– Может, расскажешь уже, что там случилось? И откуда вещицу эту приволокла?
Усевшись напротив, Димка всем видом показал, что не уйдет с этого места, пока не услышит правду о чертовом участке.
Загадочно улыбнувшись, Тоня приподняла вверх волосы…
Переливаясь красными всполохами, в ушах поблескивали резные сердечки, украшенные гранатовыми камнями. Точь-в-точь как на кулоне…
– Тоже оттуда? – одинаково удивились супруги.
– Нет, это мои. Дедушка подарил.
– Дедушка, который прадедушка? – уточнил Димка.
– Да, дед Захар.
– Погоди, а почему их на тебе только сегодня увидела? – недоверчиво прищурилась Инна. – Такую красоту я еще в первый день заметила бы!
– Так я сюда из парикмахерской пришла. В салоне сняла их, в косметичку положила, да забыла. Особенно когда увидела, какие события возле моего участка разворачиваются, – лукаво взглянула на друзей Тоня, и придвинув сковородку, положила добавки.
– А сегодня вдруг вспомнила про них и надела, – уминая картошку, добавила она.
– Аллилуйя! Она к нам вернулась! – обрадовался Димка. – Узнаю старую, добрую соседку! Рассказывай уже, что там было?
Глава 9. Видения Тони
– Знаете, а кошка-то Пылинка сразу меня встретила, и ластиться стала. Мурлыкает, об ноги трется, да к пригорку бежит. А на пригорке девушка косу заплетает и поет так нежно и печально. Что-то там про ветер, дождь и калину… Может, я ее и напевала, когда вышла оттуда? – прикрыв глаза, Тоня попыталась уловить мелодию и слова, что кружились в голове.
– Нет, не могу вспомнить… – огорченно призналась она. – Заметила меня незнакомка, улыбнулась как родной и подошла так близко-близко, что дыхание ее почувствовала. Волосы за уши мне заправила, да на серьги дедовы полюбовалась. Полюбовалась и непонятность какую-то сказала, что сдержал обещанье Захарушка, подарил любимой серьги. Тут за ее спиной тень выросла. Ох, и такая злоба от этой тени, что задохнуться впору. Только я рот открыла, так незнакомка палец к губам поднесла и головой покачала; молчи, мол, молчи…
Сдается, знала она, что дальше ее ждало. Знала, но хотела, чтобы и я это увидела. Зачем только мне на ужас этот смотреть нужно было, не понимаю. Шашка, или клинок, или хрен знает, чем там раньше махались эти мужики, прямо насквозь ее пропорола. А пригорок ваш, то есть мой, который вечно чудеса разные показывает, в яму превратился и потянул в себя незнакомку. Я ее схватить попыталась, да куда там; только кулон с шеи сорвала и так вцепилась в него, что пальцы судорогой свело.
Стою, двинуться не могу, ноги как корнями в землю вросли. Заорать не могу, язык онемел.
Трясусь вся. Вниз глядь, а ног-то и нет! Они реально в корни обратились. Ноги-корни, руки-листья, а я, стало быть, сорняк! То ли лебеда, то ли еще что. Вот так и стою, листьями трепещу, да за происходящим наблюдаю. Чем только наблюдаю, вопрос. Глаз-то у травы нет…
Душегуб, тем временем, клинок в землю воткнул и ну убитую закапывать. Тут Пылинка незаметно подкралась и столкнула клинок в яму. Убивец чертов пропажи не заметил; прикопал свое оружие вместе с жертвой и во тьме скрылся. А на могиле незнакомки калина выросла. Зацвела, белым цветом укуталась.
Красиво, дух захватывает. Потом лепестки взвились и укрыли и меня и все вокруг снежным покрывалом. Вспыхнули на дереве красные ягоды как капли крови, что пролила здесь та девушка. Как гранатовые камушки в моих серьгах, да ее кулоне.
Тут и ваши голоса до меня донеслись. Кричите, надрываетесь, а я думаю-гадаю, как мне теперь выйти отсюда, если я сорняк? Все… – развела руками Тоня. – Дальше я пришла в себя на вашем диване от запаха жареной картошки.
Глава 10. Дед Захар
Супруги молча смотрели на рассказчицу.
– Скажите что-нибудь, – наконец не выдержала та. – Уставились…
– Первое место за видения по праву принадлежит тебе, – произнес Димка. – Кто б еще разъяснил, что это все значило…
– А я знаю, кто разъяснит, – заявила вдруг Инна. – К деду Захару ехать надо, да рассказать все как есть.
– Он-то тут причем? – скептически фыркнула гостья.
– Как это, причем? Он здесь жил, он больше знает. Неспроста Пылинка к нам зачастила, неспроста Димка там человеческие останки нащупал. И кулон этот! Почему он одним набором к твоим серьгам идет. Как ты это объяснишь? Незнакомка та Захара упоминала? Упоминала! Наверняка про деда твоего говорила. Может это жизненно важно для него? А ему, как ты говорила, уже сто с лишним лет. Вот и подумай…
– Вспомнила! – возбужденно ударив ладонью по столу, выкрикнула Тоня. – Дедушка, когда мне эти серьги дарил, тоже непонятность выдал; выполнил, мол, обещание и подарил любимой серьги, пусть и через много лет. Мне тогда восемнадцать было, в поле ветер, в попе дым и совсем не придала значения его словам. Решила, то просто сантименты. А выходит, больше чем сантименты! Незнакомка слово в слово все повторила. Да и еще; росло у нас тут дерево калины, росло! Но когда дедушку в квартиру перевезли, засохло оно…
– А я о чем! – воскликнула Инна. – Едем к деду?
– Погодите, да как я ему всю эту ересь поведаю?
– Вместе и поведаем, – решительно заявил Димка. – Собирайтесь!
Тоня не стала долго ходить вокруг да около.
– Дедушка, а мы к тебе! – возвестила она с самого порога. – Познакомься; Инна и Дмитрий, мои друзья и наши соседи по даче.
– У меня там не дача, а дом, – поцеловав внучку, заметил дед Захар. – Проходите, молодые люди, не стесняйтесь.
– А вам действительно сто двадцать пять лет? – вырвалось вдруг у Димки.
– Да, – кивнул тот. – Зажился уже. Но не прибирает меня Господь, будто дело какое-то незаконченное осталось…
– Дедуль, а знаешь, скорей всего так и есть, – накрывая на стол, созналась Тоня. – Тут такая история… Пылинка объявилась…
– Объявилась, значит… – сев за стол, дед Захар вздохнул и нахмурил кустистые брови. – Кто ее видел?
– Сначала Инна, потом Димка, а потом и я, – почесав переносицу, внучка растеряно покосилась на друзей.
Заметив неуверенность любимой внучки, дед нахмурился еще больше.
– Еще что-то было? – спросил он. – Не бойтесь, рассказывайте…
– Ну, давайте, раз уж я первая увидела, то первой и начну, – решилась Инна.
Долгой вышла беседа. Дед Захар молча слушал, и неясно было, верит, или нет. Когда речь зашла об убийстве, то и вовсе лицо ладонью закрыл. Но успели заметить друзья, блеснувшие в уголках глаз слезы…
– Цепочку принесли? – глухо обронил он.
А потом долго разглядывал украшение, крутил его в руках и так и сяк…
– Тонюшки моей вещица, – наконец произнес дед. – Подарил ей на рождение сына…
– Тонюшки? – удивилась внучка. – Дедуль, а ты ничего не хочешь рассказать? Что еще за Тонюшка?
– Прабабка твоя…
– Так… А почему никто про нее не знает? Как бы закономерно, что хоть кто-то, но должен был о ней знать. Например, папа мой! Но он мне ни разу о своей бабушке, словом не обмолвился. Дед, ну что молчишь? Меня в честь нее назвали? Давай говори уже что-нибудь, не томи!
– Ну что ж, молодежь, слушайте… – пригладив дрожащей рукой бороду, дед Захар начал вспоминать. – Давно это было. Корней своих я не знаю, так как еще ребенком перекупил меня у заезжих цыган торговец один. Детей у него не было, так что, можно сказать, стал я ему заместо сына. Да и я его за отца почитал. Так и звал его батей… И вот встретил я как-то в соседней деревне девушку. Коса до пояса, глаза ясные, лучистые. Засмеется, будто колокольчики в лесу звенят. Запоет, душа замирает. Полюбились мы друг другу, договорились о свадьбе, да заслал я сватов.
Вернулся батя домой смурый. Понял я, что получили мы от ворот-поворот. Не пожелали родители невесты дочку за безродного отдавать. Шило в стогу не утаишь, все знали, что найденыш я купленный.
А у Антонины более выгодная партия нарисовалась. Сын купца местного. Проходу моей Тоне не давал, вот и тоже заслал сватов. Как узнал я, что любимую за другого отдают, свет не мил стал. Что делать? Так батя мне и посоветовал, бежать вместе с любимой, да отстраиваться где-нибудь подальше от этих мест. Средств мне дал, тайком приезжал, да с постройкой помогал. Так что, можно сказать, я Тоню свою прямо из-под венца выкрал.
Сбацали мы мазанку небольшую, но крепкую. Тоня через год сына родила, и подарил я ей цепочку с гранатовым сердечком, да колечко такое же. Помню, радовалась любимая как ребенок, и обмолвилась как-то, вот если еще и сережки такие же, то совсем хорошо бы было. У того же мастера заказал я и сережки и так подгадал, чтобы аккурат ко дню рождения любимой. Собрался в назначенный час в город, с Тонюшкой простился, да и уехал. Вот как бывает, распрощался всего на несколько дней, а вышло, что навсегда…
В городе смута, без страха пройти невозможно, пришлось задержаться. На обратной дороге к бате заехал, сказал ему, чтобы собирал пожитки и к нам перебирался от греха подальше.
Уж наслышаны вы о тех кровавых годах. Людей ни за что на тот свет пачками отправляли. Батя долго спорить не стал, мужик он был мудрый, прихватил самое ценное, да только нас и видели. К дому ближе к вечеру подъезжали. Темно в мазанке… Ну, думаю, спать легли либо. Ан нет…
Пуст курень. Вещи раскиданы, то ли собирались в спешке, то ли искали что. Сердце зашлось, подумал было, ушла Антонина. Мало ли… может, надоело ей здесь жить, ни соседей, ни подруг, ни матери с отцом… Батя увидел, что я в лице поменялся, да как гаркнет:
– Не смей даже мыслить такое! Антонина не из таких. Тут как бы чего похуже не было…
Вдруг слышим, навроде рычит кто в подполе. Мы туда, а там Мишка сынок мой. Чумазый, испуганный, глазенками хлопает, а подле него Пылинка сидит. Усы встопорщила и рычит, яки тигра. Потом меня признала, да и успокоилась.
Пылинку-то Тоня моя у собак отбила, да в избу приволокла. Уж любила кошка ее до жути.
