скачать книгу бесплатно
Потом мы припомнили одну жуткую старую историю, исчезновение Бенджамена Грина. Харрисон признался, что новость о смерти его убийцы не принесла ему ни капли радости, только выбила из колеи, заставив вспомнить катастрофу четырнадцатилетней давности. Ублюдок мирно скончался во дворе психиатрической лечебницы, в которую его поместили, признав невменяемым. Санитары думали, что он заснул. Страшная несправедливость.
Мы немного поговорили о неправильном устройстве мира – в этой теме я уж точно разбирался получше других, – а перед тем как уйти, Харрисон, между прочим, сообщил, что в город вернулась Мэгги Берк. С Мэгги мы дружили с детства, а когда выросли, стали встречаться. Она была дочерью Боба Берка, еще одного члена Б-клуба.
Мэгги.
– Боб вчера звонил, – сказал Харрисон. – Он на седьмом небе от счастья. Как я понял, Мэгги пробудет здесь около месяца. Надо бы вам встретиться, Джонни.
Я посчитал в уме. Мы с Мэгги не виделись пять лет.
Мой друг Росс вроде бы слышал, что она собирается бросить Лондон и насовсем вернуться в родные края. Конечно, это были только слухи, но я решил порвать с Лилой не в последнюю очередь из-за них.
9
Проводив Харрисона, я бродил по дому, как лунатик. Одной рукой ерошил волосы, другой набирал номер Марка, снова и снова слушая автоответчик. Я оставил брату три сообщения, и в каждом просил срочно перезвонить. Мне нужно было рассказать ему о визите отставного шерифа и о незнакомце на Юнион-Лейк.
Отправив последнее сообщение, я обнаружил, что стою на заднем дворе у калитки, ведущей в лес, и понятия не имею, как тут оказался.
Внезапно перед глазами замелькали обрывки недавнего кошмара: кривая тропинка, темный силуэт за спиной, ветки царапают лицо. По спине пробежал холодок: образы из вчерашнего сна продолжали преследовать меня наяву.
Я снова набрал номер Марка, и он наконец взял трубку:
– Надеюсь, дело и правда срочное, Джон.
Джон. Не Джонни.
– Очень срочное. Спасибо, что ответил.
– Я играю в гольф с потенциальным покупателем, – сообщил Марк, понизив голос. – Говори быстрее, что там у тебя.
– Харрисон приезжал, – выпалил я. – Вчера кто-то сообщил в полицию о подозрительном человеке на Юнион-Лейк.
Повисла пауза.
– Ты ведь был вчера на озере?
– Это не меня видели, Марк…
– Откуда ты знаешь?
Я ниоткуда это не знал, и затянувшееся молчание выдавало меня с головой. Марк имел полное право разозлиться.
– Мне пора, Джонни. Поговорим позже.
Я хотел рассказать про сон, который был не совсем сном, но не стал. Какой смысл?
Марк положил трубку, прежде чем я успел сказать что-то еще.
Я устроился на веранде на качелях – здесь было мое самое любимое место во всем доме – и принялся медленно раскачиваться в такт своим мыслям. Как доказать, что вчерашние события произошли на самом деле? Я решил было отправиться в участок посмотреть фотографии пропавших людей, но тут же отмел эту идею. Шериф Тимберт был не дурак, и, явись я к нему сразу после Харрисона, он непременно что-нибудь заподозрил бы.
Поломав голову где-то полчаса, я вспомнил о фургоне, который видел на заброшенной дороге, и в голове тотчас же родился гениальный план. Я отыскал в телефоне номер Фреда Фостера. В последний раз мы разговаривали два, а то и три года назад, но я все равно мог ему довериться. Фред был старше меня на пару лет, и в детстве мы крепко дружили. Его отец тоже состоял в Бильдербергском клубе.
Фостер управлял автомастерской «У Бреннера», которая раньше принадлежала нашей семье. Когда мама заболела, отцу пришлось продать свой бизнес, чтобы заплатить за лечение; Билл, отец Фреда, купил мастерскую и оставил все как было при прежнем владельце. Так он сумел поддержать гордого человека, не привыкшего принимать помощь даже от близких друзей.
Мастерская стояла на Парадайз-Роуд, единственной асфальтированной дороге, по которой можно было добраться до моего дома. Конечно, были и объездные пути, но тот, кто ехал ко мне в первый раз, едва ли стал бы делать большой крюк. Несколько лет назад на здании установили камеры видеонаблюдения, и я решил попросить у Фреда вчерашние записи. Начал было плести какую-то чушь про то, что якобы подозреваю Лилу в неверности, но Фред оборвал меня на полуслове: «Для тебя все что угодно, Джонни». В результате я получил записи за целый день, а отвечать на неудобные вопросы не пришлось.
Вернувшись домой с заветной флешкой, я чувствовал себя гораздо спокойнее. Перспектива провести остаток дня, изучая видео, меня не пугала. Даже наоборот – куда лучше занять себя чем-то монотонно-убаюкивающим, чем мучиться вопросами, на которые нет ответов. Я посчитал, что уложусь в пять-шесть часов, включив ускоренный просмотр.
Если фургон проезжал по Парадайз-Роуд, его должна была запечатлеть одна из камер.
Я налил себе лимонада и устроился с ноутбуком на веранде. На флешке хранились двенадцать файлов, по одному на каждый час.
Просмотр оказался делом куда более муторным, чем я рассчитывал. Объектив захватывал парковку и кусок дороги. Камера едва успевала фиксировать пролетавшие по ней автомобили. Я немного увеличил скорость, но тогда машины стали мелькать слишком быстро.
Мало-помалу я приноровился останавливать изображение, как только в кадре появлялся новый автомобиль. Просмотр первого файла отнял пятьдесят минут, со вторым я управился за сорок. На третьем меня ждало открытие. Остановив картинку, я увидел «шевроле» Лилы. Часы в углу экрана показывали, что моя теперь уже бывшая девушка проехала по направлению к моему дому в восемнадцать тридцать. Я отлично разглядел за лобовым стеклом знакомую кудрявую головку. Первой мыслью было позвонить Лиле, но вместо этого я снова запустил запись. Теперь я не только высматривал фургон, но и ждал момента, когда «шевроле» поедет обратно. Долго ждать не пришлось. Машина Лилы снова мелькнула перед камерой через полчаса. Учитывая время, потраченное на Парадайз-Роуд, у меня дома она пробыла совсем немного.
Достаточно, чтобы совершить убийство.
Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. Лиле было попросту некуда ехать по Парадайз-Роуд, кроме как ко мне.
А фургон на записях так и не появился.
10
Я все-таки позвонил Лиле. Она не ответила, но другого я и не ждал.
Познакомились мы около года назад, и роман получился довольно скоротечным. Лила работала в кафешке, в которую я одно время зачастил. Обычно я заходил туда по средам, когда Дженни отправлялась в гости к бабке и деду с материнской стороны и мне полагалось забирать ее ровно в три: если я опаздывал хотя бы на пять минут, моя бывшая теща поднимала скандал до небес. В час или два я являлся в кафе с альбомом для набросков, заказывал кофе и круассан и рисовал иллюстрации для книг, которым не суждено было увидеть свет.
Лила сидела за кассой. Первое время мы небрежно приветствовали друг друга и изредка переглядывались. Потом все вдруг завертелось очень быстро. Лила была на два года моложе меня. Она мне нравилась, и наше будущее представлялось прекрасным. Месяц спустя мы праздновали ее двадцать четвертый день рождения у меня дома.
Все началось с того, что она подошла к моему столику посмотреть рисунки. Позже Лила всерьез обвинила меня в том, что я соблазнил ее при помощи своих набросков. Отчасти она была права. В тот день стояла адская жара, и я устроился внутри, под защитой кондиционера. Лила подсела ко мне, предупредив, что, если появится хозяйка, ей придется вернуться за кассу, хотя с учетом температуры воздуха этого можно не опасаться. Владелица заведения, объяснила Лила, из породы белых медведей и в такую погоду предпочитает отсиживаться дома. Чуть позже я имел случай познакомиться с великой и ужасной миссис Эванс и убедиться, что с медведем ее роднит не только любовь к прохладе.
Мы оба были молодыми родителями, которые пытались что-то строить на руинах семейного очага. Этого с лихвой хватило, чтобы разговориться и увидеть друг в друге родственную душу. Мы немного поболтали о моей работе, а потом Лила вдруг спросила, не хочу ли я как-нибудь выпить с ней пива. То ли дело было в ее непосредственности, то ли в том, что в глубине души мне ужасно хотелось пива… в общем, Лила угадала ответ по моему лицу. А причину его поняла лишь потом.
Первое свидание у нас было в «Устрице». Мой друг Росс резонно заметил, что такое шикарное место не годится для ужина с едва знакомой девушкой, но я его не послушал. Мне понравилось действовать спонтанно. Следовать чутью.
За ужином я честно рассказал Лиле о своих запутанных отношениях с алкоголем, о взлетах и падениях и о том, что считал главной причиной своих бед: о нежелании признавать проблему. Нужно падать снова и снова, чтобы наконец осознать: твоя жизнь больше тебе не принадлежит. Тот, кто успеет это понять, спасется. Лила слушала меня с таким искренним сочувствием – и, кажется, даже с восхищением, – что мне сделалось неловко. Я редко и мало с кем говорил о своей беде, но в тот вечер слова лились сами собой, как будто мы с Лилой знали друг друга сто лет. Я рассказал, как брат и верные друзья привели меня в общество анонимных алкоголиков и как это меня спасло. Помощь подоспела вовремя, пока выпивка не успела вытеснить из моей жизни все остальное. На собраниях АА очень быстро осознаешь, каким стремительным бывает падение в пропасть, не имеющую дна. У алкоголиков одна история на всех, и в каждом можно увидеть отражение себя – прошлого или будущего. Опыт моих товарищей почти до смешного совпадал с моим собственным.
Тогда я еще этого не знал, но Лила меня понимала, потому что уже три года сражалась с собственными демонами. Ее бедой был кокаин. В эту трясину Лилу затащил бывший муж Кевин, мелкий неудачник, сексист и свинья. Она выкарабкалась, но время от времени зависимость вновь давала о себе знать.
Лила сразу мне доверилась. А я как раз выяснял отношения с бывшей и шел к неизбежному срыву, так что мы, можно сказать, встретились в нужное время в нужном месте.
Так и не дозвонившись до Лилы, я решил заехать к ней. Она жила в большом доме на тихой улочке под названием Бейкер-стрит. Из десяти квартир пустовала почти половина, остальные населяли одинокие старики. Домовладелец удостаивал жильцов своим появлением не чаще чем раз в месяц, кое-как заделывал то, что требовало срочного ремонта, про остальное с умудренным видом говорил: «Да не бойтесь, оно еще сто лет продержится» – и растворялся в пространстве.
Я сразу почувствовал неладное и вскоре понял, в чем дело. С крючка у двери пропал ловец снов. Я постучал. Лила иногда работала в кафе по воскресеньям, но сегодня смены у нее точно не было. Встревожившись, я вышел на улицу, обошел вокруг дома, по пути убедившись, что боковые окна закрыты, и пробрался на заросший сорняками задний двор. Мои опасения подтвердились: машины Лилы на парковке не было. Решив не терять времени, я вернулся к боковым окнам, выбрал самое хлипкое на вид и почти без труда открыл. Окинул взглядом комнату, не заметил ничего странного и хотел было уже залезть внутрь, но тут в кармане завибрировал телефон. Я не сомневался, что это Марк или Лила, однако взглянув на экран, выругался сквозь зубы: звонил Морган Уайлдлинг.
Морган был новым мужем Триши. А Триша была моей бывшей женой, с которой мы расстались врагами, и матерью моей дочки Дженни, в которой я души не чаял.
– Чего тебе, Морган? – грубо спросил я.
– А, так я не вовремя. Ну да, стоило сообразить.
Я закатил глаза. Этот тип умел достать меня до печенок как никто другой. Морган убедил Тришу назначить его посредником между нами; я был против, но ублюдок настоял на своем. Он был адвокатом и забил моей дражайшей экс-супруге голову всякой юридической шелухой.
Неповиновение могло стоить свиданий с Дженни.
– Если есть что сказать, говори быстро. У меня мало времени.
– Я всего лишь хотел сказать, что твоя дочь ждет тебя с самого утра.
Я замер. Безумие последних часов не давало сосредоточиться и понять, какого дьявола хочет Морган. Я действительно навещал дочку по воскресеньям, но в этот раз они собирались к родным в Миннесоту.
– О чем ты?
– Джон, что с тобой происходит?
– Кончай свои идиотские игры и говори прямо, зачем звонишь. Дженни здорова?
Морган знал, до какого предела можно заходить со своими провокациями. На этот раз он говорил серьезно:
– Как я уже сказал, Дженнифер прождала тебя все утро. Ты ведь помнишь, что вчера мы договорились на десять?
Это надо же так нагло врать…
– Ты ведь помнишь, не правда ли? – продолжал Морган надменным тоном, от которого у меня сводило зубы. – Не волнуйся, мы ей сказали, что у папы появилось неотложное дело. И я очень надеюсь, что это правда.
– Ты мне вчера не звонил, – проговорил я не слишком уверенно.
– Ну, извини, Джон.
Сукин сын наслаждался превосходством надо мной.
– Вчера мы не разговаривали! – рявкнул я. – И потом, какого хрена ты не позвонил мне сразу? Ждал, пока…
– Джон, – сказала Триша, – я все слышу, мы включили громкую связь.
– Чудесно. Еще одна подлость.
Воцарилось молчание. Триша стала встречаться с Морганом еще до нашего развода, и я раньше часто ей это припоминал. Не саму измену, а то, что не хватило совести сразу признаться.
– Морган хотел тебе позвонить. – Триша почла за благо оставить мое замечание без ответа. – Но я запретила. Тебе пора научиться выполнять обещания и отвечать за свои слова.
Удар достиг цели. Триша давно меня знала и разбиралась, куда бить.
– Ты огорчила дочь, просто чтобы меня негодяем выставить, – заявил я.
– Нет, Джон, это ты ее огорчил. Ты ни капли не изменился, все тот же лживый ублюдок. Вчера я попросила Моргана предупредить тебя, что мы не едем в Миннесоту. Я знала, как ты отреагируешь, знала, что ты винишь его во всех смертных грехах, хотя он просто пытается тебе помочь. Мы оба пытались, выгораживали тебя перед Дженни, оправдывали твои выходки. Но всему есть предел. Наверное, ей пора узнать, что ты за отец на самом деле.
На это мне было нечего сказать. Я чувствовал, что Триша не лгала насчет вчерашнего разговора.
11
Я не стал заходить в дом. Сел на крыльцо и стал ждать, когда вокруг меня сгустится мрак. Качели тихонько поскрипывали на ветру, над лесом гасли последние лучи заката.
Лила уехала. В ее квартире я не нашел ни одежды, ни каких-либо пожитков. Собирался позвонить ее матери, но потом решил с этим повременить. Разговор только усложнил бы дело.
Запищал телефон, но мне не хотелось брать трубку. Я целый день ждал звонка от Марка, но теперь, увидев на экране его имя, ощутил приступ дурноты.
– Привет, Марк, – сказал я наконец.
– Где ты? – спросил брат, уловив дрожь в моем голосе.
– На крыльце. Я вспоминал Тиграна. Помнишь, как отец садился на ступеньку и свистел, чтобы его подозвать?
– Конечно, помню.
– Иногда я к нему подсаживался, и мы устраивали Тиграну проверку слуха. Папа свистел совсем тихо, едва слышно, и ждал, что будет. У этого пса были уникальные уши.
Марк помолчал.
– Прости, что так поздно звоню, Джонни. В последнее время… Что уж там, у меня выдались непростые деньки. С одной стороны, хочется поскорее продать «Медитек», с другой – почему-то страшно.
У меня не было сил изображать интерес к его делам.
– Лила уехала, – сообщил я. – Я только что от нее.
– С тобой все хорошо?
– Лила была у меня дома вчера вечером, – выпалил я вместо ответа. И рассказал о том, что увидел на записях с камер видеонаблюдения.
– Джонни, послушай… Брось ты это. Не заморачивайся. Отдохни денек-другой, займись чем-нибудь, хоть своими рисунками.
– Она мне снилась, Марк.
Брат молчал так долго, что я решил, будто нас разъединили.
– Вчера, – добавил я.
– Что было во сне?
– Я шел по лесу, ночью. Меня кто-то преследовал. Я проснулся и понял, куда вела тропа из моего сна. Помнишь поляну, где росли два тополя?
– Да, за ней начиналось болото, на котором жили бабочки.
– Верно.
– Забудь, это всего лишь сон.
– Не уверен.
