скачать книгу бесплатно
– Вы не имеете права. Частная собственность!
– Я имею право. Открывайте, – заявил констебль и красноречиво положил ладонь на свою дубинку на поясе.
Стонбай бледный как смерть протёр лоб платком и нетвёрдыми руками принялся открывать сейф. Пальцы не слушались. Когда же дверца открылась, все вытянули головы и вгляделись в содержимое: там лежала пачка денег и свёрнутая в трубку бумага – чертёж поезда.
– Я знал, что вы не выбросите такую ценную бумагу и придержите, чтобы выгодно продать кому-нибудь за границу, – улыбнулся Эдельхейт.
– Мерзавец! – вскричал Вильямсон и готов был забить Стонбая своей тростью до смерти, если бы констебль его не оттащил. – Где второй чертёж?! Кому ты его продал, отвечай! – продолжал буйствовать Вильямсон.
– Чушь, Грегор! Я создавал сенсации, но твой поезд не трогал! – Стонбай выпятил грудь вперёд, его лицо от всего происходящего приобретало то серый, то белый, то красный оттенок. – Мне всё это подкинули!
– Вздор! Это мои деньги в твоём сейфе, я точно знаю, сколько там! Это жалование работникам. Поэтому ты писал, что мне нечем платить, потому что знал, сколько было украдено!
– Мистер Вильямсон, вы утверждаете, что это ваши деньги? – официально осведомился констебль Хиггинс.
– Утверждаю! Пересчитайте! Если только Стонбай не успел часть растратить…
Констебль аккуратно выложил на столе все купюры. Все в комнате затаили дыхание. В глазах Стонбая ещё теплилась надежда, что расчёты не сойдутся… но тщетно.
– Констатирую. Здесь ровно столько, сколько вы назвали, мистер Вильямсон. Занесу в отчёт и передам в суд.
– К-какой суд? – побледнел газетный магнат.
– Мистер Стонбай, вы арестованы за клевету, ложные показания, дезинформацию жителей Гласстона, воровство в крупных размерах и порчу имущества. Вы имеете право хранить молчание и нанять адвоката.
– Если сможет его себе позволить, – тихо усмехнулся Эдельхейт, пока на преступника надевали наручники.
– Вильямсон, я это так не оставлю! – орал Стонбай на всю редакцию. – Вы заплатите за это! Я всё расскажу о вашей тайне!
Вильямсон внезапно изменился в лице и побледнел не хуже Стонбая. Он зашатался и упал бы, если бы Эдельхейт не поддержал его за руку.
– Зря стараетесь, мистер Стонбай. Вы нагородили столько лжи, что ещё одной мир не поверит, – ответил детектив вослед.
Одного из «торговых принцев», газетного магната, в былые времена возносившего и ломавшего судьбы многих людей, увели в наручниках на глазах у всех.
Эдельхейт деликатно закрыл дверь в кабинет и провёл Вильямсона к единственному стулу – бывшему креслу Стонбая.
– Дышите глубже, мистер Вильямсон. Мистер Стонбай не сможет больше навредить вам. Уже завтра весь Гласстон узнает о его лжи и махинациях. Я даже готов дать газете комментарий, если вам угодно. Никто ему не поверит, что бы тот ни сказал.
– Да… да, вы правы, – выдохнул Вильямсон и промокнул вспотевшую лысину платком.
– И всё-таки могу я узнать, о какой тайне вёл речь мистер Стонбай?
– Ни о какой, – отрезал Вильямсон. – Это давний пустяк, не обращайте внимания.
– Как скажете, мистер Вильямсон, – улыбнулся Эдельхейт.
Вильямсон полностью пришёл в себя и оглядел заставленный книгами и газетными номерами кабинет.
– Что теперь будет с бизнесом Стонбая?
– Полагаю, акционеры разберутся, и газета продолжить выходить.
– Вы правда дадите комментарий, чтобы растоптать репутацию Стонбая?
– Конечно, мистер Вильямсон. Юрист должен быть на стороне своего клиента и оберегать его.
Внезапно лицо Вильямсона разгладилось. Несмотря на все размолвки, впервые человек по имени Гай Эдельхейт вызвал у него симпатию и благодарность.
– Я рад, что я ваш клиент, Эдельхейт, – чуть улыбнулся сквозь усы Вильямсон.
– Что вы, мистер Вильямсон… Я имел в виду вашу дочь.
«Наглец!»
***
Песня про знаменитого детектива с разными глазами вышла за пределы пабов и ушла в народ. Её пели в подворотнях, в парках, насвистывали за работой и исполняли под пианино, балалайку и даже скрипку. А после последних событий прибавили ещё один куплет:
«Ловко вывел на чистую воду
Того, кто враки сделал модой!
Газетчик теперь за решёткой гниёт,
Героя Гласстона славит народ!»
Мужчины и женщины подпевали друг другу и танцевали под эту мелодию в сквере на Паддингтон-стрит. Кто-то подсуетился и записал музыку на перфокарту, и теперь автоматоны по всему Гласстону наигрывали на скрипке её весёлый мотив. А рядом тихо хохотал Винс.
«Ничего-ничего. История ещё далека от завершения»
Глава 7. Подпись
В особняке Вильямсона сегодня ярко горели все лампы и даже свечи. Начищенный паркет блестел и ловил блики шумного движения вечера. Слуги то и дело убегали в погреб, чтобы вынести очередную бутылку бренди, коньяка или шампанского и разлить гостям. Закуски нескончаемым потоком продолжали выносить с кухни.
Но самой выразительной деталью вечера был оркестр автоматонов, который мистер Вильямсон специально заказал для сегодняшнего вечера из театра. По городу встречались одиночные механические фигуры с музыкальными инструментами, например в скверах или богатых магазинах, но механических оркестров такого размера было всего два на Гласстон – в самом крупном сквере на Адмонт-стрит и в театре «Альгамбра». В своё время мистер Вильямсон торжественно открывал оба.
И сейчас безликие скрипачи, виолончелисты, трубачи, арфист и пианист в медных шляпах и таких же медных фраках аккомпанировали танцам и звону бокалов.
– Поверить не могу, что уважаемый мистер Стонбай нас обманывал! – удивлялась графиня Мур, прикрывая свою морщинистую шею чёрным веером вдовы.
– Сам творил преступления и сам же о них писал! Вот это схема!
– Мистер Фаулер, вы говорите так, словно им восхищаетесь.
– Лишь ловкостью задумки, дорогая графиня, – улыбнулся банкир Фаулер и залпом допил остатки бренди.
– Интересно, что же теперь грозит мистеру Стонбаю? Я слышала, мистер Вильямсон будет добиваться самого сурового наказания!
– Не тревожьтесь, графиня, – вступил в разговор Уолтер Смит. – Если я что-то понимаю в законах, – все дружно рассмеялись милой шутке нотариуса, – то мистеру Стонбаю грозит лишь тюремный срок. И даже не пожизненный. Зато, когда он выйдет, боюсь, у него не останется ни единого пенса и ни единого друга.
– Он заслужил, – категорично заявил владелец транспортной компании Милсворд. – Сорвать День прогресса, уничтожить чудо техники! Я бы дал и пожизненное.
– Вы чересчур суровы, мистер Милсворд…
– Просто поезд должен был обкатывать его рельсы. Как жаль, что мистер Милсворд уже успел скупить для этого землю, – хихикнул Фаулер. – Так порадуемся же за нашего мистера Вильямсона, что всё благополучно разрешилось. И выпьем за мистера Эдельхейта – того, кто эту ситуацию разрешил!
Звон бокалов слился с громкими тостами и весёлым мотивом скрипки. Вильямсон обхаживал каждого из гостей, изображая лучшего на свете хозяина вечеринки. Смеялся их шуткам и веселился вместе со всеми. Только Эдельхейт стоял в стороне и задумчиво смотрел в толпу, бултыхая в своём бокале шампанским.
– Сегодня весь город пьёт за вас, – заметила подошедшая Инес Браун.
Её платье было тёмно-изумрудного цвета, а на руках модные обшитые лентами митенки. Сегодня она не показывала траур.
– Не знал, что всему городу сегодня налили, – отозвался Эдельхейт.
– Вы ещё останетесь с нами? – не обратила внимание на его колкость Инес.
– Ваш отец настаивает, чтобы я нашёл пропавший чертёж. Да и меня, собственно, беспокоит наш взрывотехник. Сколь ни был способен мистер Стонбай, вряд ли среди его талантов есть навыки взломщика и подрывника. А потому, по меньшей мере, один преступник всё ещё на свободе.
– Думаете, он ещё в городе?
– Уверен, что так. Если он до того оставался вне поля зрения полиции, то и это происшествие его не раскроет. Так что мне будет чем заняться в мой отпуск, – беспечно закончил Эдельхейт и улыбнулся миссис Браун.
Она зачарованно посмотрела в его разноцветные глаза, а потом сморгнула и смущённо отвернулась, закрыв лицо веером.
Глаза Гая и впрямь оказывали на людей необычный эффект. Одних они очаровывали, словно излучали непонятную, но притягательную магию. Причём, «жертвами» могли оказаться и мужчины, и женщины. Другие считали его глаза дьявольскими и старались не встречаться с Эдельхейтом взглядом. Среди них тоже были и мужчины, и женщины. Поэтому и для первых, и для вторых Гай носил на носу маленькие тёмные очки… если только не вёл допрос.
Тем временем Инес справилась с неловкостью и продолжила разговор:
– Что вы намерены делать дальше в своём расследовании?
– Искать. Пока искать.
– Если я могу вам чем-то помочь, скажите.
– Оу?
– Вы помогли моему отцу. Спасли его от человека, вредившего его делу не один год. Я хочу хоть как-то отплатить вам.
– Ваша забота об отце трогательна, мистрис Браун, но вряд ли мистер Вильямсон будет рад, если я воспользуюсь… вашим предложением.
– Отец держит меня за дорогую и хрупкую вазу. Он заботится обо мне, но не всегда прав, – деловито отозвалась Инес. – Даже об вазу можно порезаться.
– Об разбитую вдребезги, хотите сказать, – усмехнулся Эдельхейт, на что Инес обиженно передёрнула плечами, однако Гай добавил: – Но я оценил ваш пыл, мистрис Браун, и непременно обращусь к вам, если мне понадобится ваша помощь.
Оркестр автоматонов тем временем заиграл всеми инструментами разом, и зал наполнился великолепной в своей величавости музыкой… Словно хозяин вечера как можно дольше пытался удержать торжество момента.
***
– Что это такое?
Эдельхейт рассматривал на столе сложный чертёж. Прямые и выгнутые линии пересекались друг с другом, создавали фигуры клапанов и шестерней, цилиндров и поршней, образуя одному создателю ведомый математический узор. Многочисленные цифры и формулы заполняли каждый незанятый рисунком клочок.
«Вильямсон наверняка сейчас использует менее дешёвую бумагу, а значит чертёж очень старый. И чернила поблекли», – подумал Эдельхейт и вопросительно посмотрел на Вильямсона.
– Вам не нужно знать, что это. Вам нужно такое же найти. Если вор продаст дубликат чертежа, то мою работу могут украсть! Не допустите этого. Я вам щедро плачу.
За дело Стонбая Вильямсон и впрямь заплатил неплохо, но деньги для Эдельхейта не были определяющей мотивацией. А потому иногда стоило ставить зарвавшегося нанимателя на место.
– Мистер Вильямсон. Чтобы что-то найти, мне нужно знать, что искать. Иначе невозможно определить, кому вор мог продать ваш чертёж. Если же вас не устраивают мои методы работы, то я сейчас же приглашу к вам констебля Хиггинса и продолжу свой отпуск.
Густые усы Вильямсона в раздражении зашевелились, но он всё равно не уступил.
– Просто запомните очертания рисунка. Эта технология… я ещё не доработал её. Она не готова для производства.
– Значит в таком виде чертёж не представляет ценности?
– Ещё как представляет! – стукнул кулаком по столу Вильямсон. – Если его доработает кто-то другой, он станет вторым «отцом прогресса»!
– …И вторым Вильямсоном. А первый никак не сможет это пережить, – тихо вздохнул Эдельхейт, но собеседник его не услышал.
– Это мой чертёж. Моя технология. Нужно срочно найти дубликат.
На этих словах Вильямсон поспешно убрал со стола оригинал и спрятал в сейф – старый и крепкий, как заметил Эдельхейт. Не чета той новомодной игрушке с фабрики.
«Интересно… Столь ценный чертёж случайно попал вору в руки, или вор точно знал, что искать? Если случайно, то найти пропажу будет трудно, почти невозможно. Но если нет…»
Эдельхейт внимательно посмотрел на закрывшийся сейф.
***
Вереницы паромобилей ехали в западную часть Гласстона и, загрузившись пассажирами, увозили их всех за город. Вдали от смога промышленных труб над головой сияло чистое небо и до редкости палящее солнце, от которого стремились укрыться в тени деревьев и под крышами торговых ларьков и трибун.
Тележки, чьи хозяева прибыли сюда ещё затемно, теперь катались с прохладным лимонадом и пивом по маршрутам приезжающих гостей, лавировали на стоянке паромобилей и пестрили яркими вывесками и флажками у входа на трибуны.
Каждое лето в Пинионе – маленьком пригороде Гласстона – проходила знаменитая выставка собак, где богачи со всего округа представляли своих хвостатых чемпионов. На глазах у публики солидные джентльмены во фраках и шляпах-цилиндрах важно выхаживали за своими собаками и купались в лучах всеобщего внимания в надежде на солидный призовой куш.
В этом году победу разделили поджарый доберман владельца транспортной компании Милсворда и питбуль в галстуке-бабочке от крупного импортёра чая Пинкена. Оба хозяина посмотрели друг на друга с неприкрытой неприязнью и великодушно позволили главному судье надеть на своих питомцев одинаковые ленточки.
И если посмотреть саму выставку допускались только зрители из состоятельных семей, то на собачьи гонки могли издалека взглянуть и менее обеспеченные горожане, которые добирались сюда в переполненных паробусах.
Эдельхейту прислали приглашение на главную трибуну. Он миновал толпящихся зевак, прошел по полю пожелтевшей травы и поднялся к своему месту под навесом. Мистер Бонс энергично замахал ему рукой.
– Мистер Эдельхейт! Сюда. Вы припозднились, и мне пришлось охранять ваше место от посягательств мистера Хэлсвуда. Отчего вы так задержались? Вы пропустили всю выставку!
– Заторы на дороге, мистер Бонс. Да я и не любитель выставок, поэтому не слишком расстроен, – ответил Эдельхейт, присаживаясь на обитую бархатом скамью.
Бонс, словно не услышав последнего предложения, начал увлечённо рассказывать об итогах выставки.
