скачать книгу бесплатно
Детектив проницательно взглянул на хозяина фабрики.
– Мистер Вильямсон, если бы вы могли вернуть одну из пропавших вещей, что бы вы выбрали: поезд, деньги или чертежи?
– Чертежи… – неохотно признал Вильямсон. Пропавшие чертежи ему дороже всех построенных поездов. И этот детектив слишком быстро это понял.
Эдельхейт хотел что-то сказать, но его вопрос прервал протяжный гудок с другого конца фабрики. А потом у самых ворот послышался звонкий голос мальчишки-газетчика:
– Срочная новость! Взрыв цеха Вильямсона был прикрытием! Пропала огромная сумма денег! Вильямсону нечем заплатить рабочим! Акции его компании упали на несколько пунктов! Вильямсон на грани разорения! Неужели это конец торговой империи «принца» и отца прогресса?
Лицо Вильямсона внезапно стало пунцовым, руки сжались в кулаки. Он выскочил вон, едва не перейдя на бег. Выхватил у мальчика газету и, не обернувшись, запрыгнул через открытую дверцу в паромобиль.
Эдельхейт успел увидеть, как взвизгнула и резко тронулась с места машина, оставив на брусчатке след от колёс. Вильямсон умчался прочь, совершенно забыв о своём намерении приглядывать за детективом. Гай проводил удаляющийся паромобиль проницательным взглядом, а затем заплатил мальчику за газету.
Глава 5. Передовица
В редакцию Чарльза Стонбая влетела буря по имени Грегор Вильямсон. Тот вышибал двери и размахивал тростью так, что все окружающие разбегались, опасаясь получить набалдашником. Машинистки поднимали головы от печатных машинок и удивлённо смотрели вслед. В конце концов «буря» дошла и до двери главного редактора. Вильямсон распахнул её с такой силой, что дверь едва не слетела с петель.
– Стонбай, мерзавец! – взревел Вильямсон, и Стонбай подпрыгнул от неожиданности.
– Мистер Вильямсон, как это понимать? – воззрился газетный магнат со смесью удивления и страха.
– Это как вас понимать, мистер Стонбай! Что за пасквили вы тут пишете?!
Вильямсон бросил на стол газету, и редактор внимательно на неё посмотрел.
– Что это такое, мистер Вильямсон? Это не наша газета.
– Хотите сказать на ней не написано ваше чёртово название?
Стонбай пролистал газету от и до и упёр ладони в стол.
– Название наше, даже материалы наши, но не первая полоса. Я такого не писал!
– Да ну? Разве новости о моём якобы банкротстве не поддали огоньку вашей скучной писанине?
– Мистер Вильямсон, – вздохнул Стонбай. – Вы забываете, что газета призвана сообщать правду. Мои люди всегда проверяют новости. А такую, – он кивнул на первую полосу, – я бы проверил лично.
– Не стройте из себя овечку, Стонбай! Уж я-то лучше всех знаю, что вы сообщаете только выгодную вам правду.
– А вы, мистер Вильямсон, нет? – глаза Стонбая угрожающе сверкнули. – Вы запамятовали, с чем пришли ко мне тогда – в первый раз?
Разговор прервало тактичное покашливание. Гай Эдельхейт стоял на пороге кабинета с той самой газетой в руках. Дверь всё это время оставалась открытой, и вся редакция слышала ссору и переглядывалась.
– Господа, позвольте поучаствовать в вашем споре, – улыбнулся детектив.
– Валяйте, Эдельхейт, – махнул тростью Вильямсон и пояснил удивлённому Стонбаю: Этот детектив теперь работает на меня.
Эдельхейт не стал комментировать столь громкое и собственническое заявление своего нанимателя (в конце концов, Гай нанялся лишь консультировать). Он прошёл вперёд, бросил взгляд на книжный стеллаж и книгу на столе, затем обратился к Стонбаю:
– Какая типография в городе могла бы напечатать фальшивую полосу?
– Любая.
– Он все их купил, – пояснил Вильямсон.
– Да, они все выпускают мой «Вестник». Но у меня сотни работников, Вильямсон. Кто-то мог и пошутить так! – всплеснул руками Стонбай.
– «Пошутить»? По-вашему это шутка?!
– Мистер Вильямсон, прошу вас, – примирительно сказал Эдельхейт. – Насколько я знаю, у каждой типографии есть уникальный оттиск. Вы смогли бы узнать, какая типография напечатала этот номер?
Стонбай оживился. Как он мог забыть! Когда он скупил все типографии, у них оставались уникальные оттиски, которые впоследствии облегчали сортировку печатной продукции. И теперь возможность переложить ответственность на мелкое подразделение крайне воодушевила Стонбая. Можно устроить показательный редакционный суд, с позором уволить всех виновников – так сказать, пожертвовать малым, чтобы сохранить большее.
Но когда Стонбай под лупой рассмотрел рисунок на первой полосе фальшивки, то тут же изменился в лице.
– Этот… этот номер напечатали здесь. Прямо под нами…
Работающие печатные станки громко щёлкали всю смену. Работникам иногда приходилось перекрикиваться, чтобы услышать друг друга. Эдельхейт и Вильямсон спустились в типографское подвальное помещение. Тусклый дневной свет проникал сюда только через маленькие окошки под потолком, и тут всегда горели газовые лампы.
Стонбай горячо убеждал, что сюда проник вор и воспользовался одним из станков. По-другому объяснить, как по городу гуляют газеты с двумя первыми полосами, он не мог. И в знак доброй воли предложил Вильямсону и детективу самим осмотреть «место преступления».
За станками работали трое мужчин и две женщины. Эдельхейт подошёл к самой непривлекательной и галантно поцеловал ей руку.
– Леди, позволите отвлечь вас на минутку? Мне отчаянно нужна помощь такой умной и обаятельной женщины как вы.
Взгляд его разноцветных глаз гипнотизировал как змеиный, и женщина зарделась смущённым румянцем, на краткий миг почувствовав себя королевой. В ту минуту она готова была оказать Эдельхейту любую помощь.
«Вот ведь дамский угодник, – проворчал про себя Вильямсон. – Если он такое проделал и с Инес… Уж я ей устрою за самовольные визиты за моей спиной».
– Леди, я уверен, что вы очень внимательны и ответственны в своей работе. Скажите, всё ли было в порядке утром с оборудованием.
– Сейчас, когда вы сказали… оттиски кто-то брал. Они лежали не на месте.
– Вы уверены?
– Абсолютно уверена, сэр!
– Кто пользовался ими последним?
– Я и пользовалась. Я ушла последней и заперла дверь, – в доказательство своей правоты женщина показала ключ.
Эдельхейт его осмотрел и вернул. Затем заверил женщину, что она чрезвычайно помогла, и он от всей души благодарен. Дама вернулась к работе, и улыбка не сходила с её лица.
– Скорее всего, дверь взломали снаружи. Со служебного входа можно зайти прямо сюда, минуя остальные помещения, – тихо заключил детектив, вернувшись к Вильямсону.
– Я уже ничего не понимаю, Эдельхейт. В духе Стонбая вытворить фокусы с издевательскими заголовками, но чтоб две газеты! Что по этому поводу обычно думают детективы?
– Детективы обычно не исключают ни одну из версий, пока не докажут обратного. Мистер Стонбай мог сделать вторую версию газеты, чтобы отвести от себя подозрения. А мог говорить правду, и сюда проник очень осведомлённый мошенник и взломщик, который в курсе, как пользоваться типографским станком. Вы, к слову, прочли ту статью?
– Зачем мне читать всякие пасквили?
– Напрасно. Там есть любопытная деталь.
– Ну же, Эдельхейт, не тяните кота за хвост!
– В тексте ни одной ошибки.
– И что?
– Мошенник – весьма грамотный человек. Такое приходит с опытом и начитанностью.
– Тьфу на ваши загадки. Я вам плачу за ответы. Так ответьте мне: Стонбай виновен или нет? И кто взорвал мой поезд?
– Я это узнаю… в свободное время, как вы помните, – улыбнулся Эдельхейт и долго всматривался в царапины на дверном замке.
В узких переулках восточной части Гласстона текла жизнь иного порядка. Вместо фешенебельных гостиниц – более скромные доходные дома. Вместо каменных и кирпичных зданий – деревянные, местами покосившиеся постройки. Прогорклый запах помоек и нечистот. Тусклым днём стихийные рынки товаров и услуг, где каждый продавал и покупал, что мог. А угольной ночью – разбой и разврат… впрочем, это тоже здесь называлось услугами.
К счастью для себя, Эдельхейт пришёл сюда, пока ещё не стемнело, и вооружённые разбойники и «уличные феи» его не беспокоили. Однако многочисленные обитатели бедного района смотрели на него косо. В своём дорогом светлом костюме, шляпе-цилиндре и газетой под мышкой Эдельхейт выглядел белой вороной, залетевшей со светского приёма не туда.
Но именно здесь Гай надеялся найти тех, кто ему нужен. Мальчишки-газетчики не стали бы разговаривать с ним во время работы на улицах, но здесь, в переулках, они чувствовали себя как дома и ничего не боялись.
Несмотря на то, что несколько лет назад по всей стране начали открываться благотворительные школы, детей из самых бедных семей отправляли не учиться, а работать, чтобы помогали семье держаться на плаву. И продажу газет можно назвать для таких ребятишек самой квалифицированной работой, потому как справиться с ней могли только самые смышлёные. Не умея читать, продавцы должны были каждый день заучивать громкие заголовки и принимать оплату от покупателей без ошибок. Те, кто имел не настолько светлую голову, шли в шахты, на фабрики, в собачьи золотари[3 - «Собачьи золотари» (pure-finder) собирали фекалии и продавали кожевенным фабрикам для выделки кожи], трубочисты, факельщики и чистильщики обуви. И с двумя последними было далеко не всё так просто.
– Сэр, позвольте почистить ваши ботинки! – тонкий голосок прозвучал за миг до того, как маленькие руки начали с усердием тереть тряпкой ботинок, не дожидаясь утвердительного ответа.
Но Эдельхейт отступил на шаг и назидательно поднял, словно указательный палец, трость.
– Мальчик. Ты уже третий, кто пытается почистить мои ботинки в этом районе. И, как видишь, мой кошель всё ещё при мне. Понимаешь, что это значит?
– Что… у вас красивый кошель… сэр? – взгляд мальчика невольно метнулся в сторону, где за углом таился его сообщник.
– Вот что, мальчик. Я дам тебе и твоему другу по двадцать пенсов сейчас и попрошу кое о чём. И, если вы сможете мне помочь, то дам ещё по тридцать.
– Пятьдесят пенсов! Что надо делать, сэр?
«Быстро посчитал, – заметил Эдельхейт. – Этот точно газетчик. И по вечерам промышляет воровством со своим другом». Пятьдесят пенсов для таких ребят было достаточно мало, чтобы не счесть Эдельхейта обманщиком, и достаточно много, чтобы у них загорелись глаза.
– Мальчик, мне нужно узнать…
* * *
Бухгалтер Руд Диксон смертельно устал. И замёрз. И, судя по мелким кругам в лужах, совсем скоро ещё и промокнет. Он шумно высморкался в несвежий платок, прижал кожаную папку с бумагами поближе к себе и ускорил шаг.
На улице уже стемнело и каждый шаг прочь от Центральных улиц вглубь города приближал к неизвестности. Сверкающий днём цивилизованностью и прогрессом Гласстон ночью превращался в оскалившееся в темноте чудовище. И кратчайший путь Диксона к дому пролегал по краю этой пасти – через чёрные безлюдные переулки.
И хоть Диксон мог позволить себе нанимать факельщика, на деле такие «помощники» могли завести незадачливого прохожего к своим сообщникам и ограбить. Поэтому Диксон предпочитал идти сам, и ноги безотказно вели его домой через знакомые кочки, повороты и застоявшиеся лужи, от которых пахло нечистотами и протухшими объедками.
Диксон потёр свободной рукой висок. Несмотря на то, что он привык к местным запахам, сегодня они только обостряли его головную боль. А всё эти треклятые бумаги! Начальник возложил на него сложную задачу, более того – не совсем законную. Но дело бухгалтера маленькое – подтасовать цифры, свести расчёты, и вот уже убыточные предприятия не убыточные, а дают хорошую прибыль. Начальник рад. Его акционеры рады. А Диксон получит лишний фунт.
Впрочем, начальник тоже справлялся с ситуацией в своей манере. Устраивать на улицах шум он умел, и вот потерявшие на той неделе два пункта акции снова подросли за счёт высоких продаж.
Диксон проходил мимо затихшего на ночь рынка и на миг споткнулся на гнилой картофелине. А когда вернул равновесие, то увидел впереди огонёк просмоленной палки. Факельщик. Судя по высоте огня над землёй, ребёнок. Диксон поёжился, но не свернул с пути. Огонёк приближался и рябил в глазах.
И тут сзади в мужчину что-то врезалось. Он повалился вперёд, а бумаги в кожаной папке бухнулись в лужу перед ним. Огонёк факельщика блеснул перед глазами, чья-то маленькая нога наступила на несчастную поясницу Диксона, послышался лёгкий «плюх» в воду и детский смех, а потом шаги так же быстро растворились в темноте.
Ворча на ночных хулиганов, Диксон сел и потёр ушибленные локти и колени. Могло быть и хуже. Его жизнь и даже кошелёк остались при нём. Когда глаза снова привыкли к темноте, бухгалтер начал шарить руками в поисках папки с бумагами, но это оказалось как искать чёрную кошку в тёмной комнате. Он обшарил переулок, вымазался в грязи, но ладони находили только мусор. Документы пропали. Пропал Диксон.
Он не сразу услышал, что позади приближались ещё шаги, а потому вздрогнул от внезапного голоса:
– Что-то потеряли, сэр?
Следующее, что помнил Диксон, это нож у его горла. Кто-то крепко схватил мужчину за грудки прижал к стене. Хоть Диксон и был крупнее нападавшего, не смог от страха и пошевелиться, а лицо побелело как мел. Дождь тихо накрапывал по крышам и лужам, но уши заложило, как от грома.
– С-сэр, у меня немного денег, но возьмите. Н-не убивайте!
Обычно этого хватало. Тут, конечно, водились мокрушники, но никто не стал бы наживать неприятности лишним трупом, если таковых можно избежать. Но преступник внезапно стукнул по руке Диксона, и его кошель бухнулся в лужу.
– Деньги мне уже заплатили. У шефа дела тут идут совсем скверно, а ты слишком много про них знаешь.
Душа Диксона ушла в пятки. Не может быть! Собственный начальник подослал к нему убийцу! «Горе мне! – разрыдался про себя несчастный бухгалтер. – Да если б я знал!»
Глаза сквозь слёзы уловили приближающийся свет, и Диксон неожиданно уверовал в Бога и жизнь после смерти. Но раздался выстрел в воздух, чьё-то «Эй!», и удерживающие Диксона руки тут же исчезли. Он тяжело сполз по стене, ватные ноги не слушались, а дыхание, больше напоминавшее стон, никак не успокаивалось.
– Сэр, вы не ранены?
На этот раз Диксон отшатнулся от незнакомого голоса как от чумы и заслонился руками.
– Н-нет, не убивайте.
– Успокойтесь, сэр. Преступник сбежал. Я не причиню вам вреда.
Ласковый успокаивающий голос заставил Диксона открыть глаза и вглядеться в лицо джентльмена. Да, это определённо был джентльмен в белом костюме и шляпе-цилиндре, с факелом в одной руке и револьвером в другой. Поверить в его появление в таком месте было сродни чуду, но именно это чудо только что спасло несчастного бухгалтера.
– Позвольте представиться. Моё имя Гай Эдельхейт, – джентльмен убрал в карман револьвер и коснулся шляпы в приветствии.
– Руд Диксон, – пролепетал в ответ бухгалтер.
– О, так это вас я ищу.
– М-меня?
Только сейчас в свете факела, Диксон заметил, что глаза у джентльмена разные – одни серый, другой фиолетовый. Погодите, где-то Диксон про такие слышал…
– Мне сказали, что вы поздно заканчиваете работать, но я не успел к вашему уходу из редакции, поэтому узнал ваш адрес. Мне хотелось с вами поговорить. Видите ли, я частное лицо – кто-то бы даже назвал меня частным детективом – и я расследую одно… даже два дела. Вы бы мне чрезвычайно помогли, если бы рассказали о своём начальнике. О, – детектив посмотрел вниз и приподнял ботинком кожаную папку, – это ваши документы?
Но последнее Диксон не услышал. «Песня!» – вдруг осенило его. Он слышал, как в пабе про этого детектива распевали песни! В сердце Диксона тут же разлилось тепло от неожиданного спасения и безопасности в присутствии этого человека. Вот кто ему друг! Вот кто ему поможет! А Стонбай со своими убийцами может катиться к чёрту!
– Я всё расскажу, сэр. Всё до единого слова!
