скачать книгу бесплатно
Койки вообще не было. Я лежал в белой, чистой постели и на нормальной кровати. И спина уже не сгибалась в дуге над ржавой железной сеткой под собственной тяжестью.
Женщина в белом вводила препарат в капельницу. Заметив, что я очнулся, она вежливо улыбнулась.
– Где… я?..
Впервые с того момента как долбанули мне по балде, я услышал собственный голос. Вернее, шепот. Голова все еще гудела, впрочем, не так сильно, как в той грязной комнате с Пузатым.
– Вам нельзя резких движений, – она сделала предупредительный жест. – У вас открытая рана на голове. Хорошо, что открытая. В противном случае из гематомы, образовавшейся при таком ударе, кровь могла просочиться во внутренние участки мозга. Ну и, естественно, у вас сильное сотрясение.
– Где я?
– Скоро придет ваш товарищ. Он каждое утро заходит. Он и объяснит. А пока спите, вам нужен покой.
Я почувствовал мягкий укол. Веки закрылись, я вновь провалился в пустоту…
Очнулся от какого-то резкого запаха. Расулов в белом халате с радостной ухмылкой сидел рядом. Возле него стоял мужчина в преклонном возрасте, тоже в белом – врач. И уже знакомая вежливая медсестра. Запах нашатырного спирта сливался с запахом палаты, впитанной медикаментами.
– Проветрите помещение, – врач наклонился ко мне и внимательно просмотрел глаза. – Но не переборщите, организм еще слабый… Ну, как вы?
– …
– Понятно… Оставляю вас наедине, только ненадолго. Проследите… – уходя, бросил он медичке, которая также засеменила за ним.
– Где я?
– Это госпиталь МНБ. Все хорошо, брат. Считай, ты воскрес. Все наши мытарства позади. Жаль, только…
Взгляд его помрачнел.
– Это… Гаджиев?
Расулов кивнул:
– Молодец, старик. Добрался до самого… – он поднял палец верх. – В один миг все изменилось, я даже не ожидал.
– Расскажи.
– Короче, провели молниеносную операцию силами МНБ. Наш депутат, рулящий незаконным сбытом нефтепродуктов армянам, взят под домашний арест. Охрана его при задержании оказала вооруженное сопротивление. В общем, их всех положили. Кого в могилу, кого в тюрьму.
Оказывается, дело обстояло еще дермовее. На вилле этого субъекта под одним из резервуаров нашли такой арсенал оружия, что можно было вооружить аж батальон спецназа. Дача находится рядом с полуразрушенной апшеронской крепостью. В средние века это сооружение связывалось с Каспием подземным ходом. Оно частично было восстановлено этим типом, и на его выходе было построено с виду неприметное строение, укрывающее в себе несколько скоростных катеров.
Когда начались штурм и перестрелка, наш “герой” попытался воспользоваться этим путем отхода. Но на его невезение в этот день Каспий сильно штормил. Говорят, волны были в два-три этажа. Он решил подождать, как говорится, у моря погоды. Может, ему и удалась бы покинуть страну, но один из его работников, видя расправу над сопротивляющейся охраной, обезумел от страха и начал выдавать информацию. Тотчас были подняты по тревоге военно-морские силы, а вертушки с воздуха накрыли эту часть каспийского берега. Короче, взяли его прямо с пирса.
В настоящем все еще ведутся аресты среди его сторонников в высших эшелонах власти, а также ликвидируются боевики в разных точках страны, где у него были коммерческие или иные интересы…
– Братан, может ты все-таки назовешь имя этого мифического персонажа, – нервно перебил рассказчика Бакинец, – А то все это напоминает триллер. Лично я не слышал о такой операции в Азербайджане. А ведь она должна была быть резонансная.
Длинный сморщился:
– А я сказку рассказываю. Вам же все равно интересно?..
Аудитория слегка зашушукала.
– Я могу подтвердить, то, что это правда, – вдруг вставил Прилизанный. – Я понимаю, почему он не хочет конкретизироваться. Это был в свое время очень могущественный человек со связями и средствами. Да и сейчас… Поговаривают, что он представляет масонскую ложу в Азербайджане.
Он не любил высвечиваться, держался просто, но щупальца его, кажется, охватывали все сферы жизни страны. Об этой операции был информирован очень ограниченный контингент. Когда-то у него были прекрасные отношения с нашей правящей верхушкой. Но после между ними пробежали очень большие, черные коты…
Прилизанный глотнул из стакана холодный чай.
– …Такая операция действительно проводилась, но она держалась в строжайшей тайне. Все ее участники в письменном виде обязались о неразглашении.
Этот человек до сих пор находится под домашним арестом на этой самой даче и пользуется определенными привилегиями. Но выход его с территории строго запрещен, он полностью отстранен от политической и общественной деятельности.
Эта тема – табу, потому, даже те, кто посвящены, предпочитают молчать. Да их уже не так много осталось, время-то сколько прошло.
– Ну, прям Монте-Кристо, – проворчал Бакинец.
– А что, не могли его просто посадить? – спросила Аталай. – Если человек такой опасный, не легче его окончательно изолировать?
– Не все так просто, дорогуша, – немного рассеянно ответил Прилизанный, – даже я не владею всей подноготной этой истории. Но мы живем в таком мире, где абсолютная независимость не удается ни одной элите, даже самой сильной.
Думаю, этот человек действительно связан с ложами, возможно, превысил полномочия, но, видимо, за него попросили.
И вы думаете тюрьмы такие надежные? Поверьте, человека с таким масштабом надежнее контролировать персонально, чем классически.
А вы продолжайте, голубчик, не отвлекайтесь.
Тот кивнул…
– Сабира Ахмедовича и Адылова выпустили и восстановили в правах. Гаджиев Мусаева повел к очень высокопоставленному лицу в президентском аппарате, его обо всем подробно допросили. Теперь они проходят восстановительный курс в кардиологическом санатории в Бильгя[17 - Бильгя – поселок городского типа в г. Баку на берегу Каспия].
Командир вчера приходил. Долго сидел, все молчал. Арест сильно подействовал на его психику. Кроме того, он себя считает виновным в смерти Наили. Ему кажется, что он сломал и твою судьбу…
Я не ответил тогда. Конечно, это не так. Провидение по своему усмотрению ведет нас по лабиринту жизни, то переплетая наши судьбы, то разъединяя. Может изменять и предначертанное. Короче, я этому верю…
– …Задержали и твоего следователя, и еще нескольких участников следственной группы. Арестован также один из замов начальника Особого Управления – некто полковник Джафаров, непосредственно руководящий мероприятиями по дискриминации Военной разведки. Он являлся родственником нашего депутата, кстати, его же ставленник. Все знают, что Джафаров метил на пост начальника ОУ и не считался руководством. Выяснилось, что сумку с долларами в сейф Мусаева подбросил тоже Джафаров…
Тут Расулов улыбнулся:
– Слушай, этот следователь-пузан такой трус! Выложил все, сдал Джафарова с потрохами. Тот, чем только не занимался: и коммерческие объекты крышевал, и людей за бабло устраивал… Пузан все плакал и рыдал, изображая из себя целочку, которую злостно отымели… Здорово ты его долбанул. А за что, кстати?
– Спасибо за все, майор.
– Считай полковник-лейтенант. Представление уже отправили, – подмигнул мне Расулов…
Когда он уходил, я наконец решился:
– Как отец?
Расулов замер у двери, не решаясь обернуться. Видимо, ждал этого вопроса, но, может, надеялся, что я его не задам… сегодня.
– Он умер? – я печально спросил.
– Да… Еще когда тебя держали в подвале особистов.
– …
– Похоронили… Как положено…
– Мама как?
– Под нашим наблюдением. Она вроде все адекватно воспринимает. Все тебя спрашивает. Я ей, естественно, не сообщил про твой арест. Сказал, ты возвратился в Москву…
Когда он прикрыл за собой дверь, я повернул голову к окну. Солнечный, пусть пока не очень “теплый” свет сквозь шторы пробивался в палату.
“– …Ты должен испить эту чашу до дна. Может, тогда духи сжалятся…”[18 - см. “Однажды в Москве” – часть II, стр. 83-84] – я вспомнил предсказание.
“Неужели все закончилось?..”
Как оказалась, нет. Этой же ночью тихо во сне скончался Мусаев Сабир Ахмедович – полковник, командир Центра Военной Разведки и человек действительно с большой буквы. Встреча с ним определила всю дальнейшую мою судьбу.
После Москвы я так и не встретился с ним. Сердце его не выдержало потрясений – ареста, беспредела следствия, тюрьму, оскорблений и издевательств людей, находящихся по моральным, умственным качествам несравненно ниже его. О перенесенных им унижений, плача у его могилы, поведал Адылов.
Пусть земля будет пухом этому честнейшему человеку и патриоту своей родины…
– Господи! – воскликнул Бакинец. – Да ты всех перепахал! Надеюсь, это была последняя смерть?
– Что ты мелешь? – психанула на него Гюлечка.
Длинный жестом успокоил вновь “зашелестевшую” публику.
– Смерть никогда не бывает последней… Однако, в этих промежуточных звеньях времени и пространства смерть Мусаева действительно стала завершающей.
– Так выходит это конец? – пролепетала Аталай.
– Не совсем, милочка. И со смертью все не заканчивается, ведь остается память!.. Но, если желаете, я здесь поставлю точку, – улыбнулся рассказчик.
– Не желаем! – отозвалась хором чуть ли не вся аудитория…
– Далее произошла печальная встреча с матерью – не буду об этом. И сплошные походы по кладбищам. Казалось, только у могил родных и близких я мог обрести душевный покой. Те, которых я “оставил” в Москве, непременно меня сопровождали. Раньше они появлялись, когда я о них думал. Но в последнее время утром открывал глаза и наблюдал как Джулия с Артуром сидят на диване и о чем-то шепчут. Или в кухне молча пьют чай.
Видимо, чтобы не потревожить мой сон…
Если к этому еще добавить и мамин шепот о том, что Искандер с отцом никогда ее не оставляют, и она им регулярно стирает одежду, отглаживает так, как они любят носить, то состояние моей психики нетрудно представить.
Я все реже думал о своей московской жизни. Даже о Джулии.
Ведь она была рядом…
Смерть Саламовой как бы аннулировала мои обязательства перед Организацией. Они не должны были убивать Саламову, нужно было дождаться результатов моих действий – таков был уговор. Переступив черту, они потеряли право владения моей душой. Ну и, соответственно, телом…
Память пыталась блокировать тяжелые воспоминания. И состояние на грани, где я непрестанно “общался” с родными усопшими, кажется, вполне меня устраивало.
Скажу так, если бы не Расулов, который упорно, со свойственной ему грубостью, вытаскивал меня обратно из мира грез в реальное пространство, неизвестно чем закончились бы мои мытарства между тонкими оболочками обоих миров.
По указанию откуда-то свыше, чем военное руководство, его назначили исполняющим обязанности командира ЦВР на место покойного Мусаева, присвоив внеочередное звание. А Адылов уволился, видимо, его деликатно попросили из-за армянской родни, мы так и не узнали. Но он устроился на приличную работу, думаю, тоже по протекции свыше.
Саламова была награждена, посмертно, разумеется, не помню какой-то медалью. Расулов сообщил, что в актовом зале ЦВР теперь постоянно будет стоять стенд с ее фотографиями, биографией, страницами ее недолгой, но насыщенной жизни.
Я часто проведывал ее бабушку. Бедная старушка тяжело переживала смерть внучки. Она потеряла смыл жизни и мечтала умереть, чтобы, возможно, в другом мире встретиться с родными, которых потеряла в разные годы… И наверно Бог услышал ее молитвы. Она тиха отошла через год после описанных событий. Тоже во сне, с умиротворенной улыбкой на устах. Видимо, Бог забирает праведных подданных таким образом…
Глава VIII
Как-то Расулов рано утром бесцеремонно вломился. Только так можно было назвать его шумное вторжение в нашу “сонную” обитель. Он по привычке уже с порога начал орать что-то про слабых людях, которым давно пора на свалку жизни.
Мама всегда радовалась его появлению. Она подсознательно чувствовала мое иллюзорное состояние и переживала. А с Расуловым, который постоянно баловал ее то конфетами, то фруктами, мир как будто менялся, и наша квартира переставала напоминать филиал Ясамальского кладбища[19 - Общегородское кладбище, расположенное в Ясамальском районе г. Баку.].
Вот и в это утро он вытащил меня с постели, заставил одеться, побриться и погнал во двор, где нас ждал большой черный джип с крутящимися и светящимися мигалками. Мы сели, и только по дороге я узнал, куда направляемся…
Мощное, величественное здание МНБ Азербайджана было относительно новой постройкой. Оно было возведено незадолго до развала СССР и олицетворяло собой как бы величие ушедшей эпохи. У входа нас с Расуловым ловко разъединили, меня провели дальше. Так я оказался в приемной министра МНБ.
Про профессионализм этого, несомненно, по-своему не ординарного человека ходили легенды. Он был представителем старой советской школы чекистов и немало сделал для укрепления национальной и государственной безопасности страны. Говорят, будучи выпускником той же школы, покойный президент Алиев высоко ценил преданность и порядочность этого человека, да и в народе его рейтинг был несравненно высок по сравнении со многими чиновниками, постоянно вляпывающихся в коррупционные и иные скандалы.
Еще в советское время, министр, заведуя кадрами госбезопасности республики, выдвигал на ответственные посты в своем ведомстве, да и не только, кандидатуры перспективных национальных кадров, а после всячески опекал.
Вот с этим человеком и предстояла мне встреча…
Министр был высок и грузен. Жестом пригласив сесть, он некоторое время сквозил меня изучающим взглядом. После начал без предисловия.
– Мы наблюдали за вами с момента вашего освобождения. Пытались понять, что вы за фрукт. Соответствуете ли типажу, который сложился в нашем представлении после изучения следственных материалов.
– …
– Получив информацию о незаконном обороте нефтепродуктов от Гаджиева, мы еще раз прошлись по делу “Возмездие”. Ну, с Саламовой было все ясно. Эта хрупкая девочка, которую, к сожалению, мы потеряли, была стержнем вашей команды, мы еще вернемся к обстоятельствам ее смерти. Те двое, – министр заглянул в записи, – Расулов и… Адылов, были на подхвате, их неоднократно допрашивали. Оставался этот мифический “Арарат”, у которого все установочные данные были бездарно фальсифицированы, и некто Мансуров… – он вновь взглянул в записи, – Алигейдар Шамиль оглы – по материалам следствия весьма интересный субъект…
