скачать книгу бесплатно
Успокоившись и немного поразмыслив, Кридин, обратился к Светлане мягким вкрадчивым голосом:
– Светлана… Понкратова, мне с тобой поговорить нужно будет, ты, пожалуйста, никуда не уходи после обеда.
– Хорошо.
Светлана пожала плечами, положила сумку на свой рабочий стол. Вытащила косметичку, расческу, и отправилась в туалет наводить должный блеск и шик.
Она посмотрелась в зеркало и к своему неудовольствию нашла на лице еще одну морщинку. Что делать – возраст берет свое. Иногда она сравнивала себя со своими ровесницами и ужасалась тому, что некоторые из них уже стали бабушками, а большинство себя в душе такими и считало. Конечно, век человека был бы намного длиннее, если бы на его долю не выпадало столько переживаний и нервных потрясений. Но Светлана Понкратова за пятнадцать лет пережила потрясения, которые более слабых людей превратили бы не только в сгорбленных старушек. Никому не желала она такое пережить.
После убийства Петьки Ширяева она стала в глазах общественности самым главным обвиняемым. Так, наверное, и должно было быть. А кто же еще во всем виноват, как не любовница-разлучница? Любая добропорядочная жена готова была ей в лицо вцепиться, чтобы другим неповадно было. Находились жедающие просто в ступе сплетен помолоть кости соблазнительницы. Обсудить и осудить. А затем тайком признаться самой себе в загубленной жизни и неудовлетворенных чувствах.
Конечно, такого дерзкого поступка от своего туповатого мужа Светлана не ожидала. Но все же каким-то шестым чувством она понимала, что еще в самом начале ее безумной связи с Анатолием не ждала ничего хорошего. Но зачем-то дал же Бог ей эту любовь. Неужели только для того, чтобы загнать ее в тупик? А из тупика, как известно, всегда есть выход – один из них в пропасть. Так Светка все эти годы в пропасть и летела, пытаясь хоть за что-то ухватиться. Были минуты отчаяния, когда ей просто не хотелось жить. Мужа-кормильца посадили в тюрьму, Альберт помахал ручкой и в самый ответственный момент оставил ее один на один с бедой. А Анатолий? Анатолий стал калекой. Сколько она пролила слез, вымаливая у Неба его спасение. Уверяла и клялась в своей любви и преданности. Обещала выходить его всем своим теплом и вниманием. Но неужели Бог помог ей, чтобы дать такое испытание: лицезреть немощность любимого человека?
После того страшного дня, две недели Анатолий был между жизнью и смертью. Находился в небытии, то бредил и метался, то смирено лежал, дожидаясь своей участи, то как умалишенный крушил дорогостоящую медицинскую аппаратуру. Он переходил из одной крайности в другую, точно маятник часов раскачивался над его больным телом и истерзанной душой.
Но время все расставляет в нужном порядке и гармонии. И вот постепенно амплитуда колебаний маятника над головой Анатолия стала снижаться, и стрелка часов уверенно показала – жизнь. Теперь Анатолию Солодовникову предстояло еще два месяца бороться за место в этой жизни. Но, увы, сектор приз – здоровье и счастье – ему не выпадал. Одна из шести пуль, выпущенных из автомата Василия, задела нервное окончание шейного позвонка, сделала шею неподвижной и навсегда склонила голову к плечу. Одна из шести превратила красавца мужчину в уродливое существо. И как Светлана ни боролась с собой, как ни пыталась разжечь в своей груди пламя прежней любви, сделать этого так и не смогла. Она дружески улыбалась Анатолию при встрече, с участием спрашивала: «Как дела?» Но все, что раньше их так роднило, было безвозвратно утеряно. Утеряно навсегда.
Анатолий тоже переживал перемены в их отношениях. Только для него это было в несколько раз больнее. Предательство – это ведь не всегда только подлость. Анатолий не смог принять и простить и вскоре из института уволился. Светка после его ухода иногда по ночам плакала, но уже не по Анатолию, не по той неповторимой любви, которая их связывала, а по своей уходящей молодости…
Кридин ждал ее в вестибюле, сидя в кресле перед кабинами лифта. Светлана не могла понять, то ли Александр Григорьевич так сосредоточен, то ли ему нездоровиться. Взгляд отрешенных стеклянных глаз, устремленных в одну точку, болезненная желтизна кожи делали Кридина похожим на восковую фигуру.
– Понкратова, иди сюда, – восковая фигура Кридина словно ожила и поманила пальцем.
Светлана подошла. Александр Григорьевич, опережая ее вопросы, указал на кресло. Светлана присела в ожидании пояснений.
Кридин, казалось, не знал, с чего начать.
– У меня последняя командировка в Красноармейск прошла не совсем удачно.
– Ну и что? Я-то тут при чем?
– Да ни при чем… Завод предъявляет претензии по поводу наших станков. Но предъявляет не институту, а мне, и те ребята, которых ты встретила на улице, приехали эти претензии воплощать в жизнь.
– Ну и?
– Что у них на уме? Я не знаю. Но руководство завода свои условия изложило: возвратить деньги за станки, плюс процент за использование денежной массы. Итого миллион. Для института деньги не великие, но эти деревенские «волкодавы» прицепились ко мне и хотят оставить без средств к существованию. Ты понимаешь, что я не один зарплату получал и премию никогда ни от кого не прятал. Почему же я один за всех должен отдуваться?
– Чем же я-то могу вам помочь?
Последняя фраза Кридина больно кольнуло самолюбие Светланы, и ей захотелось, как можно быстрее, закончить эту беседу.
– Чем, чем? Василия надо просить, чтоб помог, иначе трудно предположить, что может быть.
– Кто?! Я просить!?! – Светлана захлебнулась в ярости от такого предложения. – С какой это стати?
– Дело не в стати, Понкратова. Дело в принципе. И я на тебя очень надеюсь.
– Н-е-т… – Светлана всю злость и категоричность выразила в одном слове. И все чувства отобразились на ее лице. Да как он мог с такой просьбой обратиться к ней?! Она к этому чудовищу под расстрелом никогда не пойдет. Он ведь всю ее жизнь искромсал в клочья – убийца! А сколько ее по милициям таскали! То следователь, то адвокат – всю жизнь перетряхнули, словно грязное белье. Казалось, никто не задумывается о ее боли и страданиях. Предлагали ей организовать свидание с мужем. Зачем? Да она сама бы его по стенке размазала, и рука бы не дрогнула, как у него, когда в Анатолия стрелял.
За пятнадцать лет Светлана видела Василия всего два раз – на похоронах его стариков. У такого дурака родители ведь были порядочные люди – царство им небесное. Сколько же им страданий выпало из-за сынка нерадивого. Да такому место только в тюрьме! Неслучайно его там. авторитетом сделали. Вот пусть там и остается до скончания своих дней. А она о нем не хочет ни слышать, ни вспоминать.
– Понкратова, Света, – Кридин заговорил с ней ласково, переведя свой командный голос на низкие тона. – Я тебя прошу. Я ведь к тебе никогда раньше не обращался ни с какими просьбами. У меня просто безвыходная ситуация. Я тебя умоляю.
– Александр Григорьевич, вы, наверное, что-то перепутали, я ему уже пятнадцать лет как не жена. И моя просьба может возыметь обратный эффект.
Светлана никогда раньше не видела Кридина в таком состоянии. Ей стало жаль этого в недавнем прошлом преуспевающего человека, и она попыталась найти иное объяснение своему отказу.
– Жена ты ему как была, так и осталась, и кроме тебя большего влияния на Василия никто оказать не сможет.
– Вы мне, Александр Григорьевич, льстите.
Но тем не менее слышать такое всегда приятно. Женское сердце обмякло и уже готово было для душевного порыва.
– Светка, давай все же попробуем. Ты же, в конце концов, не за себя просить придешь, за людей, за честь института.
Когда речь зашла о людях и о чести всего института, Светка, как и любая женщина, от которой зависит судьба народа и коллектива, задумалась.
«А может быть, действительно, встретиться с этим чокнутым? – подумала она. – Когда-никогда это должно было случится. Дочка вон уже институт заканчивает, все понимает и про папу летчика-испытателя сказку слушать не будет. Да и жизнь переменилась: кооперативы, рэкетиры, бандиты – не ровен час, еще самой придется убийце в пояс кланяться.
– И как вы себе все это представляете?
– Пойдем вместе с тобой к нему, ты будешь рядом стоять, а я буду говорить.
– А вы что, знаете, где мы можем с ним встретиться?
– А ты что не знаешь его резиденцию? Кафе «Раздолье», – пояснил Кридин.
– Вы хотите туда ехать?
– А что такого?
– Прямо сейчас?
– А почему нет?
– Я сейчас прямо не могу. Я не готова.
Мурашки побежали по спине от волнения, словно перед первым свиданием. Кто знает, может быть, оно таким и было.
Кафе «Раздолье» находилось в самом центре города и считалось элитным заведением, в которое в вечернее время простому смертному попасть было нереально. Оно было задумано для отдыха высокопоставленных особ и пользовалось хорошей репутацией. Обслуживающий персонал всеми силами поддерживал такой имидж. Светлана непременно захотела побывать в знаменитом «Раздолье»и самой посмотреть на вотчину своего бывшего мужа.
В холле их остановил охранник:
– Господа, зал для посетителей направо.
– Мы к Василию Тимофеевичу, – пояснил Кридин.
– А кто вы? Что ему сказать?
– Скажите: жена, – ответил он за Светлану.
– Какая жена? Я всех его жен знаю, – готов был поднять тревогу добросовестный секъюрити.
– Скажите, что первая – Светлана.
– Стойте здесь, сейчас я уточню, какая такая жена.
Охранник с подозрением посмотрел на Светлану и поднялся на второй этаж. Через несколько минут он вернулся и с равнодушным каменным лицом сообщил:
– Василий Тимофеевич сейчас очень занят и принять вас не может. Если у вас что-то срочное, можете мне сообщить, я ему передам.
Светлана посмотрела на Кридина, но тот не решился откровенничать с охранником. И он поспешил распрощаться. Светлана впервые за долгие годы испытала стыд унижения. Ее тупой мужинек не захотел с ней встречаться. Ха-ха. Нужен он ей больно, придурок. Даже ни разу не пришел дочку навестить. Папаша называется. Ради кого и ради чего она вынуждена испытывать эти унижения?..
Светлана вспомнила, как все было. С какой стати она теперь должна выручать Кридина. Да честно говоря, он осточертел ей в институте. Ночной вояж с его женой она согласилась сделать только ради этой женщины. Чисто по-человечески её было жаль, и Светлана считала своим долгом ей помочь. Но только ей, а не Кридину. Этот горе-бизнесмен сам себе копал яму и не один год. Институт письмами закидали покупатели его станков, а ему хоть бы хны. Он думал, так будет продолжаться вечно. Но, как известно ничего вечного не бывает, наступает момент истины, когда за свои поступки нужно расплачиваться. Для Кридина это время наступило, и удивительного в этом ничего нет. Светлану занимал другой вопрос. Могла ли она несколько лет назад представить, что вот так среди ночи будет дожидаться своего никчемного мужа, добиваться его аудиенции и о чем-то его просить? Даже не ради себя, ради кого-то. Да никогда!
Какой же кудесник так искусно сложил эту звездную комбинацию? Кто вытащил из колоды счастливый билет Василия?..
Светлана не заметила, как из-за угла вывернул кортеж машин. Обычно такие иномарки с воем и свистом проносятся по улицам, не уступая никому дорогу. А тут белый «Мерседес» с ослепительным светом фар, а за ним два джипа медленно и неслышно вкатились во двор дома. За плотно закрытыми тонированными стеклами играла веселая музыка, и казалось, что из машин выходить никто не собирается. Они будто замерли в ожидании чего-то. Светлана ощутила, как ей передается напряжение, заполнявшее салоны фешенебельных иномарок. После небольшой паузы дверь «Мерседеса» открылась, и оттуда вылез высокий, хорошо сложенный парень, с короткой стрижкой и дерзким, мужественным лицом. В его облике проглядывала небрежность. Потертые джинсы и черная лайковая куртка, одетая на майку, толстые золотые цепи на шее и на запястье, огромный перстень-печатка с блеснувшим бриллиантом на безымянном пальце… Он презрительно посмотрел на сидящих на скамейке женщин, сделал паузу, будто напрягая мозги для принятия нужного решения, но не найдя его, грубо приказал:
– А ну-ка валите отсюда.
– Что? – не сразу поняла Светлана.
– Пошла вон отсюда! Мочалка. Пока я тебя не пристрелил.
– Пойдем Светочка, пойдем, посидим в машине.
Алевтина Всеволодовна, обеспокоенная происходящим, первая поднялась со скамейки и взяла Светлану за руку, пытаясь увлечь за собой. Но в это время из «Мерседеса» вылезла длинноногая девица, а вслед за ней показался Василий в белой рубашке и малиновом пиджаке.
– Ты ко мне? – небрежно спросил он Светлану.
– Да, – в ее голосе слышалась покорность.
– И зачем?
– Поговорить надо.
– Кому надо?
– Мне.
В это время тонированные стекла машин поползли вниз, и из окон показались дула автоматов, выставленные в разные стороны с четко определенным сектором обстрела.
– Здесь будем говорить или в дом поднимемся?
– Поднимемся.
Светке, с одной стороны, все это было любопытно, а с другой стороны, стоя под прицелами автоматов, опять подумалось: какого черта она здесь делает и ради кого?
– Ну, тогда пошли.
Но прежде чем Василий сделал шаг, один охранник дал отмашку рукой, и в подъезд, выскользнув из джипа, быстро побежал другой атлетически сложенный парень. Он открыл входную дверь окинул глазами все закутки, поднялся на этаж выше, затем вернулся и доложил:
– Шеф можно идти, все чисто.
После этого он вновь бросился в подъезд проверять остальные этажи. Вслед за ним из джипов с автоматами наперевес начали выходить остальные. Двое из них встали, прикрывая Василия своим телом, и усиленно вглядывались в темноту кустов небольшого палисадника возле дома. Еще двое подошли к машине Кридина для выяснения личности водителя. Алевтина Всеволодовна, кидаясь к сыну, выкрикнула:
– Это наша машина!
Один из парней утвердительно кивнул, что-то тихо сказал своему напарнику, после чего они вслед за Василием и двумя девицами направились к подъезду. Светлана и Алевтина замыкали процессию.
Войдя в знакомую квартиру, Светлана ее не узнала. Шикарные апартаменты с импортной мебелью и добротно сделанным евроремонтом ничем не напоминали старую развалину в которой когда-то жили старики Понкратовы. К тому же в квартире была сделана перепланировка. Между кухней и залом убрали перегородку, и теперь эта комната выглядела как один большой холл, где располагался светлый кожаный диван, кресла и домашний кинотеатр. На стенах были развешаны картины в массивных рамах. Но самое большое впечатление на Светлану произвел огромный ковер, который лежал на полу словно картина, запечатлевшая разъяренного тигра на фоне джунглей. Пол кухни был поднят на один кирпич, и вдоль стены красовалась итальянская кухонная стенка бежевого цвета.
Пока Светлана разглядывала интерьер, Василий снял пиджак, передал одному из парней, засучил рукава рубашки и ослабил узел галстука. Затем зашел в ванную и наскоро ополоснул лицо и руки. Когда он вновь вышел в холл, одна из девиц подала ему полотенце. Василий вытерся, бросил полотенце в кресло и едва слышно позвал Светлану:
– Пойдем.
Светлана, а вслед за ней и жена Кридина направились за Василием в одну из дальних комнат.
Это был рабочий кабинет. Всю ширину комнаты занимал большой черный стол возле окна, оставляя лишь небольшой проход к массивному кожаному креслу. Рядом со столом вдоль стены выстроились в ряд стулья, с другой стороны располагались два кожаных кресла. На стенах висели репродукции с картин американской жизни. Среди них обрамленная в раму огромная картина, изображавшая статую свободы.
Василий прошел, сел в кресло за письменным столом и по-деловому жестом предложил присаживаться женщинам. В комнату вошел охранник и сел в одно из кресел рядом со Светланой, пахнув дорогим одеколоном и запахом алкоголя.
– Рассказывай, что у тебя в очередной раз стряслось? – Василий был явно не расположен к разговору и будто процеживал слова сквозь зубы.
Этот тон Светлане был неприятен. Она обращалась к Василию в первый раз, и то, чтобы он помог решить проблемы посторонних людей. Но сейчас она не стала высказывать возражения, лишь кивком головы переадресовала вопрос Василия своей спутнице. Алевтина Всеволодовна от непривычной обстановки растерялась, что-то пыталась объяснить, но понять, что она хочет сказать, было невозможно. Тогда Василий, теряя терпение, начал сам задавать наводящие вопросы:
– Ты кто?
– Я жена Кридина.
– И что ты от меня хочешь?
– Чтобы Сашу отпустили.
– Откуда отпустили?
– Не знаю.
– А я тем более не знаю…
Алевтина закрыла лицо руками и залилась слезами. Василий сидел в кресле и терпеливо дожидался окончания женской истерики. Но, видя, что кончится она не скоро, обратился к парню:
– Валек, дай ей воды.
Валек вынул из шкафа бутылку минеральной воды, разлил по стаканам, один стакан поставил перед Светланой, другой протянул жене Кридина.
– Ты можешь объяснить, что произошло? – Василий обратился к Светлане: – Я что тут полночи должен женские страдания выслушивать?
