скачать книгу бесплатно
Пепел Чернобыля. Дневник ликвидатора. Роман в четырех частях
Виктор Акатов
Являясь активным участником событий, автор в увлекательной форме рассказал о жертвах Чернобыльской трагедии, героизме ликвидаторов, раскрыл причины и последствия произошедшего, показал роль исторических фигур.Роман призывает сохранить горькую чернобыльскую быль в памяти людской как жестокий урок для нынешних и будущих поколений. Взгляд автора, энергетика, ученого, писателя, честен и объективен, что подкрепляется знанием истории энергетики и страны, широкой осведомленностью и исследованиями.
Пепел Чернобыля. Дневник ликвидатора
Роман в четырех частях
Виктор Акатов
Памяти:
Валерия Алексеевича
Легасова,
Виктора Петровича
Овчарова,
всех погибших и умерших
Спасателей Чернобыля
Редактор Л. И. Потемкина
Корректор Н. И. Панина
Иллюстратор П. В. Романец
Дизайнер обложки П. В. Романец
© Виктор Акатов, 2021
© П. В. Романец, иллюстрации, 2021
© П. В. Романец, дизайн обложки, 2021
ISBN 978-5-0053-5903-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вместо предисловия
Однажды мне передали дневник ликвидатора Петра Русенко, с которым одно время мы были близко знакомы.
Дневник показался мне интересным и весьма полезным. Поэтому публикацию его я посчитал необходимой. Всё оставил, как было, лишь разделил рукопись на четыре ярко выраженные части, добавил примечания.
Приятного чтения.
Виктор Акатов,
писатель
Часть I. След горькой полыни
Глава 1.
ВСПЛЕСК
18 августа 2005 года
Начинаю вести дневник. Вернее, записывать то, что хочется или то, что просто необходимо запомнить. Идея дневника пришла мне после недавнего события. Что-то сильно зацепило меня. Видимо, важное, но что, пока я не понял. Потому и записываю, чтобы не забыть попозже разобраться.
Тот день потряс меня не тем, что случилось ранним утром в поезде, а тем, что произошло после. Я много ездил в поездах, много разного видел, однако такое – впервые.
Но обо всем по порядку.
Пробуждение
Сев на московский поезд всего два часа до того, только начал засыпать, как поезд резко затормозил. Натужно, громко, со скрежетом металла, не желавшего подчиниться воле машиниста. Такое торможение может и мертвого разбудить. Сверху сыпались вещи. Люди соскакивали с полок. Слышались крики, шум, охи, ахи.
Ничего не понимая, я тоже вскочил. По привычке бросил взгляд на часы – 6 часов 14 минут. С грохотом накатывающихся друг на друга вагонов, состав, наконец, обмяк и остановился. Все прильнули к окнам плацкартного вагона. Рассвело. Не видно ни станции, ни полустанка, ни переезда.
Раздавались возмущенные возгласы:
– Почему остановились?
– Что произошло?
– Что это было?
– Чуть не убились!..
Мужчина, сидевший за боковым столиком, своим видом похожий на бывшего начальника средней руки, важно сказал:
– На перегоне что-то случилось.
– Может, кого задавили? – встревоженно спросила старушка, сидевшая напротив «начальника» и глядевшая на него.
– Этого не может быть, – безапелляционно сказал «начальник». – Увидев человека или машину на путях, машинист обязательно бы сигналил. А тут, поезд вон как тормозил, а никаких сигналов не подавал.
– Может, кто мину подложил, рельсы взорвал? Вона сколько раз уже показывали по телевизору, всё везде взрывают, страшно на улицу выйти.
– А ты и не выходи, бабуля, если ветра боишься, – усмехнулся суровый «начальник».
– Какого ветра?
– Ветра, который слухи разносит. Где взрывают? На юге. А где мы? В средней полосе. У нас здесь тихо.
– А если ещё вчера взорвали?
– Ну, ты, бабушка, даёшь! Тут поезда каждые двадцать минут следуют один за другим, то товарняк, то пассажирский, то электричка. Нет, взрыв бы слышали.
– А может пути разобрали, мину маленькую, негромкую подложили, чтоб только поезд под откос пустить, как в войну.
– Ты что, партизанила?
– Сама нет, мала была, с мамой жила в партизанском отряде в болотах под Гомелем. Батянька рассказывал.
– Тогда понятно, откуда страх у тебя. Врожденный. Сиди спокойно. Не было взрыва.
– Чего же поезд стал-то? – выспрашивала старушка.
– Чего-чего, – передразнил старушку «начальник» и отрезал, – Что-то другое… – потом, немного подумав, добавил. – Так значит надо.
– Чё надо? А если бы люди попадали с полок? – напала старушка на «начальника», как будто он был виноват в остановке поезда и возникшем из-за этого переполохе. – Поубивались бы мы тут. Чё? Так надо?
– Машинисту виднее, – назидательно сказал «начальник». – Наше дело – сиди и жди. Когда надо, поедем.
С верхней полки спрыгнул парень в спортивном костюме и возмущенно заговорил:
– Не, мужик, так тормозить нельзя! Что, дрова везут?
– Вообще, обнаглели все. Что хотят, то и творят! – резюмировала сидевшая у окна напротив меня полногрудая круглолицая тетка, уминая за обе щеки яблоко. – Там наверху сидят, порядок навести не могут.
– Так кто там сидит? Раньше бы они в других местах сидели! – охотно подхватил тему «начальник». – В советское время такого не было. И быть не могло. Я чуть головой об угол не ударился. Прямо об железку.
– Это что! Я вот чуть с полки не слетел! – продолжал возмущаться «спортивный костюм». – Правильно, бабуся, говоришь, убился бы. Или инвалидом стал. А кто отвечать будет? Виновных-то и не найдут.
– Так никому нет дела. Что творится, что творится! – заохала тетка. – Во, времена!
– Раньше на железке, говорят, порядок был железный, – сказал «спортивный костюм», выставив вперед перед собой увесистый кулак.
– Чего же не быть железному порядку, когда его Железный Феликс и Железный Лазарь наводили с помощью ЧК, ГПУ, НКВД,[1 - Железный Феликс – председатель Чрезвычайной комиссии Феликс Эдмундович Дзержинский; Железный Лазарь – народный комиссар путей сообщения Лазарь Моисеевич Каганович (здесь и далее примечания даны Виктором Акатовым).] – сказал худой, совершенно лысый, болезненного вида мужчина, сидевший рядом с теткой. – Да так наводили порядок, что ещё сорок лет не только железка, а вся страна дрожала в страхе от их приспешников.
– Зато по поездам часы сверяли! Ходили минута в минуту, – гордо сказал «начальник», – А без страха нельзя. Вот машинист, видать, светофор проспал. Переполоху натворил. А что ему за это достанется? Небось, и премии не лишат. А посадили бы парочку таких для острастки, другим бы неповадно было.
Бабуся, сидевшая как на углях, и всё время пытавшаяся вставить своё словечко, тут же наскочила:
– И никаких авариев не было, никаких катастроф! Нельзя телевизор включить! То тут что-то случилось, то там. Ужас!
– Во-во! И убийств не было. И бандитов. И этих.., как их… мафии тоже не было, – сердито добавила тетка.
– Конечно, ничего не было! Ну как же! – саркастически воскликнул «лысый». – До перестройки у нас тишь да благодать была! А пароход «Суворов» на Волге в мост врезался и затонул. Между прочим, с людьми! А два корабля столкнулись на рейде на Черном море, один из них пассажирский. Сколько людей погибло? А скорый поезд под Уфой, как газовый факел, сгорел дотла. С людьми! Более пятисот человек заживо сгорели.
«Ну, вот все и проснулись, – подумал я. – Ох, эти разговоры в поездах! Наездился, знаю. Обычно распалятся, навысказываются, а потом дуются друг на друга или подерутся. Однако, „лысый“ во многом был прав, но у меня он почему-то не вызвал симпатии. Правда „начальник“ во сто крат более неприятен. Будут они теперь спорить до посинения, да на горло брать… А ведь ничего и не докажут друг другу. Так со своими идеями и останутся».
Однако, в этот раз всё развивалось не по привычному сценарию, не как обычно.
Состав стоял, как вкопанный. Не было слышно никакого движения. Но мои попутчики уже забыли о внезапной остановке поезда и внимательно смотрели на «лысого». А он, попеременно вглядываясь в глаза каждому из собеседников, всё допытывался:
– А как в тридцатые годы пересажали четверть страны, забыли? Сколько расстреляли! Да без суда и следствия. А ещё раньше лучших крестьян обозвали кулаками и семьи их рассеяли по стране. Большинство погибло. Или этого не было? А дело врачей после войны, космополитов, генетиков. Скольких сослали в лагеря! Мало кто оттуда вернулся. Это что, порядок?
– Ну, ты и закрутил! Мы же не о том, – примирительно проворчал «начальник».
– Как не о том? Вы же только что говорили, «порядок был, тишь да благодать». А какой ценой? Вот в Новочеркасске мирную демонстрацию расстреляли, что, не слыхали? А как подавили мятеж в Грозном в 56-ом, бунты в шестидесятых – в Кривом Роге, Павлограде, в других городах, в семидесятые – в Ташкенте, Чимкенте, Баку, в 86-ом – в Алма-Ате, Карабахе, Тбилиси, Риге? А мятеж, который на боевом крейсере поднял политработник Саблин, отстранил командира и пытался увести корабль в Финляндию. А один пилот истребитель последней разработки угнал в Японию, а та передала самолет нашим врагам, американцам…
– Так это те, кто порядка не хотел, – назидательно возразил «начальник». – Кто считал, порядок нужен, тот не буянил.
– А наши танки в Будапеште в 1956, Чехословакии в 1968 году? Сколько людей полегло там, а сколько ребят сгинуло в Афгане? Может, вспомним, сколько судеб и надежд погубила так называемая Всесоюзная стройка БАМ, по которой один поезд в сутки ходит, добровольцы-комсомольцы до сих пор маются без работы и жилья.
– И это не то! – резко сказал «начальник».
– А то, что людей кидали правители, куда хотели? Это порядок? Небольшая горстка порядочных людей в 68-ом году вежливый голосок свой подняла, мол, так же нельзя, товарищи, танками на дружественную Чехословакию. А по их судьбам, как тракторами проехали, тюрьмами, психушками, будто они угрожали жизни этих правителей. А как душили экономическую инициативу?[2 - Уголовно преследуемая хозяйственная инициатива передовых руководителей; многие после 1985 реабилитированы.] Тюрьмой, где обрывались лучшие жизни, которых так не хватает сейчас.
– Они-то как раз и нарушали порядок! – побагровев, набычился «начальник». – Ещё больше надо было сажать, не было бы сегодняшнего бардака!
– Да и так сколько пересажали, выселяли целыми народами, отправляли на поселение без права возвращения. Куда уж больше? При царе это называлось – каторга и ссылка.
– Зато порядок был, – всё равно бубнил «начальник».
– А народ-то не согласился с таким порядком! А что и аварий не было? – не унимался «лысый». – Да сколько угодно! Только замалчивали, как и всё то, о чем я только что говорил. Сколько плотин обрушалось, оползни, сели. Скрывали. Постоянно занижали погибших в результате землетрясений в Ашхабаде, Ташкенте, Спитаке. Только после распада СССР это стало известно. А пожары, помните, сгорела самая крупная гостиница «Россия» в Москве, а обрушения жилых домов, цехов предприятий, крушения поездов, затонувшие подводные лодки, падения эскалаторов в московском метро[3 - В феврале 1976 г. в Москве сгорела гостиница «Россия! В метро 8.01.1977 г. произошло сразу три теракта, которых в СССР не было до этого почти 50 лет. За 1977—96 гг. в московском метро в девяти случаях погибло 19 и ранено 87 чел.]? Или эпидемии чумы в Казахстане в 66-ом не было, а в семидесятые – эпидемии холеры, гепатита, туберкулеза. А погибший от смерча пионерлагерь под Костромой. А взрывы сотен ядерных зарядов «в мирных целях» не только в пустыне или в какой-нибудь тундре, но и в сердце страны, например, в Ивановской области[4 - В Кинешемском р-не Ивановской области в 1974 г. Всего в СССР произведено около 100 подземных ядерных взрывов в мирных целях.] всего в каких-то трехстах километрах от Москвы.
А сколько жизней унесла радиация на «Маяке» и реке Теча в Челябинской области, на Украине в Желтых водах, при взрывах ядерной бомбы у Тоцких лагерей[5 - В Оренбургской обл.. В 1954 г. впервые в СССР проводились военные учения с реальным взрывом боевой атомной бомбы.], на ядерных полигонах Новой Земли, под Семипалатинском…
«Начальник» вздрогнул, сурово посмотрел на «лысого» и строго спросил:
– Что ты знаешь о Семипалатинске? Я там был. Что ты знать можешь? Э-эх! – потом махнул рукой, уставился в окно, показывая этим, что больше говорить не хочет и считает дальнейший разговор бесполезным.
Остальные попутчики смотрели на «лысого» как будто в гипнотическом состоянии. От него действительно исходили какие-то флюиды и люди слушали этот неожиданный монолог, затаив дыхание. Эмоциональный всплеск «лысого» был такой силы и такой ненависти к тем, кто пытается забыть прошлое, что и в соседних отсеках вагона пассажиры как-то затихли. Многие придвинулись поближе к нам.
Все даже не заметили, как поезд тронулся. Мягко, осторожно он покатился, постепенно набирая ход. Тут же проплыл семафор, на котором горел зеленый свет.
Кошмарный порядок
– А Чернобыль! Чернобыль! – вдруг возопил «лысый».
Я вскинул глаза на него. Действительно, что может знать этот тщедушный желчный человек о Чернобыле? Что? Чернобыль – это моя боль и мучение на всю оставшуюся жизнь. Что может знать, этот начитавшийся умник!?..
– Знаете, сколько там пожгли людей!? – орал «лысый».
– Как пожгли? – удивленно спросила тетка.
– Постой, пожарники же не сгорели… – недоверчиво сказал «спортивный костюм», – Они ведь тушили…
– Да, тушили! Только после аварии все умерли. Нахватали по 400 рентген[6 - Рентген – единица дозы рентгеновского и гамма-излучений. Названа в честь немецкого физика В. К. Рентгена.] и больше. Доза «несовместимая с жизнью», как говорят медики, – с горечью произнес «лысый».
Я отрицательно покачал головой и негромко сказал:
