Клуб Речников

Только теперь Щек смерил журналиста презрительным взглядом и произнес:

– Не хочется отказывать твоему отцу, Верея, но родственник ваш выглядит уж больно хлипким. А в кузнице сила нужна. Взмахнет он пару раз молотом, и ноги протянет, а мне отвечай.

– Да ты не смотри, что он худой, он жилистый, – проговорила девушка.

Щек обошел парня и внезапно со всего маху хлопнул его по плечу. Глеб не ожидал такой выходки, поэтому не устоял прочно на ногах, а оступился назад.

– Вот видишь, жидковат он! – словно не замечая журналиста, сказал кузнец Верее.

Глеб обозлился:

– А исподтишка бить нехорошо, – прищурив глаза, заметил он. – Можно и сдачи получить.

– Неужели?! – усмехнулся Щек и, уперев руки в бока, вплотную подошел к парню.

– Перестаньте! – воскликнула девушка. – Раз работы нет, то и нам здесь делать нечего! Идем, Глеб!

Она схватила журналиста за руку и потащила за собой.

– Для тебя, Вереюшка, я бы работу нашел! – крикнул вслед кузнец. – Хоть воду мне приносить!.. А отцу скажи, чтоб не обижался. Жалко мне вашего родственника калечить.

Глеб попытался вырваться из цепких девичьих пальцев и вернуться к Щеку, но дочка Яра упрямо тащила его вперед.

– Самовлюбленный индюк! – процедил сквозь зубы журналист.

Затем он повернулся к девушке и злобно сказал:

– Куда ты меня тащишь, отпусти! Я пойду с ним по-мужски потолкую!

– Нельзя, – пробормотала Верея, – от тебя оранжевое свечение исходит. Вот-вот искрить начнешь!

Тут парень вспомнил, что эмоции для него опасны, и попытался взять себя в руки. Сделать это было очень сложно, поскольку праведный гнев так и кипел в нем.

Он не помнил, как они выбрались из города и отошли подальше – к реке. Не помнил, как упал на пустой берег и вспыхнул ярким пламенем…

Глеб снова парил в огненной бездне. Языки пламени лизали его тело, но ему это нравилось. Боли он не чувствовал, лишь покой, умиротворение и какой-то нечеловеческий «кайф»!

«Очнись! – услышал он издалека чей-то голос. – Вернись, пока не поздно!»

Глеб парил и наслаждался полетом. Вдруг что-то мокрое и холодное обрушилось на него…

Парень открыл глаза и увидел стоящую рядом взволнованную Верею. В руках она держала деревянное ведро. С него стекали последние капли воды.

– Наконец-то, – прошептала она. – Думала, ты сгоришь дотла. Хорошо, дядька Кий рядом проходил со своим стадом, я у него ведро выпросила. А холодная вода тебя в чувство привела.

Журналист присел на берегу и увидел, что он мокрый с головы до ног, но при этом вся его одежда обуглилась и расползлась по швам.

– Как теперь быть? – спросил он. – Я почти голый, а до избушки твоей добираться далеко.

– В городе у отца хороший знакомый живет – Ефим. Ты спрячься в траве, а я к нему сбегаю, одежу попрошу в долг.

– А никто не видел, как я тут дымил?

– Слава Богу, нет! А то уже демоном бы тебя объявили.

– Ну ладно, беги, только про меня не забывай, а то заболтаешься с кем-нибудь…

– Я мигом!

Девушка повернулась и быстро убежала, а Глеб спустился к воде и спрятался под крутым земляным берегом. В укрытии он почувствовал себя намного спокойнее. Он снял с себя остатки сгоревшей рубахи и остался только в штанах. Чтобы как-то скоротать время, парень уселся у кромки воды и начал разговаривать с собственным отражением.

– Ну, Глеб, дал ты сегодня маху! – с усмешкой произнес он. – Это ж надо, чтобы какой-то малолетний культурист так вывел тебя из себя. А ведь главное, что его и в живых-то давно нет, а ты дурью маешься, нервы себе портишь. Да черт с ним, с этим Щеком! Пусть болтает, что хочет! А тебе главное – в свое время вернуться, в свой мир, а то ни родители, ни друзья не узнают, где могилка твоя…

Подобными убеждениями он привел себя в состояние равновесия. Ему стало светло в душе при одной мысли о родном городе, о работе, о таких далеких – отце и матери! Даже главред вызывал у него сейчас только положительные эмоции.

Внимательно рассмотрев свое отражение в реке, журналист пришел к выводу, что больше от него не исходит никакого оранжевого свечения. Он приободрился и, глядя себе прямо в глаза, обратился к огненному монстру:

– Ну что, братишка, осечка вышла?! Хотел сегодня мое бренное тело заполучить, ан, нет! Вредный владелец тебе попался. А вообще, ты – дурак! Я так понимаю, ты в этом мире где-то материализовался, значит, и способов борьбы против тебя здесь – целая куча! Одних только языческих богов – больше дюжины! Ну сожжешь ты меня, и что?! Тут же набегут колдуны со всех сторон и нейтрализуют тебя. А пока во мне сидишь – никто тебя не тронет! Слушай, а может нам с тобой договор заключить?! Ты меня оставляешь в покое до тех пор, пока мы не возвращаемся в мой мир, а там я прошу колдуна, чтобы он отправил тебя в ту параллельную реальность, из которой ты выбрался в мой монитор. Ты со своими огненными сородичами встретишься, а я – домой вернусь. И мне хорошо, и тебе! Так что, ты подумай на досуге.

За разговорами парень не заметил, как пролетело время. Вдруг откуда-то сверху раздался тоненький голосок: «Глеб, ты где?»

– Здесь я! – крикнул журналист из укрытия.

Через несколько секунд к нему спустилась дочь Яра с одеждой в руках.

– Держи! – сказала она. – Одевайся! Ефим сказал, что одежу можно не возвращать. Она его покойному сыну принадлежала. Тот худенький был, а Ефим – толстый. Одежа ему не подходит.

– Не хочу я после покойника одевать, – произнес парень.

– Значит, голый пойдешь.

Глеб скривился, но одежду взял.

– Ладно, я тебя наверху жду, – проговорила Верея и выбралась из-под крутого берега.

Журналист с отвращением переоделся. В остатки своей истлевшей рубахи и штанов он завернул камень и бросил все в реку. Затем, критически осмотрел себя. Очевидно, предыдущий владелец одежды был низковат ростом, поскольку и штаны, и рукава на рубахе были коротки. Но парень, недолго думая, подвернул рукава, и выбрался наверх. Дочь Яра прыснула со смеху, увидев его.

– Маловата она тебе, – сказала она сквозь смех, – да ничего, сойдет! Хорошо хоть лапти не сгорели… Пойдем домой, а завтра я тебя к косарям отведу.

– Зачем же ждать завтра? – спросил Глеб. – Ведь день только начался, идем сейчас.

– А вдруг ты снова вспыхнешь?

– Обещаю держать себя в руках.

– Тогда давай подкрепимся немного. Я тут узелок нашла, который тебе в дорогу собирала.

Девушка устроилась на траве и жестом показала парню садиться. Затем она развязала узел и достала из него хлеб, соль и пару луковиц. Отломив небольшую горбушку, она обильно ее посолила, взяла одну луковицу и все это отдала журналисту.

– Ешь! – сказала Верея. – Тебе силы нужны!

– Как-то я не привык сухой хлеб с луком кушать, – пробурчал Глеб, но все-таки присел на берегу и откусил кусок горбушки.

– Ты луком заедай, тогда не так сухо будет, – посоветовала девушка.

Парень сморщился и откусил луковицу. Тут же из его глаз брызнули слезы.

– Забавный ты! – снова расхохоталась дочь Яра. – Морщишься так, как будто тебя ядом накормили.

– Ну вот, после лука мне пить захотелось. Есть тут где-нибудь родник поблизости?

– Родник далеко, а зачем? В Сухоне вода чистая, свежая!

Она положила узелок на землю, встала и сбежала вниз по крутому берегу к воде. Тут, чуть поодаль от воды, девушка вырыла в песке ямку и дождалась, когда та наполнится водой. Потом она низко наклонилась и напилась.

– Иди, пей! – крикнула она Глебу. – Вода вкусная!

– Да ты что?! Там же микробы! – произнес журналист.

– Какие – такие микробы? – удивилась Верея. – Никого здесь нет! Сам посмотри: вода прозрачная, вся грязь в песке осталась.

– Лучше уж я потерплю, у косарей напьюсь.

– А ты думаешь у них вода другая? – хитро прищурившись, спросила дочь Яра. – Я тебе воду хотя бы сквозь песок пропустила, а они просто из речки набирают.

У парня моментально пропал аппетит.

– Ладно, – сказал он, – я напьюсь, но ты знай, что мой живот плохо приспособлен к микроорганизмам из прошлого. Так что, тебе придется меня лечить, если что…

– Ох, и привередливый ты, точно девушка.

Глеб спустился к ямке и напился холодной воды из Сухоны. К его удивлению, она не пахла илом или тиной, и была на удивление свежей. После этого парень утерся рукавом рубахи и произнес:

– Ну, теперь можно и к косарям идти.

Верея собрала остатки продуктов в узелок, и они направились к лугам.

Косари с пониманием отнеслись к просьбе девушки взять ее родственника на работу. Но после того, как журналист пару раз чуть не отрезал себе ногу вместе с лаптем, а на третий – вогнал косу прочно в землю, они извинились и отправили Глеба восвояси. Отказали парню и гончары, и рыбаки.

– Что ж ты за непутевый такой! – с досадой проговорила дочь Яра. – Никто с тобой дела иметь не хочет.

– Дураки, что я могу сказать?! – пожал плечами парень. – Сами не знают, какого ценного работника лишаются!

Девушка посмотрела на него и прыснула со смеху.

– Ох, и балабол ты! – произнесла она. – Ладно, идем! Есть еще одно место, где я за тебя попросить могу.

И она увлекла журналиста за собой на берег Сухоны.

За городским забором почти у самой воды сидели старики и ребятишки и вручную плели рыболовную сеть.

– Здравствуйте! – поздоровалась с ними дочь Яра. – Дед Илия, дед Федот, к нам с батюшкой родственник из Суздали приехал. Возьмите его к себе сети делать, авось, пригодится!

– Что ж, пускай остается, – кивнули два седых старца. – Лишние руки никогда не помешают.

Глеб присел на округлый камень и поздоровался.

– Говор-то у тебя точно не наш, – заметили старики. – Сразу видно – нездешний!

– А ты что стриженый? – спросил один. – Из плена бежал али болел?

– Болел он! – быстро вставила Верея.

– То-то я гляжу, аж, светится весь! – произнес другой.

Журналист с ужасом себя оглядел, будучи уверенным, что от него опять исходит оранжевое свечение, но дочь Яра подала ему знак, что все в порядке.

– Дедушки, только я никогда сети не плел, – виноватым тоном сказал парень. – Может, объясните вначале: что и как?!

Дети вокруг рассмеялись, а один маленький мальчик выкрикнул:

– Ростом с версту, а веревки вязать не умеет!

– Цыц! – шикнули на него старики. – Всё когда-то приходится делать в первый раз.

И они начали терпеливо рассказывать Глебу, как вязать невод…

– Вот видишь, – говорили они, – половину работы мы уже сделали. Сейчас ячеи в четвертой дели плетем. Потом их сошворим, обошьем мотню вороткой, по обе стороны добавим приводы да пришьем к ним крылья из редиля. К крыльям прикрепим клячи да привяжем отноги. А аркан да бочонок – ребята закрепят.

Парень не понял ни слова из того, что ему объясняли, но он внимательно следил за руками дедов и вскоре стал неплохо завязывать узлы на веревках.

– Ладно делаешь, – кивали Илия и Федот. – Скоро всему научишься.

Верея присела недалеко на берегу и с улыбкой смотрела, как Глеб возится с сетью.

– А почему невод только старики и дети плетут? – поинтересовался журналист.

– Так мужики – более серьезной работой заняты, а женщины да девицы – по хозяйству хлопочут.

Парня сильно задело подобное замечание, и он с вызовом посмотрел на дочь Яра.

– Иногда и мужчины невод плетут, – быстро проговорила она. – После болезни, например, али старикам помочь надо!..

– Она права, – закивали деды. – Сами-то мы еще дня три колупались бы с этой сетью, а с тобой – к завтрему успеем!

Журналист проглотил свои обиды и продолжил вязать невод.

– Давайте и я помогу! – предложила Верея.

– Не надо, рыба ловиться не будет! – покачали головами старики. – Не женское это дело! Ты лучше иди, погуляй, а на закате приходи за своим родственником.

– Зачем? – удивился Глеб. – Я и сам дорогу найду – не маленький!

– И все-таки я зайду, – улыбнулась девушка.

Она встала и отправилась в сторону городских ворот.

«К культуристу пошла», – с неожиданной злостью подумал парень.

Но он тут же вспомнил о том, что обещал держать себя в руках, и постарался переключиться на работу. Вскоре его пальцы перестали путаться в сложных хитросплетениях веревок, и журналист стал работать наравне со всеми остальными. Ребятишки начали поглядывать на него с уважением, а Илия и Федот все время похваливали.

– Ну, Глеб, – заметил Илия, – с твоей и Божьей помощью мы закончим этот невод сегодня. А завтра только закрепим аркан и бочонок. Глядишь, за несколько дней обеспечим наших рыбаков новыми сетями.

Парню было приятно слушать такие похвалы, тем более, что раньше он никогда ничем подобным не занимался. Время пролетело незаметно, и вскоре солнце пошло на закат.

– Всё! – произнес Федот. – Невод закончен! Можете идти по домам, а завтра с утречка приходите снова.

Глеб попытался встать с камня, но оказалось, что он так отсидел ноги, что попросту их не чувствовал. С громким «охом» он повалился на песчаный берег, вызвав веселый смех детишек.

– Что же ты, парень, такой хилой?! – запричитали старики и бросились помогать ему подняться.

– Да все в порядке, – улыбнулся Глеб. – Это с непривычки!

– Ничего! – услышал он голос Вереи. – Идите, дед Илия, дед Федот. Я сама помогу ему встать.

Старики закивали и принялись аккуратно складывать невод. Ребятишки разбежались, а девушка подошла к журналисту и принялась растирать ему ноги. Через пару минут «острые иголочки» пробежали в теле парня, и он поднялся, слегка согнув колени.

– А родственник твой – молодец! – обратился к Верее Федот. – На лету все схватывает. Будет из него толк!

– Спасибо! – поклонилась старикам дочь Яра. – Ну, мы пойдем, а то темнеть начинает.

– Идите, да отцу поклон передавайте! – отозвались старики.

Девушка обернулась к Глебу и спросила:

– Ходить можешь?

– Угу!

– Тогда давай поспешим, а то ночь скоро.

И молодые люди отправились вдоль городского забора к лесу. Ноги у журналиста гудели, шея и плечи ныли с непривычки, но он старался не показывать вида.

– Как тебе работа? Устал, небось? – поинтересовалась дочь Яра.

– Есть немного, но ты не сказала мне, что этим делом мужчины не занимаются.

– Но на другие работы тебя не берут, а тут, все-таки, при деле будешь.

– И будут потом надо мной все ваши жители насмехаться, скажут – больной!

– А тебе какая разница? Отправишься в свой мир и забудешь все.

– Но обо мне худая слава останется.

– Не волнуйся, мы на людей забвение наведем.

– Еще лучше… Слушай, а ты куда бегала? Опять к индюку этому?

– Щек – не индюк! Он красивый, сильный и умный, и ноги у него не отнимаются после сидения на камне.

– Где глаза твои?! Будь я девушкой – ни за что бы в этого мужлана не влюбился! Сама рассуди: наглый, грубый, приземистый да и тупой, наверняка!

– Я твоих слов не понимаю, но чувствую, ты плохо о нем говоришь.

– Верея, а может тебе нравится, когда с тобой грубо обращаются?! Так ты скажи, я обязательно воспользуюсь.

– Щек добрый, просто ты его не знаешь.

– Оно и видно! Кстати, по поводу «красивый»… Где ты там красоту рассмотрела? Косу заплел, как баба, да еще и ленточку повязал. А сам – пельмень пельменем! Культурист недоделанный!

– Замолчи! Хоть я не знаю и половины сказанных тобой слов, но ты злишься, а это опасно, прежде всего, для тебя самого! Успокойся и объясни, чего это ты к кузнецу привязался? Может, ревнуешь меня?

– Я?! – вытаращил глаза Глеб. – Да Бог с тобой! Было бы к кому…

– Ревнуешь, ревнуешь! – засмеялась девушка. – Даже отнекиваться не стал.

– Хватит! – сказал парень. – Чтобы ревновать, надо сначала влюбиться, а я ничего подобного к тебе не чувствую.

– Сейчас проверим!

С этими словами дочка Яра подошла вплотную к журналисту и пристально уставилась ему в глаза.

– И что ты там хочешь увидеть? – слегка краснея, спросил Глеб.

– Сама не знаю, но когда увижу – пойму сразу!

– Ладно, пошли домой, темнеет.

Парень обошел девушку и двинулся к виднеющимся впереди деревьям. Верея догнала его и обиженно произнесла:

– Ты еще больший грубиян, чем Щек! Оставил меня и ушел. Так парни не поступают.

– Ну, извини, я устал и совершенно не хочу играть в «гляделки».

– Понятно теперь, почему ты до сих пор не женат! Какая девушка будет терпеть такое отношение?!

Дочь Яра фыркнула, оттолкнула журналиста и зашагала через лес.

«Забавная эта девчонка, – подумал Глеб, – обижается, как маленький ребенок! Собственно, женщиной ее назвать – и язык не поворачивается!»

– Верея, – окликнул он. – А тебе сколько лет?

– Сколько зим, столько и лет. Сорока еще нет!– огрызнулась девушка.

– А все-таки?

– Шестнадцать!

– Тогда все ясно.

– Что тебе ясно?

– Почему ты себя ведешь как невоспитанная девчонка. Над гостем издеваешься!

– Это я-то невоспитанная? Лечила его, отварами отпаивала. Теперь, вот, бегаю работу ищу… А он еще и недоволен!

Дочь Яра остановилась и решительно подошла к журналисту. Затем она прищурилась и злобно произнесла:

– С этого момента – ты сам по себе! Я только кормить тебя буду, а где ты и чем занимаешься – меня не беспокоит! Ты – незваный гость в нашем доме.

Верея повернулась и отправилась дальше.

«Кто меня за язык тянул?» – с грустью подумал Глеб, но решил разговор пока не продолжать…

Умил встретил их у крыльца и с беспокойством стал интересоваться, почему они так долго отсутствовали. Журналиста его болтовня выводила из себя, он никак не мог свыкнуться с мыслью о «говорящем медведе». С большим трудом он заставил себя не обращать на это внимания.

– Глеб невод плел, – сказала девушка, – поэтому задержались. – Завтра он сам пойдет! А теперь идем, я тебя накормлю.

Медведь радостно побежал за своей названной сестрой, а вскоре уже появился на крыльце, держа в лапах полную чашку меда и большую краюху хлеба.

– Пошли, и для тебя еда есть, – обратилась к журналисту дочка Яра, появляясь в проеме двери.

– А руки помыть можно?

– Вон в пороге кадушка с водой стоит.

Она отвернулась и скрылась в избе.

– Что-то Верея не в духе, – проревел Умил.

– Да, сестрица у тебя с норовом! – усмехнулся парень.

Он вымыл руки и уселся на скамью возле деревянного стола. Девушка, не глядя на него, поставила на стол глиняную чашку с каким-то варевом и положила рядом кусок хлеба.

– Ложка есть? – поинтересовался Глеб.

Верея сверкнула глазами, но дала ему глубокую деревянную ложку.

– Спасибо! – поблагодарил журналист и принялся есть.

На этот раз это были щи. Они были малосольными, но после сухого хлеба с луком, показались парню пищей Богов! Пока он с наслаждением поглощал щи, девушка поставила на стол еще и чашку с отварной рыбой. По избе распространился такой аромат, что в дверях тут же возник Умил. Он крутил головой и принюхивался.

– Учуял? – улыбнулась Верея. – Не переживай, для тебя тоже кусок есть!

Умил заурчал и снова вышел на крыльцо.

– А что за праздник сегодня? – спросил парень. – Столько вкусностей разных!

– Отец велел тебя кормить лучше, боится, что ты с монстром не справишься. Тело-то у тебя ослабло.

– А-а-а… В корыстных целях, значит… – усмехнулся Глеб.

– Не корысти ради! – всплеснула руками дочь Яра. – О людской безопасности печемся!

– Что ж, я совсем не против, чтобы меня вкусно кормили, – заметил журналист.

Он убрал пустую чашку из-под щей и подвинул к себе рыбу. Та оказалась совершенно пресной.

– Верея, где у вас соль? – спросил парень.

– Я же тебе сегодня соль с хлебом давала, хватит!

– Я люблю соленую пищу.

– А ты знаешь, сколько она стоит? Мы с отцом не можем себе позволить такой роскоши – все кушать с солью. Мы же не князья какие!

Только сейчас Глеб стал смутно припоминать, что соль на Руси в древности стоила очень дорого.

– Прости, я совсем запамятовал, – сказал он. – В наше время без соли ни одно блюдо не обходится, да и стоит она копейки.

– Надо же! – изумилась девушка. – Счастливые вы.

– Знал бы, где окажусь, прихватил бы пару пачек, – пошутил журналист.

Он начал есть рыбу, но без соли она никак не шла.

– Спасибо, – сказал Глеб, – я наелся!

И отодвинул чашку.

В комнату, громко сопя, ввалился Умил.

– Ты хорошо подумал? – спросил он.

Парень кивнул. Тогда медведь, ничуть не смущаясь присутствия Вереи, схватил чашку и бросился вон из избы.

– Стой, Умил, стой! – закричала вслед девушка. – Отец ругать будет! Этот кусок не для тебя!

– Пусть ест! – махнул рукой журналист. – Похоже, ему без соли больше нравится.

Дочь Яра тяжело вздохнула и произнесла:

– Ложись-ка ты спать, Глеб! Утро вечера мудренее. Завтра один на работу пойдешь – не маленький.

Она постелила парню на лавке, собрала посуду и вышла из избы.

Глава 15

Глеб улегся поудобнее, но сон никак не шел. С улицы доносились голоса Вереи и Умила.

– Эх, как тебе не стыдно? Такой большой, а ведешь себя, как ребенок, – говорила девушка. – Это ж надо – рыбу из-под носа у гостя утащил!

– Ты же знаешь, что я вареную рыбку очень люблю, – виновато рычал косолапый. – А Настя мне не готовит.

– Еще бы! Где ты видел, чтобы медведицы готовили?! А воровать – нехорошо!

– Да, знаю, виноват! Не смог удержаться.

– Был бы отец, он бы тебя выпорол.

– Ты не говори ему! И так он на меня злится с тех пор, как я в лес ушел.

– Хорошо, только ты уж не балуй в следующий раз.

Журналисту стало невыносимо смешно. Он представил себе несчастную морду Умила и строгую, отчитывающую его, Верею и рассмеялся в подушку.

– Ты чего веселишься? – спросила девушка, заходя в избу.

– Верея, братца оставь в покое! Хватит того, что меня постоянно «пилишь», его-то не мучай.

– Я не пила, чтоб пилить, – улыбнувшись, произнесла дочь Яра. – Просто нехорошо перед тобой получилось. Но ты на Умила зла не держи! Он хороший и добрый, только бестолковый немного, наверно потому, что молодой.

– Да я и не злюсь вовсе, а мишку понимаю… Ну захотелось ему рыбой полакомиться, что ж в этом плохого?!

– Ты мужика слушай, мужик зря не скажет! – рявкнул в открытое окно Умил.

– Так ты еще и подслушиваешь?! – возмутилась Верея и швырнула в окно деревянной ложкой, которую держала в руках.

Медведь охнул и бросился прочь.

Глеб уже не мог лежать. Он уселся на лавке и расхохотался в голос. Следом за ним начала смеяться и девушка. А вскоре в избу ввалился Умил, который, похоже, тоже хихикал, поскольку издавал странные рычаще-хрюкающие звуки.

Насмеявшись вволю, журналист сказал:

– Ну вот, теперь я и спать не хочу.

– Надо отдохнуть, – произнесла, успокаиваясь, дочь Яра. – Завтра рано вставать, так что ложись.

– Я на поляну пошел, там прохладнее, – пробурчал Умил и вышел из избы.

– Спокойной ночи, – сказала девушка и удалилась в свою комнату.

Глеб услышал, как она ложиться спать.

– Верея! – окликнул он. – А почему твой отец домой не приходит? Где он с Братьями ночует?

– У них кельи в подземных лабиринтах есть. Они там и молятся, и отдыхают.

– Но, если постоянно находиться под землей, с ума сойти можно!

– Они поднимаются к солнцу, правда, в последнее время реже.

– Почему?

– Много погани всякой в человеческих душах накопилось, много страхов материализовалось. Братья столько работали, чтобы всю эту нечисть в отдельный мир загнать… да еще решили энергетический поток, тот, что свыше исходит, к центру Земли сместить. В тот день, когда ты появился, Братья как раз и проводили обряд, но ты все испортил. Энергию впитал в себя, и монстра огненного выпустил. Поэтому они и не смогли ритуал завершить.

– Но я же не знал! За мной какие-то чудовища гнались, я спасался и вдруг – в костер угодил!

– Чудовища чувствуют своих собратьев, даже если те в человеческих телах спрятаны, поэтому они к тебе и потянулись. Ну а если ты «диких людей» подразумеваешь, то они давно под землей обитают. Отец говорил, что раньше они как мы выглядели, но не хотели своим трудом жить, ленились. Домов не строили, землю не пахали, одежу не шили. Им было легче, как животным пищу добывать, а жить – в пещерах. Вот они и обосновались в подземных ходах и постепенно в зверей превратились… Глеб, а ты знаешь, что лабиринты под всей поверхностью Земли тянутся?

– Знаю.

– Поэтому «дикие люди» и приспособились. Выбираются ненадолго на поверхность, хватают добычу и в подземелья волокут. Никто их толком не видит, потому что энергетический поток их между мирами перемещает. Хотя, когда я была девчонкой, видела одного такого! Кузнецы наши руду добывали. Отец мой точно указал им, куда можно ходить в лабиринтах, а куда нельзя. Но один парень – Ратибор не послушался и отправился в запретные ходы. Кузнецы долго его ждали, но он не появился. Тогда они пошли следом, но вдруг на них напало жуткое чудовище, похожее на обросшего шерстью человека. Мужики наши связали его и притащили в город. Люди были ужасно напуганы и решили, что это Ратибор обернулся страшилищем. Монстра сожгли на костре, но с тех пор по городу поползли слухи, что каждый, кто в запретный ход зайдет, превратится в чудище невиданное.