Попаданка-огородница, сорняк не пройдет!

– Хорошо, – я вздохнула. – Только сперва дай умыться.

Я привела себя в порядок, дала воды козе и птицам и подоила Марту. Коза молчала, пока я не опустошила ее вымя, а затем, довольная, улеглась в сторонке.

– Какие планы на день? – вальяжно развалившись, интересуется рогатая подружка.

– Пойду в мэрию и узнаю, что да как с наследством, – напомнила я козе озвученные мною еще вчера планы.

– Удачи тогда тебе, – коза прищурилась и, как мне кажется, решила поспать. – Я присмотрю тут за всеми.

Я усмехнулась и вернулась в дом. Спрятала понадежнее свои вещи и, окинув себя придирчивым взглядом, вышла из дома. Запирать входную дверь не было смысла, она и так держалась на честном слове, поэтому я ее просто прикрыла. И, ориентируясь на воспоминания хозяйки тела, я направилась в сторону городка. Он замаячил вдалеке сразу же, как я вышла на большую дорогу. Так что возможность заблудиться у меня, слава богу, отсутствовала.

Наследство с обременением

За полчаса я дотопала до заветной цели. Мэрия представляла собой здание в центре населенного пункта, который кто-то назвал городом. Как по мне, место даже на ПГТ не тянуло. Планировка города классическая: в центре площадь с рынком, мэрией и церковью, от которой лучами отходят улочки.

Я остановилась перед дверью в помпезное, но довольно провинциальное строение. Ну что, Майя, пора покорять этот мир? Выдохнула и толкнула дверь. Она удивительно легко поддалась, и я попала в пахнущее нафталином помещение. Передо мной была конторка высотой где-то по грудь, а за конторкой сидела старушка. Из-за конторки только торчал пучок седых волос.

– Дверь закройте, сквозняк! – проскрипела дама. Я отпустила дверь, и она стукнулась о дверной косяк. Действительно, сквозняк. Старушечка была такая щуплая, что ее от этого сквозняка и в самом деле могло сдуть ненароком. Кто она такая, я не знала, сколько бы ни рылась в памяти хозяйки тела. Видимо, она с ней не была знакома. – Что замерла? Говори, зачем пришла, – раздается из-за конторки, при этом у меня стойкое ощущение, что я разговариваю с пучком волос на затылке, потому как никто на меня так и не взглянул.

– Меня зовут Майя, дочь покойного Оскальда, – только я произнесла эти слова, как пучок дернулся, и над стойкой возникло любопытное лицо старушки. Первое, что мне бросилось в глаза, – это то, как по-молодому блестели ее глаза. Словно в теле старухи находилась молодая женщина. Исходя из того, что я сама как бы подселилась в чужую жилплощадь, а именно в юное тельце. От этой мысли у меня по спине пополз морозец.

– Слушаю тебя, – подбодрила меня старуха-клерк.

– Тут возникла такая ситуация, – я даже не знала, как объяснить свой вопрос, но потом решила не вилять вокруг да около и просто вывалить все как есть. – Громхильда выгнала меня и сказала, что в доме отца моего ничего нет, потому что когда они поженились, то поменялись домами. И фактически, если мне и есть что наследовать, то только ее развалившийся дом и заросший участок, – я произнесла эту скороговорку и выдохнула.

– Так, так, так, – старушка-пучок закивала.

– Ну вот я и пришла узнать, правда ли это? И если правда, то, наверно, надо вступить в право наследования.

– А вот с этим я бы не рекомендовала тебе торопиться, – старушка энергично встала и пошла к стеллажу во всю стену, что был справа от нее. – Я сейчас найду этот договор. Громхильда хитрая и для составления этого договора возила твоего батюшку в столицу, – уточнила щупленькая сухонькая женщина. – А вот он, – и она извлекла из деревянного ящичка папочку, которую поднесла ко мне и положила передо мной на конторку.

– А вы можете объяснить мне все своими словами? – я прочитала только первые несколько строчек, как поняла, что не разберусь в этом крючкотворном языке.

– Ну, если своими словами, то ты и в самом деле владелица участка земли и дома, который раньше принадлежал Громхильде. Но есть одно «но».

– Какое? – я своим попаданческим задом чувствовала, что не может все быть гладко и должен быть подвох.

– У Громхильды долг по налогам за этот дом за пять лет. И если к концу года ты его не выплатишь и не вступишь в наследство, то дом конфискуют, и он уйдет в казну города. После чего его выставят на продажу, а на тебя повесят остатки долга, – с сочувствием в голосе произнесла старушка. – И прими мои соболезнования по поводу твоего отца. Хороший был мужчина.

– Спасибо, – я стою и пытаюсь переварить услышанное. – А почему он так сделал? Почему обменялся имуществом? Он же знал о долгах за дом.

– Оскальд взял с Громхильды обещание, что она не оставит тебя после его смерти и хорошо выдаст замуж, – рассказала старушка. – Но это была обычное обещание, ничем не скрепленное и нигде не зафиксированное. Так что, кроме меня, никто не был свидетелем этих слов, – развела руками старушка.

– И что мне делать? – я смотрела на желтые страницы, не понимая ничего.

– Найти деньги, чтобы выплатить налог и вступить в право наследования. Или бросить все и наняться к кому-нибудь в услужение. Но у нас здесь, в городке, мест нет. Это тебе только в столицу отправляться, – женщина закрыла папку и отнесла ее на место.

Вот тебе, Майя, и наследство! Да не простое, а с обременением.

– Сколько у меня есть времени подумать? – я уж было хотела взяться за ручку двери, но повернулась к странной старухе.

– Мэра не будет еще пару месяцев, он с семьей и женой уехал на отдых к морю. Так что приходи, когда он вернется, – предложила женщина, а я кивнула. Буркнула какие-то слова благодарности и вышла на улицу, где меня обдало прогретым на солнце ветерком.

А был ли Йорик?

Я шла обратно, даже не смотря по сторонам. В голове крутились мысли. Что же делать? Как мне быть? Накрывала безысходность, но внутренний голос пытался меня подбодрить. Но как-то через черный юморок. Намекал, что все могло быть еще хуже, если б я просто откинулась и не подселилась в тело молодой девчонки. Он все советовал мне не паниковать, а успокоиться. В итоге я его просто-напросто послала куда подальше. Надоел. А он обиделся и ушел. Но к этому моменту уже и я пришла к завалюшке, которую мысленно назвала своим домом.

Зашла в дом и легла на постель, сложив руки на груди, словно покойничек. Смотрела в потолок. Просто тупо смотрела в потолок.

– Да что это со мной, в самом деле? – я порой позволяла себе роскошь поговорить сама с собой. – Куда мне идти? В горничные наниматься? А там что, легче будет? Лафа? Нет! И там придется горбатиться, спины не разгибая, да еще и начальство неизвестно какое попадется. Я ж там долго не удержусь. Терпеть не могу эти господские штучки и заскоки. И какой вывод? Подняться, жопку в кучку, яйки в кулак и вперед – поднимать хозяйство.

Встаю с кровати и хочу уж было выйти из комнаты, как вижу фигуру в дверях.

– А-а-а-а! Ты че тут стоишь? – я думала, у меня сердце выскочит из груди, когда увидела стоящую в дверях козу.

– Да слушаю вот. Про жопку и яйки, – коза наклонила голову. – Че случилось-то? Рассказывай.

– Да че рассказывать? – я прошла мимо козы и вышла во двор. Петух с курочками заинтересовано повернули головы в мою сторону, словно тоже ждали рассказа о моем посещении мэрии.

– Все плохо? – коза плетется за мной.

– А ты че к своему Бруно не идешь? – я подозрительно посмотрела на Марту. – Че здесь отираешься?

– Я тебе че, мешаю? – обиделась коза.

– Да ты не обижайся, – я погладила парнокопытную подругу по голове. – Боюсь, как явится твой хозяин и предъявит мне счет за молочко твое.

– Не предъявит. А бузить будет – рогом под зад получит, – грозит Марта. – Рассказывай, что узнала.

– А узнала я, что в долгах как в шелках, – и в двух словах пересказала все, что мне рассказала эта старушка с пучком на голове.

– Вот же тварь какая! – ругается козочка. – А мэр что? Сказал сумму долга-то?

– А там не мэр был, а женщина какая-то, – я нахмурилась. – Да я в таком шоке была, что даже про сумму долга и не спросила.

– Какая женщина? – коза даже морду в мою сторону повернула.

– Ну, обычная старушка с пучком на голове, сухонькая такая, очень доброжелательная, – описала я Марте даму, что встретила в мэрии. – Она сказала, что мэр на отдых куда-то уехал.

– Так там кроме мэра и не осталось-то никого. Была у него помощница, как раз как ты описала. Помню ее, она раньше к Бруно за молоком приходила. Но так она померла уже больше года как. А больше никто к нему и не идет. Натура у него гаденькая, и мужик он паршивый.

– В смысле, померла год назад? – я смотрю на козу и хлопаю глазами. – Я же не могла разговаривать с призраком?

– Ну, тебе виднее. Но я точно знаю, что помощников у мэра нет уже давно. А та дама, которую ты описала, до одури похожа на мадам Клод, – стоит на своем Марта.

Я смотрю на козу и прокручиваю в голове весь наш с ней разговор. А ведь старушка же сказала, что только она слышала обещание выдать меня замуж, но свидетелем быть не может. Уже не по этой ли причине, что ее уже в живых нет. По коже пробежал мороз, и я передернула плечами.

– Да ну, быть такого не может! Бред какой-то, – я тряхнула головой и, чтобы не думать об этом всем, достала свою сумку из закромов, извлекла из нее рабочие перчатки. Мне их презентовали в качестве подарка в магазине семян за полученные неудобства и выдранный клок волос. И, встав на четыре кости, начала рвать траву. Она была такой высоты, что убрать ее с огорода можно древнейшим дедовским способом – вырвать вручную.

Соседская помощь неоценима

Я устала, как негр на плантации, и снова закружилась голова. Ну правильно, почти четыре часа к верху попой и пройдено лишь половина огорода. А еще надо будет и мотыгой пройтись, так как совсем уж мелкую траву я не стала дергать. А еще сказывалось, что я кроме молока Марты сегодня ничего не ела и не пила. Оно, конечно, у нее мегапитательное, и без него я бы давно копыта уже откинула, но кроме молока есть тоже надо.

– Ма-а-а-арта! – раздается басовито откуда-то с дальней части огорода. Оттуда, откуда обычно выруливала коза. Это парнокопытная дамочка, услышав мужской голос, подняла голову и обеспокоенно посмотрела в сторону, откуда раздавался голос. – Марта, старая ты кляча! Где тебя черти носят?! – уже громче раздается из-за бурьяна.

– Так, если что, ты меня не видела и не знакома. Ни в чем не признавайся и все отрицай, – и коза, бодренько вскочив на копытца, скрылась в противоположной от раздавшейся брани стороне. Я растерянно смотрела на кусты, в которых скрылась Марта. Вот тебе и защитница, называется. А как грозилась, что под зад Бруно даст. Это, я так полагаю, он и есть.

– О! А ты кто такая? И че здесь делаешь? – на меня смотрел опухший мужик лет сорока пяти в грязной рубахе и не менее грязных штанах. На ногах сапоги, а в руках то ли шляпа, то ли тряпка. В общем, что-то идентификации не подлежащее.

– Я Майя, и я здесь живу. А конкретно сейчас огород пропалывала, – я кивнула на кучи вырванных сорняков и на уже очищенную часть огорода.

– Тебя Громхильда, что ль, сюда сослала? – мужик подбоченился и смотрел на меня посмеиваясь.

– Ну, можно и так сказать, но сейчас это мой дом. И попрошу просто так здесь не шастать, – я решила сразу обозначить, что мой участок – это не проходной двор.

– Тише, не шастаю я! – незваный гость сразу понял, что я настроена серьезно. – Ты козу не видела? Мартой зовут.

– Козу? – я растерянно переспросила, так как для себя еще не решила: выдавать с потрохами эту парнокопытную предательницу или все же выполнить козьи наставления и прикрыть рогатую лгунишку.

– Ну да, козу, – подтвердил гость. – Вечно шляется где-то.

– Нет, не видела, – решила все же, что не стоит предавать Марту. Все же она не дала мне умереть от голодной смерти.

– Вот шаболда! – ругается мужчина. – Меня Бруно, кстати, зовут. Я тут по соседству живу.

– Понятно, – я кивнула и продолжила выжидательно смотреть на словоохотливого Бруно.

– Слушай, может, тебе помощь нужна? – вдруг спохватился мужчина.

– Помощь нужна, но платить мне вам нечем, у самой даже на кусок хлеба денег нет, – сразу же обозначила, что зря он пришел ко мне в работники наниматься.

– А готовить умеешь? – вдруг прищурился сосед.

– Ну, смотря что, – я даже растерялась от вопроса.

– Давай так, я тебе помогу эту всю траву вырвать, а ты меня обедом накормишь, – с надеждой смотрит на меня Бруно.

– Я ж говорю, у меня денег нет, – начинаю раздражаться. – Ни вам платить, ни на продукты, из которых что-то можно приготовить. Я тут с голоду не померла, только благодаря… – и тут я прикусила язык.

– Че говоришь? – Бруно отвлекся от осмотра фронта работ.

– Говорю, у меня нет продуктов, чтобы приготовить ужин, – с дуру чуть не ляпнула про Марту и теперь чувствую, что к щекам кровь прилила.

– Так я принесу! – обрадованно всполошился мужчина. – Я тут давеча с города воротился, деньжат хотел заработать, да со мной продуктами расплатились. А я-то готовить совсем не умею. Ну, там картохи пожарить да яйца отварить могу. И то картоха то сгорит, то сырая окажется.

– Хорошо, несите продукты, посмотрим, что можно приготовить, – я вспомнила убогую кухню в покосившемся домике. – И в чем, – уже тише добавила.

– Я мигом! – Бруно ломанулся в кусты, откуда пришел, а я пошла в дом проверять: какая есть на кухне утварь. И прятать свою сумку с попаданческими вещами подальше от посторонних глаз.

Ужин я врагу не отдам

Сумка спрятана, а на кухне обнаружен один чугунок и одна сковорода. Не густо, если честно. Все требовало починки, уборки. Да и вообще требовалась хозяйская рука, так сказать.

Я нашла деревянное ведро и пошла к колодцу за водой. Там-то меня и застал Бруно, который принес целую корзину продуктов.

– Я туточки набрал всего по чуть-чуть, – и мужчина перехватил тяжелое ведро с водой, а мне вручил корзину, которая все же чуток, но была полегче. Я сразу же полезла в провиант с инспекцией. Кусок вяленого мяса, который хоть в суп, хоть так ешь, только вымочить его как следует, а то слишком уж соленое. Картошка, капуста, морковка, краюха хлеба. Не слишком-то и богат был Бруно, но по сравнению со мной он был просто олигарх. Еще в мешочке была мука, а в глиняном горшочке – масло. Из этого может получиться приличный ужин.

– Это ваши куры? – я показала на петуха с двумя подругами.

– Да черт их знает, – отозвался сосед. – Бегают где ни попадя, – мужчина занес на кухню ведро и с сомнением окинул помещение.

– А ты точно готовить умеешь? – видимо, Бруно не впечатлился ветхой кухней, что мне досталась от Громхильды.

– Умею, – я недовольно поджала губы. – Между прочим, я здесь только со вчерашнего вечера. Некогда мне было уборкой заниматься, – бурчу себе под нос.

– Ладно-ладно, не серчай, – сразу же пошел на попятную мужчина, испугался, что останется без ужина. – Ладно, что делать надобно, хозяюшка? – уже вполне миролюбиво интересуется мужчина.

– На огороде всю траву вырвать и перекопать его надо, – я решила сперва заняться огородом. По сути, он самое важное, а все остальное может и подождать.

– Ну, за день не справлюсь, – качает головой мужчина.

– Ну, сколько успеешь, – я пожала плечами. Я и не рассчитывала, что мужчина будет хорошим помощником. Поделился бы ужином, и то хорошо.

Бруно ушел, а я принялась готовить. В своих попаданческих вещах нашла перочинный нож и, воспользовавшись им, начистила картошки. Нарезала часть мяса и вымочила его, чтоб не было слишком соленым. С горем пополам растопила печь. Благо в углу были дрова, но отметила, что мне надо где-то раздобыть новые. Поставила в чугунке картошку и мясо.

– Хозяюшка, – в кухню зашел Бруно.

– Еще не готово, – я растерялась даже. Неужели он думал, что ужин можно приготовить за полчаса? Я печку только разжигала минут двадцать.

– Да я вот что нашел, – и мужчина показал четыре яйца в руках. – Курочки-то несушки.

– Спасибо, – я удивленно посмотрела на Бруно. А мужик-то неплохой, только пьющий. «Мы уже одного такого спасали, потом еле ноги унесли», – напоминает мне внутренний голос.

– Ну, я пошел? – и Бруно повел носом, принюхиваясь.

– Иди-иди, – я усмехнулась. Он что, рассчитывал, что я скажу ему оставаться? Нет уж, уговор был, что он работает, а я готовлю. Так что пусть каждый занимается своим.

Я прикинула, что сделать с яйцами. И вспомнила про молоко, остатки которого я убрала в сторону, рассчитывая, что выпью. Но оно успело прокиснуть. Мука, яйца, простокваша. Первое, что приходит на ум, – это оладьи. Их-то я и замесила, а пожарила на масле. Простокваши было мало, так что и оладий получилось не так уж и много. Надо поймать эту рогатую предательницу и в качестве извинений подоить ее еще пару раз. Из капусты я нарезала салат, пожамкала его руками, чтобы капуста стала помягче. Масла, чтобы заправить, не было, так что едим что есть, как говорится. Мясо в чугунке вместе с картошкой протомилось и заставило мой желудок радостно заурчать.

Я помыла стол и два табурета, и даже полы протерла, как получилось. Благо ветоши, которую можно было использовать в качестве половых тряпок и тряпок для уборки, было предостаточно. Я старалась себя занять всем, лишь бы не думать про еду, но желудок настойчиво намекал, что хватит заниматься самообманом, а следует позвать Бруно и напроситься на ужин. Вышла на крыльцо черного хода и приложила руку в качестве козырька, чтобы закатное солнце не слепило глаза. Бруно нигде не было видно, но, правда, и огород был чист от сорняков. Неужели он ушел? Я пошла в огород, туда, откуда из кустов выныривал сосед, и как раз наткнулась на него, идущего с вилами в руках.

– Хозяюшка, я у тебя лопату не нашел, вот вилы свои принес, – объяснил мне свою отлучку мужчина. А я вспомнила, что лопату, с которой ушла из отцовского дома, припрятала в комнате, где спала.

– Там ужин готов, – я замялась, не зная, как напроситься на трапезу.

– О, я как раз проголодался! – обрадовался мужчина. – Давай поедим, а потом покажешь, где под что грядки будут, – предлагает мужчина, а я решаю, что это и было то самое приглашение.

Ужин удался на славу. Как говорится, чтобы еда была особенно вкусной, поголодай пару дней. Мясо с картошкой показалось мне пищей богов, а оладьи – самым изысканным десертом, хотя в них не было ни ложки сахара.

– Эх, знал бы, что оладьи состряпаешь, так меда бы принес, – сокрушается Бруно. – А ты завтрак приготовишь? – и мужчина сыто погладил живот. – Давно я так вкусно не ел.

– Если есть из чего, то можно и завтрак приготовить, – я решила не наглеть. Да и вообще, с чужими мужиками стоит быть поосторожнее, а то мало ли что он вообразит себе. Мало ли что он подразумевал под своим «завтраком».

Расставляем все точки над «Ё»

– Ну вот и сговорились, – радостно потер руки Бруно. – Я до вкусной стряпни очень уж охоч. Но вот хозяюшки дома нету, – и мужчина окинул меня сальным взглядом, а я почему-то ожидала, что мужчина заведет этот разговор. Я почему-то именно это и подразумевала, когда думала, что он нафантазировать всякое, как в воду глядела.

– Так, договоримся сразу, – я взяла в руки сковороду и сделала вид, что взвешиваю ее на руке. – Я готовлю еду, постирать еще могу. Но на этом все. Все остальные свои нужды иди справлять в другом месте.

– Ну что ты строга-то так! – и мужчина сделал ко мне шаг. Я приготовилась орудовать сковородой, как битой, и Бруно понял, что стоит остановиться. – Хорошо-хорошо, понял, – до соседа все быстро дошло, и даже не пришлось узнавать, какой будет звук, если стукнуть чугунной сковородой о черепок. Или какой у них тут срок за непреднамеренное убийство.

– Еще раз повторяю, – я решила закрепить успех. – Мы сотрудничаем на взаимовыгодных условиях. Ты помогаешь в огороде, я готовлю еду. Как встану на ноги, буду деньгами платить, – решила закинуть удочку на долгосрочное сотрудничество.

– А ты как вставать-то на ноги собралась? – Бруно уселся на стул и взял в руку последний оладушек. – У Громхильды, может, семена и есть, а у нас после пожара на складе и прошлогодней засухи хороших семян днем с огнем не сыщешь, – «обрадовал» меня Бруно. – Все хозяюшки за семена сейчас душу дьяволу отдадут.

– Разберемся, – я вспомнила про отвоеванные мной в честном бою семена.

– Ну, давай, – пожал плечами мужичок. – Иди показывай, где грядки вскапывать.

Мы вернулись на огород, и я показала, где что копать, а сама задумалась. Не слишком ли все как-то гладко идет? И Марта тут как тут оказалась, не дала умереть голодной смертью, и Бруно нарисовался с провиантом и своим неумением готовить. И как он дожил до этого дня? И даже какой-то непонятный призрак рассказал и про мачеху, и про ее обещание, и про долги. А еще надо не забыть, что у меня полная сумка семян, а у них здесь, как назло, пожары и засухи. Вообще, складывается стойкое ощущение, что меня сюда прислали с какой-то определенной целью. И словно сложили все кусочки картины, которые благодаря мне теперь встали на свои места. Странно это все. Или, может, я зря философствую?

Я нашла веточки, которыми намечала грядки, чтобы они были ровненькие и симметричные. Земля очень сырая. И, видимо, не соврали, когда говорили, что местность болотистая. Похоже, река часто заливает эту часть огорода. Решила приподнять грядки досками и показала Бруно, что и как хочу сделать. Он сперва не понимал, зачем и для чего, но затем кивнул и пообещал завтра принести все необходимое и все сделать.

– А ты как жил-то все это время, если готовить не умеешь? – я решила, чтоб не мучиться от паранойи, просто разузнать все обо всех. И Марте допрос учиню, как только явится рогата шельма.

– Да как и все, – мужчине приятно мое внимание, и хоть пригрозила я ему сковородкой накануне, он все равно глазками-то стреляет. – Как мамка померла, я начал наниматься туда, где кроме платы еще и кормят. Иначе с голоду б загнулся. Два приятеля есть, они приносят. А с меня тогда уже бутылочка. Я, кстати, сам настоечки делаю. Не желаешь испробовать?

– Не желаю, – я строго посмотрела на соседа, и он прикинулся, что не понимает, чего это я на него зыркаю. – А что не женишься-то?

– Да не срослось как-то, – мужчина погрустнел. – Пока мать жива была, да я молод был, никто не хотел ко мне в дом идти. У мамки-то моей нрав был не сахар. Она невестку, если не по нраву пришлась бы, и коромыслом отходить могла бы.

– Да-а. Крутой нрав, – я не могла не согласиться с Бруно.

– Ну вот. А когда мамка богу душу отдала, так я начал на вдовушек заглядываться, – усмехнулся мужичок. – Даже вот Громхильда забегала ко мне, свои настоечки приносила, – рассказывал мне Бруно с небольшой ноткой ностальгии. – А потом как-то перестала забегать. Я к ней, а она манатки собирает, говорит, за Оскальда замуж выхожу. Ну, за папашу твоего, – уточнил мне Бруно, словно я могла не понять, о каком Оскальде речь. – Говорит, он скоро того, уже гроб присматривает. Домишко его останется да девчонка, – разоткровенничался сосед.

– Так, может, ты и помог моего отца в могилу загнать? – я взялась за лопату, которую захватила с собой, когда мы пошли в огород. Так сказать, на всякий случай. Если вдруг Бруно снова в романтическо-любовное русло клонить начнет. Сковороду ж не понесешь, а лопата – самое то на огороде.

– Да ты что! Побойся бога, Майка! – испугался Бруно.

– Еще раз меня Майкой назовешь, я из тебя безрукавку сделаю. А то, что останется, здесь же в огороде и прикопаю в качестве удобрения, понял? – я сурово посмотрела на мужичка. Пусть не думает, что бедная сиротка и обижать можно. Это прежняя Майя все терпела, а я не позволю из себя терпилу делать.

– Я все понял, – часто-часто закивал мужчина. – У нас с тобой чисто деловые отношения, – и снова закивал сосед.

– Вот и хорошо, что понял. А сейчас поздно уже, темно, так что давай по домам. До завтра.

На такой бодрой ноте мы и распрощались с Бруно. А я пошла пересматривать, какие семена у меня есть и на что я вообще могу рассчитывать. А заодно решила расставить вокруг дома охранку. Как чуяла, что она пригодится ночью.

Глава 3. Ночные гости и способы борьбы с ними

Никогда у меня не было дара предвидения. Никогда. Но тому месту, что пониже спины, я периодически доверяю. И, видимо, не зря.

Расставив шумовые ловушки, я благополучно натаскала воды, согрела ее и кое-как помылась. Почему кое-как? Условия не позволили помыться основательно, но это лучше, чем быть грязной и потной. Уставшая, сытая и чистая я разлеглась на своей горе постели. Дала себе зарок, что как только разберусь с семенами и всем остальным, что касается предстоящей битвы за урожай, буду организовывать себе быт. Жить в таких условиях невозможно и может закончиться чем-нибудь критическим. Просто любой бродяга решит, что эта хибара нежилая, и заявится. А мне такие гости не нужны. Мне и алкаша Бруно хватает с его матримониальными планами и сальными взглядами.