Отклонения

Я обвожу взглядом группу. Все, похоже, сидят в шоке, кроме, разве что, самого Сэма, который, должно быть, и не такое уже слышал в своей практике. Он все так же благожелательно смотрит на нас всех. А меня тошнит, и хорошо, что я так и не поел. Тошнит от себя. Черт меня побери, у людей вот настоящие проблемы, а я тут выделываюсь со своими дурацкими высказываниями про пришельцев!

– Я хочу перестать думать об этом постоянно! – заявляет Николь. Я вздрагиваю. Не представляю, какого это день за днем в течение,… сколько она сказала, двух лет?.. думать об этом, вспоминать самые худшие, травмирующие мгновения в своей жизни. Тут какой-нибудь ерундовый позорный момент пытаешься поскорее выкинуть из головы, а тут…

– Меня зовут Лидия, – тихо говорит та женщина, которую я “душил” в своем воображении. Готовлюсь услышать историю, которая меня добьет. Мне неприятно думать, что у моей “жертвы” есть своя история. Я не подумал о том, что услышу ее, когда выбирал эту даму объектом своих развлечений.

– У меня свой небольшой цветочный бизнес и довольно успешный. Моя проблема в муже, – произносит Лидия. – Он просто маньяк!

У меня внутри все подпрыгнуло при этом слове, но, надеюсь, снаружи это было незаметно. Неужели, я услышу сейчас что-то столь интересное?

– Он уже несколько месяцев не работает, – продолжает тем временем Лидия. – И все время проводит за играми по сети, просто с ума сошел на них! Ну, знаете, все эти стрелялки, бои, кровь. – Поясняет она, и я едва сдерживаю разочарованный вздох. – Мы совсем перестали общаться, наш ребенок растет, как трава. – Она продолжает жаловаться в том же духе еще довольно долго. Муж ей, похоже, изменяет, огрызается на простые просьбы, просаживает ее деньги на покупки в он-лайн играх и т.д и т.п. В общем, ей нужны силы на то, чтобы выпнуть неблаговерного из своей квартиры.

– То есть в принципе вы уже решили, как действовать? – спрашивает Сэм.

– Да, но все не могу на это окончательно решиться, – улыбается ему женщина.

Мне становится легче. Я уже не чувствую ничего по поводу того, что представлял, как убиваю ее. У меня к ней отчего-то нет никакого сочувствия.

Мужчина рядом с Лидией что-то ерзает на диване, то ли заинтересованно, то ли переживает из-за своего выступления.

– Меня назвали Артур, – представляется он. – Про себя мне и рассказать-то особо нечего. Работаю слесарем, получаю мало, был женат, но жена меня бросила без каких-то объяснений. Должен был быть сын, но у тогда еще жены произошел выкидыш. Был еще родной брат, только умер, когда был подростком, упал с высоты, когда мы вместе по заброшкам шарились. Короче говоря, нет у меня никого. И вот я думаю, может, проклят я или что-то типа того?

Короче говоря, мужик этот пришел сюда с почти такой же проблемой, как и у меня, в смысле он такой же одинокий и никому не нужный. Только стоит ли мне пытаться рассматривать его как потенциального друга? Все-таки нехилая разница в возрасте, в положении, да во всем! Сомневаюсь, опять же, что он проникнется моим хобби, особенно той ее частью с фантазиями о настоящих убийствах. Нет, лучше все-таки одному.

Покончив с нашими историями, Сэм предлагает нам сыграть в небольшую игру, потом мы вместе делаем какие-то странные упражнения на ассоциации и прочее, и прочее, и возможно это имеет какой-то смысл, вроде раскрепощения и установления связей друг с другом. Не знаю, я за это время психологически вымотался, вот и все. Наконец, Брунгильда подает нам ужин на тот самый овальный стол у окна.

Ужин непритязательный, но хотя бы сытный. Сэм помогает нашей хозяйке принести подносы с едой, а то процесс бы сильно затянулся. А я просто прячусь за плотного сложения Артуром всякий раз, как Брунгильда входит в комнату, но это не помогает. Она этот всякий раз находит меня злобным взглядом, но ничего не говорит.

После ужина у нас остается так называемое свободное время. Мы все вместе спускаемся на первый этаж, где, очевидно, разместили всех нас.

– Идти на прогулку не советую, – отвечает Сэм на вопрос Эммы о возможных способах проведения досуга. – Но на втором этаже есть небольшой зимний сад, в котором можно посидеть почитать или перекинуться в партию в карты.

Меня все это не волнует, я собираюсь запереться у себя в комнате и поправить нервы чтением книги по маньяка-каннибала на своем смартфоне.

– Простите, я забыл собрать у вас ваши телефоны, – вдруг говорит Сэм. – Цифровой детокс, как это любят сейчас называть, входит в программу.

Я делаю вид, что не расслышал, пытаясь улизнуть в свою комнату, но Сэм ловко ловит меня за руку.

– Дэвид, не убегай, все не так страшно, обещаю.

– А как же мы узнаем, когда приходить завтра? – удивленно спрашивает Николь, – а родным позвонить? Я обещала маме, что буду каждый день отзваниваться.

– В каждой комнате есть часы, – отвечает Сэм. Его рука продолжает лежать у меня на плече, так что я физически не могу незаметно удрать. – И я постоянно отписываюсь вашим родным.

Все расходятся, положив свои гаджеты в пакет, который держит Сэм. Мне тоже приходится. Блин, так и знал, что нужно было еще планшет захватить! Ну и что мне теперь делать один на один с собой? Идти какой-нибудь дряхлый фолиант из шкафа читать?

Захожу к себе в комнату, с сомнением смотрю на телевизор на стене, но все же собираюсь плюхнуться на кровать прямо в одежде и придаться каким-нибудь воображаемым приключениям. Но тут распахивается дверь, и в комнату заходит Николь. Вид у нее целеустремленный. Я чуть в окно не выпрыгиваю от ее вида. Да, она мне понравилась, но даже в воображаемом мире я не ожидал ее увидеть у себя в комнате!

Она подходит прямо ко мне, хватается обеими руками за мою толстовку и шипит мне в лицо:

– Трахни меня!

– Что?! – переспрашиваю я, хотя не только все прекрасно расслышал, но и принял, понял, обдумал и пришел в ужас!

Николь толкает меня на кровать, я падаю на спину и беспомощно смотрю оттуда на нее, как она скидывает с себя куртку, оставшись в одном малюсеньком облегающем белом топике.

– Ты что импотент?! – спрашивает она требовательно, скривив свою симпатичную мордашку. – Или я тебе противна после того, что рассказала о себе?!

Не то ни другое, – хочу я объяснить ей, вместо того чтобы мычать, как новорожденный бычок. Но блин, предупреждать же ж надо! Нельзя же так шокировать человека!

Меня спасает то, что дверь так и осталась приоткрыта. Превентивно постучавшись, к нам заглядывает Сэм.

– Все в порядке? – интересуется он. Сразу же поняв, что происходит, он набрасывает на плечи Николь ее куртку и быстро уводит ее из моей комнаты. Уже в коридоре они перебрасываются какими-то фразами, но мне не удается расслышать, о чем они. Подхожу к двери и со стыдом поворачиваю ключ в замке.

Так, сегодня я был не в ударе.

Глава 2

Спится мне сегодня плохо. Матрас на кровати жестковат, но не думаю, что в этом дело.

После полуночи я слышу шаги в комнате надо мной. Учитывая, что всех нас поселили на первом этаже, это странно. Впрочем, это может быть комната нашей хозяйки Брунгильды. Допустим, она также мучается бессонницей и решила заняться полуночной уборкой. Однако я однозначно слышу также мужской голос с повелительной интонацией. Неясно только, что именно он говорит. На Сэма это не похоже, тогда кто там с нею наверху?

Поворочавшись в постели некоторое время, я, наконец, засыпаю, вернее, проваливаюсь в нечто похожее на сон. Он какой-то муторный и бессмысленный, не такой яркий, как обычно. Я долго иду по темным коридорам, тихо и осторожно, будто пытаясь кого-то не разбудить. Вхожу в смутно знакомую дверь и оказываюсь на кухне в пристройке. Голову заволакивает туман. Когда я снова как бы прихожу в себя, то в руке у меня нож, на полу передо мной, между столом и плитой темным пятном лежит чье-то тело. То есть я каким-то образом знаю, что оно принадлежит Брунгильде, с которой сегодня днем я поссорился. Ощущения таковы, что я сделал что-то неправильное, опасное, что необходимо скрыть. Сердце бьется, как сумасшедшее, но мозг снова застилает туман.

Просыпаюсь я уже утром. Рассвело, но судя по часам еще можно минут двадцать полежать. Только мне не хочется. А хочется ответить для себя на один вопрос – ходил ли я этой ночью во сне? Мог ли я кого-то убить во сне? Нет, конечно же, нет! Судя по рассказам матери и Маргариты, я всегда просто буквально хожу во сне, могу постоять у стены, даже ответить на какой-то вопрос. Но никаких активных действий я никогда не совершал! Не может так быть, что внезапно начал!

Я проснулся в своей кровати, то есть там же, куда лег прошлым вечером, но это ничего не значит. Дверь же я запер! Точно! Вскакиваю, и проверяю замок на двери в комнату, тот закрыт. Дома я замки во сне с легкостью открываю, но этот заедающий и непривычный, вряд ли бы смог. Все нормально. Это был просто дурацкий, но вполне нормальный сон.

Подхожу к окну и успокоения ради гляжу на снежную даль. А день сегодня обещает быть неплохим! Чистое голубое небо, искрящаяся идеально ровная белая гладь, напоминающая мороженное. Но вдруг сердце вновь начинает биться сильнее – я вижу следы, следы от ботинок или сапог, идущие вокруг дома и останавливающиеся у моего окна! Кто-то ночью подошел сюда и смотрел на меня спящего через окно!

Что за чушь?! Кому я сдался?! Только вчера днем этих следов еще не было, я уверен.

Продолжаю пялиться в окно, как будто оно может предоставить мне ответы. Потом пячусь от него к кровати и сажусь на нее. Что за дела?! Вчера все прошло, скажем так, не очень хорошо, но это утро буквально выбило у меня почву из-под ног.

Опустив голову, я вижу заскорузлое красное пятнышко на рукаве своей пижамы. Смотрю на него и смотрю, не в силах поверить своим глазам.

Проверяю, не поранился ли где-то во сне, но нет. А кровь носом у меня никогда и не шла. То есть это точно не моя кровь… Ну все, мне конец!

Что я должен сделать? Пойти и проверить кухню, лежит ли там зарезанная мною Брунгильда? Я должен собраться и пойти проверить, пока все остальные еще спят.

Прямо в пижаме и босой, я тихо отворяю дверь и выхожу в коридор, спотыкаюсь обо что-то темное и чуть не лечу носом вниз. Кто-то подхватывает меня, не давая раскваситься об пол.

– Извини, – говорит Сэм, помогая мне принять нормальное положение тела. – Не стоило ставить их прямо сюда.

– Что это?! – нервно восклицаю я под впечатлением от догадок о своих ночных преступлениях.

– Лыжные ботинки! – поясняет для меня Сэм, хотя я мог бы уже и сам разглядеть их в полутьме. – Мы сейчас все вместе идем на лыжную прогулку по местному лесу! – Говорит он голосом, полным энтузиазма. – Завтрак подождет.

Сэм уходит дальше по коридору и стучится в следующую дверь, у которой тоже стоит пара спортивной обуви.

– Подъем! – оповещает он.

Я в ярости, в ужасе, в оцепенении! Как он не вовремя со своим хорошим настроением! У меня тут трагедия! Мне бы водочки, а не на лыжи!

Снова, как мышь в нору прячусь в свою комнату. Я прислушиваюсь, жду, когда Сэм уйдет из коридора, чтобы незаметно проникнуть на кухню, но когда тот заканчивает будить всех, я слышу, как отворяются двери, и мои одногруппники выходят, чтобы занять ванную.

В общем, все время в коридоре кто-то да есть. Мне и самому приходится присоединиться к утреннему ритуалу, предварительно переодевшись, чтобы никто не заметил увиденное мной пятно крови, а может и какие-то другие, которые я пропустил.

И вот мы уже гурьбой выходим на улицу. Залезть в крепления на лыжах удается с большим трудом. Никогда не любил этот вид спорта и занимался им только в школе. Жарко, потно, шерстяной свитер кусается, левой-правой, левой-правой – не любитель я короче. Да и не готов я к такому времяпрепровождению. Хлопковая футболка, надетая под всю ту же толстовку, в два счета будет мокрой насквозь, джинсы, думаю, тоже не лучший вариант для спорта. Хотя все это, конечно же, ерунда по сравнению с тем, что мне предстоит в скором времени. То есть труп по всей вероятности найдут, когда мы вернемся в дом на завтрак, улик против себя я в бессознательном состоянии наверняка оставил уйму, так что у полиции будет легкое дельце. А у меня вся жизнь под откос. Да, я предчувствовал, что когда-нибудь стану убийцей, но не таким же позорным образом!

Продолжая безмолвно паниковать, я бездумно пристраиваюсь в хвост группе. Первым на лыжню встает Сэм, за ним следует спортивная Эмма, затем Николь, Лидия и оказавшийся достаточно неповоротливым Артур. Я замыкаю и медленно шагаю вперед, таща на себе груз невеселых мыслей.

Эх, если б у меня было время прибраться на месте преступления, если б я только проснулся пораньше, если б Сэм в первое реабилитационное утро позволил нам выспаться, а не поволок нас в лес на оздоровительную физическую активность!

И тут до меня доходит, что я мог бы просто сказаться больным и не идти никуда с группой! Да, это было бы в итоге подозрительно, но у меня хотя бы было бы время избавиться от своих следов на кухне! И экспертиза бы установила, что Брунгильда умерла ночью, когда все были в доме. А о моей с нею ссоре вообще никому не известно!

Еще должно быть не слишком поздно! Хотя мы уже отъехали на приличное расстояние от дома, все равно можно сказать Сэму, что у меня, скажем, разболелась голова, и я сливаюсь. Поеду назад один, и у меня будет какое-то время привести в порядок это дельце.

Делаю шаг в сторону с лыжни, собираясь обойти Артура и догнать Сэма, которого я, к сожалению, не вижу уже. Вместо этого неловко запутываюсь в лыжах и падаю на колени в снег! Везению моему нет никакого предела, хоть плач!

В конце концов, мне удается обогнуть Артура и даже догнать Лидию, но только потому, что вся группа остановилась. Добравшись до них, узнаю, что впереди просто крутой спуск.

– Смелее, считайте, что это часть терапии! – подбадривает всех Сэм и первым лихо съезжает с горки.

Отлично! Это мой шанс оказаться рядом с ним и отпроситься обратно в дом! Я поспешно встаю следующим и начинаю съезжать вниз. Начало, правда, не очень удачное…

– Не спеши! Осторожно! – комментирует Сэм, но я уже не могу остановиться. Причем левая лыжа едет куда надо, а вот правая, по ходу, собирается объехать стоящую на пути березу с другой стороны. И я ничего не могу уже исправить. Обреченно я смотрю вперед, пока не целую дерево всем лицом. Я слышу отчетливый хруст, то ли моих костей, то ли ствола. Такое впечатление, что дерево от удара покосилось, и я дальше поеду вниз на санках.

Нет, все-таки мне это только показалось, и мы, крепко обнявшись с деревом, уверенно продолжаем стоять на склоне.

– Помочь? – сочувственно спрашивает Сэм снизу.

– Нет, я справлюсь, – кряхчу я, пытаясь стряхнуть осыпавшийся на голову и за шиворот снег. Все это несущественные мелочи, – напоминаю себе.

Кое-как перетащив ногу с лыжей на другую сторону березы, я неуверенно сползаю по склону к Сэму.

– Сэм, – начинаю я, – ничего, если я уже поеду назад, голова раскалывается.

– Еще бы, вступить в такие близкие отношения с деревом – не каждый выдержит, – шутит тот. – От вас такие искры посыпались, что хоть костер разжигай! – Я инстинктивно дотрагиваюсь до лица, которое только сейчас заныло, а Сэм дружески хлопает меня по плечу. – Крепись, мы уже едем обратно.

Ну, блин! А когда мне скрывать свое преступление?!

Кроме меня все справляются со спуском без происшествий, и только береза все еще колышет на ветру веточками, точно не может прийти в себя после столкновения со мной. Мы снова становимся друг за другом, и вскоре лыжня приводит нас на берег пруда, позади которого хорошо видно здание гостиницы.

– Медленно, не спеша, – подчеркивает последнее слово Сэм, – съезжаем на лед и прямой наводкой в дом. Дорис будет ждать нас там с горячим завтраком.

– Да вы что, хотите ехать прямо по льду?! Это же смертельно опасно! – внезапно начинает возмущаться Эмма.

– Дорогая, – обращается к ней Сэм, – я намного крупнее тебя и поеду впереди. Вот увидишь, все будет хорошо. Лед хороший, толстый и легко выдержит нас всех.

– Нет, я не поеду, не поеду! – повторяет Эмма, которую, кажется, накрыла паника. – У меня так сын умер! – Выдает она неожиданное откровение.

– Твой второй сын? – деликатно уточняет Сэм.

– Мой младший. Сгинул подо льдом, не выплыл! – женщина, отвернувшись от пруда, трясется и тяжело дышит. Сэм пытается ее успокоить, остальные застыли в сочувственном молчании.

– Извините, – пробурчав это, я съезжаю на лед. Конечно, это очень нехорошо с моей стороны, но это мой единственный шанс! В одиночку я добираюсь до дома, скидываю лыжи и ботинки и прямо в носках бегу в пристройку. Времени катастрофически мало и я вряд ли успею сделать достаточно, но я обязан попытаться!

Врываюсь на кухню, готовый увидеть жуткое кровавое месиво и… не вижу ничего. Отсутствие того, что я был уверен, там должно быть, ослепляет меня, как отражающиеся от снега солнечные лучи! Бред какой-то! Я падаю на табуретку, потому что у меня ноги подкосились от внезапного, негаданного облегчения.

Я никого не убивал!

Только откуда тогда кровь на моей пижаме и те отрывочные воспоминания? Я качаю головой. Это слишком сложно. Параноидальная мысль, что кто-то играет со мной, возникает и отбрасывается, как маловероятная. Кому бы это могло понадобиться? И как бы он это мог провернуть? Нет, скорее это дурацкий сон, а кровь…ну, надо еще раз проверить, есть ли она там вообще. Может это тоже бред моего воспаленного сознания.

А пока что убираюсь с кухни подобру-поздорову. Иду, ставлю нормально лыжи, скрепив их между собой. А вот и остальные подтягиваются. Да, я бы точно ничего не успел. Все, кроме Сэма и самой Эммы, поглядывают на меня с укоризной, но ничего не говорят.

– Собираемся в зале на завтрак, – говорит Сэм, – если надо, сначала переодеваемся, моем руки. – Он уже не такой безоговорочно радостный, как в первый день, а сосредоточенный и, возможно, даже немного усталый.

Забежав в свою комнату, я стаскиваю с себя толстовку и бросаю ее на кровать, туда же летит промокшая от пота футболка. Мне все еще жарко, меня полностью захватил пыл от эмоций, но мне уже как-то не так противно. В углу шкафа нахожу свою скомканную пижаму и тщательно осматриваю ее в свете из окна. К сожалению, нахожу и то пятно на рукаве, что уже видел, и еще одно поменьше на животе. Почти уверен, что это кровь, и она мне не мерещится.

Не знаю, что теперь думать. Хотя, погодите-ка, если б я кого-то зарезал ножом, не было бы тогда на мне гораздо больше крови, а не две жалкие капли?! Я что, в бессознательном состоянии на себя фартук надел?!

Но самое важное, куда бы тогда делся труп? Спрятать окровавленное тело во сне, да еще и отдраить дочиста всю кухню я б точно не смог! Кто-то это сделал за меня? – вообще невероятно!

Все это дико и непонятно и наверняка имеет самое простое объяснение.

Надеваю одну из уродских рубашек, которые положила мне в чемодан мать, и нехотя выхожу обратно в люди. Сэм собирает нас в коридоре, ловя прямо на выходе из комнат.

– У меня плохие новости, – оповещает он нас, держа в ладони свой смартфон, на который я не могу смотреть без сожаления. Мобильная связь, интернет, книги, карта, музыка – все в такой маленькой и недоступной коробочке. Сэм продолжает: – Дорис написала мне, что ночью была вынуждена уехать, что-то плохое случилось с ее престарелыми родителями. Так что, ребят, мы пока что сами по себе.

Голоса людей слились для меня в один бессмысленный гул, и кровь застучала в ушах. Совпадение? Наверняка, совпадение!

– Нам придется пока готовить себе самим, но все продукты закуплены и смиренно ждут в холодильнике, – слышу сквозь гул уверенный голос Сэма.

– Но мы заплатили за обслуживание, – ворчит Эмма.

– Я оформлю всем соответствующую скидку.

Сэм дружною толпой ведет нас в пристройку, в которой я недавно был, но все равно я вхожу туда с замиранием сердца.

– Сегодня по плану у нас сырники! Давайте распределим, кто чем займется, и превратим готовку в еще один способ сплотить коллектив, – он снова превращается в себя прежнего, безосновательно оптимистичного и благожелательного.

Я вызываюсь встать к плите, как распределились остальные роли мне все равно. У меня есть важная цель. Пока Сэм развлекает нас своей психологической болтовней, что приготовление пищи – это сравни медитации и тому подобное, я делаю вид, что роняю на пол крышку от бутылки с подсолнечным маслом и сажусь на корточки. Тщательно оглядываю пол между столом и плитой, то есть там, где в своих проблесках воспоминаний я видел мертвое тело.

Пол тщательно вымыт и махнет хлоркой, только у самой плиты я вижу бурые растекшиеся вдоль ее кромки пятна. Они могут быть чем угодно и не понятно насколько свежи.

– Как продвигаются поиски? – интересуется Сэм, наклоняясь надо мной.

– Продуктивно, – я “нахожу” пробку между своих пальцев и показываю находку руководителю.

– Хороший мальчик, – хвалит меня Сэм, а я возвращаюсь к плите. Я не совсем бытовой инвалид, как можно было бы подумать, зная, что у нас есть домработница, готовящая нам еду. В детстве у меня была еще и няня, и мы готовили с ней иногда даже довольно сложные блюда в качестве развивающих игр. Так что, можно сказать, что сырники я не уничтожил, так, самую малость пригубил.

Под бессменным руководством Сэма мы сервируем себе завтрак в зале, и пока мы едим, среднее по группе настроение заметно растет. Только Эмма сохраняет свое устойчиво низким. Это и понятно, прогулка пробудила в ней не самые лучшие воспоминания, которые, по всей видимости, до этого были спрятаны глубоко внутри. Вот только Сэм прямо-таки жаждет их откопать.

– Итак, группа, через пять минут собираемся и обсуждаем, какие чувства мы испытали во время нашей маленькой вылазки на природу!

Я незаметно морщусь, убирая стаканы на поднос. Ну, какие чувства?! Я вот всю дорогу мучился из-за возможного убийства, Эмма встретилась с самым большим своим страхом, а остальные? Мы же просто на лыжах катались. Мне кажется, другие думают также, но перечить никто не собирается. Что ж, будем обсуждать чувства. Придумать бы за пять минут свои.

– Рассаживаемся, – приглашает нас Сэм, – желательно не так, как в прошлый раз.

Сам он садится на место Николь, и нам всем приходится по новой выбирать себе места. Замешкавшись, я остаюсь перед выбором: устроится на диване рядом с руководителем или сесть в кресло напротив него. Выбираю второй вариант и только успеваю опуститься на сидение, как Сэм уже понукает меня говорить:

– Ну что, Дэвид, что ты ощущал во время прогулки? И кстати как твоя голова? Не болит?

– Нет, не болит, – я ерзаю на кресле, стараясь придумать адекватный ответ на первый вопрос. Сэм смотрит на меня с добродушной улыбкой. Он вольготно закинул ногу на ногу и откинулся на спинку дивана. – Вообще, я ничего особенного не ощущал, – сознаюсь я. – Всю дорогу думал, кому понадобилось подглядывать за мной ночью через окно, – решаю рассказать про следы на снегу. Может кто-то сможет разрешить для меня хоть эту загадку.

Брови Сэма удивленно взмывают вверх.

– И ты совсем не разглядел этого кого-то? – спрашивает он заинтересованно.

– Я просто увидел утром следы на снегу. Они шли вокруг дома и останавливались прямо под моим окном. Кто-то топтался там некоторое время, прежде чем пойти назад тем же путем.

– Видимо, кто-то из нас все-таки пренебрег моим советом не гулять в темное время суток, – предполагает Сэм. – Территория никак не освещается, так что пойти тут некуда, разве что в свете окон вокруг дома круги нарезать. Никто не признается в ночном променаде? Ладно, может тогда Лидия поделится с нами своими ощущениями?

Сэм переводит внимание на женщину, а я хотя бы могу вздохнуть спокойно. Его версия произошедшего ночью кажется достаточно простой, чтобы быть правдой. Может, так и было. Кто-то просто захотел пройтись, но потом понял, что это плохая идея и развернулся назад.

– Во время прогулки я чувствовала себя просто отлично! – говорит Лидия с энтузиазмом. – Это была изумительная идея вывести нас вот так на природу с самого утра! Небольшая прогулка, а придала такой заряд бодрости! А свежий воздух и физические упражнения помогли, знаете ли, прочистить голову. Пожалуй, надо будет и дома время от времени сбегать в лесопарк, благо у меня есть недалеко от дома, чтобы уделить время себе, подумать не спеша.

– Могу я присоединиться к сказанному? – кивает Артур. – Я согласен с каждым словом. Надо будет прикупить себе лыжи и растрясти жирок!

Я обалдеваю. Столько радости из-за часового похода в лес? Я невольно бросаю взгляд на Николь, и оказывается, что она в этот же момент бросает взгляд на меня. Мы как будто переглядываемся, мы как будто понимаем друг друга.

– Николь? – зовет девушку Сэм, и наша секундная связь обрывается.

– Ну а что, Николь? – отзывает та. – По-моему, все было норм.

– Принято, – кивает Сэм и под конец обращается к Эмме: – А ты что скажешь, Эмма?