Тика. Любовь безумца

Агния Арро

Тика. Любовь безумца

Глава 1

Тика

Клацнув зубами, широко улыбаюсь, зная, как это бесит противника. Капу я оставил в раздевалке, понимая, против кого выхожу сегодня на ринг. Да и вообще, я же чокнутый, а защита для слабаков. Чем больше ты уязвим, тем больше получаешь эмоций от процесса, больше адреналина и еще больше внимательности. Зубы, конечно, вставить можно, но не допустить того, чтобы их выбили, – вот где настоящее искусство в нашем деле.

Мой соперник так шикарно бесится. Его глаза налиты кровью. Он похож на злющего быка, перед которым машут красной тряпкой. Ноздри дергаются, брови уже почти слиплись на переносице. Это дает мне повод улыбнуться еще шире и спровоцировать его на атаку.

Народ в любимом бойцовском клубе «Клетка» благодарен за шоу. Здесь такое обожают, они готовы делать дополнительные ставки за то, что мы даем такие мощные эмоции. Устают дяденьки и тетеньки с большими деньгами от официальных встреч, офисов и дорогих костюмов. В нашем Аду только мы носим маски, остальные «оставляют» их на входе, превращаясь в сумасшедшую толпу, жаждущую крови и секса.

Меня тоже переполняют эмоции. Я выхожу на этот ринг за ними, на остальное мне наплевать. Выжимаю максимум из сегодняшнего боя. Эмоционально выматываю противника. Помнится мне, бог Локи был тем еще засранцем. Я знаю, что за глаза с недавних пор в «Клетке» меня стали называть именно так. Я даже знаю, с чьей подачи, но против ничего не имею. Пусть эта толпа считает меня богом, я им разрешаю.

Когда противник заметно теряет в выносливости, легко отправляю его «поспать» на настил и поднимаю кулак, принимая поздравления гостей клуба.

Наш ведущий подносит микрофон к губам, чтобы что-то сказать. Забираю, он ошалело моргает, а я хлопаю его по плечу и выбираюсь с ринга, закрытого высокой сеткой со всех сторон, от чего он и называется клеткой, как этот клуб.

– Gracias, gracias, – обращаюсь ко всем, раскрытой ладонью показывая, чтобы они затихли.

На первом ряду за своим столиком сидит Король этого места, его Величество Ильхан – владелец «Клетки» и самый неоднозначный человек из тех, кого я встречал на своем пути. Тот еще урод, если честно, но я тоже урод, поэтому мы с ним прекрасно уживаемся и у меня много прав и свободы в его заведении. А иначе хрен бы я тут остался!

– Господа и… да-амы, – тяну, облизывая губы. У пары подружек средних лет, сидящих прямо за Ильханом и пожирающих меня взглядом уже минут сорок, наверняка прямо сейчас намокло нижнее белье.

Да-да, это место не только кровавых боев. Странные люди ищут здесь еще и секс. Иногда даже находят, но я предпочитаю не пачкаться, зарабатывая на большинстве из них деньги, а потом трачу их на развлечения и чистый, интересный секс.

– Сегодня в нашем ночном клубе состоится отвязная вечеринка, – стараюсь быть обаятельным. – Для тех, кто хочет продолжения праздника. Бойцы «Клетки» будут готовы пообщаться с фанатами. А особенно с фанатками, – снова добавляю в голос кошачьих интонаций. Молодых и крепких парней тут очень любят. – Спускайтесь в Ад, у нас всегда жарко, – дожимаю их коварным шепотом и бесцеремонно вталкиваю микрофон обратно в руки ведущего.

– Тика! – недовольно шипит он.

– Расслабься, – еще раз хлопаю его по плечу. – Так было надо, – подмигиваю и ухожу в душ.

В раздевалке на самом видном месте валяется мой телефон в чехле с граффити из сочных разноцветных линий. Никто его и пальцем не тронет, если, конечно, не хочет лишиться чего-нибудь более ценного. Вообще слава отморозка и полного придурка сильно помогает в этом месте. А еще все знают, что я не просто боец, я работаю с Королем, так что…

Беру мобильник, ввожу пароль и смеюсь, запрокинув голову:

«Сынок, возьми трубку». Милое сообщение от матери режет глаза. Я даже тру их кулаком.

Когда в последний раз я общался с семьей? Не помню. Даже напрягаться не хочу, чтобы вспомнить это, но матери все же перезваниваю. Продался за «сынка», дебил.

– Зачем я тебе понадобился? – Прижав трубку плечом к уху, раздеваюсь и, даже не пытаясь прикрыться полотенцем, иду в душ. – Только давай сразу к делу, я занят, – вхожу в помещение, и мой голос разносится по нему глухим, специфическим эхом.

– Ты не допускаешь мысли, что я просто захотела услышать сына? – Мать вроде даже расстраивается от моей реакции.

– Не допускаю. Что нужно сделать? – открываю воду в свободной душевой кабине.

– Через два часа открытие моей новой галереи. Ты не мог бы прийти? Будут журналисты и блогеры. Нам нужны свежие семейные фотографии. Тиш…

– Не называй меня так, я не ребенок! – огрызаюсь.

– Хорошо, – вздыхает мама. – Ты заедешь? Я пришлю тебе адрес.

– Поиграть в семью? Как это лицемерно, – морщусь, глядя, как мне под ноги падают горячие капли воды.

– Прекрати, ты сам…

– Да-да, я сам, – перебиваю ее. – Отец и его любимый сын будут?

– Нет, они в командировке, – признается мать.

– М-м-м, – улыбаюсь, шагая под воду и не боясь, что телефон сдохнет. Мы с этим аппаратом прошли уже много всего. – Теперь все встает на свои места.

– Тихон, я позвонила не потому…

– Ладно, я приду, – снова перебиваю ее. – Кидай свой адрес и время. Постараюсь не опоздать. Наверное.

– Костюм…

Сбрасываю, не дослушав. Какой еще нахрен костюм? Я его где тут возьму?

Ополаскиваюсь, прикидываю время на дорогу и одеваюсь. Вместо костюма у меня рваные голубые джинсы, свободная футболка навыпуск и огромные, удобные кроссовки. Сверху накидываю куртку, на кепку надеваю капюшон.

К собственной вечеринке в ночном клубе придется присоединиться позже. Вздохнув с сожалением, прыгаю в «мустанг» такого же безумного цвета, как и вся моя жизнь. Включаю музыку на всю и еду прямиком к галерее матери. Она уже много лет занимается произведениями искусства. Сама пыталась стать художницей, но таланта не хватило, зато она хорошо разбирается во всем остальном. Знает, как показать работы, как продать художников и творцов и тоже на этом очень и очень много заработать.

У здания, идеально подходящего для художественной галереи, паркуются одна за другой дорогие, но сдержанные тачки и моя, ярко-зеленая, красочным пятном вклинивается в их ряды.

Замечаю мать в длинном платье и короткой шубке. Она хмуро провожает взглядом мою машину и бледнеет, увидев дыры на коленях штанов.

Развожу руками, мол, а что? Раньше надо было предупреждать. Хотя я бы принципиально не переоделся.

Раскрываю руки для объятий и демонстративно обнимаю родительницу на глазах у пары журналистов.

– Я та-а-ак рад тебя видеть, мама, – с усмешкой шепчу ей на ухо.

– Не надо так, – тихо отвечает она. – Я скучала по сыну.

– У тебя только один сын. Так решил твой муж, – опускаю руки и встаю рядом с ней, позволив людям вокруг нас сделать несколько фотографий.

Как только официальная часть на улице заканчивается, мы входим в здание с профессиональным светом, официантами и элегантными гостями. Тут много красивых женщин. Смотрю по сторонам, отыскивая для себя интересные варианты, но картины привлекают меня больше.

Оставляю мать, ухожу рассматривать творения современных художников, которых она продвигает. По дороге забираю с подноса официанта шампанское, делаю глоток и оставляю его на ближайшем столике.

Рассмотрев одну очень интересную картину, разворачиваюсь, чтобы перейти к другой, и останавливаюсь, только сейчас заметив, что вдоль одной из стен нет картин, там сидят те, кто эти картины создает. Две девушки и несуразный парень. Возле них то и дело останавливаются посетители новой галереи. Делают вид, что им интересно, и идут дальше.

А мне интересно…

Я медленно иду вперед, понимая, что вот уже несколько секунд смотрю только на одну девушку. Она очень странная, похожа на инопланетянку. Кончики очень светлых волос касаются узкого плеча. Наверное, даже слишком узкого для нормального человека. Лицо с острым подбородком и большими бледно-голубыми глазами. Светлая кожа и тонкие пальцы, перепачканные краской. Ее взгляд не двигается, а я не дышу, будто меня уронили в ледяную воду. Не могу перестать смотреть, как она, глядя только перед собой, макает пальцы в краску и водит ими по холсту.

Улыбается бледными губами, размазывая очередной цвет подушечками пальцев, будто она его чувствует. Подносит к лицу, вдыхает его запах и снова наносит на холст.

Чертова магия. Я не понимаю, что происходит, но не могу не смотреть, а подойти становится страшно. Вдруг эта иллюзия развеется? Я хочу еще на нее посмотреть.

– Моя самая необычная находка – Из оцепенения меня выводит голос матери.

– Здесь есть что-то из ее картин? – Не оглядываюсь на родительницу.

– Конечно. Ты стоял возле нее недавно. Вон та. – Мать указывает взмахом руки на полотно на стене. Хаос, который мне чертовски понравился.

– Я хочу ее купить, – возвращаю свое внимание к странной художнице.

– Девушку или картину? – смеется мать.

– Все!

Глава 2

Лора

Трек «Constanta – Цифей»

В зале галереи играет очень красивая музыка. Я тонко чувствую каждый звук, каждую ноту. Она приятной вибрацией откликается в каждой клеточке моего тела. Я даже прикрываю глаза на несколько секунд, позволяя себе еще больше погрузиться в мелодию, соединиться с ней. Чувствую, как дрожат собственные ресницы, а пальцы вновь погружаются в краску. С улыбкой подношу их к лицу, глубоко вдыхаю, ягодой пахнет – «Черника», легко распознаю я, понимая, какой цвет нашла в этот раз. Безошибочно. Я хотела его. Должно быть красиво. Я так чувствую…

И чувствую особенный холст под своими пальцами, веду по нему, детально представляя себе линии, которые должны получиться именно в этом месте. Сердце бьется быстрее каждый раз, когда я ощущаю чье-то присутствие слишком близко. Улавливаю запахи парфюма, различая на женский, мужской. По запаху духов можно примерно понять возраст того, кто подошел, чтобы посмотреть на странную девушку. Это помогает мне ориентироваться в пространстве намного лучше.

Облизываю губы, нахожу салфетки, чтобы хорошенько оттереть руки и попить воды. Вынимаю из ящичка возле своего стула бутылку с водой. На меня все еще смотрят. Улыбаюсь, это ведь мой вечер. Мои работы решили показать людям. Все еще не верится. О таком я могла лишь мечтать, а теперь сижу здесь, в новой галерее, и, может быть, кто-то даже купит мою картину.

Улыбка становится шире, а кожа покрывается мурашками. Застываю, стараясь понять, что изменилось в пространстве. Люди, что смотрели на меня, точно ушли. Сейчас рядом нет никого, но есть очень острое ощущение того, что на меня продолжают смотреть. Становится не по себе.

Выдыхаю, расслабляюсь и вновь берусь за краски. Здесь есть тот, кто никогда не даст меня в обиду. Вспоминаю об этом и сразу становится спокойно. Я возвращаюсь в свой космос, где в воображаемом мире много ярких цветов и нежных оттенков, которые я, несмотря на свои проблемы, могу создавать сама. Чувствуя себя волшебницей, вновь с любовью веду пальцами по холсту.

Моих плеч касаются крепкие, горячие ладони самого родного человека в моем темном мире. Арий, мой старший брат, моя сила, мои глаза и моя броня, осторожно сжимает ладони, показывая, что он рядом.

Наверное, я никого и никогда так не любила, как брата. Родителей я не знаю, меня вырастил Арий, хотя он всего на пять лет старше. Мы жили с дальними родственниками отца до моих шестнадцати, но им было не до слепой девочки и того, кто готов был кинуться в драку за любой косой взгляд на нее. У них есть родные дети, а мы с братом были обузой и источником некоторого дохода. Как только появилась возможность, Арий забрал меня, и теперь мы живем вдвоем. От родителей нам достались редкие имена, наша квартира, и еще я знаю, что мама тоже рисовала, правда, ни в одной галерее ее картин не было. Мне повезло больше.

– Лора, это потрясающе, – узнаю Диану, владелицу галереи. – Мы повесим эту картину на место той, что хотят купить.

В солнечном сплетении происходит взрыв чего-то очень горячего, растекается по животу, напрягая мышцы, и смешивается с новой волной мурашек. Я снова чувствую тот странный, острый взгляд на себе. Мои внутренние радары пытаются определить его источник. Терпкий запах мужского парфюма врывается в ноздри…

– Ты слышала? – шепчет на ухо брат. – Это успех, – смеется он, целуя меня в висок.

– Кто покупатель? – машинально вожу подушечками пальцев друг по другу. Они липнут от краски, но меня это успокаивает.

– Меня зовут Тика, если это важно, – представляется владелец терпкого парфюма.

– Странный, – произношу вслух.

– Кто? Я? – В голосе парня удивление смешивается с усмешкой.

– Да. Зачем тебе моя картина? – поворачиваю голову на звуки его дыхания.

– Понравилась.

– Если расскажешь чем, я тебе ее подарю, – замираю в ожидании ответа. Вокруг нас снова только музыка.

Арий не вмешивается в диалог, все еще удерживая меня за плечи. Нам нужны деньги, но сейчас мне гораздо важнее услышать ответ этого самого Тики.

Наверное, мне не хочется, чтобы он купил ее из жалости к слепой художнице. Или хочется услышать оценку того, кто по моим ощущениям отличается от гостей галереи. Так много эмоций вдруг скопилось внутри меня. Я приоткрываю рот, чтобы с выдохом отпустить часть из них в зал, а Тика все еще молчит.

– Я просто куплю эту картину, – наконец отзывается он, и тяжелые шаги отдаляются, вместе с запахом его парфюма.

– Не обращай внимания, – успокаивает меня Диана. – Все хорошо, пусть заплатит, твоя работа точно этого стоит. – Немного лести, и она тоже уходит.

– Что это было? – спрашивает брат.

– Просто… – легко улыбаясь, пожимаю плечами.

– Мне показалось, ты заигрывала с ним, – фыркает Арий, стараясь скрыть строгость и братскую ревность.

– Тебе точно показалось. Я хотела услышать особенное мнение. Жаль, что он им не поделился. Но и ничего страшного в этом нет. Мы скоро поедем домой?

– Через час закончится мероприятие. Я отойду, закрою вопрос с покупкой картины. – Он целует меня в макушку и исчезает.

Арий за меня боится, но я не заигрываю с парнями. У меня никогда не было отношений, даже дружить с кем-то сложно, потому что мои ровесники в какой-то момент забывают о том, что я не вижу, и это становится проблемой для всех. Я привыкла к тому, что у меня есть только брат. Ну и, конечно, мое творчество. Я нашла в этом свое странное, скромное счастье.

Брат забирает меня из галереи. На улице очень свежо, и хочется погулять. Он соглашается, и, пока мы ходим по улицам, я все пытаюсь понять, зачем тому парню понадобилась моя картина. Что такого он в ней увидел? И совпали ли его мысли с моей идеей? Вряд ли, конечно, в нее вложено много личного.

– Тебе понравился вечер? – крепче сжав мою руку, интересуется Арий.

– Да, было чудесно. Я рада, что смогла внести свой вклад в наш семейный бюджет, – смеюсь, почувствовав, как на щеку упала прохладная капля. Дождик моросит, нам приходится развернуться, чтобы вернуться к машине.

– Но чуть не подарила картину незнакомцу, – смеется Арий. – Иногда логика, которая живет в твоей белобрысой голове, сводит меня с ума.

– Я странная, ты еще не привык? – Морщусь, когда капель на моем лице становится больше.

– Инопланетянка, ага, – забавляется брат. – Осторожно, – прикладывает ладонь к моей макушке, защищая голову от удара при посадке в машину.

Едем домой. Я вожу пальцами по прохладному стеклу, представляя, как сейчас по нему стекают капли дождя, а я их ловлю одну за другой. Становится грустно. О том, что я однажды смогу это увидеть, уже давно не мечтаю. Знаю, что это невозможно, а мечты… Мечты должны сбываться, иначе зачем они существуют? Точно не для того чтобы разочаровывать и причинять боль.

Дома Арий делает для меня горячий чай и оставляет в комнате одну. Я переодеваюсь, забираюсь на кровать и слушаю, как расходится гроза за окном. Раскаты грома становятся все ближе и сильнее. Я вздрагиваю каждый раз, когда слышу мощный грохот, и снова думаю о проданной картине. На ней изображен мой внутренний мир, и странный парень забрал его с собой.

Глава 3

Тика

Трек «Адажио Альбинони» в современной обработке.

Картину доставят домой завтра утром, поэтому сейчас я спокойно еду в ночной клуб, расположенный недалеко от нашей «Клетки». Я сделал из этого места что-то вроде базы для бойцов. Лучшие вечеринки для избранных, встречи с фанатами, официальные мероприятия «Клетки», общение со спонсорами – все перенесли сюда.

Я сделал из пацанов бренд, у нас есть свой мерч, свои фишки, которые помогают зарабатывать больше, ведь так или иначе большинство из них приходит в наш Ад по двум главным причинам: реализовать себя и заработать. Безысходность часто толкает людей на безумства, и только безумец спускается в Ад по доброй воле.

Мой жестокий, но прибыльный бизнес, основанный на человеческих слабостях, тоже завязан теперь на этом месте, и я должен иногда его контролировать, чтобы подкармливать Короля «Клетки» процентом с дохода, обеспечивая себе свободу.

– Хей, здарова! – ударяемся ладонями и хлопаем друг друга по плечам с одним из парней.

– Привет, Тика, – мурлычет незнакомая девочка с пьяным, стеклянным взглядом.

– Тебя не хватало, – говорит кто-то еще, вновь хлопая меня по плечу.

Широко, цинично улыбаясь, пробираюсь в ВИП-зону и плюхаюсь на диван со своих метр девяносто. Лениво смотрю через блестящие металлические перила балкона на танцпол, где разгоряченная толпа хаотично двигается под музыку. Горячий воздух разрезают разноцветные неоновые лучи, и я чувствую себя богом безумства и хаоса, ведь я управляю ими, их чувствами, их желаниями.

Похоть, деньги, успех, снова похоть. Все покупается, все продается. Это мой мир. Мои парни, как верные черти своего чокнутого хозяина, ходят по залу, продавая людям дополнительное удовольствие. Я слежу за теми, кто соглашается и покупает. Меня передергивает, а улыбка становится злой. Почему меня это так бесит, я не знаю. Но мне хочется спуститься и затолкать им в глотки побольше дерьма, которым мы торгуем, чтобы они нажрались им раз и навсегда. И одновременно нет, мне этого не хочется. Пусть дохнут медленно, а я еще на этом заработаю. В конце концов, это их выбор.

Мне быстро становится скучно. Моего лучшего друга со мной нет. Так странно. До Арса в моей жизни не было людей, к которым бы я был так привязан. Этот парень стал частью моего мира, причем хорошей его частью. С ним было весело, но сейчас он строит свою жизнь заново, я не стану ему мешать.

Загребаю из пузатого прозрачного аквариума горсть презервативов с наклейками, на которых написаны контакты парней нашего клуба, и подхожу к перилам балкона. Еще раз оглядываю толпу. Разжимаю ладони, и презервативы дождем летят вниз, прямо на людей.

Девчонки поднимают головы, замечают меня, широко улыбаются и подбирают презенты. Подмигиваю им, отхожу от перил и иду вниз. Я хочу утонуть в разврате этой ночью.

Облизывая губы, разглядываю красивых и очень красивых малышек. Выбираю тех, кого сложнее соблазнить на то, чего мне так хочется сейчас, словно пытаясь доказать самому себе, что купить можно любую женщину, главное, найти подход.

Одна сидит у барной стойки, грустит и тянет через трубочку «Санрайз». По щекам размазана тушь, от помады почти ничего не осталось. Парень бросил?

– Это не то, что сегодня тебе поможет, – нагло забираю у нее стакан. Она поднимает на меня взгляд потухших глаз. – Сделай девочке «Cosmo» за мой счет, – прошу бармена. – Тебе понравится, – подмигиваю девочке.

Дорогой, красивый, крепкий коктейль и отвязный секс – то, что поможет подлатать разбитое сердце. Она отомстит своему бойфренду со мной, иначе зачем она здесь?

После пары коктейлей я забираю ее на танцпол и шепчу на ухо пошлости, раскачивающие ее эмоции в нужную мне сторону, но мне мало, я хочу больше.

Нахожу еще одну девушку, более раскованную, тяну ее к нам. Официантка приносит на танцпол еще коктейлей. Я свечу бабками перед обеими, и вот они уже пьяно и красиво демонстрирую секс прямо тут. Мне нравится смотреть на них. Это чертовски красиво, в нашем случае красиво в квадрате.

Усмехнувшись, забираю девушек с собой в ближайший отель. Мы врубаем музыку в номере, открываем шампанское. Пена летит на пол, девчонки пьют прямо из горла, и это тоже безумно красиво. Я люблю эстетику, это наполняет наш уродливый мир чем-то прекрасным.

Алкоголь стекает по подбородку одной из девушек. Встаю, иду к ней, и высунув язык, слизываю сладкое шампанское с солоноватой кожи. Зажмуриваюсь от удовольствия, оставляю красный след от своего поцелуя у ложбинки ее груди и разворачиваюсь ко второй девушке. Ловлю ее губы, кусаю и смеюсь, поймав возбужденный стон.

Музыка меняется. Я забираюсь на кровать и наблюдаю за тем, как они раздеваются, все раскованнее касаясь друг друга.

Ночь все больше наполняется развратом. Думать ни о чем не хочется. Никаких правил в этом номере нет. Мы вытворяем все, что приходит в наши пьяные головы. В перерывах я покупаю им дорогие подарки в интернет-магазине с доставкой на адрес каждой, и убеждаюсь, что за пару сережек с небольшим бриллиантом могу заказать себе еще что-нибудь очень откровенное, лишь нашептав желание на ухо. Как в сказке про золотую рыбку, только желаний у меня бесконечное множество.

К утру оставляю их отсыпаться в номере и с довольной рожей возвращаюсь в клуб. Закрываю пару важных вопросов, забираю машину с парковки и мчу домой, пока столица не проснулась и не встала в одну сплошную пробку.

Большая, пустая квартира встречает меня тишиной. Первые несколько секунд это давит на уши после шумного ночного клуба. Спать хочется адски, но надо дождаться доставку картины, иначе я не услышу звонка курьера.

Делаю себе крепкий кофе, сажусь на кухонный стол, шаркаю ногами по полу и смотрю в окно на рассвет. Ночью была просто сумасшедшая гроза, а сейчас над домами поднимается солнце, заполняя серый город мягким светом, добавляя ему ярких пятен. Моя черная душа радуется этим оттенкам. Они разбавляют хренову жизнь, делая ее более настоящей, что ли. Не знаю…

Мои мысли возвращаются к картине, которую я купил, и тонким пальцам, перепачканным краской. Прикрыв веки, словно заново пересматриваю кадры из галереи. Сердце начинает стучать быстрее, и это точно не кофе. Это непонятная мне эмоция, которая зудит в солнечном сплетении.

Она такая… неземная – подбираю самое подходящее определение.

Картина уходит на задний план. Я спрыгиваю со стола, прохожу к пианино и провожу пальцами по клавишам, извлекая из инструмента хаотичный звук. Встаю перед ним, наигрываю «Адажио Альбинони»1, подумав, что ей подходит.

Лора. Ее имя идеально ложится на эту музыку, оно будто сливается с каждой нотой, и я, как полный идиот, покрываюсь мурашками.

Встряхиваюсь, скрипнув зубами. Захлопываю крышку инструмента и отхожу к панорамному окну, злясь на такие эмоции. Пытаюсь убедить себя в том, что и эту девчонку можно купить. Легко! Через ее картины.

Да я уже сделал это, мать вашу! Через час мне привезут доказательство. И это раздражает меня еще сильнее. Каждый раз кажется, что разочаровать меня уже невозможно. Я видел все. И каждый раз я ошибаюсь. Только стоит вновь прикрыть глаза, и передо мной снова неземные пальцы в краске и светлая кожа, так похожая на бархат.

Во рту пересыхает, в солнечном сплетении зудит все сильнее. Я даже тру в этом месте кулаком, чтобы снять напряжение.

Раздается звонок. Я открываю дверь и забираю у курьера картину. Тут же, нетерпеливо, как маленький ребенок, получивший долгожданный подарок, распаковываю ее, роняя на пол обрывки плотной бумаги. Ставлю у дивана и зависаю, разглядывая изображение.

Что такого в этой картине? На первый взгляд это просто хаос из разноцветных линий и фигур, но чем дольше я смотрю на них, тем больше улавливаю последовательность и закономерность в сочетании цветов и крохотных кусочков общего рисунка.

– Да-да, – смеюсь, разговаривая сам с собой, – ты же чокнутый придурок, и картина эта чокнутая, поэтому ты ее забрал, чтобы она больше никому не досталась.

Несу творение Лоры в спальню и вешаю прямо напротив своей огромной кровати. Разваливаюсь на подушках и понимаю, что хочу поговорить с этой девчонкой. У меня даже повод есть, чтобы ее найти. Самая странная художница из тех, что я видел, хотела услышать, что я думаю об этом изображении. Пожалуй, я могу ей рассказать ради того, чтобы еще раз увидеть ее красивые пальцы в потеках разноцветной краски.

Глава 4