скачать книгу бесплатно
– Ну и что?
– Главный корабельный старшина Агарков, – представился официально. – Был в академе, служил, теперь демобилизовался и хочу восстановиться.
– Не поздно ли? Занятия уже два месяца идут.
Я промолчал. Фаина пожала плечами:
– Ждите. Сейчас будет перерыв, и кто-нибудь из начальства подойдёт обязательно.
Вышел в коридор, пристроился на подоконник. Вскоре действительно начался перерыв и столпотворение народа. Сновали студенты с зачумленными от избытка забот глазами – в очках, узких брючках (в коротких – до щиколотки), в пиджаках и рубашках навыпуск. Прекрасная половина студенчества скользила, извивалась, проникала в любые щели плотной толпы на шпильках, платформах и толстых каблуках, раскачивая бёдрами платья, юбки и обтягивающие джинсы. Сколько их тут! А мы-то, балбесы, думали на кораблях, что женщин на всех не хватит.
Несколько человек вошли в деканат. Не психуй, не паникуй, дыши глубже, думай головой – ну и что, что два месяца! – сказал сам себе и тоже вошёл вслед за ними. Это были старосты, которые сдавали и получали журналы групп.
Заместитель декана по младшим курсам Пётр Иванович Михайлов (в народе ПИМ, а когда раздражал – ПИМ Дырявый) олицетворял собой мудрость и властность. Одет он был в просторный тёмно-синий костюм времён победы над проклятым фашизмом. Взгляд его под седыми бровями являл отеческую нежность и учёную невозмутимость.
– Ну и что, что прибыли? А почему не к Новому Году?
Когда вот так вот встречает начальство, от которого зависит судьба, то вам только остаётся ретироваться, согласившись – да, извините, я вернусь сюда первого сентября будущего года. А я закусил удила.
– Не понимаю, почему я не могу восстановиться сейчас?
– Вы намного отстали – пропустили два месяца.
– Ну и что?
– Вам сейчас не догнать группу. Вас выставят из института в зимнюю сессию… если до неё доберётесь.
– Я проучился год перед службой.
– Хм…. И что, к примеру, у вас было по начерталке?
– В зимнюю сессию? «Хорошо».
– Хм… «Камикадзе», – он обернулся к Фаине Георгиевне. – А вы что думаете по этому поводу.
Она улыбнулась:
– Симпатичный морячок.
Пим перевёл дух и снова бросился в атаку:
– Учтите – мест в общежитии нет, стипендии все распределены.
Мне показалось, он сейчас взорвётся, затопает ногами и заорёт – пошёл вон, наглец такой! – так лицо его побагровело.
– Почему мест нет? – встрепенулась секретарь деканата. – Позвоните Галине Константиновне – она любит моряков и что-нибудь наверняка придумает.
Пётр Иванович махнул рукой:
– А, сами звоните. Я на кафедру – это секретарше. Потом мне – Хорошенько подумайте и решите – если напишите заявление о зачислении, я завтра подпишу.
И ушёл, бросив от двери:
– Боже, как люди упрямы! Это нехорошая черта.
Фаина Георгиевна набрала номер телефона:
– Галина Константиновна, ты на месте? Здравствуй, голубушка моя. Как дела? А на личном фронте? С переменным успехом? Желаю удач. Примешь к сердцу судьбу молодого человека? Моряк, красавец, герой! Помнишь, каким был Жорик Москаленко, только этот в плечах пошире – взглянешь, растаешь. Сейчас пришлю.
Положила трубку и мне:
– Знаешь, где наше общежитие?
Я кивнул.
– На втором этаже комендатская.
Снова кивнул.
– Коменданта зовут Галина Константиновна. Думаю, место она тебе найдёт. Если не пугает отсутствие стипендии, пиши заявление. Завтра утречком я его подсуну начальству, и начнём оформляться.
Написал и пошёл в общежитие.
Передо мной была женщина средних лет, которая, показалось, могла дать фору любой юной леди. Я увидел на её лицо следы былой красоты – чувственные губы, коричневые глаза – насмешливые, живые, влюбчивые. Она вполне могла сыграть в кино императрицу Екатерину Великую, хотя звалась Галиной Константиновной и была комендантом общежития. В ней было что-то театральное – от драматической актрисы. Короче, она была настоящей женщиной – зрелой и соблазнительной.
– Отслужил? – спросила она, картинно подняв бровь.
Мне показалось, она хотела сама показать мне место для проживания, но потом её что-то отвлекло. Она торопливо сунула мне пару ключей с бирками и махнула рукой:
– Иди, выбирай.
Я пошёл снизу вверх.
В комнате № 304 никого не было – стояли незаправленными три кровати, а четвёртая была убрана совсем – то есть, разобрана на составляющие, приваленные к рундуку (шкафчику для одежды). На её законом месте теснились музыкальные инструменты – ударная установка с тремя разнокалиберными барабанами и тарелкой, да ещё две гитары с колонками. Такое соседство не вдохновляло.
В комнате № 407 тоже не было никого, но кровати стояли на своих местах и одна без постельного белья. Я вернулся в комендантскую:
– Эта.
Галина Константиновна черкнула записку:
– Иди в подвал, получай бельё.
Увидев перед собой расправленную постель, я вдруг потерял всякий интерес к окружающему миру и без сил, страшно уставший за безумный день, провалился в оазис свежих белых простыней. Напоследок подумал, что графин с водою и стакан на столе положительно характеризуют обитателей комнаты.
Проснулся, когда появился первый сосед – среднего роста, мускулистый малый, с подбородком спортсмена.
– Сазиков Вова, – подал он руку, мельком взглянув на мою одежду на спинке стула. – Добро пожаловать на гражданку.
Я её пожал:
– Прошу добро в вашу команду.
– Моряк, значит. С какого флота, на какой курс?
– А ты служил? – вопросом на вопрос ответил я.
– Да минет меня доля сия….
В комнату вошли ещё два члена команды, споря на ходу:
– Там где мужчина и женщина, третьим всегда будет дьявол.
– С чего ты взял?
– Где-то читал. О, у нас пополнение.
Ребята представились:
– Олег Орленко.
– Боков Владимир.
Представился я.
Они тут же продолжили прерванный трёп:
– И всё-таки женщина это такая скотина, с которой надо держать ухо востро.
– Э-э-э…. Но мы ведь только что говорили…. Или всё это так: бла-бла-бла?
Сазиков подал голос:
– Перед сном о бабах – для здоровья надсада.
– Какой сон? Идёмте рубать.
И мы вчетвером пошли в студенческую столовую, которая работала теперь по зимнему расписанию – с семи утра до восьми вечера. Олег и там, склоняясь к тарелке, развивал свою женоненавистническую теорию:
– Честность с бабами уместна, как муха в стакане. А почему? Только начнёшь ей доверять, она тут же предаст.
Меня начала раздражать его предвзятая категоричность.
– И нет сомнений? – спросил я.
– В чём? – Олег дёрнул головой так, что его массивные очки в роговой оправе чуть не оказались в остатках картофельного пюре.
– В том, что утверждаешь.
– Жизнью проверено.
– Ну, хорошо, давай рассудим логически. Ты утверждаешь, что ты хороший, а все бабы плохие. А почему ты хороший? Потому что не совершаешь дурных поступков. Верно? Это пока. А потом начнёшь верить, что всё, совершённое тобой, просто прекрасно и другим быть не может – ведь ты же хороший. В итоге имеем самовлюблённого эгоиста, между прочим, инженера – командира производства.
Олег обиделся:
– Откуда ты такой умный? В армии научили?
– Во флоте, – поправил я.
Орленко не остался ночевать в комнате.
– Обиделся? – недоумевал я.
– Да нет, – разъяснил Сазиков. – У него невеста в городе, заявление подали – скоро свадьба.
– А я подумал, он баб ненавидит.
– Одно другому не мешает, – заскрипел пружинами кровати Боков, устраиваясь почивать. – Тёзка, песенку на ночь.
Сазиков достал гитару с антресолей, сел в трусах на кровать по-турецки и запел, безбожно фальшивя аккордами.
– На горе у реки лес зелёный шумит
Под горой за рекой хуторочек стоит.
Боков:
– Пой, старшина.
И сам запел:
– В том лесу соловей звонко песни поёт
Молодая вдова в хуторочке живёт….
Фаина Георгиевна заявление моё приложила к приказу о зачислении в группу ДПА-130. Отправила в моментальное фото за фотографиями на студенческий билет, зачётку и ещё для пропуска на кафедру, куда действовал особый пропускной режим. А ещё с дополнительными печатями он (пропуск) открывал двери на военную кафедру и в корпус «V», где стояли узлы и ступени настоящих космических ракет. За одной печатью отправился в третий корпус – только что отстроенное, но ещё не полностью заселённое здание. Гулким пустым коридором дошёл до нужной двери, постучался, вошёл.
Два улыбчивых молодых человека проверили мои документы – те, что я подал, и те, что были у них в белой папке. Взяли с меня подписку о неразглашении государственной тайны. С милой улыбкой напомнили о войсках, в которых служил:
– Бдительность не теряйте, если что подозрительное узрите, сразу сюда.
И меня завели:
– Стучать не привык, а вот если бы поработать. В вашем ведомстве вакансий нет на полставки?
Они улыбнулись. Один спросил:
– Жизненные принципы поменяли?
