скачать книгу бесплатно
Он не принял юмора, зубами скрипнул:
– Хочу, чтоб дети мои были русскими.
– И что с того? Мы же на службе не заморачивались – Женька ты или Мавлиджан. Или тебя на катере молодой обижал? С чего вдруг зауросил? Комсоргом стал?
– Да, – Женька сказал зло. – Стал и понял, что с моей графой в паспорте о национальности далеко не упрыгаешь.
– А куда ты намылился – уж не в Политбюро ли?
– Почему бы и нет? – сказал Женька, повернулся на бок и засопел.
– Любо поспорить с целеустремлённым человеком.
Хотя спорить с ним – всё равно, что с инвалидом драться: зациклился парень на своей родословной. Как на службе-то было просто – салага, потом годок. Ни татар, ни русских, ни таджиков забитых – служи парень: всему своё время. А здесь…. Мне мать неоднократно говорила – кызымку в семью на дух не надо, хватит нам одного. Это она про зятя любимого, отец которого из крещёных башкир. Что же Женьку-то ждёт в этом колхозе? Кресло парторга? Тихая и покорная, как все татарки, жена? Футбольная команда ребятишек? Если не сопьётся. Впрочем, одно другому не помеха. Как в Петровке зовут инородцев? Недомытками? Ну, куряки!
Наутро Мавлиджан спровадил меня на попутке, только чаем угостив с молоком. Сказал, пряча взгляд, что автобуса до вечера не будет. И я покатил в деревню Ларино, к другу Захарке. За окном уазика тянулись заснеженные поля и колки. День начинался ясный, безветренный. Снежная пыль висела над дорогой, солнце сквозь неё пробивалось то блеклым, а то слепящим. Февраль на пороге со своими метелями – трактора метили полосами снегозадержания пахотные раздолья.
– Т-твою мать! – ворчал водитель, когда уазик заносило на поворотах, но скорости не сбавлял. И мои мысли прыгали на кочках, как воробьи по пшену. Хрен с ним, с Женькой! Надумал себе проблему – вот ведь заплелась судьба в косу! – и пусть страдает. Когда поймёт, что всё это чушь, успокоится и заживёт, как нормальный, обрусевший татарин. Я и не знал, что Мавлиджан Талипов такой честолюбивый малый – на границе был парень, как парень. А тут – подавай ему Москву. Ишь, Наполеон усцелёмский.
Как Захара увидел, сразу спросил:
– Ты для чего, Саня, живёшь?
А он:
– Для интересу. Вот интересно мне, что завтра будет.
Только после этого мы обнялись. Захарка, как был, так и остался оптимистом – живёт без гордыни, живёт для души, почти что в раю, или при коммунизме, особенно, когда выпьет. Коммунизм – это светлое будущее всего человечества, а Саня живёт в светлом настоящем по принципу – моё всё равно будет моим, и о будущем не заморачивается. Весел, ежели пьян, грустит, когда трезв, но с улыбкою на устах и думами о неизбежной выпивке. И, конечно же, любил баб.
– Я, братан, жениться надумал – вечером на смотрины поедем.
– Русская?
– Русская. А какая разница? Ты учись, Антоха, учись – когда на детей время найдёшь, у меня уж внуки в школу пойдут, – это он прикололся.
Сначала было всё чин чинаром – мы вчетвером (Захар, я и Сашкина старшая сестра с мужем) куда-то поехали на «волге». К кому-то зашли, поставили бутылку на стол, начали разговоры. Напротив нас супруги (родители суженой), она сама и брат (то ли младший, то ли старший – я не понял). Бутылку распили, разговоры закончили, сестра Сашкина с мужем сели в машину и поехали, пообещав за нами вернуться. Захар крикнул: «Не надо!». Потом из дома исчезли родители. Брат невесты заявил, что он тоже недавно вернулся, только я не понял откуда – со службы или из мест не столь отдалённых? На всякий случай попросил:
– Спой нашу, дембельскую.
Он взял гитару и завернул:
– Я хочу вам рассказать, как я любил когда-то
Правда, это было так давно
Помню, брёл один я ночью по аллеям сада
Чтоб шепнуть в раскрытое окно.
Хорошая песня, мне понравилась. Особенно второй куплет
– И теперь она мне часто сниться в белом платье
Снится мне, что снова я влюблён
Раскрывает мне она, любя свои объятья
Счастлив я, но это только сон.
Черт! Какая могучая жизненная правда – говоря языком классиков марксизма-ленинизма. Действительно, только во сне мог быть теперь счастливым с женщинами – ведь наяву узнал о них всю подноготную. Поверьте, друзья, она неприятна. Вон как Сашкина невеста. Впрочем, нет…. Стакан за стаканом (вина, за которым валенки стёр брат суженной) и в ней такая бабёночка расчудная открылась вдруг – губки вишенками, глазки ласковые, титички под блузкой, как яблочки, перекатываются. Взять бы да заласкать в темноте, чтобы не поняла – Сашка это её или нет. Как в анекдоте:
– Парни, кто невесту не имел?
Жених:
– Я.
Наверное, вместе с хмелем вползал в мою душу Сатана. Впрочём, к чёрту догадки. Я опять ощутил то, что со мной бывало не раз и не два: я начал раздваиваться – даже озноб спину лизнул. В какую душу? Нет у меня души – старуха в древнем мире высосала всю до последней капельки, сама вселилась в моё естество, ведьма, и теперь сбивает с толку моё добропорядочное начало. Жаль, что не превратила в летучую мышь – висел бы вверх ногами под потолком тёплой пещеры и в ус не дул. Чёрт! Зачем напился?
– Саня, дай закурить.
А в ответ тишина – осталась невеста без жениха: Захарка спал в обнимку с подушкой. И шуряк его будущий вместе с гитарой куда-то пропали. Что делать: ночь на дворе, село незнакомое, друг спит, невеста его пялится мне в лицо – что делать-то?
– Что делать будем? – спрашиваю её.
– А что все делают? Хочешь спать – ложись.
– С Сашкой или с тобой?
– Так с обоими – он же в моей постели лежит.
Кровать широкая – разделись, легли, утолкали одетого Сашку к стене.
– Ну, что, красавица, искушай.
– Да, больно надо! У тебя бес в трусах, ты и проси.
И я поплёл:
– Тёмный вы народ, девчата – неправильно к сексу относитесь. Это ведь природная необходимость, ну, как нужда, а вы ей мужиков на аркан ловите.
– Ишь, как завернул. Давай, лучше ври – говори, что осыплешь золотом, бриллиантов накупишь. Вам, мужикам, врать не привыкать. Может, понравится байка твоя – возьму и дам, чего хошь.
– А как же Сашка?
– Он ничего не потеряет – я за него замуж пойду.
– И это будет порядочно?
– Вон как запел – говорил про нужду.
Чувствуя себя свиньёй, сунул руку к ней под ночнушку. Э-эх, гнилушка девка, а жить-то хочется! Господи, прости! Она хоть и пьяная душа моя, а всё-таки тягостно ей и досадно – так-то вот, перед другом. Все бабы …ляди! Из-за них рвётся на каболку дружба морская. От сомнений и азарта, от стыда и желания меня словно корёжило изнутри. Два было меня – один мял и готовил девушку к соитию, другой, рыдая на коленях, просил прощения за прегрешение то ли у Господа, то ли у друга.
«А что я хочу? – мучил себя. – Живи сегодня, моряки говорят, а завтра умрём во славу Отечества. Так вот оно, сиюминутное счастье – лежит обок, с писькой и сиськами. Что ещё надо? Чем недоволен? Почему же сердце истекает кровью?».
Наверное, страшным усилием воли можно сдержаться – не трогать девку, и дальше будет спокойная жизнь, чистая совесть, прежняя дружба. Впрочем, какая может быть дружба между будущим инженером (начальником?) и шофёром – ты хоть себе-то не ври. И тело жжет недоступное совести, неподвластное разуму, необоримое, непреодолимое желание плотское. И утешение есть – ей тоже хочется: вон как изгибается под рукой, паровозом пыхтит. В следующее мгновение и я уже задыхался в нелепых движениях, не ведая, что творю.
Прости, Санёк! Вот и не стало нашей дружбы, скрепленной годами службы – я её членом насмерть пронзил. Спишь безмятежно, а меня мучает совесть – щемит и плющит. Как дальше жить? Я был так утомлён телесно, истерзан душевно, что проснись сейчас Санька, вцепись в мою глотку – умер бы без борьбы. Почему-то после греха смерть не страшна.
– Ты спишь? – спросила партнёрша по сексу.
Я не ответил.
– Ну, спи.
Я сразу проснулся, хотя и не спал:
– Боже, какая дикая грязь! Что же нам теперь делать?
– Ну, вот заныл, как маленький мальчик. Не падай духом, – она сказала. – Всё обойдётся.
– Слушай, мне лучше втихаря смыться, чтоб Сашке завтра в глаза не смотреть.
– Куда, дурачок? Он тогда сразу заподозрит, что было что-то.
– Он ревнует тебя?
– Да не особо….
– Да-а, натворили мы делов.
Она фыркнула горделиво и презрительно:
– Давай считать, что не мы, а природа…. Впрочем, все вы такие, мужики – сначала клятвы, а потом в кусты. Вот ты как свинья себя ведёшь: получил своё и вместо благодарности, ворчишь – захрапи ещё.
– А что тебе надо?
– Поцелуй меня, – и подсунулась тёплыми губами.
Мы несколько раз торопливо поцеловались. Блин, всё к одному!
– Сашка хороший, – она вдруг сказала, – когда напьется, не бузит, а быстренько засыпает.
Она опять поцеловала меня.
– Прости меня, шлюху портовую. Ты ведь наш с Сашкой друг, и я могу немножечко тебя полюбить, пока он спит. Верно?
– Завтра он спросит – как ты провела минувшую ночь?
– Не-а. Извиняться будет, что напился, – говорила она с презрением победителя, глумящегося над побеждённым.
