Жаркое лето Хазара

– Наверняка ты своим командирским поведением вынудил его жаловаться. – Сказав это, он внимательно посмотрел на начальника госпиталя и вспомнил еще кое-что, связанное с Хасаром и начальником госпиталя. – Я не очень хорошо знаком с ним, только знаю, что на твое место он не претендует. Все назначения проходят через наш отдел, поэтому я помню, что после ухода начальника госпиталя полковника Розыева на эту должность искали опытного врача, поэтому ему первому предложили занять этот кабинет. Помню, он тогда отказался от предложения, сославшись на то, что является практикующим хирургом и хотел бы оставаться им. И только после этого где-то откопали и привели тебя.

Начальник госпиталя с некоторым недовольством и едва заметной на лице иронией выслушал сидящего напротив него худощавого майора, всем своим видом показывая непонимание сказанного им. Он видел, что из сказанных им в адрес Хасара ядовитых слов тот сделал для себя вывод. «Может, он родня ему или кто-то из близких?»– опасливо подумал про себя.

– Ай, вряд ли это место было предложено ему на полном серьезе, иначе вряд ли он отказался бы. Мало кто по собственному желанию отказывается от красивой женщины и престижной должности. – Начальник госпиталя многозначительно улыбнулся, стараясь придать своим словам шутливый тон.

Выслушав его, майор понял, что начальник госпиталя остался при своем прежнем мнении о Мамметханове и немного повысил голос:

– Капитан, как старший по возрасту человек хочу дать тебе один совет. Хасар Мамметханов – уважаемый врач и достойный человек. – Потом он посмотрел на стоявший напротив свободный стол. – Он оперировал и этого молодого парня, который сидел со мной в одном кабинете и который недавно получил новое назначение – заместителя командира одной из воинских частей и отправился к месту службы. От его коллег я много раз слышал, что самые сложные операции госпитале доверяют именно Хасару Мамметханову.

– Господин майор, это не совсем так, у нас есть и другие хирурги, отлично справляющиеся со своими обязанностями. Пуп земли не он один, – начальник госпиталя перебил майора, давая понять, что он совсем иного мнения о своем подчиненном.

Майор одарил хвастливого начальника госпиталя неприязненным взглядом и спокойно продолжил говорить.

– На твоем месте я бы постарался сблизиться с такими людьми и перенимать их богатый опыт, чему-то у них научиться. Такие люди, влюбленные в свое дело, чаще всего наивны и доверчивы. Некоторые используют их в собственных корыстных целях. А они, эти люди, как кузнечики, порхают себе и никому не наносят вреда. Зато есть хулиганы, которые ловят этих кузнечиков, отрывают им заднюю часть и вставляют туда прутик. Пользуются их бесхитростностью и безвредностью. А ты попробуй у пчелы оторвать часть туловища и воткнуть в нее прутик, так она сразу так тебя отделает, мало не покажется…

Из соседнего кабинета его позвал к себе начальник, и он не успел договорить свою мысль до конца.

Начальник госпиталя спешно распрощался с ним, сославшись на дела в других кабинетах. После слов майора начальник госпиталя решил, что в министерстве уже известно о том, что он впутал Хасара в сети прокуратуры, что они именно его винят в случившемся. И ему начало казаться, что за спиной Хасара стоит слишком много покровителей и защитников.

* * *

Дунья не ожидала появления сына. Тем более на рабочем месте. Она только увидела, как в приемную входит ее сын Арслан. А она в это время сидела рядом с секретаршей, принимала от нее листки с факса и просматривала их.

Увидев в дверях статного юношу в военной форме, девушка-секретарша подумала: «Не за мной ли он пришел?» – подобралась и вопросительно посмотрела на него. Чувствовалось, что молодой человек произвел на девушку впечатление. «Это ко мне», – сказала Дунья с ласковой улыбкой на лице и встала из-за стола, чтобы встретить сына. Ей не очень-то понравилось, что сын пришел к ней без предупреждения, не позвонив предварительно, но она тут же подумала: «Может, дома что-то случилось?» Внимательно посмотрела на сына.

До этого дня Арслан ни разу не был на работе матери. Дунья знала отношение сына к ее работе, но не думала, что он может вот так вот запросто прийти к ней на работу. Знала она и то, что сына привело сюда не простое любопытство, желание увидеть место работы матери. Тогда каким же ветром занесло его сюда?

Когда Дунья сказала о своем желании работать, против этого первым выступил Арслан. «Тебе мало нашей с отцом работы? Разве ты до сих пор кормила семью? Работаем же мы…» Но потом стал думать, что решение о том, работать или не работать матери, в конечном счете будет принимать отец, поэтому ему неприлично вмешиваться и высказывать свое мнение.

В итоге все решили слова Хасара: «Если ей так хочется, пусть идет работать». Его согласие дало возможность Дунье, выполнявшей до того роль маленькой рыбки из домашнего аквариума, выплыть в открытое море и попытаться выбиться в киты.

Дунья пошла навстречу сыну:

– Арслан, какими судьбами? Дома все в порядке?

– Да.

– Как бабушка?

– Хорошо.

– С Айназаржаном я вчера пообщалась. Работой завалена, ни вчера, ни позавчера даже навестить внуков не могла. Думала сегодня немного разобраться с делами и заехать к ним.

Слушая оправдание матери, Арслан думал про себя: «Тоже мне нашлась деловая женщина, не за отцовской ли спиной ты превратилась в жену военнослужащего, не знавшую, что такое работа? Да еще в Германии вместе с такими же бездельницами создала клуб «Достойных жен военных», где вы занимались самовосхвалением,» – но вслух ничего не сказал.

Говоря о том, что не нашла времени проведать своих любимых внуков и престарелую мать, Дунья виновато улыбнулась, вокруг ее глаз проступила сеточка морщин, верхняя губа раздвинулась, приоткрыв слева ряд

блеснувших золотом зубов. В эти минуты она снова превратилась для Арслана в прежнюю любящую мать и бабушку.

И хотя Арслан ни о чем не говорил прямо, Дунья догадалась, что сюда его привело не праздное любопытство, а желание поговорить с матерью начистоту. Сначала она хотела позвать его к себе в кабинет. Сейчас он был свободен, но в любое время мог вернуться Аннов, и тогда ей не удастся переговорить с сыном в спокойной обстановке. Зная, что и сыну хотелось бы остаться с матерью наедине, Дунья решила выйти с ним во двор, где в садике перед офисом были поставлены скамейки для курящих.

Дунья вдруг вспомнила о своей работе и повернулась к девушке-секретарше, внимательно наблюдавшей за ними, воспринимая их не как мать и сына, а как двух влюбленных.

– Ты, Ширинджан, принимай пока продолжение договора, а я пойду, переговорю с этим молодым человеком и скоро вернусь!

Понимая, что разговор предстоит нелегкий, Арслан был благодарен матери за ее желание уединиться.

Хотя Хасар и Дунья старались не показывать большому дому (так семья именовала дом Айназара ага) возникшее между ними отчуждение, старшие члены семьи в какой-то мере знали об этом. Теща, чтобы как-то исправить ситуацию, даже сходила тайком к известному мулле, о котором была много наслышана, и принесла от него талисман согласия, а соль от муллы добавляла в еду супругов. Вчера, уже выключив свет и лежа в постели, они долго не могли уснуть, все обсуждали с Мяхек сложившуюся ситуацию, переживая за родителей, которые все больше отдалялись друг от друга. Он пришел к решению: завтра же сходить к матери, переговорить с ней и все до конца выяснить.

Арслан знал, что причиной всех нынешних бед семьи стала новая работа матери. Он чувствовал, что над семьей нависла какая-то угроза, и думал, что ее можно будет избежать, если вовремя приструнить мать. Именно с этой целью он и пришел сегодня к ней на работу.

Как только Дунья с сыном стали спускаться по лестнице, у подъезда остановилась машина, из которой вышел Аннов и стал подниматься по ступеням. Он увидел спускающуюся сверху с каким-то военным Дунью и замедлил шаг. Поначалу он принял военного за Хасара, который по каким-то делам пришел к жене на работу. Поднявшись на пару ступеней, он спустился обратно и отступил в сторонку, чтобы поздороваться и пропустить идущих сверху.

Но когда они приблизились, Аннов увидел, что военный рядом с Дуньёй не Хасар, но очень похож на него, значит, это либо его младший брат, либо сын.

Увидев человека, который посторонился и стоял, пропуская их, по тому, как мило улыбнулась ему мать, Арслан догадался, что это и есть бизнесмен Аннов, который всегда знает, что ему надо и что делать. При этом он испытал какое-то неприятное чувство. Спустившись с лестницы, Дунья представила незнакомца:

– А вот и глава нашей компании идет! – Когда она знакомила Арслана с Анновом, в ее голосе прозвучали угодливые нотки. Арслан много раз слышал имя этого человека, но видел его впервые. «А-а, так это он…» – молодой человек внимательно вгляделся в лицо Аннова, словно пытаясь что-то прочесть на нем, потом, держась руками за перила, склонил голову и сощурил глаза, словно к чему-то прицеливаясь, поздоровался с ним кивком головы.

Дунья видела, как Аннов старается держать марку, хотя и сильно волнуется, видела, как трудно устоять ему перед тяжелым взглядом Арслана, на лбу его проступили капельки пота. Дунья сразу же почувствовала это, поэтому на официальное предложение Аннова пригласить сына в офис и угостить чаем или кофе, – ответила отказом:

– Спасибо, он спешит на работу, – и быстро прошла мимо. Потом обернулась и добавила: – Шеф, я сейчас провожу гостя, факс мы приняли, так что я сама принесу его вам.

Оттирая пот, Аннов еще некоторое время смотрел вслед уходящим матери и сыну, после чего стал подниматься вверх по ступеням.

Пройдя с матерью в садик и переговариваясь с ней на отвлеченные темы, Арслан не спешил заводить разговор о главном, ради чего пришел сюда. Вернее, он все никак не мог выбрать удобный момент, чтобы начать говорить о том, что так тревожило его в последнее время. А мать ни о чем его не спрашивала. Им обоим было приятно говорить о детях, вспоминать их поведение и высказывания, их нежные голоса. О детях больше говорила Дунья, Арслан лишь поддерживал разговор, отвечая на редкие вопросы, сам же шел рядом, время от времени нервно снимая и надевая форменную фуражку. Мысли его были путаными и несколько напряженными.

С Востока, там, где солнце ранним утром пробило завесу ночи и образовало в ней дырку, дул ветерок с примесью влаги. По небу нехотя плыли маслянистые кучевые облака. Глядя на них, можно подумать, что к ночи облака обоснуются где-нибудь на вершинах Копетдага, чтобы набраться сил и пролиться на землю дождем.

Будучи любимым сыном матери, Арслан думал о том, что ему придется говорить с матерью так, словно подвергая сомнению ее поведение, что мать может совсем иначе растолковать его слова и обидеться. Словом, он знал, что разговор предстоит малоприятный, что будет он тяжелым.

Напротив, Дунья была очень довольна своей работой, считала, что выполняет работу, которая не многим по плечу, что достойна того места, которое занимает, а главное, ее грела мысль об ожидаемых крупных дивидендах, поэтому от своего нынешнего положения она получала особое удовольствие.

Арслана же привело к матери желание видеть семью прежней – дружной и сплоченной, с любящими родителями, детьми, внуками и бабушками с дедушкой. Он просто не мог не прийти к матери, потому, что не мог делать вид, что ничего не происходит.

Временами его ужасала сама мысль о том, что все самое страшное случилось и уже ничего нельзя исправить. Но все равно он старался думать о хорошем, и верил, что, если ему удастся спокойно поговорить с матерью и убедить ее в чем-то, она услышит его и вернется к семье, чтобы остаться прежней – доброй и любящей матерью детям и любимой бабушкой внукам. Он еще долго болтал с матерью на отвлеченные темы, но так и не решился заговорить о том, что так тревожило его в последнее время.

А Дунья, прохаживаясь с сыном, говорила о внуках, временами представляла их, и тогда на лице ее появлялась радостная улыбка. С таким же восхищением смотрела она и на сына, одаривая его своей материнской любовью.

Хасара в разговоре она называла то дедом, то отцом, увязывая его имя то с внуками, то с сыном, но ни словом не обмолвилась о том, что их с мужем отчуждение уже давно вышло за рамки обычной размолвки между супругами и длится дольше положенного. Арслан понимал, что как любимый сын своей матери должен поговорить с ней откровенно, как с близким человеком, понимал, но, как ни старался, не мог подступиться к трудному для них обоих разговору. А потом и вовсе понял, что вести такой разговор с дорогими тебе людьми, будь то мать или отец, невозможно, что мать может обидеться на него и никогда не простит ему этого.

Перед уходом Арслан многозначительно посмотрел на мать и невесело распрощался с ней. А потом на большой скорости погнал машину в сторону своей части, расположенной на окраине города. Выезжая из города, остановил машину и в первом попавшемся ларьке купил пачку сигарет.

Вернувшись в машину, он жадно затянулся сигаретой, хотя давно бросил курить. Некоторое время сидел в машине, выпуская кольца дыма и глядя куда-то в пространство, забыв, куда и зачем ехал.

На какой-то миг ему показалось, что дымит не сигарета, а что-то внутри него начало разгораться и дымиться.

Вернувшись в приемную, Дунья увидела стоявшую у окна секретаршу, которая задумчиво смотрела на улицу, и поняла, что все это время девушка сверху наблюдала за ними. Вспомнив, как подтянулась та при виде ее сына, как старалась понравиться ему, Дунья по-женски отнеслась к этому с пониманием. Ее охватили приятные воспоминания: «… Когда я только-только вышла замуж, я не могла спокойно смотреть на Хасара, которому так шла военная форма! Даже проведя с ним ночь в одной постели, утром, когда он начинал одеваться на работу, я не могла совладать со своими чувствами, смотрела на него влюбленными глазами. Видно, и этой девочке, у которой пока еще нет парня, понравился мой Арслан», – с удовлетворением подумала Дунья. Тем временем девушка повернулась к ней лицом:

– Дунья Айназаровна, какой у вас красивый сын!– восхищенно произнесла она, но чувствовалось, что ей хочется еще о чем-то спросить.

От этих слов Дунья еще больше прониклась материнской гордостью за сына, ласково улыбнулась:

– Что, понравился он тебе, милая? – спросила Дунья, а потом шутливо добавила – У него уже два сына подрастают. В этих словах ее можно было прочитать, опоздала ты милая!

Однако девушка никак не отреагировала на эти слова, словно ожидала услышать именно их. Шутливый тон Дунья не тронул ее. На лице все еще было какое-то непонимание.

– Дело не в этом, – как-то загадочно ответила девушка, давая понять, что она думает совсем о другом.

Дунья не очень-то поняла, что хотела сказать девушка, но догадалась, о чем та думает: «… Тебе такое счастье привалило, а ты его размениваешь.»

Двусмысленные слова девушки задели Дунью за живое. Она считала себя вне всяких подозрений, поэтому ей не понравилось, что эта девчонка пытается ее в чем-то уличить. Дунья пристально посмотрела на девушку, и во взгляде ее можно было прочитать вопрос: «Что все это значит?». Всем своим видом показывая неприязненное отношение к девушке, недовольство ее поведением, Дунья скривила губы, отвернулась от секретарши, схватила с соседнего стола приготовленные дня нее бумаги и пошла в соседний кабинет к Аннову.

* * *

Спустя пару дней после неожиданного прихода Арслана к матери на работу, Аннов вдруг сказал, обращая свои слова к Дунье, которая рылась в каких-то бумагах:

– Сын-то твой до сих пор ездит на «Жигулях»!

Дунья отодвинула бумаги в сторону и внимательно посмотрела на начальника, пытаясь понять, что он хотел сказать этими словами.

Понятно, что Аннов не забыл встречи с Арсланом и даже временами думал о ней.

– Отец предлагал ему взять «Мерседес», но сын отказался, сказал, пусть отец ездит на своем привычном авто, – ответила Дунья.

– Ну, тогда надо было тебе самой купить сыну иномарку!

Дунья хохотнула и вопросительно посмотрела на Аннова, спрашивая: «Что ты такое говоришь?» А потом с материнской гордостью и некоторым упреком ответила:

– Арслан? Да этот сын никогда не будет ездить на иномарке, купленной на деньги матери!

Немного помолчала, углубившись в какие-то воспоминания, связанные с сыном, потом, словно очнувшись ото сна, глубоко вздохнула. Аннов понял, о чем подумала Дунья. Этот неожиданно начавшийся разговор, вызвав у обоих чувство смятения, закончился так же неожиданно.

* * *

Придя утром на работу, Хасар первым делом отправился к больным, которых лечил. На самом деле он пришел сюда для того, чтобы попрощаться со своей работой и своими пациентами. Для себя он решил, что возьмет отпуск с последующим увольнением, и с тех пор старался поменьше показываться на глаза людям, чтобы они не шептались по углам и не думали, что он вернулся с очередного допроса в прокуратуре. Решил побыть дома, чтобы ни у кого не отпрашиваться, когда будут вызывать к следователю. А там, глядишь, вся эта история потихоньку забудется.

Сегодня он уже находился в отпуске. Хасар подошел к каждому больному по отдельности, осмотрел их, некоторым сделал новые назначения. Он сам оперировал всех этих больных, поэтому и послеоперационную реабилитацию вел сам, зная, какое это непростое дело – долечивать оперированных больных. Закончив обход, Хасар вернулся в свой кабинет и пригласил к себе молодого военврача, назначенного недавно его заместителем. До прихода зама собрал все свои вещи и уложил во вместительную сумку, с которой никогда не расставался. Когда пришел врач, Хасар сообщил ему, что с сегодняшнего дня находится в отпуске, и передал ему своих больных.

– Ты остаешься за меня заведовать отделением.

– Но начальник госпиталя мне ничего не говорил, – удивился врач.

– Если еще не говорил, скажет, – уверенно заявил Хасар, демонстрируя свою осведомленность обо всем, что происходит в госпитале. Этого молодого врача, недавнего выпускника института, начальник госпиталя перевел из другого отделения и как своего человека приставил к Хасару, чтобы тот мог докладывать начальнику обо всех делах заведующего отделением, а когда он избавится от него, поставит этого мальчишку на его место.

Затем Хасар отправился к начальнику госпиталя, чтобы напомнить ему о том, что с сегодняшнего дня находится в трудовом отпуске.

В приемной его встретила секретарша, полная девушка. Только что откуда-то вернувшись, она повесила в шкаф верхнюю одежду и стала прихорашиваться перед зеркалом.

– Начальник занят, у него люди!

– Кто-то из наших? – спросил Хасар в надежде, что своих работников начальник не станет надолго задерживать и скоро освободится.

– У начальника сидят три человека из министерства, которые вчера проводили проверку. Мне было велено никого не пускать.

– В таком случае, если начальник спросит, передай ему, что я с сегодняшнего дня в отпуске.

При напоминании Хасара об отпуске, девушка задумалась, о чем-то вспоминая, потом сказала:

– Да, начальник в тот день вспоминал о вас, сказал: «Надо выяснить, можно ли отправлять его в отпуск до окончания расследования, надо бы позвонить следователю прокуратуры», – сделал на вашем заявлении какую-то пометку и отложил его в сторону. А вчера долго искал ваше заявление, никак не мог вспомнить, куда он его положил, да так и не нашел, – двусмысленно заявила она.

Хасар удивленно пожал плечами, хотел было сказать: «Не улетело же оно куда-то, поищите хорошо, найдете!», – но потом раздумала и решительно произнес:

– Вот что, милая, дай-ка мне лист бумаги, я напишу новое заявление, да так, чтобы начальнику понравилось. А в министерство он сам отвезет его.

К заявлению с просьбой предоставить трудовой отпуск Хасар добавил следующие слова: «Прошу считать меня вышедшим после отпуска в отставку». Знал, что именно этих слов ждет от него начальник. Неспешно перечитал заявление и подвинул его к секретарше.

– Дочка, когда твой начальник освободится, отнеси ему это! Думаю, он не станет возражать, я тут все понятно написал.

Исполнив задуманное, Хасар быстро вышел из приемной. Но сам он еще толком не верил, что сейчас уходит из профессии, которой отдал почти тридцать лет своей жизни. Потому что никогда не думал, что будет уходить вот так, даже если вынужден будет это сделать. Видно, судьбе угодно было обойтись с ним именно так, как она обошлась. «Ну, что ж, будь, что будет!» – сказал он себе и пошел в кабинет, чтобы забрать оттуда свои собранные и уложенные в сумку вещи. Не успел он войти в свой кабинет, как раздался телефонный звонок. Подумал, что звонит начальник госпиталя, чтобы позвать к себе и объясниться в связи с только что оставленным им заявлением. Хасар поднял трубку и на том конце провода услышал голос коллеги.

– Хасар Мамметханович, к вам хочет зайти одна женщина. Говорит, у нее есть к вам дело, может, примете ее, всего на пять-десять минут? – тон его был просительным.

Хасару хотелось ответить, что он уже в отпуске, но, чтобы не ронять авторитет коллеги в глазах посторонних, не без труда согласился:

– Ну, хорошо, заходите, коли на несколько минут.

Спустя короткое время коллега привел в его кабинет статную красивую женщину.

При виде женщины Хасар сразу же вспомнил, где видел ее раньше. Это была та самая женщина, которая, волнуясь и плача, встретила его по пути в операционную, где он должен был оперировать лейтенанта из Президентского полка, привезенного в госпиталь в тяжелом состоянии – у того лопнул загноившийся аппендикс и начался перитонит. В тот день ее сопровождал начальник госпиталя, который не каждого больного удостаивал таким вниманием. Хасар тогда подумал, что начальник госпиталя сопровождает женщину не просто так, что она, скорее всего, является супругой какого-то влиятельного чиновника. А она со слезами на глазах молила его:

– Говорят, что дела его плохи, помогите нам, доктор, спасите его! – и с надеждой заглядывала в его глаза.

– Сделаем все возможное!– коротко ответил Хасар и поспешно прошел мимо плачущей женщины.

Операция тогда прошла успешнее ожидаемого, хоть и длилась довольно долго. Хасар вместе с ассистентами сумел вовремя удалить нагноившую часть кишки и сшить ее, аккуратно прочистить и вернуть на место внутренние органы. В тот день Хасар долго не уходил домой, и даже после того, как прооперированный юноша отошел от наркоза и пришел в себя, он еще раз проведал его и удостоверился, что с ним все в порядке. Когда из отделения сообщили, что больной начал приходить в сознание, Хасар, зная, что юный лейтенант еще не совсем отошел от наркоза и сознание у него спутанное, все же поспешил к нему. Подходя к реанимационному отделению, он увидел выходивших из палаты в накинутых на плечи белых халатах начальника госпиталя с той женщиной.

Пару недель назад больного выписали и отправили

домой, чтобы он перед тем как выйти на работу, мог хорошенько отдохнуть и отойти от лекарств. Увидев женщину, Хасар почему-то подумал, что больного беспокоят боли, и она пришла просить осмотреть его еще раз. Но во взгляде женщины не было никакой тревоги, напротив, она смотрела на Хасара с какой-то особой благодарностью. Причем, эта благодарность была искренней и отражалась в лучистых глазах и на милом лице этой приветливой женщины, и в душе Хасара поднялись теплые волны ответной благодарности. Хасар знал, как смотрят родственники вылеченного больного на спасшего его врача. В таких случаях их слова и взгляды бывают только искренними, идут от самого сердца.

Хасар предложил гостям сесть, но врач, сопровождавший женщину, улыбнулся и обратился к ней:

– Вы пока спокойно поговорите с Хасаром Мамметхановичем, а я сейчас! – он сообщил, что ему надо сделать срочный звонок, но он скоро вернется сюда. Понятно, что доктор оставил их вдвоем, чтобы они могли поговорить наедине.

Оставшись вдвоем с Хасаром, женщина не стала скрывать своих намерений и от души поблагодарила Хасара за его внимание к больному юноше. Сообщив, что сейчас он чувствует себя хорошо, она достала из своей сумочки белый конверт, положила его на стол, а потом своими длинными пальцами проворно подвинула его в сторону Хасара.

– Доктор, дай вам Бог здоровья, пусть руки ваши не

знают боли, вы беду нашу своими руками развели, вы праздник в наш дом принесли, поэтому, пожалуйста, примите от нас этот небольшой знак благодарности!

Увидев движущийся в его сторону конверт с деньгами, Хасар вздрогнул и пришел в ужас. Он ждал от женщины чего угодно – просьб о повторном осмотре больного, каких-то дополнительных назначений, но только не этого. В этот миг в голове его пронеслись разные мысли. Он почему-то подумал, что эта женщина пришла не как родственница обычного вставшего на ноги больного, он видел ее в тот день рядом с начальником госпиталя, поэтому усмотрел в ней человека, чьими руками начальник решил расправиться с ним окончательно. Эта мысль испугала его еще больше. В изящной женской руке, двигавшей в его сторону конверт, он, сбитый с толку своими мыслями, видел сейчас подкрадывающуюся к нему ядовитую кобру. В предчувствии беды сердце бешено колотилось к груди. Переведя взгляд с двигавшегося в его сторону конверта на женщину, дал понять, что задет за живое, потребовал: