Беснующийся дух

Вадим Агафонов

Беснующийся дух

Перерождение

Сколько себя помню, я всегда был призраком. Моё существование здесь – это чья-то ошибка или просто шутка судьбы. При жизни меня как-то звали, но сейчас имя утеряно в вечности. Появился я в этом мире недавно, обосновался в старой “хрущевке” с дивным видом на кладбище. Очень иронично. Меня будто приковало к этому месту, и я не знал, как мне вырваться. Вскоре после моего появления я начал замечать молодую девушку с парнем, которые приходили в мою квартиру и бурно занимались своими делами. Вначале они надоедали мне. Шумные, неряшливые, вечно смердящие дешевым одеколоном, юнцы. Но потом я привык, с ними мне было не так одиноко. Их веселый смех, шутки ниже пояса, бесшабашная возьня на кровати – всё это стало греть моё мертвое сердце. Я пытался выйти с ними на контакт, но у меня ничего не получалось.

Через некоторое время молодые люди переехали в эту квартиру насовсем. Спустя пару лет у них родилась дочка, милое маленькое создание, которое притягивало к себе всё то зло, что скрывается в моём мире. Я отгонял от неё порождения сумрака, которые тянулись к ней по ночам. Время шло, мои сожители менялись, за окнами ритмично опадала и снова зеленела листва. Только я оставался неизменным. Неприкаянный призрак, перемещающийся по квартире беззвучно, словно дым. Я не знал, что держало меня на этом свете. Моё естество жаждало свободы. Постепенно душа человека во мне угасала. Оставалось только нечто низменное, жаждущее мести.

В порыве ярости я смог передвинуть предмет. Тарелку, стоящую на краю стола. На шум разбившейся посуды прибежала женщина и начала, испуганно озираясь, собирать осколки с пола.

– Что случилось, родная? – в кухню вошел мужчина, с удивлением смотрящий на разбитую посуду.

– Тарелка упала, наверное, кто-то опять поставил её на самый край стола! – раздраженно произнесла женщина, выметая остатки разбитой посуды.

– Не горячись, Алёнка, я не специально, – сказал парень и почесал свой затылок, невинно улыбаясь.

– Ладно, Влад, я, действительно, погорячилась, прости! – произнесла девушка и чмокнула мужа в нос.

Я давно не чувствовал ничего, но сейчас меня будто обдало теплым воздухом, моё эфирное тело на мгновение обрело форму. Молодые люди ушли в гостиную смотреть телевизор. Их дочь сидела в своей комнате и играла на компьютере. Я приблизился к ней, чтобы посмотреть, что конкретно происходит на экране. Девочка, будто почуяв моё присутствие, обернулась, но ничего не увидела. Её реакция подтолкнула меня к мысли о том, что я, действительно, стал обретать хоть какую-то форму и набираться сил от контакта с людской яростью. Любовь, царящая здесь, лишь угнетала меня, загоняла в самый темный угол. Теперь же я понял, что нужно делать.

Семейная идиллия царила в этом доме, в моей квартире не было криков, ругани, а про рукоприкладство и говорить не приходилось. Я же старался поймать ту самую нотку злости, хотя бы намёк на гнев. Но всё было тщетно. Однажды дочь Алены, находясь одна дома, насмотревшись “познавательных” передач по телевизору, решила повторить опыт с дезодорантом и спичкой. Девочка не просчитала траекторию пламени. Огонь сразу же перекинулся на шторы, пожирая их с невероятной скоростью. Затем в квартире почти случился пожар. Остановило его только моё вмешательство. Я сосредоточил всю свою энергию на пламени и потушил его. Девочка бегала в панике, не понимая, что делать. Но увидев, что огонь потух, облегченно вздохнула и начала приводить пострадавшую утварь в порядок. Вернувшиеся родители были вне себя от злости, ведь девчонка своей глупой выходкой могла оставить их без жилья и, скорее всего, себя без жизни. Я снова почувствовал этот приятный ветерок, который, словно морской бриз, пробежал по моему телу.

– Что ты натворила? – кричала женщина, осматривая дочку на предмет ожогов.

– Ничего, просто хотела эксперимент провести! – проговорила девочка, обиженно глядя в пол.

– Зачем, Наташа, ты это сделала? – влез в разговор Влад.

– Я по телику увидела и подумала, что это классная идея, – сказала девочка и посмотрела на разозленного отца.

– Не всё, что показывают по телевизору, следует воспринимать всерьез! – проговорила Алёна, немного успокоившись.

– Да уж, действительно, ладно, сейчас всё уберем, но в следующий раз дважды думай о том, что делаешь, – сказал Влад и принялся поправлять снимать обожженные шторы.

Ну и семейка, у них злости не наберётся и на одного, такого как я. Но на этот раз эффект оказался сильнее. Моё тело будто наполнилось силой, мысли выстроились в ровную шеренгу и перестали беспорядочно носиться в голове. Я ощутил восторг, эйфорию от того, что получил столько энергии за раз. Но этого было мало. Мой разум очистился окончательно, и мысли о неясной мести исчезли на время.

Обретение формы

Жизнь в квартире шла своим чередом. Моя форма постепенно преображалась и, наконец-то, из аморфного сгустка я превратился в некое подобие человека. Мои сожители по-прежнему не видели меня, но начинали всё чаще чувствовать моё присутствие. Я пользовался этим, забавляясь с предметами обихода. Скрипя половицами, гуляя, словно ветер, по трубам, я напоминал о себе. Но это ничего не давало. Люди всё равно не замечали меня. Это начинало злить. Однажды ночью я пробрался в комнату Наташи и встал в самом тёмном углу. Девочка крепко спала, обняв своего плюшевого мишку. Моё естество жаждало мести. Это чувство было сильнее всего, хотя я тогда ещё не понимал, отчего оно возникло. Родители девчонки за стеной занимались своими делами, им не было дела до спящей дочурки. Я начал сосредотачиваться на своих ногах, предавая им физическую форму. Топот возле кровати, тихий, словно детский. Девочка начала ворочаться. Затем я приблизился к изголовью и дотронулся рукой до лба Наташи. Ледяное прикосновение моментально прогнало остатки сна, девочка испуганно накрылась одеялом. Возможно, она подумала, что ей это приснилось, ведь когда человек резко просыпается, его мозг всё еще продуцирует образы из сна. Я отдалился от Наташи, чтобы ненароком не вызвать у неё истерику раньше времени. Мои шаги затихли, и в комнате воцарилась абсолютная тишина. Девочка немного успокоилась, отодвинула одеяло от головы. Я воспользовался этим и приблизился к ней вплотную.

– Бу! – сказал я, отчего Наташа громко закричала и побежала в комнату родителей. Страх еще немного подпитал меня, но всё равно это было не то. Ничто не сравниться с энергией гнева и ярости. Спустя несколько минут в комнату вошел отец девочки и зажег свет. Я был невидим, и поэтому Влад лишь сделал вид, что прогоняет чудовище из комнаты, чтобы девочка немного успокоилась. Это подействовало, Наташа вновь легла спать, а её отец перед выходом снова выключил свет. Я решил еще немного повеселиться и напугать девчонку до седых волос, но, когда я вновь приблизился к кровати, в меня полетела подушка.

– Чего тебе надо, монстр? Мой папа уже прогнал тебя, а ты, как трус, прячешься в темноте! – крикнула Наташа и села в постели.

– Ничего я не трус! – произнес я, удивляясь смелости ребёнка.

– Тогда покажись, не прячься! – сказала Наташа, расхрабрившись.

– Не могу, для этого мне потребуется много энергии, которой сейчас у меня нет, – пояснил я Наташе своё положение.

– А как тогда ты разговариваешь со мной, монстр? – поинтересовалась девочка, не понимая с кем говорит.

– У меня, наверное, осталось немного силы, но этого хватает только на это, – предположил я, обдумывая каждое слово.

– Понятно, а откуда ты берешь свою энергию? Из космоса? – спросила девочка, убежденная в верности своего предположения.

– Не совсем, я питаюсь вашими эмоциями.

– Это как?

– Это сложно объяснить, но я попробую.

– Давай, только не сильно сложно.

– Ваши эмоции – это энергия, а злость и ярость – самые сильные её источники.

– Вот оно что, значит, когда мы ругаемся, ты получаешь еду, – сделала заключение Наташа.

– Да, если упростить, – сказал я и снова ушел в угол комнаты.

– Тогда нам надо больше ругаться, а то ты с голоду помрешь! – засмеялась девочка.

– Если несложно, буду признателен, – сказал я с надеждой в голосе.

– Хорошо, а теперь дай мне, пожалуйста, поспать, монстр, – произнесла, зевая, моя собеседница.

– Ладно, не буду мешать, – сказал я и ушел в другую комнату.

Наташа оказалась, действительно, очень смелым ребенком. А её манера общения со сверхъестественным существом поразила бы даже братьев Винчестер. Я скрылся во тьме, обдумывая происходящее. Наконец-то у меня появился друг. Мысли об этом грели моё застывшее сердце. Ночь была недолгой, ведь, когда ты заперт навечно в маленькой квартире, время начинает течь для тебя по-другому. Я бродил по квартире, не зная, чем себя занять, но вдруг наткнулся на фотографию, выпавшую из ящика стола при уборке. На ней был изображен молодой мужчина статного телосложения с тёмными волосами и зелёными глазами. Он смотрел перед собой и широко улыбался. Что-то знакомое было в его облике. Может быть, это был я при жизни. Наверное, я пользовался популярностью у противоположного пола, ведь парень на фотографии, действительно, был неплох собой. В моём опустевшем сознании что-то зажглось. Некие образы, картинки из прошлого. Память спустя столько лет начала возвращаться ко мне по крупице, собираясь в бархан. Но воспоминания были отрывчатые, беспорядочные, и из них ничего нельзя было понять. Мне было необходимо узнать больше, найти ещё что-нибудь, напоминающее обо мне. Но ворочать шкафы, копаться в ящиках не было сил, тем более мои сожители уже не спали, а торопливо шныряли по квартире, опаздывая по своим делам. Влад торопился на завод, в котором работал инженером. Алёна спешила в суд, где выступала на стороне защиты. А Наташа собиралась в школу, на ходу доедая свой завтрак. Суета живых людей, как для меня сейчас это причудливо и странно. Человек куда-то спешит, бежит, теряя тапки. Он может побывать везде, а просиживает штаны в душном офисе или за компьютером, путешествуя в искусственных мирах сериалов и компьютерных игр. Жить надо на полную катушку, не задумываясь о смерти, пока не станешь таким, как я. У меня в запасе целая вечность, но я не могу даже выйти из этой квартиры. Это надо менять.

С этими мыслями я проводил взглядом моих сожителей и принялся искать что-нибудь, говорящее обо мне. С трудом я открыл ящик стола, откуда, вероятно, и выпала та фотография. Но там не оказалось ничего интересного. Я искал несколько часов, заглядывая в каждый угол этой проклятой квартиры. И вот я обнаружил мятую фотокарточку, которую, видимо, использовали как подставку для чего-то горячего. На фото был изображен тот же мужчина, но теперь в обнимку с Алёной. Молодые люди широко улыбались, обнимая друг друга. В их глазах сияла любовь. Снимок был сделан в каком-то парке аттракционов, о чём свидетельствовали колесо обозрения и несколько ярких вывесок, попавших в кадр. На обратной стороне карточки виднелась затертая надпись, написанная синей ручкой: “Миша и Алёнка, Сочи 2005”. Эмоции охватили меня. Жуткая смесь из злобы и обиды, смешанной с тёплой тоской. “Это, действительно, мы с Алёной, но как это возможно?” – произнёс я, не находя себе места. Воспоминания вновь заполнили моё сознание. Тёплый ветер с моря, горячие камни на пляже, холодные напитки в кафе у гостиницы. Нежные губы Алёны, дарующие незабываемые поцелуи. Мой разум переполнился и в безумии стал метаться по квартире, опрокидывая предметы, стоящие на моём пути. Со всеми этими приятными воспоминаниями в мой разум закралось что-то тёмное. Гнев, чистый, как слеза, гнев. Мозаика складывалась в плохую картинку. Что-то во всей этой ситуации было нечисто.

Ближе к обеду домой вернулась Наташа и, обнаружив беспорядок, укоризненно произнесла: “Зачем ты тут напакостил?”

– Не лезь, куда не надо, девчонка! – ответил я, подавляя злость.

– Почему ты так говоришь? Тебе плохо, монстр? – произнесла Наташа, вздрогнув от неожиданности.

– Да, но это чувство не знакомо тебе, девчонка! – раздраженно прошипел я.

– Успокойся, мама говорит, что ничего непоправимого не бывает, – сказала девочка, неловко улыбаясь.

– С этим я бы поспорил, – процедил я, немного успокоившись.

– Что случилось, может быть, я смогу помочь?

– Я мёртв, тут уже ничем не поможешь! – вспылил я, глядя на свои полупрозрачные конечности.

– Как, ты же со мной говоришь? Значит ты живой! – начала оспаривать меня Наташа.

– Я – призрак, душа мёртвого человека! – угрожающе произнес я.

– Вау, я думала, что ты “домовой”.

– Интересная догадка, но посмею тебя разубедить, я – обычный призрак.

– Так даже интереснее, а как ты умер? – завалила меня вопросами Наташа.

– Я пытаюсь это выяснить, но у меня плохо выходит, – пожаловался я.

– Значит, это – целый детектив. Я – Шерлок Холмс, а ты – доктор Ватсон.

– Да уж, ну ладно, может быть, ты мне, действительно, поможешь. Порасспрашивай родителей про Сочи и про Мишу, с которым твоя мама отдыхала на курорте, – произнес я с надеждой в голосе.

– Как скажешь, Домовой! – радостно сказала девочка.

– Почему Домовой? – поинтересовался я.

– Просто, это имя тебе подходит.

– Хорошо, пусть будет так. Кстати, а почему ты не рассказала родителям про то, что говорила со мной?

– Меня в больничку упекут. Такое бывает только в фильмах, чтобы ребенка, говорящего с призраками, посчитали адекватным.

– Ладно, если надумаешь им рассказать, то я пошумлю для убедительности.

– Идёт! – произнесла Наташа, широко улыбнувшись.

На этом наш диалог прекратился. Девочка села делать домашнее задание, а я затих в кладовке, воспроизводя в голове обрывки воспоминаний, полученных из фотографий. В моей голове снова заплясали образы. Рваные фрагменты моей прежней жизни. Я вспомнил, как встречался с Алёной до её отношений с Владом, а также странное чувство, похожее на горечь утраты и невыносимую обиду. Что-то произошло в этой квартире вскоре после нашего возвращения с курорта.

В тёплой дрёме я провёл несколько часов и пришёл в себя, когда мама девочки вернулась домой с работы с очень печальным лицом.

– Что случилось? Почему ты такая грустная? – поинтересовалась Наташа у своей матери.

– Ничего страшного, милая, просто трудный день, – сказала Алёна и пошла в свою комнату.

– Что-то плохое произошло, – вполголоса произнесла девочка, обращаясь ко мне.

– Скорее всего, не волнуйся, сейчас вернётся твой папа, и они во всём разберутся вместе, – утешил я обеспокоенную девочку.

– Ладно, надеюсь, ты прав, Домовой, – тихо сказала Наташа и зашла в комнату матери.

Мне было очень любопытно, о чём же они будут говорить, но я решил пока не лезть в чужие дела. Судя по голосу, Алёна не хотела обсуждать произошедшее с дочкой, поэтому мягко намекнула ей, чтобы та вышла. Наташа обиженно проследовала в свою комнату и села смотреть телевизор. Через час домой вернулся Влад в приподнятом настроении. Но, обнаружив свою жену в полуобморочном состоянии и с бутылкой коньяка в руках, резко изменился в лице.

– Что случилось? – поинтересовался мужчина, подойдя к пьяной жене.

– Мне конец, Владик, крышка! – заплетающимся языком проговорила Алёна.

– Давай рассказывай, что-то серьёзное? – обеспокоенно сказал Влад, садясь рядом с женщиной на корточки.

– Сегодня я защищала очередного подонка в суде, и мы проиграли дело. Он оказался каким-то влиятельным “местным авторитетом” и сказал, что теперь его ребята с нас шкуру спустят, раз я ничему в своей “шараге” не научилась, – произнесла Алёна, начиная всхлипывать.

– Не беспокойся, мало ли, что всякое отребье говорит. Он тебя из тюрьмы не достанет, а его люди и подавно.

Женщина немного успокоилась и сделала большой глоток коньяка, чтобы окончательно “расслабиться”. Наташа услышала лишь часть разговора, но этого хватило для того, чтобы она испугалась. Я, видя её состояние, решил поговорить с ней и немного успокоить.

– Не бойся, с твоей мамой ничего не случиться, а то, что наговорил какой-то дурак – всего лишь попытка напугать.

– Ты так думаешь, Домовой? – успокоилась девочка.

– Конечно, тем более на вашей стороне призрак! – отшутился я.

– Хорошо, надеюсь, ты не бросишь нас в беде, – произнесла Наташа и улыбнулась.

– Милая, а с кем ты говоришь? – раздался голос Влада из соседней комнаты.

– С Домовым! Он сказал, что поможет нам! – ответила девочка, широко улыбаясь.

– Понятно, дорогая, у тебя появился новый друг, как-нибудь нас познакомишь, – произнес Влад, думая, что у Наташи вновь разыгралось воображение.

– Вот видишь, Домовой! Папа всё понял и даже не испугался.

– Отлично! – не стал я расстраивать девочку и подыграл ей.

– Сейчас, я думаю, не лучшее время для знакомства, поэтому дождёмся их хорошего настроения, – обозначила план Наташа и с гордым видом снова села смотреть телевизор.

Моё естество чуяло опасность. В такие неспокойные времена мне не хотелось, чтобы мои сожители составили мне компанию “на той стороне”. Алёна быстро протрезвела и снова пылала жизненной энергией. Влад, будучи в хорошем расположении духа, рассказывал жене истории с работы, и они вместе громко смеялись, забыв о печали. Тёплая, семейная обстановка, вот чего мне не хватало тогда. Эти люди заражали позитивом, и я начал забывать о чувстве мести, поселившемся во мне с самого моего перерождения.

Наступила ночь, вся семья легла спать. Мне же было нечего делать. Я вновь блуждал в тёмной квартире, прислушиваясь к шорохам спящего дома. За окнами горели фонари, являясь единственным источником света для запоздавших путников. Мне вновь стало одиноко, и я снова попробовал вырваться из этой чёртовой квартиры. Напитавшись энергией страха от своих сожителей, я чувствовал прилив сил. Раньше, когда я пытался пройти сквозь стену на лестничную клетку, меня что-то останавливало. Будто непреодолимый барьер вставал на моём пути. Но сейчас я верил, что у меня получиться вырваться. Моё эфирное тело с легкостью проникало через любые преграды в этой квартире. Сейчас же оно должно пройти в общий коридор. Собрав всю свою энергию и приложив её в одно движение, я прыгнул в стену, отделяющую меня от свободы. И всё получилось. Моё тело оказалось на лестничной клетке, приятно пахнущей чьими-то духами. Это был запах свободы, так желанной мной все эти годы. Что-то тянуло меня обратно в эту квартиру, но этого не хватало, чтобы вернуть меня в неё силой. Я понимал, что мне всё равно придётся в неё вернуться, но только не сейчас.

Ложная свобода

Я решил пройтись по подъезду, посмотреть, что же всё-таки меня окружает. Моему удивлению не было предела. Оказывается, выйдя за пределы своей квартиры, я терял возможность свободно проходить сквозь стены. Моя связь с местом моего заточения была слишком сильна, и, находясь вне его, моё эфирное тело быстро теряло форму и энергию. Я успел лишь пройти вниз по лестнице до первого этажа, после чего совсем обессилел, и меня будто притянуло обратно в мою обитель.

Мои сожители крепко спали в своих комнатах, за окнами начинало светать. В полумраке зари я видел, насколько беззащитны эти люди. Их покой охраняет лишь замок на двери. Но от подобных мне он не защищает, поэтому любой призрак может причинить им вред, даже я. Но в мои планы членовредительство пока не входило.

Утро для моих сожителей началось снова с беготни по дому. Алёна искала заколку, которую пару дней назад уронила за диван. Влад с кем-то яростно спорил по телефону, пытаясь при этом почистить зубы. Наташа в быстром темпе собирала школьные принадлежности, остервенело засовывая торбу со сменкой в слишком маленький отдел рюкзака. Я улыбался, глядя на это. Снова беготня, снова люди куда-то торопятся. Но в этот раз меня одолевала зависть, ведь им есть куда спешить, их где-то ждут. Я же останусь здесь, в старой квартире, в компании только самого себя. Семья разошлась по своим делам. А меня же снова одолела жажда открытий. И я снова начал искать сведения о себе. Долгое время мне под руку попадались лишь смятые листы с ксерокопиями паспортов и прочих документов моих соседей. Из них я узнал фамилию своих сожителей: Карнифеевы. Это было для меня большим открытием, ведь до смерти я где-то слышал это слово.

Также меня заинтересовала информация об их прописке. Никто их них не был прописан в моей квартире. В современных реалиях это считалось нормой. Большинство людей прописывались в своих старых квартирах, а, переезжая жить к кому-либо, не меняли прописку. Это было очень удобно в большинстве ситуаций. Закопавшись в их бумажках, я совсем забыл о цели своих поисков. Но, копаясь в запертом ящике, всё-таки обнаружил нечто ценное. Свидетельство о смерти некого Михаила Авелева. Оказывается, я умер в июне две тысячи шестого года. Спустя год после отдыха в Сочи с Алёной. Моё нутро чуяло недоброе, меня снова одолело чувство гнева и обиды. Неужели эта семья причастна к моей смерти. Я разошёлся не на шутку. Человек во мне будто отключился. В теле остался только злобный монстр. Я носился по квартире, раскидывая вещи, разбивая посуду и издавая страшные звуки. Соседи, наверное, подумали, что кто-то из домочадцев сошёл с ума. Но мне было всё равно, мой гнев должен был выплеснуться.

Я бушевал несколько минут, после чего успокоился, поймав себя на мысли, что мои догадки могут оказаться неправильными. Мои сожители должны были уже скоро вернуться. И по возвращении их ожидал маленький сюрприз. Первой домой вернулась Наташа. Она зашла в квартиру и удивленно оглядела беспорядок, устроенный мной.

– Что ты наделал? – робко спросила девочка.

– Прости меня, я немного погорячился, – с сожалением в голосе ответил я своему единственному другу.

– Что на тебя нашло? – продолжала расспрос Наташа.

– Я нашёл своё свидетельство о смерти. И, скорее всего, оно тут не просто так.

– Бедняга, но ты должен найти в своей смерти и хорошие стороны! – попыталась успокоить меня моя собеседница.

– Какие? – поинтересовался я, стараясь снова не впасть в ярость.

– Например, ты теперь можешь ходить сквозь стены! – прошептала девочка, понимая, что разговор заходит не туда.

– Я лучше и дальше не умел проходить сквозь стены, но был бы жив, – спокойно произнес я.

– А почему ты думаешь, этот документ лежит здесь не просто так? – спросила Наташа, смотря сквозь меня.

– Эта квартира принадлежала мне, я в ней и погиб. А твои родители замешаны как-то в моей смерти.

– Нет, мама и папа не могли никого обидеть, они добрые, а ты – злой монстр и всё мне врёшь! – крикнула девочка и забежала в свою комнату.

– Постой, я не сказал, что они меня убили, просто твои родители могут что-то знать! – попытался я достучаться до обиженной Наташи.

Ответа не последовало. Я понимал, что дети очень остро реагируют на обиды, но затем быстро успокаиваются. Девочка села смотреть телевизор. Какой-то подростковый сериал, где в очередной раз высмеивали причуды взрослых и их скверную привычку лезть не в своё дело.

Через пару часов домой вернулись Влад и Алёна. Заметив бардак, устроенный мной, они начали кричать на Наташу, которая к этому времени уже села делать уроки.

– Зачем ты устроила такой бедлам? – крикнул мужчина, открывая дверь в комнату девочки.

– Это не я, это всё Домовой! – ответила Наташа, обиженно.

– Ты опять выдумала себе воображаемого друга. Ты уже взрослая для этого! – вступила в диалог Алёна, свирепея на глазах.

– Нет, ничего я не выдумываю! – начала плакать девочка, забившись в угол комнаты.

Мне стало жаль Наташу, и я решил немного припугнуть своих соседей, спасая маленькую ябеду. Где-то в другой комнате на пол упала книга. Влад обернулся на звук и увидел, как прямо перед ним парит в воздухе ботинок.

– Что это? – закричал мужчина, пятясь.

– Вот видите! Это Домовой, а вы мне не верили, – радостно сказала Наташа, вытирая слезы с лица.

– Боже мой, мне это кажется! – испуганно сказал Влад, начиная креститься.

– Что такое, милый? – растерянно проговорила Алёна, глядя на мужа.

– У меня, кажется, галлюцинации! – сказал Влад, смотря на ботинок, который уже лежал на своём прежнем месте.

– Тебе что-то показалось, не волнуйся! – подбодрила Алёна своего наблюдательного мужа.

– Ну, не знаю, если это так, то мне пора в больничку, – произнес Влад, выходя из комнаты Наташи.

– С тобой мы еще вечером поговорим! – добавил мужчина, обращаясь к девочке.

Родители Наташи пошли в свою комнату, обсуждая то, как их дочь опять хочет внимания. А я же зашёл в комнату девочки.

– Услуга, за услугу, ябеда! – начал я диалог с обвинения.

– Ничего я не ябеда. Ты сам тут всё расколошматил, а обвиняют меня! – обиженно сказала Наташа.

– Ладно, давай так, поспрашивай своих родителей о Михаиле Авелеве. Если спросят, откуда ты его знаешь, вот моё свидетельство о смерти и фотография из Сочи. Я на тебя надеюсь.