Сказка о глиняном петушке

И получишь седину;

Глину в руки не берёшь,

Ни ласкаешь и не мнёшь;

И не делаешь игрушки;

На баранах завитушки;

Грив не лепишь у коней;

И свистулек, что звонче́й

Не бывает на селе,

А, проснувшись на заре,

Не шевелишься, лежишь;

В потолочину глядишь.

Трезор тоже приуныл;

С вечера всё выл и выл;

Дали есть – не ест, скулит;

На окно твоё глядит».

Но, другой ей вторит глас:

«Это, Глаша, не про вас.

Шепчет змей те на ушко,

То про это, то про то.

Ты в сердечко загляни,

Встречу с милым вспомяни,

Помолись на сон грядущий

И откроет тебе Сущий*».

Так и сделала Глафира –

Ставни с вечера закрыла,

Помолилась у икон,

Да и впала в чудный сон.

Видится во сне Глафире,

Что она в прекрасном мире;

Нет, совсем не на земле,

В горней, сказочной стране,

Где ручей звеняще чист,

Воздух нежен и лучист,

Лес, луга, сады цветут,

Птицы малые поют;

Они в воздухе парят…

Чуден с виду их наряд:

Бусы, венчики, серёжки;

По перу пушинок брошки;

Хвост украшен серебром;

В крыльях белый окаём;

Глазки брызгают лучами…

Нет, не описать словами,

Их разительный наряд…

Птицы Глаше говорят:

«Своё горе – позабудь

То не горе – крестный путь.

Претерпи и будет ладно,

И душе твоей отрадно.

Глаша. Этот наговор,

Чтобы в сердце был раздор.

Ты вокруг всё осмотри

И душою отдохни.

Видишь изумрудный дом? –

Здесь живут игрушки в нём.

Садик рядом небольшой,

С зеленеющей травой.

Как придёт гулять пора,

В нём играет детвора:

Деревянная, резная,

Из мочала, костяная,

Шерстяная, из половы,

Из материи, соломы,

Веток, перьев, мха, щепы,

Шишек, клубней и травы,

С желудей, из глины то ж,

Здесь такой стоит галдёж…».

* * *

Видит Глаша дом и сад,

В саду спелый виноград,

На лужайке карусель;

Звуки нежные свирель

Слух ласкаючи выводит;

Месяц в сад к игрушкам сходит,

Водит с ними хоровод;

Весел маленький народ.

Дальше Глашенька идёт.

Кто-то впереди поёт –

Под берёзкой петушок

На саратовской играет,

Лады в такт перебирает

Колокольцами звенит

И частушки говорит.

Тут же курочка-пеструшка,

Да хозяйка-хлопотушка

Стол скатёркой накрывает,

Калачём всех угощает.

Птички шепчут: «Этот край –

Всех игрушек Божий рай.

Что расколоты, разбиты,

Или кем – то позабыты,

Идут к нам на небеса,

И происходят чудеса –

Снова здесь они целы,

Лица, мордочки светлы,

Нет у них отбитых ушек,

И отломанных у хрюшек

Пятачков и вновь чисты

Их копытца и хвосты.

Кто с Земли сюда приходит –

Здесь друзей себе находит,

С ними кружит хоровод…

Тут никто не пропадёт.

Не отломятся их ушки,

Хвостик махонький у хрюшки

Будет цел и невредим

И не будет беды с ним;

Если ж казус и случится –

Что сломалось – обновится».

* * *

За игрушки Глаша рада,

Вот она – души услада!

Глазки Глаша подняла,

И увидела она –

Совсем рядом Млечный путь*,

Но, не страшно ей ничуть.

Звёзды вот – достать рукой,

Вид их здесь совсем иной;

Перед ней они висят,

И друг с дружкой говорят,

На небесном языке

И, понятна ей во сне

Речь таинственных подруг…

Только слышит Глаша – вдруг

Поступь глиняных коней;

Звёздный путь лежит пред ней.

Этот путь – смущенье ока;

По нему – то из далёка

С глины троечка бежит,

Коренник вперёд глядит,

Везёт троечка возок…

Тут у Глаши сердце – «ёк».

В том возке Илья сидит,

Хмурит брови и молчит,

Будто что-то потерял,

Не нашёл, хотя искал.

Вдруг Илюша видит Глашу,

Не чужую! – Нашу!! Нашу!!

Повод тянет у коней,

По звёздам сбегает к ней…

* * *

И Глафира тут проснулась,

Сладко этак, потянулась,

Хочется ещё уснуть,

Чтоб увидеть Млечный путь,

В небе скачущих коней,

И Илюшу перед ней,

Домик, птичек и траву,

Меж звезда́ми синеву…

Сон, увы, не приходил,

И глаз Глаши не смежил.

Встала Глаша – весела;

Снова личиком бела;

Вот идёт она во двор,

А там радостный Трезор;

Глаша пёсика ласкает,

А Трезор ответно лает.

Рад – хозяюшка жива,

Сил по-прежнему полна.

Глаша под навес идёт,

Глину белую берёт,

Снова делает игрушки;

У баранов завитушки,

Лепит гривы у коней,

Да свистульки, что звонче́й

Не бывает на селе…

А, проснувшись на заре,

С тройки дело начинает,

Гривы мелко завивает;

Тройка по столу бежит,

Коренник глаза коси́т,

Устремляясь ко звезда́м…

Я там был и видел сам.

* * *

Тут в окно вдова глядит –

Видит Глашу и ворчит:

«Ты смотри… бела, румяна,

Будто не было обмана,

Знать, не взяли языки

Всем расчётам вопреки;

Снова делает игрушки,

У баранов завитушки,

Гривы лепит у коней,

И свистульки, что звонче́й

Не бывает на селе.

Просыпаясь на заре,

С тройки быстрой начинает;

Всю звездами украшает…

Ничего – моё возьмёт;

Твоя радость отойдёт;

И глядишь, купец приедет,

К моему крыльцу подъедет;

Тебе станется одно –

Лишь глядеть, как я, в окно;

Да болванчиков* лепить;

По ночам в подушку выть.

Надо только для везенья,

Наварить густого зелья

И купчишку угостить,

А там, знаю, как мне быть.

Вслух, конечно, не скажу,

Но его приворожу* –

Капну зелья в свежий квас

И в жару подам тотчас;

Выпьет тот Илья квасок –

И ни шагу на порог

К ней тогда уже не ступит,

А вдовица приголубит,

Молодца и удальца,

В этом деле простеца».

7

Долго ль времечко летело,

Когда надо – подоспело.

Вот июнь, жара и пыль,

Высох по буграм ковыль,

Наш купец в село спешит,

Бубенец в дуге звенит.

А на выезде из града,

Видит, вот она отрада –

Квас старушка продаёт;

Совсем дёшево берёт.

Купец к бабке подъезжает,

Кружку кваса выпивает.

Квас ядрёный, просто прелесть;

С ним вошла в Илюшу нечисть;

Тут он Глашеньку забыл,

А старушки – след простыл.

* * *

С той поры Илью взяло.

Приезжая на село,

Он к вдовице заезжает;

Мастерицу ж, как не знает;

Даже встретив, обойдёт;

Взгляд в сторонку отведёт;

Хмурится, совсем не весел,

Даже голову повесил.

Мастерица ж, в свой черёд,

Уж не лепит, не поёт,

И не делает игрушки,

На баранах завитушки,

Грив не лепит у коней,

И свистульки, что звонче́й

Не бывает на селе…

Просыпаясь на заре,

Глину в рученьки берёт,

Нехотя и долго мнёт,

Но лепить не начинает,

Будто делать, что не знает;

Глины ком в руках помнёт,

Да в тряпицу завернёт,

Посидит чуть за столом,

И отложит на потом.

Трезор тоже приуныл,

С вечера опять всё выл;

Дали есть – не ест, скулит,

На окно её глядит.

А в деревне пошли толки;

Толки эти – не иголки;

Ниткой их не обовьёшь

И за шапку не заткнёшь.

Где-то домыслы, где сказки;

К этим домыслам привязки;

Кто купца винит, кто Глашу;

Кто не нашу, а кто нашу.

А Макариха видала –

Чёрна кошка* пробежала

Перед тройкой лошадей,

Даже вздыбила коней.

Кони дальше не идут,

Константин им кажет кнут,

А холёные ни с места…

Уж, какая тут невеста?!

Если пара удалая,

Коренник и пристяжная*,

Изорвав подпруги все,

Ускакали налегке,

А ямщик – то – сам не свой,

Воз повёз на пристяжной.

Глаша к Косте: «Что и как?

Знаю – всё не просто так».

Правду тот скрывать не стал

И про бабку рассказал.

И добавил: «Сам заметил,

С той поры Илья не весел;

К вам летит подобно птице,

А подъедем, так к вдовице.

Между нами тут тяжба,

А причиной – ворожба;

Кони тоже не идут;

Люди, я скажу, не врут

И не раз в часы ночные,

Выпрягались пристяжные».

Тут Глафира приуныла,

В дом зашла и дверь закрыла,

Там ложилась на кровать,

Чтобы ночку скоротать.

* * *

Ну а в доме у соседки –

У Глашутки, у наветки*

Множество свечей горит;

Илья в горнице сидит;

Перед ним вдова хлопочет;

Подаёт, что он захочет;

Тут и рюмочка винца

Для купца и молодца.

Ну а Глашка, вот мерзавка,

Будто прудная пиявка*,

Около Ильи кружи́т,

Сладки речи говорит.

Со спины к нему зайдёт,

Шею ручкой обовьёт,

Ухо губками щекочет,

И себя в невесты прочит.

Вторит ей сестра – Парашка,

Будто рыжая дворняжка

(Тяф, тяф, тяф и под забор,

Что бы не был перебор).

Выйдет в сенцы, а потом,

Назад входит с огурцом;

Прибауточки картавит;

Пред купцом на блюдце ставит

И капусту, и грибы,

Будто нет здесь ворожбы.

Говорит: «Купцу по чести»,

И мигает всё «невесте»,

И кивает на окно,

Подливаючи вино,

Дескать, был купчишка ваш,

А теперь, глядите, – наш.

Только, правда, говорится –

«То, желающему мнится»

И хотение его,

Может выйти в ничего.

* * *

Тут читатель мой заметит:

«Бог – он шельму* тоже метит»

И как говорит народ: –

Выйдет всё наоборот.

8

А тем временем в кафтане,

Да в купеческом кармане,

Завозился петушок

И с кармана на стол скок.

Вылез, перья встрепенул,

К купцу клювик повернул;

Дескать, что глядишь, узнал?

Час, я вижу, мой настал.

Илья Петеньку берёт,

Но совсем не узнаёт.

Кочет понял: «Дело гибло –

Память зелие отшибло;

Как же тут ему помочь –

Вспомнить то, что стёрто прочь?

Говорить я не умею,

Да и вытолкают в шею,

Разве только просвищу

И что надо сообщу».

А купец видать тоскует;

Взял поделку, в дульце дует;

И как будто сквозь туман

Слышит вдруг: «Обман! Обман!

Ты, купец, не верь вдовице,

И помошнице – сестрице;

Вишь, вином тебя поят,

Окрутить, купец, хотят.

Да, она, конечно, Глаша,

Но, увы, совсем не наша;

Повнимательней смотри,

Да глаза свои протри!»

* * *

Но, Илья тут рассердился:

«Что ты мелешь, вот

взвинтился?!

Что? Какая ещё Глаша?!

Та, что здесь – она и наша!

Она сделала тебя;

Ты свистишь супротив зря;

Хоть слова твои важны –

Доказательства нужны».

Тут Парашка подскочила:

«Что за свист, а в свисте сила?

Изменился вон в лице,

(Дело значит в скудельце*.

Свист какой – то уж чудной,

Будто заговор какой?)

Дай ка мне свистульку эту,

Понесу её до свету.–

(Догадавшись – тут не зря,

Появленье скуделя,) –

Ишь, свистит перед лицом,

Знать толкует о своём;

Его раньше не бывало,

Мастерица, знать, прислала».

Только знали бы Парашка

И её сестрица Глашка,

Что петух не так-то прост,

Не поймать его за хвост.

Встрепенулась вдруг глиняшка,

А тут хвать его Парашка –

Руку быстро протянула,

Пальцы в кулаке сомкнула,

Раздался победный клич,

Будто ей попалась дичь.

К ней спешит на помощь Глашка.

У лица купца Парашка

Кулак тихо раскрывает,

А петух – то не взлетает,

Не трепещет, не квохчи́т,

Будто там и не сидит.

Смотрят – вот так, на тебе –

Нос купеческий в руке.

Что тут было – не сказать,

Не сказать, не описать:

В самовар купец глядит –

На носу лапша висит;

Сестра плачет, Глашка воет;

Купец нос и трёт и моет,

А петух в дому летает,

Но, как выпорхнуть, не знает;

Дверь закрыта на щелчок;

В окнах ставни на крючок.

«Ах, зловредная ты птица!–

На него вдова злобится, –

Я тебе тут посвищу,

Метлой быстро угощу;

Кабы мне тебя поймать,

Да разбить и растоптать…».

Сёстры петуха ловили,

Было дух не испустили.

* * *

Их мудрее была кошка;

Поднялася из лукошка;

Рыжая, глаза горят,

И на скуделя глядят.

Дескать, кура полетай;

Только, милый, так и знай,

Если я поймать берусь,

Ни за что не промахнусь.

Много ль можешь ты летать

И ни чуть не отдыхать?

Вот задуют на ночь свечи…

У тебя же нет повети,

Куда мог бы ты взлететь,

И себя в ночи сберечь.

Ну, а так, куда ни ткнёшься –

Всё о стены разобьёшься.

Знаешь ты, что я права

И что это не слова.

Потянулась, позевнула,

В клуб свернулась и «уснула».

Но не кончен этот сказ,

Зорко в щёлку смотрит глаз.

Петушок летал, летал,

Обессилел и упал.

К нему рыжая подходит:

«Что, по-моему выходит?

Ну, куриный соловей,

Кто из нас с тобой мудрей?

Говорила ж чудаку,

Так и надо дураку»;

В зубы петушка берёт

И хозяюшке несёт.

А хозяйка её Глашка

И её сестра Парашка,

Свистуна быстрей хватают,

Да и в печь его бросают,

Прямо в пламя, прямо в жар;

С петушка завился пар;

Дверцу Глашка закрывает,

Говоря: «Пусть полетает.

Ты, Рыжуха, молодец;

Отсвистелся скуделец».

Петушку в огне истома,

А сбежать, так нет приёма,

И куда бежать, и как?

В мыслях полный кавардак*.

Только очи его зрят –

Перья вовсе не горят;

Хвост как был, так есть дугой,

Только стал он золотой;

Гребешок же – просто чудо,

Словно горстка изумрудов,

На главе его лежит,

Белым пламенем горит.

Тут открылось поддувало;

В печке сразу жарче стало;

Ветер знойный шелестит;

В Петушка струёй бежит,

Через дульце, напрямик…

Оживился Петя вмиг

И из печки (что нельзя),

Свист весёлый раздался.

Сёстры разом встрепенулись,

Огляделись, ужаснулись,

И одна кричит другой:

«Его надо кочергой!

Разбить, с углями смешать,

А потом на них сплясать!».

Вместе к печке той бегут,

Кочергу в неё суют.

Ну, а Петя- петушок,

Жаром взятый гребешок,

Правым крылышком взмахнул,

Левым глазом подмигнул,

Да и скрылся вдруг в дыму;

Как взлетел он не пойму,

Только среди тьмы ночной,

Он поднялся над трубой.

Над деревней слышен крик:

«Ку-ка-ре??-ку! Ку-ка-ри?-к!»

Слава! Слава петушку!

Жаром взятом гребешку,

А теперь мы поглядим,

Что же будет дальше с ним?

9

Сыпят искры с петуха,

Пламя рвётся в облака,

А народ на дом глядит –

«Огненный петух летит»;

Искры веером вокруг;

Описал наш Петя круг,

Чтобы не пытать судьбу –

Сел на Глашину трубу,

На трубе чтобы остыть,

И домов не подпалить.

Как ни долго пламя било –

Глина, всё – таки, остыла;

Жар с пера его сошёл;

Тут народ домой пошёл,

Не боясь уже пожара –

На трубе не видно жара.

Петушок же рад тому,

Мы же знаем почему?

Он спешит скорей домой,

К мастерице скудельно́й;

Рассказать, где был, что видел,

Что сказал и что услышал?

Как спасался он от кошки,

Как стучался там в окошки,

Как вела с ним кошка речь,

И как брошен был он в печь.

______

Рад я Пете-петушку,

Жаром взятом гребешку,

Но, вернёмся мы с тобой

К мастерице молодой;

Ведь она была уныла;

В дом зашла и дверь закрыла;

Там ложилась на кровать,

Чтобы ночку скоротать,

Но не спится молодой,

Даже в комнатке родной.

Сквозь дремоту шорох слышит,

Будто воздух кто колышет,

Глаз открыла, вслед другой;

Видит – Петя скудельно́й

По подушке рядом ходит

И с Глафиры глаз не сводит.

«Ах, ты милый петушок,

С чем пожаловал, дружок?–

Говорит ему она,–

За окном ведь ночь темна».

Петю в рученьки берёт

И к губам его несёт,

Дует в дырочку легонько

И доносится тихонько:

«Что ты спишь? Вставать пора.

Потерял я три пера,

От мохнатой вдовьей кошки,

Что спала в своём лукошке.

Ничего, я сам удал,

И как видишь, не пропал.

Расскажу всё по порядку,

Про Глашутку и Парашку:

Рядом в доме, у соседки,

У Глашутки, у наветки

Множество свечей горит,

Илья в горнице сидит;

Перед ним вдова хлопочет,

Подаёт, что он захочет;

Рядом рюмочка винца,

Для купца и молодца.

Ну а Глашка, вот мерзавка,

Будто прудная пиявка,

Около Ильи кружит;

Сладки речи говорит.

Со спины к нему зайдёт,

Шею ручкой обовьёт,

Ухо губками щекочет

И себя в невесты прочит.

Вторит ей сестра – Парашка,

Будто рыжая дворняжка

(Тяф, тяф, тяф и под забор,

Чтобы не был перебор)

Выйдет в се́нцы, а потом,

Назад входит с огурцом;

Прибауточки картавит,

Пред купцом на блюдце ставит

И капусту, и грибы,

Будто нет там ворожбы.

Говорит: «Купцу по чести»,

И мигает всё невесте,

И кивает на окно,

Подливаючи вино;

Дескать, был купчишка ваш

А теперь глядите – наш.

Твой Илья там, как прикован;

Он вдовицей околдован;

Ест ли, спит ли – сам не свой;

Ходит по́дому смурно́й.

Вроде рад – глаза не рады;

Поёт песню – нет отрады;

То в Саратов заспешит;

Вдруг вернётся и молчит.

Рада только эта Глашка,

Да её сестра Парашка.

А он сам себе не рад…» –

«Нужен там Илье догляд, –

Говорит Глафира Пете, –

Он милей мне всех на свете;

Будет пусть её, но жив –

Вот души моей мотив».

«Ты не правильно глаголишь, –

Говорит вдруг Петя, – во́лишь*

Купца Глашке той отдать,

Чтоб ему, де не страдать.

Пострадаете вы оба;

Это под луной не ново;

Не согласен я с тобой;

Надо ход искать другой,

Чтоб сестёр разоблачить,

В подлом деле уличить?

Выявить их скверный нрав…» –

«Ты, конечно, Петя прав. –

Глаша говорит в ответ, –

Илье надо дать совет.

Ты к нему, дружок, слетай,

И что надо – передай.

Ты Илье скажи, чтоб Глашка,

(А, в помошницах Парашка)

Взяла глины с кулачёк,

И слепила бы свисток.

Пусть же слепит петушка,

И докажет, что она

В этом деле мастерица,

Что с ней некому сравниться;

Чтоб был певчий петушок,

А не скудельный горшок.

По трудам – увидит плод;

Мысль же в сердце изойдёт;

В нём она укоренится

И решение родится.

Дело всё венчает труд –

Чары сразу опадут». –

«Это добрая идея –

Свет пролить на чародея, –

Молвил Глашеньке петух, –

Бог поможет, милый друг.

Чтобы счастие иметь –

Надо в жизни претерпе́ть» –

Глаша рада храбрецу,

Глаша рада удальцу.

Не игрушка – просто прелесть;

Не страшна свистульке нечисть;

Глина что – ни дать ни взять

И нельзя околдовать*;

Можно только наступить,

Да о пол её разбить.

* * *

С той минуты петушок,

Стал летать на огонёк,

Чтобы встретить там купца,

Удалого молодца,

Дабы дать ему совет,

Как пролить на дело свет,

Насчёт чар* предупредить,

Дело тёмное, раскрыть.

* * *

Петушок к вдове летает,

Про её затеи знает;

Сядет тихо на карниз,

Голову опустит вниз,

Пододвинется легонько,

Да и слушает тихонько,

А затем домой летит

И всё Глаше говорит.

Глаша Петеньку берёт,

К губкам аленьким несёт;

И понятно, что горюет;

Со слезою в дульце дует;

И петух в напеве тонком

Ей рассказывает долго,

Как Илья в дому живёт,

Что он ест и что он пьёт?

И что подлая вдовица,

Первосортная хитрица,

Про венчанье речь ведёт,

Платье новенькое шьёт;

И что он, как обещал,

Совет Глашин передал.

(Этот глиняный пострел

Через форточку влетел)

«Ну а он что? Удивился?

Иль советом умудри́лся?» –

Глаша Пете говорит.

Кочет же в ответ свистит:

«Он вдову к себе зовёт,–

Мол, сомнение берёт,–

Ты ли Глаша – молодица,

Скудельная мастерица?

Чтоб сомненье разрешить,

Надо бы свисток слепить.

Вот тогда тебе поверю,

Обвенчаемся в неделю».

И тогда вдовица Глашка

И её сестра Парашка,

Глины свежей принесли

И водою развели;

Запустили руки в глину –

Получили грязь и тину;

Перемазались в грязи,

Утонули по груди́?;

Кошка рыжая мяучит,

А сестёр со зла аж пучит;

Тут Илья в себя пришёл,

Рассмеялся и ушёл.

Так что жди Илюшу в гости,

Прикати́т сегодня с Костей».

Глаша гладит петуха –

Грудку, шейку и бока

И зовёт не скудельны́м,

А душевным и родным.

Взвеселился петушок –

Гребешочек на бочёк;

Шейку круто изогнул,

Серьги к шейке подтянул,

В грудку воздуха набрал,

Со всей мочи засвистал.

_______

А Гвоздец вернулся к Глаше;

Они оба теперь наши;

Стали думу думавать,

Как им свадебку сыграть?

А соседка Глаши – Глашка

И её сестра Парашка,

Думу думают, как быть?

Чтоб купца не упустить.

Как им свадебку расстроить?

Или, лучше, как подстроить,

Чтобы свадебка была,

И невестушка жила,

Но, была бы не в вуали,

А торчала бы в подвале,

Средь мышей и пауков,

Слыша звон колоколов,

А жених – то, молодой,

Под венец бы шёл с другой?

Дело сделать к молотьбе,

И вернуть купца себе.

10

Тут придумала вдовица –

В мастерицу нарядиться,

А невесту, пред венца,

Удалить от молодца,

Бело платье с неё снять,

С головы фату сорвать,

Запереть её в подвал,

Чтоб никто не увидал,

Одеть платье и фату

И пожаловать к купцу.

Потом в церкви, честь по чести,

Обвенчают их на месте,

А «невеста» до венца

Не откроет всем лица:

Под фатою спрячет глазки,

Вдовьи уберёт подвязки,

Косу изо льна сплетёт,

Яркой лентой обовьёт,

Чтоб чужая ей коса

Не бросалась всем в глаза;

Приготовит всё как надо,

Да и спрячется за садом,

Чтобы Глашеньку дождаться,

Когда та придёт прощаться

С старым садом и одна,

Грустью радостной полна.

И невесту, нет тут спору,

Подзовёт она к забору,

Сладкой речью угостит,

Лестью глазоньки застит.

И скажу вам между строк,

Что готов у ней мешок,

Чтоб девицу полонить

И из сада утащить.

У коварства нет предела.

Вот взялась вдова за дело;

Подлость та не удалась –

За другую принялась.

* * *

А Илья возвеселился,

В новый фрак принарядился

И забыл в трудах, пока,

Про кафтан и петушка;

Сам готовится к венцу,

Как положено купцу.

Петушок в кармане ж бьётся,

Аж вся вешалка трясётся,

Крепко сшит купца кафтан,

Ещё крепче сшит карман.

Тут поспела свадьба вскоре;

Поезд* мчится на просторе;

Вьются ленты от зари*;

И играют дудари.

Ну, а что же наш купец,

И богач, и удалец?

Он к воротам подъезжает,

Его Глашенька встречает;

Глазки – точно небеса;

Длиннорусая коса

По её груди сбегает

И колени обвивает;

На головке же фата –

Неземная красота!

К Глаше наш Илья идёт;

Коренник копытом бьёт,

А лихие пристяжные,

Пегой масти, заводные,

Ждать нисколько не хотят,

Повод просят и храпят.

Ямщики же удальцы

Тройку держат под уздцы.

Тут Илью невеста просит

И слезой ресницы мочит:

«Подожди – ка ты меня,

Попрощаюсь с садом я;

Увезёшь меня в свой дом,

Буду вспоминать о нём»,

А сама вот так легонько,