скачать книгу бесплатно
– Варфоломей… Петрович… вы…
– Я, ваше высокопревосходительство, я… – Мой верный помощник был каким-то растрепанным, кое-как одетым и усталым. – Вот, отстранили меня, работы мне нет… решил с вами посидеть…
– Кто… отстранил…
– Военные. Взрывы слышали? Все деревья… Господи… делают вертолетную площадку. Говорят, что через час нас вывезут отсюда.
– Пить…
Вода была теплой, много дней простоявшей на солнце в графине. Но вкуснее ее сейчас ничего не было.
– Все… Хватит… Павел Васильевич сказал, нельзя много.
Так звали посольского доктора.
– Принц… Что с ним? – Говорить стало легче, вода смочила пересохшее горло.
– Похоронили… вчера еще похоронили, прямо тут, во дворе посольства. Их же надо до заката хоронить, у них такой обычай. А больше негде было, началось уже. Я фатиху прочитал, все как полагается.
Господи…
– Вали? – вспомнил я.
– Он, мерзавец. Добрался бы – своими руками растерзал бы. Мразь поганая, мы ведь ему столько платили, что он всю семью содержал, девять человек. И вот за такое… отплатил-то как, погань… Его за ворота выбросили, не стал я его хоронить, Александр Владимирович, Господь меня простит за это. Нет в земле места такой собаке.
– Найди…
– Так его уж…
– Найди гвардейцев. Кто стрелял. У ворот. Они здесь?
– Так здесь, в посольстве. На внешнем периметре флот, наши только внутреннее кольцо держат…
– Найди.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство. Лежите, не вставайте, вам нельзя.
Интересно – сильно или нет? Похоже, что сильно, хоть на мне и заживает, как на собаке, а пару недель поваляюсь. Или больше. Черт, как не вовремя!
За стеклами опять грохнуло – зарядом взрывчатки свалили очередное дерево. Это-то зачем, господи, есть же площадка! Потом эти деревья десятилетиями растить, зачем так валить-то…
Кто-то вошел в кабинет, я повернул голову – хоть это я мог сделать, ожидая увидеть Варфоломея Петровича. Но вместо него в кабинет вошел смутно знакомый офицер в черной морской форме, с оружием и бронежилетом. На груди – Георгий третьей степени, памятная медаль «За Бейрут». Знаки различия – майор от адмиралтейства, морская пехота. Понятно – эвакуационная группа, с авианосца.
– Господин контр-адмирал! – Понятно, для морпехов я именно контр-адмирал флота, то есть изначально свой, а не гражданский.
– Вольно…
– Майор от адмиралтейства Пескарев, одиннадцатая экспедиционная группа. Мы должны эвакуировать вас, поступил приказ.
– Отставить… пока. Гражданских эвакуируете, потом и я… с вами.
– Господин контр-адмирал, это приказ командующего флотом. Тем более – вы ранены.
– Отставить. Несколько часов еще поживу. Подойдите ближе…
Майор подошел.
– Помогите… Немного… вот так.
Я показал, что хочу не лежать как бревно, а сидеть.
– Вам док разрешил, господин контр-адмирал?
– Если лежа не помер, то и сидя выживу. Исполняйте.
Вместе нам удалось придать мне более приемлемое положение – теперь я не лежал, а почти сидел, опираясь на подложенные под спину подушки. Больно не было – видимо, обдолбали болеутоляющим, больно будет потом. Потому и голова как чумная…
– Докладывайте. Что происходит?
– Господин контр-адмирал, приказано эвакуировать весь гражданский персонал, всех русских. Десантники заняли аэропорт Мехрабад, основная зона эвакуации сейчас там, там приказано держаться. А мы отсюда вывозим тех, кто блокирован в зоне дипломатического квартала. Из города уже не прорваться.
– Что в городе? Вы держите периметр?
– Держим… пока. Армия – кто разбежался, большая часть на стороне этих… психов. Все как чумные. Только что докладывали – один обвязался взрывчаткой и на пост бросился… трое нижних чинов… безумие какое-то, господин контр-адмирал…
– Армия взбунтовалась?
– В основном разбежалась… потом уже эти разбежавшиеся в банды влились. У меня мало информации, господин контр-адмирал, мы не проводим разведку, у нас задача – вывезти всех отсюда, к чертовой матери… потом разбираться будем.
– Что значит – нет разведки? Вы опрашиваете беженцев?
– Так точно, господин контр-адмирал, опрашиваем.
– И что?
Разговор наш прервался, в кабинет сунулся Варфоломей Петрович, с гвардейцем, я заметил, как майор инстинктивно положил руку на рукоять пистолета. Нервы у всех на взводе.
– Заходите! За столом пока подождите…
Что-то неладное делается. Сам не могу понять что, но что-то очень неладное. Конечно, сама по себе экстренная эвакуация посольства силами морской пехоты – неладное дело, но все равно есть что-то еще.
Мысли путаются… Из-за ранения, что ли?
– Что говорят беженцы?
– Что все взбесились… вроде как. Жандармы друг в друга стреляли. Говорят, что тюрьму… не знаю, как называется… строгого режима на окраине города то ли штурмом взяли, то ли заключенные взбунтовались… в общем выпустили всех, там несколько тысяч человек сидело, в основном политические, из заговорщиков. Арсенал разграбили, на руках оружия полно. Стреляют постоянно.
– Что с армией? Где советники, что с аппаратом военного советника?
– Не могу знать, господин контр-адмирал.
Об этом узнали потом. Главный военный советник погиб, исполняющий обязанности дежурный офицер не нашел ничего более умного как вызвать в Тегеран весь советнический аппарат для получения указаний, как действовать в новой обстановке! То есть он своим волевым решением оголил воинские части, оставил их без советнического пригляда и помощи! Это в ситуации, когда местный комсостав, кто тайно власть ненавидит, кто доносы друг на друга строчит! Удивительное по глупости решение! Потом, когда все собрались в Тегеране, стало понятно, что ситуация уже идет вразнос. Несколько советников попытались выехать в расположенные у Тегерана части, прежде всего гвардейские части, – и пропали с концами. Потом выяснилось, что их растерзала разъяренная солдатня – агитаторы Махди уже там побывали. Дежурный в критической ситуации полностью потерял контроль над обстановкой, не смог поставить боевые задачи подчиненным ему частям, а у него были под рукой три усиленные дивизии! Эти дивизии так и не смогли выдвинуться к Тегерану для наведения порядка – хорошо, что хоть сумели занять оборону, а один из командиров дивизий по собственной инициативе выдвинул усиленную полковую группу и без потерь занял базу «Тегеран-Мехрабад», тем самым обеспечив нам плацдарм чрезвычайной важности и прекрасную эвакуационную площадку. Когда же из Санкт-Петербурга в ответ на панический запрос пришел приказ вскрыть конверт №… (он лежал в сейфе, и никто не запрещал вскрыть его и без запроса в Санкт-Петербург) и действовать в соответствии с планом развертывания при чрезвычайной ситуации, время было уже потеряно. Это тоже особенность Востока – здесь всегда присоединяются к сильному, кем бы он ни был. Если бы дежурный немедленно вскрыл пакет, приказал бы одной из дивизий сделать то, что она сделала – обеспечивая безопасность расположения, выдвинуться и захватить базу «Тегеран-Мехрабад» для обеспечения переброски в страну дополнительных сил, остальным двум – оставив в расположении по полку, оставшимися силами на бронетехнике броском выдвинуться к Тегерану, занять и обезопасить ключевые точки города… все могло бы сложиться по-другому. Увидев силу и решительность русских, многие офицеры присоединились бы к ним, присоединились бы части, прибывшие в город на парад. Но дежурный не нашел ничего лучше как отдать инициативу противнику, запросить Санкт-Петербург и потерять на это время, а потом вместе со своим аппаратом уносить ноги в Мехрабад, поближе к площадке для эвакуации. Воистину, ни один предатель не сотворит такое, что может сотворить трус и дурак.
Тем временем взбунтовались собранные для парада части, а это была немалая сила. После убийства шахиншаха на глазах у всех, после гибели командного состава армии и жандармерии не нашлось никого толкового, кто бы смог принять командование и при этом был бы авторитетом для нижних чинов. Их никто никуда не отвел – они так и сгрудились на площади, где должен был проходить парад. Потом появились агитаторы Махди, пошли слухи, что русские убили шахиншаха Мохаммеда, потом похитили принца Хусейна и тоже его убили, расстреляли в посольстве (о гибели Хусейна уже знали!!!). Взволновались нижние чины, тут же пошли разговоры про Коран, про грехи, про второе пришествие Махди, про его карающий меч. Потом очень своевременно появилась пленка, записанная очень хитро. Махдистов становилось все больше и больше, люди концентрировались у площади, кое-кто призывал перебить всех солдат, потому что народ немало натерпелся от армии, но махдисты громогласно выступили на защиту солдат, сказав, что они не виноваты в преступлениях режима и убийство солдат будет противно Аллаху. К утру на площади все нижние чины перешли на сторону мятежа, часть офицеров была перебита ночью, оставшиеся также перешли на сторону мятежа. Ни в одной боевой машине не было боеприпасов, но тут кто-то очень умный и прозорливый организовал их подвоз из разграбленного ночью городского арсенала. В итоге – к двенадцати часам дня в городе у махдистов была отлично вооруженная, усиленная артиллерией и танками дивизия.
– Хорошо, господин майор. Обеспечивайте эвакуацию.
– Есть! Разрешите идти?!
– Идите…
Варфоломей Петрович неодобрительно посмотрел морпеху вслед, но так ничего и не сказал.
– Павел Васильевич скоро придет, вам надо лежать. Не стоит принимать посетителей.
– Отлежимся… – попытался пошутить я, – на том свете. Иди сюда, добрый молодец. Докладывай.
– Фельдфебель Горбец, ваше высокопревосходительство.
– Какой полк?
– Павловский, ваше высокопревосходительство.
– Из гренадеров, значит.
– Так точно, ваше высокопревосходительство.
– Без «превосходительств». Ты стрелял по шоферу?
Добрый молодец опустил глаза в пол:
– Так точно, ваше…
– Не бойся. Ты правильно поступил, он расстрелял бы нас всех, и тебя в том числе.
– Так точно…
– Рассказывай, как было.
– Ну… так, вы подъехали на машине, капитан приказал мне и фельдфебелю Иващенко вас встретить, проводить до здания. Вы вышли, сказали, что помочь надо. Иващенко побежал дверь открывать, она тяжелая, зараза. Вы из машины этого… раненого вытащили, которого похоронили потом. Я за машиной не следил, там же только шофер был, ваш шофер, я точно видел.
– Это он и был. Дальше.
– Потом… стрельба, вы упали, я развернулся и по машине… очередью. Потом Иващенко к вам подбежал, вы на ступенях лежали рядом с этим… Потом носилки… в посольство вас потащили. Мы думали…
– Шофер мой… Ты его насмерть?
– Так точно.
– Сразу насмерть? Говори честно.
– Ну… не сразу. Почти сразу умер, ваше высокопревосходительство.
– Ты что-то слышал? Ты был рядом, когда он умер?
– Так точно. Я в машину сунулся, чтобы пистолет у него забрать… змея, еще бы раз выстрелить мог. Или гранату взорвать.
– Он что-то говорил?
– …Так точно… одно и то же повторял.
– Что? Вспоминай.
– Он одно и то же твердил. Аллах акбар, Махди рахбар. А потом умер. Сразу…
За мной пришли через два часа, все эти два часа были наполнены опасным качанием люстры на потолке служебного кабинета да грохотом турбин вертолетов. Судя по всему, нам как суверену этой страны пришлось взять на себя эвакуацию не только собственных граждан, но и граждан третьих стран, пожелавших эвакуироваться. Как я потом узнал, эвакуацию на этом этапе обеспечивали двенадцать вертолетов Сикорского, все тяжелые, палубной авиации. Из них восемь работали «на коротком плече», вывозя людей из Тегерана в аэропорт Мехрабад, чтобы там пересадить их на самолеты военно-транспортной авиации, еще два – курсировали между Тегераном и авианосной группировкой, состоящей из атомного авианосца «Николай Первый», большого десантного корабля «Сибирь»[6 - То, что у нас называется большим десантным кораблем, в этом мире – средний, а большой в этом мире – размером с танкер.], среднего десантного корабля «Капитан Николай Щербаков», ракетного крейсера «Лютый» и четырех эсминцев. Последний рейс все вертолеты должны были сделать длинным, все десять, на десантное соединение, вывозя нас и морских пехотинцев, обеспечивающих эвакуацию.
Мне вдруг пришло в голову, что с нашей эвакуацией русских в обезумевшем городе не останется.
Пришла целая делегация – Павел Васильевич, посольский доктор, абсолютно чеховский персонаж, напяливший зачем-то камуфляж, но оставшийся при своем большом кожаном саквояже, майор Пескарев и еще двое морских пехотинцев с алюминиевыми раскладными носилками. У всех, даже у доктора, было оружие.
– Это кто вас так… – Доктор безошибочно повернулся к Пескареву.
– Павел Васильевич… я приказал.
– Приказывать будете, как выздоровеете. Пока что я приказываю. – Доктор привычно приложил руку ко лбу, потом начал считать пульс.
– Долго мне так лежать?
– Если глупить не будете, через пару недель встанете. Пока с палочкой походите, через месяц и ее бросите. Чудак-человек, – доктор обращался со всеми без малейшего чинопочитания, – вы ведь в рубашке родились. Еще чуть правее – и до конца жизни в инвалидной коляске катались бы. А выше – остались бы без легкого. Нормально, перекладывайте! Осторожнее. И никаких!
О чем говорил доктор, я понял. Многие офицеры, даже раненые, считали ниже своего достоинства покидать поле боя, лежа на носилках, пытались выходить сами, опираясь на своих солдат, иногда это плохо кончалось, но вот такими были русские офицеры…
В коридоре посольства пыльно, дымно, шумно, свет не горел. Стекла выбиты, у цоколя второго этажа – наспех сооруженная баррикада и у нее пулеметный расчет, видимо, до подхода морской пехоты готовились к штурму здания. Дым – оттого что жгут документы, шифровальную аппаратуру, должно быть, уже уничтожили. Что будет с посольством, когда мы покинем его, – не знаю…
Лестница. Снова выбитые стекла, люди с оружием, кто-то тащит в охапку документы – сжигать. Света снова нет, только везде разбросанные ХИСы[7 - Химический источник света.]. Жутковатые отблески в оконных проемах – уже ночь, но в городе идет бой, что-то горит. Все напоминает картину экстренной эвакуации при проигранной войне, и только Господь знает, вернемся ли мы вновь на эту землю.
– Осторожнее. Сюда!
Вот почему сваливали деревья – из них сделали баррикаду, их стволы внутри разрушенного, исковерканного сада – это последний рубеж обороны, на случай, если противник прорвется в периметр посольства. Лежа видно плохо, но понятно, что в городе что-то горит, трассы автоматных и пулеметных очередей огненным пунктиром рассекают небо, над городом на низкой высоте с воем проносятся истребители-бомбардировщики палубной авиации. То ли разведка, то ли запугивают, то ли что-то бомбят. То ли уже началась большая война. Прямо по ходу, освещаемый пламенем костров, стоит огромный «Сикорский» с закрытой аппарелью, около него – часовые в карауле, оружие наготове. Чуть в стороне несколько человек, военных и чинов из посольства, разбирают папки, которые подносят им в охапку и бросают прямо на землю, разносят их по саду, бросают в костры. Гражданские есть, но их не так много, видимо, большую часть уже вывезли.
– В основном вывозили с другой площадки, господин контр-адмирал, – словно угадывая мои мысли, сказал майор по адмиралтейству. – С Зеленой зоны. Здесь – только посольские и еще наша группа.
– Почему вертолеты стоят без дела?
– Сейчас подойдет звено штурмовых вертолетов, оно обеспечит периметр при отходе. Потом подойдут еще две машины, на этих мы вывезем гражданских, на последних – уйдем сами, под прикрытием. В пустыне организовали пункт дозаправки – штурмовики сюда без дозаправки не дотягивают, да и лишний пункт дозаправки – в любом случае неплохо.
Спланировано грамотно. Штурмовики действительно нужны, когда группы, которые держат периметр, начнут отходить с занимаемых позиций, их могут просто перебить до последнего человека, потому что основные потери бывают как раз при наступлении и отступлении, когда ты снимаешься с укрепленных позиций и вынужден передвигаться по местности, не имея защиты. А так – вертолеты нанесут удар и дадут возможность морским пехотинцам оторваться от преследования в тихих улочках посольского квартала. Нужно всего несколько минут, а потом вертолет унесет их.
