скачать книгу бесплатно
– Есть. А для чего…
– Предположительно, Ксения Щекун сидела на героине. Я хочу выяснить, кто его поставлял – наркотик это редкий даже для Москвы, что говорить о Киеве. Я хочу знать, не пыталась ли она соскочить, когда начала, сколько в день примерно употребляла и все такое. Надо понять, дошла ли она до такой степени шизы, чтобы убить отца и мать. И вообще, была ли она шизофреничкой, как написано в заключении экспертизы.
– Ну, если пишет эксперт, то была… – глубокомысленно заключил Бобров
– Экспертизу делал Днепропетровск. Дальше объяснять надо[38 - Днепропетровская психушка – использовалась для целей карательной психиатрии, в ней сидело немало диссидентов.]?
– Да, в общем-то, нет.
– Все понял. Дамир, тебе сразу два задания. Ты остаешься в министерстве. Попробуй найти водителя по фамилии Заец или Заяц, он возил Щекуна. И попробуй найти пистолет Щекуна, он может до сих пор быть в оружейке.
– Он должен быть в доказательствах по делу, разве нет?
– Дело закрыто. Какое дело?
– Понял.
– С шофером поговори осторожно… как ты умеешь. Если найдешь пистолет – сделай контрольный отстрел.
– Понял.
– Я отправляюсь в Днепропетровск. Попробую прорваться к Ксении Щекун. Контрольное время для отзвона – двадцать по местному, контрольное слово – «весело» ну или «невесело» соответственно. Если что – то, что вы делать – знаете и кого за яйца подвешивать – тоже. Тебя, Серега, в первую очередь касается.
– Знаем…
– И Серега… если время будет, попробуй найти местный союз афганцев, понюхай, что к чему. Может, пригодится.
– А нам что делать? – спросил бывший офицер рижского ОМОНа.
– Пока ничего, сидите. Погуляйте по городу, на всякий случай, присмотритесь. Вон, прикройте пацанов.
…
– Меня прикрывать не надо, справлюсь.
Днепропетровск, Украина. 03 июня 1992 года. Дедков
До Днепропетровска – можно было добраться разными путями – машиной, поездом, автобусом, самолетом. Я предпочел самый экзотический путь – сел на идущую в Днепропетровск скоростную «Ракету»[39 - Ракета – скоростное судно на подводных крыльях. После падения СССР – движение Ракет по Днепру прекратилось. Его планировали восстановить в 2015-м, были пробные рейсы – но восстановили или нет, автору неизвестно.].
Пока «Ракета» шла по Днепру – я мрачно думал об услышанном на ночном рандеву. Это не укладывалось в голове… ползучий государственный переворот, измена всего руководства украинской компартии.
Украина – всегда была Россией – по крайней мере, в головах. Точно так же, как курица не птица, Болгария не заграница. Никто не считал украинцев отдельным народом. Среднеазиаты, прибалты, грузины, армяне, азербайджанцы, казахи – да, это отдельные народы. А украинцы – это тот же самый народ. Украинцы служили и работали там же где и русские, в отношении них не существовало никаких ограничений. Да, были у них свои особенности, например – сало, над чем беззлобно подтрунивали. Но никто и никогда не отделял украинцев от русских. Тот же грузин мог несколько поколений жить в Москве и не знать даже грузинского языка – но он все равно оставался грузином. Украинец, переехавший в Москву, автоматически воспринимался как русский, даже, несмотря на его фамилию.
И как же будет теперь?
На чем вообще базируется этот национализм? Прибалты – они чего-то там говорили про геноцид – хотя какой геноцид, достаточно сравнить Ригу или Вильнюс и любой другой город подобных размеров в центральной части России – и все вопросы сразу отпадают. В Средней Азии – восстания бывают или инспирированы местным руководством, или из-за наркотиков. Печально известные ошские события – вызваны переделом наркорынка, и только на публике говорится, что это из-за недостаточности земли. Что происходит между Арменией и Азербайджаном – это всем известно, они там охренели вконец. Грузия… там сложный случай, фактически там советской власти больше нет и идет война. Казахстан и Узбекистан явно недовольны тем положением, которое они занимают в Союзе и метят на роль своего рода выразителя интересов всей Азии в Москве. Молдова – там мутят воду румыны, а молдаване решили, что они на шару в рай въедут, хотя Румыния беднее их. Таджикистан – все, что там происходит, вызвано влиянием Афганистана… А как радовались, когда выводили войска – вот, теперь пошла война на нашу территорию, и то ли еще будет. А Украина…
Ей-то чего не хватает?
Откуда вообще это слово – москаль? И почему они решили, что я их объем? В конце концов, я разве не за деньги покупаю?
И вообще… а это нормально, что когда случилась беда в Чернобыле, весь Союз помогал Украине[40 - Напомню, что пришлось переселить целый город, стоял вопрос об эвакуации Киева и переносу столицы в Харьков. Мало кто знал, что только героическими усилиями ликвидаторов удалось не допустить разрушения еще трех реакторов – а возможность такого была, и тогда могла бы вымереть Белоруссия и весь север Украины. Стоимость спасательной операции не поддается подсчету – и понятно, каким камнем она легла на проблемный бюджет. А ведь через два года после Чернобыля – произошло землетрясение в Спитаке, и снова полреспублики в руинах, и снова нужны деньги. Так что крушение СССР вызвано не только ошибками и преступными действиями – но и уникальным стечением неблагоприятных обстоятельств] – а они теперь такое говорят что мы их объели?
Бред… бред какой.
И все-таки… Как здесь красиво…
Ракета шла по Днепру, оставляя за собой расходящийся пенный след – и оставалось только наслаждаться красотой и мощью реки, ее зелеными берегами. Корабль был полон, на верхних палубах местные красавицы… да, тиха украинская ночь…
И во что же все это может превратиться, если и сюда придет весь ад межнациональной вражды. Один раз я это уже видел в Карабахе… обстрелы… взорванный автобус… дикую ненависть в глазах. Может, удастся здесь остановить все это?
…
У пристани в Днепропетровске я поймал такси. Водитель отлично знал, куда ехать – видимо, местная психушка была своего рода достопримечательностью. Такси, кстати, было частное, но проезд недорогой.
Днепропетровск впечатлял не меньше, чем Киев. Это очень похожие города, Днепропетровск стоит на том же Днепре, что и Киев – только ниже по течению, и тут и там есть право- и левобережная часть города. И тут и там – два берега скрепляют громадные мосты, в Днепропетровске они мне показались даже больше, чем в Киеве. Но вот застройка разная. Если в Киеве к реке в основном подступает зеленая зона, а современная многоэтажная застройка сосредоточена на левом берегу, на правом же – в основном застройка историческая – то в Днепропетровске высотная застройка подступает прямо к воде, и она тут в основном на правом берегу. И высотки тут – ничуть не уступают московским, вот что значит родина Брежнева. А вот асфальт разбитый…
…
Днепропетровская психушка – представляла собой комплекс мрачного вида зданий разных лет постройки, посреди буйно разросшегося парка. Я подошел к трехэтажному зданию, времен первых лет советской власти, про себя подумав – а почему так? Это была не первая психушка на моей памяти – и почему-то очень часто они находились как раз в зданиях постройки первых советских лет. Это что-то значит или нет?
Тяжелая рука повелительно легла ко мне на плечо – я чуть присел, не противодействуя силе и одновременно принимая более устойчивую позу – а потом вывел неосторожного из равновесия, используя его же силу против него самого и подножкой – повалил на землю с вывернутой рукой.
– Милиция.
К нам уже бежали.
– Извините… – только сейчас я понял, какого гиганта завалил – обознался…
Я ослабил захват…
…
– Простите… можно ваше удостоверение?
Профессор, невысокий, в очках, при виде его у меня почему-то возникала упорная ассоциация со скворцом – переписал данные в перекидной календарь перед собой. Удостоверение я ему, конечно же, в руки не дал.
– Извините. Просто сейчас много всяких… пытаются водку, курево, наркотики передать… а то и освободить. А вы… не похожи на милиционера, извините.
– Извиняю.
– Вон… даже санитар наш обознался.
– Много кто обознавался.
– Понятно. Москва…
– Да. Главк МВД.
– И что от нас надо Москве?
– Не догадываетесь?
– Простите, нет.
– У вас много подследственных сидит? – спросил я, меняя тему.
– Да, достаточно, – со вздохом признался доктор, – уже девать некуда. Сейчас все на невменяемость косят.
– Простите, вы не представились.
– Извините. Главный врач, Даниил Розен.
– Профессор Розен?
– Увы, нет. Только кандидат.
– Значит, экспертизу по Ксении Щекун вы подписывали?
И по тому, как метнулись глаза профессора, я понял – виновен. Однозначно – виновен.
Мы ведь опера. Волки. Кормят нас ноги, а живы мы только благодаря оперскому чутью – не будь его, давно бы похоронили нас под троекратный залп. И оперское чутье – это то, что помогает нам раскрывать преступления. Ведь раскрывает не следователь, следователь по факту только оформляет. А мы.
В какой-то момент, когда ты расследуешь преступление, ты понимаешь – вот кто виновен. И дальше уже – вопрос улик. Конечно, это далеко не всегда получается именно так… по большинству преступлений и раскрывать то ничего не надо – вот труп, вот орудие преступления, вот похмельный преступник – следователю только допросить да обвиниловку составить, всего-то. Есть преступления, которые раскрываются экспертными методами, тут тоже многое от следователя зависит, правильно экспертизы назначить – это тоже искусство, понимать, какую именно назначить и какие вопросы эксперту поставить. Есть преступления, которые раскрываются случайно – проговорился преступник, задержали его случайно или случайно его кто-то видел. На такие преступления – а их минимум 95 процентов – особо и мастеров то не надо, нудная, тупая работа.
Но есть неочевидные случаи – не меньше трети из них, кстати, так и остаются нераскрытыми, так что у преступника хорошие шансы, надо сказать – и при таких неочевидных случаях – нужны мастера своего дела, с хорошим чутьем. Таких не готовят в милицейских учебках – в учебке готовят кадры для 95 процентов преступлений. Для оставшихся пяти – кадры готовят сами опера, кропотливо отбирая учеников и передавая им свой опыт – как им в свое время передали. Меня готовил Герасимов. И подготовил. Поэтому, я точно знаю – лжет профессор. И боится. Что-то намудрил он в заключении.
– Мне надо увидеть Ксению Щекун. И прямо сейчас.
– Но вы не можете…
– Могу. Доктор, я даже могу вызвать сюда «Альфу», в течение шести часов она будет здесь. Вам это надо?
Вообще-то «Альфа» подчинялась теперь российскому КГБ и никакого права вызывать сюда «Альфу» я не имел. Но репутация у группы была зловещей, быль и небылицы передавались из уст в уста и припугнуть профессора, промышляющего карательной психиатрией – было не лишним.
…
– Ксения?
Я присел на койку в палате. Палата была на двоих, но Ксения была в ней одна. Она тупо смотрела в зарешеченное окно и ничего не говорила.
У меня не было ее фотографии – и только сейчас я увидел, какой красивой она была. Даже тупое выражение лица и потухшие глаза – не могли ее испортить, с ее пепельными волосами и тонким, почти иконописным абрисом лица.
– Ксения… можно я возьму твою руку?
Она никак не прореагировала… я сделал то, что сказал. Медбрат дернулся, но не прореагировал. Может, потому что репутацию в этом отстойнике человеческих душ – я уже заработал.
Следы от уколов. Сказать, колют ее здесь или это с тех времен – невозможно.
Я опустил взгляд ниже… на ней был халат. Заметил следы уколов на ногах, поднял взгляд на медбрата. Тот не выдержал, сделал шаг назад.
– Что, крест-накрест? Думаешь, на суде поймут?
– Мне-то что? – буркнул медбрат. Доктора прописывают, их судите. Нашли виноватого…
– Осудим. Не переживай, осудим. Не заметил, что времена сейчас другие стали? Демократия… Головой думай, дуболом. Ты ведь крайним будешь – сечешь?
Ксению пытали. Подробности я знал от правозащитников, с которыми приходилось сталкиваться – речь шла о подкожных инъекциях серы. Фашисты применяли инъекции серы в качестве пыток, затем – фашистские методы переняла советская психиатрия. Инъекции серы делали в ноги, в самых тяжелых случаях – крест на крест, то есть в ноги и под лопатки. После даже одной инъекции серы – температура поднимается до сорока, начинается бред, человек не может ходить, падает – и все это продолжается несколько дней. Никакого лечебного эффекта эти уколы не оказывают, это просто издевательство. Хотя официально это разрешено, и даже рекомендуется при лечении наркомании. Психиатрия – это одна из тех сфер советского общества, где до сих пор нет ни раскаяния, ни покаяния.
– Ксения. Ты хочешь домой?
Она посмотрела на меня.
– Домой…
Она вдруг дико заорала – так что даже я, много чего повидав до этого – отшатнулся
…
– И чего вы добились?! – раздраженно сказал Розен. – У пациентки снова обострение.
– Сера, доктор?!
– А в чем дело?
– Да ни в чем. На себе пробовали? Каков эффект?
– Это рекомендованная процедура для пациентов с заболеванием наркоманией.
– Где ее карта, доктор? Я ее забираю.
– Не имеете права.
– Имею. И ее я тоже заберу.
– Она осуждена к принудительному лечению. Есть приговор суда.
– Заместитель генерального прокурора СССР принес протест по этому делу, приговор будет пересматриваться. Верховным судом – в Москве, а не в Киеве. Пока что мы этапируем ее. Вы уверены в том, что написали в своем заключении?
– Конечно!
– А мне кажется, вы его подмахнули, не читая, доктор. Иначе бы не спихнули в одно заключение шизофрению и белую горячку. В курсе, кстати, что Прокуратурой Союза проводится работа по расследованию нарушений законности при процессах, обусловленных политическими причинами?
– Вы бред какой-то говорите.
– Бред – это по вашей части, доктор. Этот телефон на межгород работает?
– Да…
