Узкий коридор

скачать книгу бесплатно

Уважай в равной степени [права] людей великих и низких;

Следи за тем, чтобы наши старики, женщины и дети

Лежали и спокойно спали у дорог без страха.

Неподчинение карается смертью.

Этот закон приобрел настолько важное значение для истории Гавайев, что его включили в конституцию штата в 1978 году. Десятый раздел Конституции гласит:

Общественная безопасность. Закон треснувшего весла (мамала-хоэ канавай), провозглашенный Камеамеа I и позволяющий каждому пожилому человеку, женщине и ребенку безопасно возлежать у обочины дороги, останется уникальным и живым символом заботы Штата об общественной безопасности.

Штат обязан предоставлять людям защиту от преступлений против личности и собственности.

Изначальный смысл закона заключался в том, что вновь образованное государство не потерпит неспровоцированного нападения на людей или их имущество. Название закона напоминает об инциденте, который случился, когда Камеамеа, в ту пору молодой воин, участвовал в набеге на побережье Пуна в восточной части острова Гавайи (см. карту 6, стр. 137) и решил заодно отобрать улов у местных рыбаков. Спрыгнув из каноэ в воду, он угодил ногой прямо в узкую расщелину в застывшей лаве, покрывавшей берег, и застрял в ней. Увидев это, один из рыбаков осмелел, подбежал к грабителю и огрел его веслом. Удар был такой силы, что весло треснуло. Позже Камеамеа раскаялся в нападении и решил издать закон, запрещающий подобную агрессию.

При этом его беспокоили не только неспровоцированные нападения на коренных гавайцев и их собственность, но также нападения на чужеземцев и их собственность. Камеамеа понимал, что благосостояние его нового островного государства зависит от коммерческих связей с внешним миром. В эпоху, когда он объединял острова, европейские и особенно американские корабли уже вели активную торговлю на Гавайях, но этой торговле постоянно угрожали враждебные действия местных жителей. Особенно гавайцы любили воровать якоря с иностранных судов. В предыдущей главе мы видели, как цепь событий, начавшасяся с кражи шлюпки с флагманского корабля Джеймса Кука, в конце концов привела к гибели капитана. Еще в 1793 году Камеамеа говорил некоему мистеру Беллу, участнику экспедиции Джорджа Ванкувера, прибывшей на Гавайи, что

его самое твердое решение – никогда не досаждать и не вредить даже слабейшему из судов, что приходят к Келакекуа, или туда, где он находится, и, напротив, делать все возможное, чтобы их пребывание среди местных жителей было самое удобное.

Камеамеа в самом деле серьезно следил за этим – и столь же серьезно намеревался ускорить деспотический рост. Вскоре ему удалось убедить иностранных торговцев, что посещать Гавайи достаточно безопасно. Потенциальные экономические преимущества были огромными, и Камеамеа умело воспользовался ими. Он монополизировал внешнюю торговлю, установив новые «тапу», чтобы этой торговлей не занимались простолюдины. Он установил полный контроль над рынком, так что мог диктовать условия обмена с чужеземцами, устанавливая высокие цены на необходимые им припасы. Торговля продовольствием и другими товарами первой необходимости сама по себе была чрезвычайно выгодной, но вскоре Камеамеа понял, что сандаловое дерево принесет еще больше прибыли. В 1812 году он подписал с американскими предпринимателями (бостонскими судовладельцами братьями Уиншип и калифорнийским бизнесменом Уильямом Хитом Дэвисом) договор, согласно которому Камеамеа становился монополистом в экспорте гавайского сандалового дерева. Договор был заключен сроком на десять лет, и в течение этго времени Камеамеа получал в свое личное распоряжение четверть всей прибыли от экспорта. Ибн Хальдун заметил бы тут, что подобное соглашение не может обеспечить длительного благосостояния. Оно и не обеспечило – и именно таким образом, каким и предсказывал Ибн Хальдун.

Акула, идущая вглубь земли

Одним из великих историков Гавайев был швед Абрахам Форнандер, прибывший на острова в 1838 году, выучивший местный язык, взявший в жены местную женщину и полюбивший местный народ. В 1887 году Форнандер скончался, и его записки Британский музей опубликовал только в 1920-х. Вот одна из гавайских песен, записанных Форнандером:

Акула, идущая вглубь земли, – мой вождь,
Очень сильная акула, способная поглотить всю землю;
Акула с очень красными жабрами – мой вождь;
У него такое горло, что он проглотит весь остров и не задохнется.

Песня сравнивает гавайских вождей (до Камеамеа), с «акулами, идущими вглубь земли». Вполне подходящая аналогия, подчеркивающая хищническую суть этих вождей.

Как и в других примерах деспотического роста, созданное при Камеамеа объединенное гавайское государство вскоре свернуло на путь, проторенный предыдущими вождями, – то есть стало такой же «акулой, идущей вглубь земли». Это, процесс описал Сэмюел Камакау, еще один представитель первого поколения гавайских историографов. Как и Дэвид Мало, свидетельства которого мы обсуждали в предыдущей главе, Камакау лично наблюдал многие из упомянутых им событий или разговаривал с их очевидцами. В своем описании он затрагивает благоприятные аспекты предпринятого Камеамеа строительства государства, но также не умалчивает о бросающихся в глаза отрицательных последствиях:

Страна в целом выиграла от объединении под властью одного правителя, но большинство вождей и землевладельцев при Камеамеа по-прежнему притесняли простолюдинов и забирали их земли, таким образом превращая обладающих землей в рабов… Налогами облагались все владения, будь то большие или мелкие, и количество налогов постоянно увеличивалось, ибо землевладельцев было много, а под их началом тех, кто требовал дань… Объединение земли принесло чрезмерные налоги… «Налоги требуют даже с малейших клочков»… так говорили повсеместно.

Продвижение акулы – или акул, поскольку второстепенные вожди при Камеамеа и его преемниках быстро включились в этот процесс, – ярко иллюстрирует сохранившийся документ 1846 года, описывающий попытку короля Камеамеа III рационализировать и перераспределить права на землю. Совет из трех человек, одного гавайца и двух иностранцев, разработал ряд «принципов», согласно которым предполагалось формализовать права собственности. В этих принципах отмечалось, что

король, представляя власть и изначально являясь единственным владельцем земли… должен восприниматься как таковой и впредь.

Конечно, как мы увидим, король «владел» землей не в западном смысле слова. Тем не менее, далее в документе говорилось:

Когда Камеамеа I завоевал острова, он последовал примеру своих предшественников и разделил земли между своими основными военными вождями, сохранив при этом часть в своих руках, чтобы обрабатывать или непосредственно управлять ею с помощью своих слуг или помощников. Каждый основной вождь также разделил свои земли и раздал их более мелким вождям, которые продолжили их делить снова и снова; так земли проходили через четыре, пять или шесть рук, до самого нижнего класса владельцев. Считалось, что всем этим людям принадлежат права на землю или на ее продукцию.

Все люди… должны был, не только платить земельный налог королю, который тот охотно взимал, но и оказывать услуги, о которых тот просил по своему усмотрению, на всех ступенях с самой высшей. Также они, помимо ежегодных налогов, должны были делиться частью продукции с земли. Во всякое время они должны были подчиняться ему.

Стоит особо отметить слова, которые использует историк. Платить дань и отрабатывать повинности теперь должны были не только рядовые люди (макаанинана), но и те, кто находился «на всех ступенях с самой высшей». На землях короля широко использовался принудительный труд. Русский купец Федор Иванович Шемелин из Российско-американской компании, которая часто вела дела с Гавайскими островами, писал, что король

не только не платит ничего им за их труд, но даже отказывается их кормить.

Сэмюел Камакау тоже отмечал, что рубщики сандалового дерева были вынуждены есть «травы и стебли папоротника».

Принудительный труд обрел особо важное значение, когда после смерти Камеамеа в 1820-х годах спрос на сандаловое дерево резко повысился. Эти деревья обычно росли далеко от деревень, на склонах гор, и король с вождями отправляли большие экспедиции в сотни и даже тысячи человек, которые должны были отыскивать сандаловые деревья, валить их и доставлять древесину на побережье. Весь процесс занимал несколько недель. Английские миссионеры Тайерман и Беннет видели, как две тысячи человек в 1822 году доставляли сандаловое дерево на королевские склады в Каиула на острове Гавайи. Этим людям не платили, и их не кормили, предоставляя им самим кормиться, чем придется. Принудительный труд и связанное с ним перемещение рабочей силы привели к резкому падению сельскохозяйственного производства и к постоянному проживанию на грани голода. Один из путешественников того времени, побывавший на островах, писал, что

причина, по которой продовольствие на острове столь скудно, заключается в том, что народ на протяжении нескольких последних месяцев был занят добычей сандалового дерева и, разумеется, вынужден был забросить обработку земли.

Особенно хорошо задокументировано поведение одного вождя по имени Кокс на севере Оаху. В начале 1820-х он организовывал большие экспедиции по доставке сандалового дерева из горных лесов, окружающих долину реки Анахулу на севере острова. Свидетелем этого масштабного предприятия с широким использованием принудительного труда стал торговец Гилберт Мэтисон, писавший:

Кокс отдал приказы сотням своих подданным в назначенный день отправиться в лес на заготовку сандалового дерева. Все они подчинились, за исключением одного мужчины, который имел глупость упрямо отказаться. Поэтому в тот же день его дом сожгли до основания; и все же он отказывался идти. Следующим делом у него отобрали все имущество и выгнали жену с семьей из владений вождя.

Наблюдения Мэтисона о том, как Кокс управлял своей территорией, многое говорят и о том, каким стало государство Камеамеа после смерти основателя. Например, один американский матрос, которому Кокс подарил участок земли, рассказывал, что его жена боится делать какие-либо улучшения по хозяйству, потому что это может привлечь внимание Кокса и тот заберет землю обратно. Один местный житель в 1824 году жаловался проповеднику Джеймсу Элаю:

Мы погружаемся в пучину разочарования. У нас нет стимулов к труду, но многое отвращает нас от него. Если мы занимаемся каким-то делом, это замечают вожди, которые забирают наше добытое имущество. Если мы откармливаем свиней или овец, коз или птиц, их отбирают и уносят ради удовольствия вождей. Если мы продаем свою продукцию, полученные деньги или вещи у нас тоже отбирают. Чем больше мы делаем, тем сильнее нас притесняют.

К концу 1820-х обязательные отработки («барщина») на короля увеличились с одного дня до трех дней в неделю, а принудительный труд по добыче сандалового дерева стал еще тяжелее. В 1830-х годах сандаловые леса иссякли, но король с вождями стали использовать принудительный труд в сельском хозяйстве. В 1840-х годах, по оценкам миссионера Уильяма Робертса, помимо обязательной барщины, среднестатистический крестьянин должен был отдавать королю и различным вождям целых две трети своей продукции.

Кульминацией этой экстрактивной системы стала реформа 1848 года, получившая название «Великий Махеле»; в ходе этой реформы король Камеамеа III решился на радикальное перераспределение упомянутых выше земель. В итоге 24 процента территории островов стали личной собственностью короля. Еще 36 процентов отошло государству – по сути, опять же королю. Другие 39 процентов достались 252 вождям, и только 1 процент – остальному населению.

Акулы к этому моменту прочно обосновались на земле и принялись пожирать ее.

Птица, пожирающая других

Экономические последствия образования зулусского государства были схожими. В 1820-х годах многие мелкие вождества, которые позже вошли в состав Квазулу-Натала, занимались выращиванием кукурузы и проса и разведением скота. Особо развитой торговли не было, а международные работорговцы до этого региона Африки не добирались. Как и в большинстве африканских доколониальных обществ, право пользования землей на определенных участках имели семьи и родовые группы. Скот и сельскохозяйственные культуры считались собственностью семьи. Хотя экономика зулусов во многих отношениях отличалась от экономики Тивленда, где скот был мало распространен из-за мухи цеце, свидетельства говорят о том, что она так же находилась в клетке норм. Скот, например, считался престижным товаром, и его могли продавать только при отдельных и нетипичных обстоятельствах.