Юг в объятьях севера

– Ваша жена готова, сьор, – девушка низко присела и белозубо улыбнулась. – Мы оставим вас одних до утра.

Она стрельнула глазами в красавца принца. Почти как на портрете, только гораздо лучше. О, как же они прекрасны, эти высокородные! Какие у них загадочные черные глаза! Утонуть можно!

Линар кивнул, отпуская сирру, и прошел в спальню к жене. Как он и думал, Гота лежала на огромной кровати неподвижно, натянув до подбородка одеяло.

– Грата Гота… – слова застряли в горле. Жена не шелохнулась. – Я…

– Вы можете лечь, – раздался ледяной голос.

«Я лучше постою. А еще лучше сяду», – он скользнул взглядом по комнате, ища сосуд с тадрартским золотым.

– Вам лучше не пить, сьор. Это вредно для ребенка.

– Вряд ли вы забеременеете так быстро, – не удержался он.

– Это моя забота. Вы должны лечь.

Он впервые отметил, какой у Готы Готвир властный голос.

– Полагаю, сначала я должен раздеться.

– Вам виднее.

«О, Мрак! Она меня с ума сведет!»

– Сьор?

– Линар. Вы можете звать меня по имени. Хотя…

Он решился.

– Грата Гота, вы достойны лучшего. Я не могу быть вам мужем.

– Это так трудно?

Если бы не тон, он подумал бы, что она издевается. Но Гота слишком хорошо воспитана, чтобы потешаться над сьором, тем более наследником рода. Показалось.

– Позвольте заметить, что о деторождении я знаю больше вашего.

– О, да! Где-то же вас носило два солнца? Вы давно вступили в брачный возраст, но ко мне не торопились.

Да нет, не показалось. Лед растаял, но под ним оказались сплошные колючки.

– У нас ничего не выйдет, – хрипло сказал Линар. – Вы даже не хотите попробовать.

– Скажи́те как.

– Хотя бы избавьтесь от одеяла.

Гота молча, стянула одеяло и осталась лежать в полупрозрачной ночной сорочке. «Так еще хуже», – с тоской подумал Линар. «У нее узкие бедра и груди почти нет. А вот ноги хороши… Они стройные и длинные. Но взгляд… Попросить ее закрыть глаза? Вряд ли это поможет».

– Я вам не нравлюсь, – Гота опять натянула одеяло.

– Я хочу быть с вами честен. Мне не нравится мой титул, мне не нравятся интриги, которые плетут в королевских дворцах, я ненавижу войну. И да, брак, который мне навязали, мне тоже не нравится.

– Чего же вы хотите?

– Свободы. Жить так, как я хочу и с кем хочу.

Гота смотрела на него, не отрываясь, и Линар невольно опустил глаза. Кажется, он наговорил лишнего.

– Отдыхайте, грата. А я впервые сделаю то, чего от меня никто не ждет.

Он налил полный кубок вина, залпом осушил и быстро вышел из супружеской спальни, боясь, что если Гота его остановит властным окриком, он передумает…

– Линар…

О, Мрак, как же от Китаны пахнет! Она разметалась на кровати, огненные волосы распущены, тело едва прикрыто золотой сеткой причудливого переплетения. Райская птица, угодившая в силки и покорная своей участи. Линар ее приручил, эту гордую птицу, она явно со снежных вершин, уж очень белая у Китаны кожа.

– Ты был с ней?

– Нет.

– И ты решился?!

– Я обещал эту ночь тебе.

– Но ведь это особая ночь!

Линар шагнул к лежащей на кровати любовнице и рванул нетерпеливыми руками золотую сетку:

– Заставь меня забыть о том, что я сделал.

Она тоже пила вино, пока его ждала. Только южное. На губах застыли рубиновые капли, и Линар стал жадно их пить, эти губы. Как же ему хотелось домой! Во Мрак эту свадьбу! Туда же гордячку Готу! Китана застонала, отдаваясь его сильным рукам.

Она умела делать его счастливым. Тело Китаны было создано для любви, оно напоминало музыкальный инструмент: крутые бедра, тонкая талия, лебединая шея, увенчанная красивой гордой головой. Линар в совершенстве овладел игрой на этом инструменте, он извлекал из него невероятные звуки, женское тело пело под ним, срываясь, порою на крик. В Китане оказалась бездна страсти, отчаянной, на грани жизни и смерти. Любовница Линара явно была из горцев, она не боялась огня высших. В момент, близкий к разрядке, тело Линара раскалялось. С другими он мог сдержать свою страсть, но Китана требовала безумства.

«Когда-нибудь я ее сожгу», – подумал он, откидываясь на влажные от пота шелковые простыни. Как же ему было хорошо! «Против своей воли сожгу, повинуясь ее желаниям. Она намеренно тянет, продляя нашу близость, словно сама мечтает сгореть».

– Вина́? – Китана приподнялась на локте.

– Да. Нашего, южного. И сходи, прими холодную ванну, пусть сирра принесет туда побольше льда. У тебя все тело горит.

– А с гратами тоже так? Им больно, когда ты пылаешь от страсти?

– Не знаю. Я никогда не занимался любовью с гратой.

– И даже не попробовал, когда имеешь на это полное право?!

– Я не хочу ее обидеть, Готу. Сделать своей женой и бросить.

Китана протянула ему полный кубок и, обольстительно улыбнувшись, сказала:

– Я скоро вернусь. Не уходи.

…Грата Летис, супруга главы Дома северных, мать троих детей и женщина строгих правил на свадьбе дочери пила мало. И проснулась по обычаю рано. Но в дверь ее спальни тут же поскреблись.

– Войди, – крикнула она.

В покои, низко склонившись, скользнула сирра Арьес, маленькая, тусклая, с обезьяньим личиком. Самая верная и шустрая из всего окружения королевы.

– Говори, – грата Летис привстала. С добрыми вестями в такую рань не приходят.

– Принц Линар пробыл с гратой Готой пятнадцать лик. Этого слишком мало, чтобы… – сирра потупилась. Она была старой девой.

– Сделать мою дочь женщиной, я поняла.

– После этого принц ушел к любовнице. И провел в ее спальне всю свою брачную ночь. Этого вполне достаточно, чтобы…

– Оскорбить Великий Дом Готвиров. Одеваться!

Мужа грата Летис будить не стала. Вот Шарль вчера пил много, пусть отдыхает. Она же направилась прямиком к сьору Атлю, отцу Линара. Тот тоже не спал.

Причину своей бессонницы Атль Закатекас объяснял странным поведением наследника Дома. Линар вроде бы уступил, но вид у него при этом был несчастный. Линар был слишком мягок и чувствителен, сьор Атль опасался, что наследник наделает глупостей.

«Так и есть», – подумал он, когда доложили о приходе граты Летис. Поскольку сьор Атль уже был одет, он тут же вышел из своей спальни в смежные покои. Грата Летис стояла у окна. Услышав шаги, она резко обернулась:

– Жаркого дня.

– И вам, королева.

– Вы не спите, потому что вам уже сообщили?

– Сообщили о чем?

– О том, что сделал Линар?

– Скорее догадываюсь.

– Так вы все знали?!

– Что у него есть любовница? И он привел ее в столицу на свою свадьбу?

– О том, что брачную ночь принц собирается провести с какой-то шлюхой, а не с моей дочерью!

– Как? Всю ночь? Я полагал, что Линар пойдет за утешением к своей пассии после того, как исполнит супружеский долг.

– Сьор! Такой тон не допустим в подобной ситуации!

– Я знаю, грата, – Атль Закатекас тяжело вздохнул. – Вы имеете полное право потребовать немедленного расторжения брака.

– Вы это признаете?

– Да.

– И что тогда будет с Линаром? – в голосе граты Летис сквозило любопытство. – Неужто он откажется от титула и женится на сирре? Утратит ключ-шифр от портала и право на другие артефакты Великого Дома? Станет лэрдом Линаром, – презрительно сказала королева. – Я не помню, когда последний раз такое случалось. Чтобы высокородный, да еще и принц променял свое положение на брак по любви, спустившись в низшую касту.

– Я тоже. Но закон есть закон. Вы сейчас идете к императору?

– Сначала к дочери. Император еще спит, а мне надо утешить бедняжку Готу.

– Сомневаюсь, что она льет слезы. Ваша дочь несгибаема.

– Она женщина! Которую чудовищно оскорбили! Разумеется, она не спала всю ночь и теперь в слезах!

– А вот я не пойду к Линару. Мне нечего ему сказать. Пусть с ним говорит император. В конце концов, у меня есть еще двое сыновей, и средний через солнце вступит в брачный возраст.

– Я согласна.

– С чем?

– Чтобы он заменил Линара.

– В постели вашей дочери?

– Во всем! Слава Огню, сьор Атль, вам повезло: у вас много детей. Хоть один принц похож на принца?

– Я вас уверяю: все.

– А что тогда случилось с Линаром?

– Женщины его избаловали. Скажите честно, грата Летис, а в вашей спальне есть его портрет?

– Что вы себе позволяете?! – красноватое лицо королевы сделалось пунцовым.

– Я так и думал, – тяжело вздохнул сьор Атль.

Грата Летис резко развернулась и достала транспортер. Меньше чем через лик она возникла у дверей спальни, где минувшей ночью так ничего и не случилось. Из того, что помогло бы объединению двух Великих Домов.

Королева вошла без стука. Гота не рыдала. Она сидела у окна со спокойным лицом и вышиванием в руках. На ткань ложились идеально ровные стежки.

– Девочка моя! – грата Летис раскрыла материнские объятья.

– Что случилось, мама? – Гота ровными белоснежными зубами перекусила золотую нитку.

– Твой муж! То есть, уже не муж. Принц Линар провел всю ночь у любовницы. Я знаю, что тебе больно…

– Нет.

– Что ты сказала?!

– Я сама виновата. Я могла его остановить, когда он уходил, но не знаю как. Вы должны были меня научить.

– Чему, о Мрак?

– Что мне делать с мужчиной, который приходит ночью в мою спальню.

– Это прекрасно знает Линар. Что делают в спальне.

– Мне кажется, он меня боится.

– Я была у его отца. Сьор Атль согласился расторгнуть брак.

– А причем тут сьор Атль? Я замужем за Линаром.

– Но он тебя бросил в брачную ночь!

– Будут и другие ночи, – Гота встала. Она была выше матери.

– Ты что, его любишь?!

– Нет. То есть, я не знаю. Но я хочу понять, за кем и почему так гоняются все женщины империи, замужние и незамужние. Что такого в Линаре, если даже рабыни воруют его портреты. Я хочу владеть тем, о ком все мечтают.

– Он же будет тебе без конца изменять!

– Посмотрим.

– Он пока к тебе даже не прикоснулся!

– И что ты стоишь? – сверкнула глазами Гота. – Быстро сюда всех сирр, которые пользуются успехом у мужчин. Другими словами, всех дворцовых шлюх. Платья, ночные сорочки, парикмахера, благовония, духи и притирки. Потрет любовницы Линара. Ее горничную. Всех!

– Да, – покачала головой грата Летис. – Из тебя выйдет прекрасная королева.

– Мне этого мало.

…Линар ждал бури, но ее не случилось. По традиции новобрачных не беспокоили три луны, давая им, насладиться друг другом. Линар полагал, что после того, что он натворил, его призовет император и объявит о расторжении брака. Потом предстоит непростой разговор с отцом.

Линар был готов отречься от титула наследного принца, и даже стать лэрдом. Лишь бы вернуться домой, в Чихуан. Бремя власти не по нему, пусть его место займет один из братьев.

Но император не звал, отец тоже. О Линаре словно забыли. К Готе он идти боялся после того, что ей наговорил. Поэтому и на вторую ночь после свадьбы Линар пошел к любовнице.

В ее покоях сладко пахло мамвой. Линар почувствовал, как все его страхи уходят. В постели лежала желанная женщина, ее скрывал полог, но Линар чувствовал знакомый возбуждающий аромат. Так пахло лишь знойное тело Китаны.

Он стремительно стянул камзол и рубашку. Откинул полог и…

Линар глазам своим не поверил: в постели лежала Гота! В соблазнительной золотой сетке искусного плетения. Мало того! Ледяная Гота Готвир призывно улыбалась!

– А…

– Она решила вернуться в Чихуан. Отец заболел.

– Но у Китаны нет отца!

– Это она тебе так сказала. Тебе не кажется, что лучше знать всех предков женщины, перед которой ты раздеваешься? И остаешься без всякой защиты? – Гота беззастенчиво его разглядывала.

– Но…

– Вина? Южного, терпкого.

Линар судорожно кивнул. Гота встала. «А у нее и в самом деле очень красивые длинные ноги», – подумал он, опуская глаза.

– Лежать гораздо удобнее, – улыбнулась Гота. – А вино я тебе принесу.

Он опустился на кровать, не отрывая взгляда от Готы Готвир, которая как какая-нибудь сирра сама налила в золотой кубок вино. Гота стояла спиной, и Линар с удовольствием разглядывал ее тонкую талию, крепкие ягодицы и эти потрясающие длинные ноги. Через золотую сетку с крупными ячейками все было видно прекрасно.

Жена, намеренно замедляя шаги, вернулась и с улыбкой протянула ему кубок:

– Здесь и в самом деле уютнее, чем в спальне для новобрачных. Пей же.

– К демонам вино! – Линар схватил ее за руку.

Терпкое южное пролилось на черные простыни. Гота увидела карминные губы, которые тянулись к ее губам. Она, как завороженная, смотрела в большие черные глаза. И этот мужчина ее собственность?! Он же невероятен!

«Я сожгу твою шлюху и развею ее пепел над твоим обожаемым Чихуаном», – подумала Гота, когда муж нежно провел пальцами по ее груди и легонько погладил сосок. «Я буду убивать всех женщин, которые посмеют к тебе приблизиться…», – мысленно простонала она, когда рука Линара опустилась ниже, на живот. «Я сделаю тебя императором», – пальцы мужа проникли в нее и ласково продолжили движение.

Гота закусила губу, чтобы не закричать. Она не ожидала от себя такой страсти. Да что он творит?! Потрясающий мужчина ласкал ее так нежно, но в тоже время умело подводя к тому, чтобы она раскрылась и приняла его. Как же это прекрасно оказывается! И как сладко. Да никакие иные радости с этим не сравнятся!

Власть и Линар – вот что ей нужно. Нет, сначала все-таки Линар…

Глава 5

Дэстен с удивлением смотрел на маленького бородача с длинным уныло повисшим носом. Свободный? Или… раб? Кто посмел остановить бастарда Великого Дома?!

– Простите, лэрд, – тот низко поклонился и Дэстен увидел внушительную лысину в районе своего пупка. – Я лишь забочусь о вашей безопасности.

– Я не лэрд. Сир Дэстен Хот.

– Поразительно! Издалека вас можно принять за высокородного! А вы даже не лэрд?!

– А вы-то кто?

– Тателариус второго ранга мэтр Давид Леви, – коротышка смотрел на Дэстена снизу вверх с неподдельным интересом.

– А! Так это вы запускаете все эти удивительные штуки! – Дэстен кивнул на непонятные ему механизмы.

У тателариусов была своя община и строгая иерархия. Одни занимались чистой наукой, те, кто обитал в королевских дворцах, другие обслуживали зонты и опреснители, если входили в реестр, но не были достаточно образованы, чтобы сдать экзамен на первый ранг. Третьи чинили подъемники и следили за состоянием порталов.

Дэстен немного знал о тателариусах, они всегда держались обособленно. Принадлежали к касте свободных, но получали жалованье от высших и благородных. Собственное дело никто из мэтров не открывал, все без исключения тателариусы считались людьми государственными.

Крови в мэтрах не было ни капли, той, что давала особые права. Но их знания давали им другие права. Без тателариусов сияющий город Игнис превратился бы в руины, как и столицы анклавов. Вообще все города. Тателариусы низшего, третьего ранга напоминали трудолюбивых муравьев. Обслуживали потребности своих лэрдов и их подданных: крестьян и рабов. Запускали мельницы и пекарни, налаживали ткацкие станки и руководили вспашкой земель, заставляли ожить прачечные и зажигали повсюду свет. Да где только не находили работу их умелые трудолюбивые руки!

Все тателариусы состояли на службе. За их образование платили наниматели.

– Что вы, сир, – улыбнулся мэтр Леви, – у меня нет допуска.

– У меня тоже, – вырвалось у Дэстена. Пресловутое «пэссит», означало не что иное, как допуск. Подтверждение личности. – Вот смотрите.

И Дэстен шагнул к ближайшему щиту с древними символами. Вложил указательный палец в углубление. Пэссит.

– Видите? – он обернулся к маленькому тателариусу. – Ничего!

– У меня также, – Давид Леви подошел к Дэстену, для этого ему пришлось сделать несколько шагов. И встать на цыпочки, чтобы его палец достал до символа «пэссит».

Экран остался мертвым. Так же мерно гудели механизмы, где-то журчала вода. Они стояли у щита, без малого великан и почти что карлик, и думали об одном и том же.

– Вы попали сюда по ошибке или у вас была какая-то цель, сир Хот? – спросил, наконец, мэтр Давид.

– Мой дед высокородный, – признался Дэстен. – Глава Дома дальних. Он сейчас у портала, где все они, граты и сьоры. А я впервые могу посмотреть, что здесь, на третьем ярусе. У нас в Нараборе их только два. И даже на втором далеко не так интересно.

– Ваш дед Ренье Халлард?! Так почему же вы не мейсир, о Мрак?!

– Это долго объяснять, да и незачем.

– Я, кажется, понимаю… Дед не сказал вам правду. Какой потрясающий экземпляр! – мэтр Леви обошел Дэстена, с восхищением его разглядывая. – Извините, сир Хот, но я еще не видел ничего подобного. Можно? – он встал на цыпочки и протянул руку к волосам Дэстена.

Он улыбнулся и кивнул. Коротышка оказался забавным. Мэтр Леви не потрогал, а скорее пощупал черные пряди кончиками пальцев. Как и большинство мужчин, в ком была кровь, Дэстен носил волосы до плеч.

– Полное совпадение! – мэтр Леви чуть не захлебнулся слюной от восторга. – Прочные, но гибкие, их невозможно сломать, завить, даже расплавить. Ваши волосы устойчивы к высоким температурам, знаете об этом? Они огнеупорные! Также как и ресницы! Сколько длилась беременность вашей матери? – деловито спросил тателариус.

– Одиннадцать полных циклов лун.

– Да что вы говорите! Граты носят ребенка одно солнце, благородные леди, в ком есть кровь, десять циклов лун, все прочие – девять полных циклов. Но чтобы одиннадцать? Вы уникум, сир Хот. Знаете это?

– Я всего лишь бастард. У которого нет доступа к фамильным артефактам.

– А зачем вам это? – с любопытством спросил мэтр Леви. – Вы хотите титул? Власть? Деньги? Много женщин? Что?

– Справедливости.

– Узнаю Ренье Халларда, – пробормотал мэтр Леви. – Лучший друг императора, единственный, с кем делится своими планами, а скорее мечтами несчастный Тактакор. Он так одинок. И тяжело болен. А ведь ему говорили…

– Говорили что? – напрягся Дэстен. Мэтр Леви говорил непонятные, запретные вещи.

Императора считают Богом и великим магом. Он всесилен, а вовсе не несчастен.

– Так. Не обращайте внимания. Я иногда заговариваюсь. Здесь, на низшем ярусе много работы, мне редко удается увидеть солнце. Я ношу пластины, чтобы лучше видеть.

– Поэтому ваши глаза так странно блестят?

– Ваши тоже не вполне обычны, сир Хот. Как и вы сами.

– Почему вы не пустили меня туда, – Дэстен кивнул в темноту. Он обратил внимание, что тени исчезли.

– Рабы не любят высших.

– Но я не высший.

– Еще больше они не любят лэрдов. Высших хотя бы боятся. Их внезапного появления и исчезновения, того, что они все знают, и их нельзя убить.

– Это защитный контур, – вырвалось у Дэстена.

– А дед немало вам рассказал.

– Я сир Хот. Не лэрд. Вы меня остановили, потому что не поняли, кто я? Всего лишь наемник.

– Наемников рабы ненавидят, сир Хот, – резко сказал мэтр Леви. – Именно наемники их охраняют. Командуют солдатами и конвоирами. Во главе каждого отряда стоит наемник. Сир.

– Рабы страдают?

– А как бы вы себя чувствовали, будучи заперты под землей? Рабы не видят солнца, их детей сразу же забирают, чтобы они выросли здоровыми. А потом спускают обратно под землю, чтобы здесь угробить. Вам об этом не рассказывали?

– Нет, – признался Дэстен.

– Для кого же вы хотите справедливости?

– Я… Теперь уже не знаю, – он вгляделся в темноту. Оттуда веяло ненавистью.

– Бегите отсюда, сир Хот. Я почему-то уверен, что вы вхожи даже в покои императора. Выпейте вина, съешьте зажаренного барашка или каплуна, а потом вас ждет сладкое. Вы еще мальчик.

– Мэтр Леви, вы забываетесь! – вспыхнул Дэстен. – Мне двадцать пять солнц! Я лучший фехтовальщик в Нараборе! Меня учил сам сир Лудвиг!

– Извините, – пробормотал мэтр, – я и в самом деле дал маху. Мне вдруг показалось…

– Что?

– Проводить вас к подъемнику?

– Мне не нужен сопровождающий.

– Надеетесь на свой меч?

– Жаркого дня, мэтр Леви, – сурово сказал Дэстен.

Коротышка рассмеялся:

– Кто его здесь видит, этот ваш день? Выход там, – он махнул рукой.

Дэстену показалось, что мэтр Леви хочет ему что-то сказать, но колеблется. Смотрит в темноту и словно чего-то ждет. Какого-то знака. Но видимо, темнота так и не откликнулась.

– Идите, сир Хот, – тихо сказал мэтр Леви. – Кто знает? Может, мы и встретимся. Я запомнил про справедливость. И если вы не пошутили, я спрошу у вас об этом снова. Для кого вы ее хотите?

…Дэстен наконец-то шел на свадьбу. Церемония уже закончилась, скоро начнется пир, и дед наверняка будет искать сира Хота. Он должен сейчас сидеть в третьем зале. Новобрачные придут туда один раз, чтобы принять поздравления и сказать ответный тост. Вряд ли Дэстену удастся увидеть мать. А вот на встречу с другой красивой женщиной Дэстен очень даже рассчитывал.

Зеленоглазая сирра Олола не упустит возможности поохотиться на лэрда. Их ведь сюда съехалось немало, на эту свадьбу высокородных. И пусть они дремучие провинциалы, эти лэрды, тем больше шансов у девушки без титула, но с такими прелестями, как у Ололы и с ее находчивостью. И она тоже дочь лэрда. Если какой-нибудь богатый землевладелец потеряет голову, он может закрыть глаза на приданое. Такое случается. И Олола получит желаемое: станет леди.

Но как Дэстен ни крутил головой, встретиться взглядом с яркими зелеными глазами ему так и не удалось. Вроде бы мелькнули непокорные пышные кудри сирры Ололы, и раздался знакомый задорный смех, но едва Дэстен кидался в ту сторону, неуловимая красавица исчезала. Намеренно или нет, Олола с ним играла, пряталась от него и не желала близкого знакомства.

Как же Дэстен удивился, когда около полуночи, когда он уже собрался уходить, Олола нашла его сама.

– Сир Хот, – услышал он знакомый голосок.

Дэстен резко обернулся:

– Наконец-то! Я весь вечер мечтаю с вами потанцевать! Или вы танцуете только с лэрдами?

– Танец ни к чему не обязывает. Но сначала я выполню поручение, – Олола была деловита, а не игрива.

– Какое поручение?

– Леди Райтс. Она приглашает вас сегодня ночью в свою спальню.

– А кто это?

– О! Очень красивая леди. Но ее муж… Он очень уж много пьет. Поэтому леди интересуется, не скрасите ли вы ее одиночество в такую особенную ночь? Когда все только и говорят о любви.

– Но я не знаю никакой леди Райтс! Мы и слова друг другу не сказали!

– Вас никто и не просит говорить. Или вы не знаете, что делают ночью в спальне? – подозрительно спросила Олола.

– А разве в ваши обязанности не входит это проверить?

– Я ищу мужа, а не внебрачного ребенка от…

– Какого-то сира. Не стесняйтесь.

– Вас заметили, сир. В приемной императрицы вы стояли между гратой аль Хали и гратой Халлард. Обе с вами разговаривали, а грата Виктория весьма любезно. Меня уже пять леди просили узнать, кто вы. А леди Райтс сразу пригласила вас в свою спальню, уж очень вы ей приглянулись.

– У нас в Нараборе так не делают.

– Вы же провинция, да еще и дальняя, – презрительно сморщила носик Олола.

– Зачем вы этим занимаетесь?

– Чем, сир?

– Сводничеством.

– Я сирра для особых поручений, в этом нет ничего оскорбительного. В делах любви, сир Хот, надо соблюдать осторожность и деликатность. Иногда леди не могут сказать прямо, чего хотят, или следует сначала узнать, взаимна ли их симпатия. Так что мне передать леди Райтс?

– Что меня перехватила леди… как там ее? Одна из пяти. Тех, что мною интересовались. Другим вы скажете то же, но поменяете имя. Я уверен, что вы умеете так передать отказ, что ни одна из леди не оскорбится.

– Уж в этом не сомневайтесь.

– Но если вы сами вдруг передумаете насчет лэрда… Можете поставить свое имя вверху списка на все десять ночей, которые я проведу в столице, – он, ухмыляясь, посмотрел на девчонку.

– Ах, вы… Прикидывались недотрогой, а сами!

– Я просто не люблю, когда выбирают меня. Предпочитаю выбрать сам. Что же касается спальни…

Он схватил девчонку за руку и притянул к своей груди. Олола уперлась в нее кулачками и пискнула.

– Мы, провинциалы, не так галантны, это правда. Но зато неутомимы.

Дэстен рассмеялся и ослабил хватку. Олола тут же вырвалась и убежала.

…Первой женщиной сира Дэстена стала леди, отчаянно скучающая в своем уделе, мать троих детей. Дед послал Дэстена к ее мужу с важным поручением. Лэрд, толстяк с совиными глазами, также отчаянно скучал.

Прочитав послание сьора Халларда, лэрд мрачно кивнул и пригласил Дэстена на охоту, явно обрадовавшись компании. Охота длилась три дня. Дэстен никогда еще столько не пил.

Вернувшись, он спьяну просто перепутал спальни. Ему казалось, что он поднимается на третий этаж, в то время как ноги упорно оставались на втором. В итоге дверь, куда толкнулся Дэстен, и в самом деле оказалась дверью в спальню. Только в женскую.