Легенда о Хранителях. Расставание

Однажды судьба подкидывает Юлиане шанс это изменить. Она выигрывает поездку в Лондон с друзьями и находит там необычную шкатулку. На первый взгляд шкатулка кажется обыкновенной, но вскоре безделушка втягивает их в опасную игру, даруя каждому уникальные способности. Юлиана получает дар убеждения, и перед ней открываются все двери. Даже Тимур начинает обращать на нее внимание!

Но у каждого дара есть цена. Чем больше Юлиана получает, тем больше рискует потерять. Сможет ли она вовремя понять, что действительно ценно и важно, прежде чем Тьма поглотит ее и друзей?

КАК БОРОТЬСЯ С ТЬМОЙ, ЕСЛИ ОНА У ТЕБЯ ВНУТРИ?

Глава 3

Насчет помощи маме я приукрасила. Она всего лишь просила меня зайти в магазин и купить масло с хлебом. Но, к моему удивлению, мама сегодня не задержалась и пришла с работы к ужину.

– Дашунь, ты уже дома? – крикнула она с порога.

– Привет!

Я оторвалась от книжки и вышла в прихожую. Поцеловала маму в щёку и прислонилась к стене. Убрала руки за спину и нащупала выступающий на шелкографии цветочный узор.

– Ты купила продуктов или мне сбегать? – Мама взволновано посмотрела на меня в ожидании.

– Купила.

– А срок годности проверила?

– Да, мам.

– Ну беги, делай домашку, а я пока ужином займусь.

– Я почти всё сделала. А ты сегодня без опозданий. Освоилась на работе? – заметила я, проходя за мамой в кухню.

– Ох, Дашунь, к коллективу привыкнуть нужно, к новым обязанностям, прошлый начальник ушёл так внезапно и даже дела никому не передал, – вздохнула мама. – Но должна же я хоть иногда видеть дочь, – рассмеялась она.

Мама достала из ящика упаковку риса и поставила кипятиться воду в кастрюле.

– Давай помогу, – предложила я и взялась за дуршлаг, чтобы промыть рис.

– Оставь, – она махнула рукой. – Лучше расскажи, как у тебя в гимназии?

Я пожала плечами. Вспоминать о том, что было в гимназии, как вёл себя Артём, не хотелось. Я подняла голову и посмотрела на маму.

– Неужели ты не видишь, что я не могу без дела? Не видишь во мне энергию?

– Конечно, вижу! – она ласково убрала выбившуюся прядь мне за ухо. – И сейчас всю твою энергию нужно пустить на подготовку. Совсем скоро экзамены. Ты же знаешь, как я тебя люблю и забочусь о тебе. Не хочу, чтобы ты перетруждалась. А тут город хоть и не большой, но вуз новый, желающих поступить много.

Я поджала губы и кивнула. Села за стол и подставила ладонь под щёку. Мама ловко и шустро занялась готовкой ужина. Рис уже варился на медленном огне, тонко нарезанные отбивные из индейки шкворчали на сковороде вместе с томатами черри.

– Ты посмотрела, когда начинается приём документов в университет? – спросила мама.

– Посмотрела.

– И когда?

– Как и везде – только в июне. – Я опустилась лбом на руки от скуки. Ещё столько времени до этого.

Мама покачала головой, сетуя, что так долго ждать. Ей не терпелось уже пройти этот этап. Вероятно, пока меня не примут, у неё есть страх, что я могу передумать. Весь этот учебный год она только об экзаменах и говорила, всячески науськивая на правильный выбор университета и склоняя к той специальности, которую она считала лучшей. Но я и не противилась, полагаясь на её мнение и прислушиваясь.

Только теперь я вообще не знала, что будет через месяц или два. Артём мне ничего не обещал, но его поступки говорили сами за себя и были красноречивее любых слов: не нужна я ему больше.

А главное, что я теперь сомневалась, смогу ли находиться в этом городе. Даже если он уедет, мне будет тяжело, потому что всё вокруг будет напоминать о нём. В груди всё сжалось от картин будущего. Ведь здесь живёт его семья, Вики…

Заставляя меня отмереть, мама поставила на стол тарелки с едой, от которой шёл горячий пар.

– Ты чего нос повесила? Давай в выходные выберемся в центр, зайдём в кафе, поболтаем, расскажешь подробнее, как в гимназии дела?

– Можно. – Я безучастно поводила вилкой по тарелке, размешивая рис.

Ничего я не хотела.

Мама даже не подозревала всей глубины переживаний, которые мучили меня последние дни. Она не знала о страхах, которые мне пришлось пережить, и о том, что для меня сделал Артём.

Я не могла никому об этом рассказать. Кроме него, мне не с кем было поделиться своими чувствами. Я больше недели ждала, не приставала с расспросами о том, что будет дальше со мной. Но без Артёма я не могла в этом разобраться. Он был моим проводником в мир Сведущих.

И сегодняшний день, кажется, стал последней каплей.

– Посмотрим какой-нибудь фильм после ужина? – предложила мама, закончив с едой.

– У меня завтра репетитор, нужно подготовиться и ещё домашку сделать по обществознанию.

Мама улыбнулась.

– Хоть обществознание тебе и не пригодится для поступления, но нужно постараться.

– Я знаю.

– Умничка моя, – погладила она меня по плечу. – Кстати, посмотри, когда будет день открытых дверей в местном вузе, чтобы не пропустить.

Мама принялась мыть посуду и не видела, как я закатила глаза.

Пройдя в свою комнату, посмотрела на заставленный книжками и тетрадками стол. Учиться сейчас я точно не смогу. И пусть я схлопочу ещё одну тройку по обществознанию, но терпеть больше не могу. Душа требовала ответов.

– Мам, я у одноклассницы просила тетрадку с конспектами за прошлое полугодие, схожу к ней, заберу, – крикнула я, проходя мимо кухни.

Мама бросила взгляд на часы на стене.

– Уже поздно. До завтра не ждёт?

– Ещё только полвосьмого. Я быстро.

Пока мама не придумала никакой отговорки, я накинула толстовку, пальто, обулась и с шапкой в руках выскочила из дома.

Артём должен объясниться!

Мороз щипал щёки, мягкий снег рассыпался под ногами. Прохожие спешили домой, но чем ближе я подходила к частному элитному дому на набережной, тем меньше становилось людей. Последние несколько минут я шла в одиночестве в полной тишине.

Я остановилась перед кирпичным забором и отдышалась. Пока шла, рой мыслей непрестанно жужжал в голове, я прокручивала наш будущий диалог – свои вопросы, его ответы. Я всячески пыталась найти причину, почему он так поступил со мной. Но ничего толкового не приходило в голову.

Я достала телефон и набрала его номер. Пусть сам ответит.

Первый вызов остался неотвеченным, второй. После третьего я всё-таки собралась нажать кнопку звонка возле железной калитки.

В это время послышались тяжелые шаги, калитка отворилась, и я встретилась с обжигающим холодом карих глаз.

На лице Артёма не было удивления. Он знал, что я приду.

Исходящая от него волна злости и недовольства лишила меня возможности двигаться.

Некоторое время мы смотрели друг на друга и слушали вязкую тишину, окутавшую нас. Артём плотно сомкнул губы, на скулах проступили желваки. Он смотрел в упор, тяжело и напряжённо, и даже не моргал. Тёмный омут его глаз затягивал, но он был такой же холодный и опасный, как прорубь.

В лёгкой куртке на распашку, он казался неподвластным стихии. Свет от уличного фонаря удачно падал на него: на его коже не было ни единой мурашки. Он не ёжился и не кутался в одежду, в отличие от меня, и походил на мраморный обелиск.

Только ветер слегка шевелил его волосы, и холодные искры снега мерцали в его глазах. Мой взгляд скользнул по обнажённой шее.

Я выдохнула, едва удерживаясь от того, чтобы броситься обнимать Артёма. Сперва мне нужны ответы.

– Почему ты не общаешься со мной? – я разрушила молчание.

Мне пришлось ждать, потому что он не торопился отвечать.

– А должен? – Парень, наконец, отмер. Его равнодушный и властный голос царапал.

Артём сунул руки в карманы светлых джинсов и выпрямился. Его лицо оставалось абсолютно бесстрастным. Чужим. Я не узнала того парня, которого знала ещё вчера. Не находила в его глазах тепла.

Сердце зашлось в бешеном ритме, предчувствуя неминуемую панику. Внутри образовалась глухая пустота. Я протолкнула ком в горле, чтобы снова обрести способность говорить.

– А как же мы? Я думала, что мы вместе… тот поцелуй… ты же…

У меня застучало в висках, и я перестала слышать собственный голос – настолько я нервничала. Под его взглядом вся моя уверенность испарилась.

– Ничего не было. Вспомни, кто кого целовал, – сухой голос Артёма пробирал до дрожи.

Я нахмурилась, не понимая, к чему он ведёт. А парень меланхолично смотрел на меня, будто на что-то неинтересное.

– Не я тебя. Ты сама меня целовала. Ты всегда бегала за мной.

Слова острыми ледяными лезвиями попали точно в сердце, нанося смертельную рану.

Затылок, позвоночник, лопатки, плечи. Всё обдало холодом. Меня обхватили цепкие когти мороза и страха. Не могла пошевелиться. Как будто анестезия начала распространятся по телу.

Сковывала льдом.

По позвоночнику спустилась к пояснице.

Пошла ниже – бёдра, икры. Все, я парализована. В ушах был слышен только грохот сердца, оно ещё трепыхалось в надежде выжить.

Я медленно истекала кровью, терпя боль. В груди жгло, и я никак не могла сделать вдох. Чёрный пепел сгоревшей надежды отзывался на языке неприятным горьким вкусом.

Жёсткие слова из его уст били наотмашь, забирая с собой частички меня. Вырывая из груди сердце, чтобы не чувствовала. Забирая с собой. Но он ошибался. Оно уже было его.

Неужели он просто играл со мной? Поиграл и так легко оттолкнул? Ради чего? Чтобы не приставала с инициацией? Всё дело в ней?

От зимнего румянца на щеках наверняка не осталось и следа – я уверена, что побледнела и ничем сейчас не отличалась от свежего снега, выпавшего днём.

Жаль только, что защитная анестезия в виде гормонов, вырабатываемых при страхе и шоке, слишком кратковременная.

– Но я… чувствовала твою… нежность… – выдавила из себя.

– Тебе показалось. Я просто повёл себя вежливо, – безразлично ответил он.

– Давать себя целовать ты называешь вежливостью? Ты дал мне надежду, – запальчиво зашептала я.

Артём не ответил и непроницаемым взглядом, который я не могла разобрать, уставился на мою руку – на то место, где до сих пор оставался плохо заживающий шрам, который я тщательно от всех скрывала.

На миг мне показалось, что в его взгляде промелькнула неподдельная тревога.

– Антипова… – вздохнул он, – я тебе ничего не давал и ничего не обещал.

Его голос звучал глухо и как будто не принадлежал ему. Артём отвёл взгляд.

– Почему ты меня отвергаешь? Это из-за просьбы инициировать меня? Какое твоё неписаное правило я нарушила?! – выкрикнула я, теряя самообладание.

Артём окинул меня медленным взглядом. Обошёл и набрал чей-то номер. Но я успела разглядеть фотографию Виктории на аватарке на экране его мобильного.

– Скоро буду, – сказал он ей и нажал кнопку на брелоке сигнализации.

– Мне страшно. После всего случившегося. Я боюсь, а ты меня бросаешь, – воскликнула я и шагнула к нему, когда он уже открыл дверь машины.

Артём остановился на секунду, но не обернулся.

– Мне тоже, – тихо ответил он.

– Кто я для тебя? Кто я в твоём мире? – требовательно спросила я, на что парень повернул голову и смерил меня долгим взглядом с высоты своего роста. Между нами установилась напряжённая тишина, даже воздух стал плотным и тяжёлым.

Артём упрямо молчал. А я замерла, догадываясь, о чём он молчит.

Я никто.

Никогда кем-то не была и никогда не буду.

Реальность пошатнулась, а откуда-то сверху посыпались осколки умершей надежды. Снова стало зябко.

Рука дрогнула, желая дотронуться до него, но я не сделала этого. Опустила. Я для него никто. Между нами ничего не было и не могло быть.

Так же, как и с Агнией. А со мной вообще лучше не связываться.

Артём отвернулся и сел в машину. Я не стала его задерживать. Мне всё стало предельно ясно.

В другой момент я бы, возможно, побежала за ним, нагло залезла в машину и заняла место рядом с ним. Но не сегодня: на этот раз у меня не осталось сил. Ни на что больше не осталось.

Взревел мотор и, выбрасывая снег из-под колёс, машина сорвалась с места. Только я не слышала ничего и не шевелилась. В горле запершило, а дыхание перехватило от обиды и бессилия.

– Да что я сделала?.. – виновато спросила я, глядя на красные удаляющиеся огни. Слова не шли, голос стал сиплым.

Когда они исчезли за поворотом, я не выдержала и опустилась на корточки. Из груди вырвался сдавленный вой.

За что?! За что он так со мной?!

Слёзы застилали глаза, обжигали прохладные щёки. Я вскинула голову. На небосводе не было видно ни звёздочки, как не было ни единой искры надежды на нас. На наши отношения.

Никогда и не было!

Я наивно позволила себе думать, что между нами что-то большее, чем просто симпатия. Что мои чувства взаимны. Но самым невыносимым было понимание, что моё сердце все ещё принадлежит ему. И будет принадлежать всегда. И вряд ли кто-то другой сможет заполучить хоть частичку его.

Холодным и мрачным был вечер, когда я окончательно почувствовала себя никому не нужной в этом новом городе, в котором текла своя жизнь, в тишине на этой безлюдной улице в окружении холодных домов и чёрных стволов.

Я не заметила, как поднялась и прошла к озеру. Медленно брела вдоль заснеженного берега, не разбирая, куда и зачем иду. Только не домой: там мама, которая обязательно увидит красные от слёз глаза и насядет с расспросами.

«Ты не нужна ему, никому не нужна» – ворвались без предупреждения воспоминания. Как же Филипп был прав. Он знал.

Всё, что говорил Артём, его объятия – было ложью!

Я для него недостойная. Он никогда меня не примет как Сведущую, и высшей мне не стать.

Ещё несколько месяцев – а потом уеду подальше от Ростова. Поступлю в медицинский, как хочу, но не останусь здесь.

Слезы быстро перестали течь, когда в голове сложился хоть какой-то план. Это было слабое утешение, которое я придумала, но хоть так, чтобы хоть за что-то зацепиться, иначе я утону в болоте отчаяния.

Я держалась подальше от людных мест, чтобы никто не видел меня такой никчёмной и подавленной. Шмыгнув носом и поёжившись от холода, я огляделась. Впереди тянулась аллея к гимназии. Взгляд упал на конюшню, и я медленно направилась туда.

Здесь уже никого не было. Ученики и учителя давно ушли, свет в окнах не горел. Я остановилась перед запертыми металлическими воротами. Невысокие мраморные скульптуры, подпирающие третий этаж фасада, казались живыми. Они устали нести свою ношу, но стойко продолжали это делать. Отбрасывали тень друг на друга, создавая тёмные уродливые очертания. Будто их вторая сущность вырывалась наружу.

Когда я приблизилась к конюшне, раздалось тихое ржание. Без надежды осторожно потянула дверь, но, к моему удивлению, она оказалась открыта. Внутри горел мягкий свет, в воздухе витал запах сена, и тихое дыхание животных разносилось по помещению. Разбросанные опилки делали мою поступь беззвучной. Многие из лошадей уже отдыхали, но кто-то выглядывал из денника и провожал меня заинтересованным взглядом.

«Только поглажу Ветерка и поеду домой».

Конь не спал, он стоял и недовольно фырчал.

– Эй, ты чего? – Я выставила ладонь вперёд.

Ветер втянул воздух, признал меня и ткнулся носом в пальцы.

– А почему ты до сих пор в упряжке? – удивилась я, потянув за кожаный ремешок. И седло было на спине коня.

Я неуверенно оглянулась, убедилась, что в конюшне больше никого нет, и шепнула:

– Прокатишь меня?

Ветер вскинул морду вверх и тихо фыркнул.

Стараясь не греметь, я вытащила задвижку и открыла низкую дверцу. Взяла коня за повод. Ветер, будто боясь потревожить сородичей, старался ступать тихо. Я пропустила коня вперёд себя и пошла за ним.

Мощное тело шагало впереди, мышцы перекатывались на крупе, а хвост покачивался из стороны в сторону. Я не удержалась и прикоснулась к шелковистому боку.

Отойдя к забору, Ветер остановился, дожидаясь, пока я сяду верхом. Я забралась в седло и погладила коня по гриве. Взялась за поводья, как показывал Артём, и слегка сжала бока коня ногами. И он послушался, пошёл вперёд. Мерно ступал, оставляя на снегу следы, и уходил всё дальше с поля, ближе к лесу. Вероятно, Артём приучил его уходить туда.

Хотела развернуть коня, но тот упёрся. Я оглянулась.

«И как теперь вернуться?»

Ветер вскинул морду и громко заржал. Он просился в путь.

– Дружок, я не могу. Давай обратно?

Конь не шевелился, устремив взор вдаль.

– Так и быть, я с тобой прокачусь, только если ты будешь аккуратен.

Получив одобрительный «фыр» от волшебного коня, я крепче ухватила поводья и тихо произнесла:

– Лети…

И Ветер понёсся галопом вперёд. У меня дух захватило от скорости. В морозной ночи сверкала и переливалась серебром шерсть жеребца, густая грива развевалась на скорости. Ветер бил в лицо, я зажмуривалась и уворачивалась от снега и дождя, летящего в лицо навстречу.

Конная прогулка успокаивала, прочищала голову от беспокойных гнетущих мыслей. Я неслась и не думала ни об Артёме, ни о поступлении, ни о Ростове. Были только я и Ветер.

Где-то далеко справа и слева мелькали огни, мы скакали через снежные долины, а я обнимала коня, прижавшись к нему всем телом. Тяжёлые удары копыт взрывали снег, он летел из-под них и прилипал к шерсти, делая мохнатые ноги коня сказочно белыми и искрящимися. Вокруг нас поднялось снежное облако, и мы будто летели на нём, проносясь мимо гор и лесов.

У меня с трудом получалось дышать, и я не управляла Ветром, полностью доверившись ему. Но я не чувствовала себя беспомощной, я наконец-то прониклась скоростью и той силой, что пряталась внутри меня.

Я подпитывалась от Ветра. Похоже, что он знал, кто я, чувствовал мою тайную сущность и давал мне то, что нужно для успокоения.

Ветер был такой же волшебный, как и я.

Вдруг конь стал замедляться и вскоре остановился. Я выпрямилась и огляделась. Он привёз меня к моему детскому дому. Спешиваться я не стала, направила коня к ограждению.

Долго смотрела на окна, в которых горел свет ночников и неспешно двигались женские силуэты. Постепенно свет погас, и здание погрузилось в темноту.

Здесь тяжело дышалось, даже несмотря на морозный воздух. Я смотрела на дом и искала подсказки. Пыталась найти в себе эхо того, что связывало меня с этим местом. Принадлежность. Искала незримые следы того, кто меня сюда принёс.

Я надеялась, что интуиция подскажет, при каких обстоятельствах я могла здесь оказаться. Ведь зачем-то же порой мы хотим вернуться в места, с которыми нас связывает прошлое, которые хранят отпечаток времени.

Что-то тянет нас обратно. Поиск ответов, возможность изменить прошлое или заглянуть в него, чтобы убедиться, что поступили правильно.

Внутри меня всё молчало. Я не чувствовала никакой связи. Возможно, потому, что я тогда была слишком мала и не помнила ничего из того возраста.

Зато меня затапливало эмоциями, которые пробуждало это место.

Одиночество.

Ночь всегда пугала. За деревьями начали мерещиться монстры, выпуская на свободу самые сокровенные страхи. Всё самое худшее, что может случиться, обязательно происходит ночью. Когда за окном день, никто не думает об этом. Но как только в небе поднималась луна, хочется скорее закрыть дверь на замок.

Мне стало не по себе. Я цокнула языком, разворачивая Ветра.

Убедилась, что вперёд уходит длинная дорога, подстегнула коня и прошептала: «Лети». Через минуту он вернул меня в Ростов к гимназии и сбавил скорость. Я спешилась.

Мы медленно шли вдоль забора, возвращаясь к конюшне.

– Даша? – крикнул знакомый голос позади.

Я вздрогнула и резко обернулась. У края дороги стоял Кирилл. Он широко улыбнулся и подбежал ко мне. Я нервно посмотрела ему за спину, пытаясь понять, с кем он и откуда здесь взялся.

– Это и правда ты… – выдохнул он. – Я уж думал, зрение подводит.

– А ты как здесь оказался?

– Домой возвращаюсь, – Кир махнул рукой в сторону ближайших домов за пролеском. – А… это же конь… – он покосился на Ветра.

Я поджала губы и опустила взгляд.

– Об этом лучше никому не знать. Артём мне не разрешал его брать, – тихо призналась я.

Ветер дёрнул головой, и я с трудом его удержала за повод. Кирилл отступил на несколько шагов назад, видимо, испугавшись. Вскинул руки.

– Ла-адно, но тебе лучше не задерживаться и вернуть его в конюшню. Да и не хорошо девушке одной разгуливать с таким ценным экспонатом, – забеспокоился он, слегка нахмурившись.

Парень поправил воротничок пальто и спрятал руки в карманы. Я тоже поёжилась: холод пробирался за шиворот.

– Именно это я и собиралась сделать. Ты вроде хотел уезжать? Что-то про вокзал говорил, – спросила я, снова заглядывая ему за спину.

– Так я уже вернулся, – Кирилл улыбнулся. – Через проводника на вокзале быстро, туда и обратно. Родственников у меня по стране много, через Сумрак удобно.

Я только кивнула.

– Хочешь, можем с тобой тоже куда-нибудь сгонять? Никто и не заметит, – радостно предложил рыжеволосый одноклассник.

– Сомневаюсь, что проводник меня пропустит.

Да и не стоило ни ему, ни Киру видеть меня в Сумраке. Теперь он представлял для меня опасность.

– Можем зайти ко мне, отогреем тебя, потом на машине подброшу, – заботливо предложил он, с опаской поглядывая на коня. Парень явно был не любитель верховой езды и коней. – У тебя уже все губы посинели.

Конь беспокойно стоял на месте, перетаптывался и тихо фыркал, дёргая меня за руку, в которой я держала кожаный ремешок.

– Спасибо, но я лучше сразу домой. – Я повернулась к конюшне.

– Давай провожу?.. – забеспокоился Кир.

– Ещё не поздно. Я лучше побегу.

– Что ж… тогда увидимся завтра в гимназии, – произнёс парень, отходя от меня.

– И пожалуйста… – я хотела напомнить, чтобы он не выдал мой секрет о сегодняшней поездке.

Кирилл понимающе махнул рукой.

– Можешь даже не переживать из-за этого, я могила.

Ночь обещала быть морозной. Я вышла из постройки и, скользнув тенью на аллею, пошла к остановке. На дереве вдруг каркнул ворон, заставляя меня встрепенуться. Я опасливо подняла взгляд на него и посмотрела птице в глаза, поняв, что в какой-то момент потеряла бдительность.

Не знаю, чей соглядатай это был – Артёма или ещё какого Сведущего, потому что за мной теперь была тотальная слежка ещё и со стороны Советников. Я послала птице предупреждающий взгляд в надежде, что она меня послушает и промолчит.

Глава 4

Утром горизонт окрасился в яркий красный свет. Будто огненный всполох пролетел, оставив след на небе. Погода сегодня будет ясной, но солнце ещё не скоро начнёт согревать землю.

Увлечённая разговором с подругой, я старалась не смотреть по сторонам. Теперь мне должно быть всё равно на Артёма. В классе, сев за парту, я переключила всё внимание на учебник. Сосредоточилась на чтении, не замечая больше ничего вокруг.

Я не хотела, но всё равно видела, как он зашёл в класс, слышала его уверенный голос и воркование Вики. Но не подняла головы. Теперь будет только так.

Главное выдержать пять месяцев.

Ученики медленно подтягивались в класс. Когда начался урок, учительница начала опрос, вызывая учеников по очереди решать задачи.

– Ливанов, к доске, – пригласила она Кирилла.

Сзади отодвинулся стул, и парень решительным шагом прошёл мимо меня. Мои волосы от порыва воздуха потянулись за ним. Я поправила прядь, и сложила руки на парту. Не могла сдержаться и, пока он зачитывал условие задачи, я, вместо того, чтобы записывать данные, разглядывала парня.

Отмечала его манеры, движения, как он встряхивает головой. Он снова веселился и паясничал, вызывая невольную улыбку. Узел его галстука был ослаблен, а несколько верхних пуговиц рубашки по-пижонски расстёгнуты.

После его беспокойства за меня вчера, когда он не сыпал шуточками, не смеялся и не гримасничал, Кир казался мне другим. Не тем весельчаком, которым я привыкла видеть его в гимназии. Даже его голос звучал иначе, более проникновенно.

Теперь я видела в нём высокого мужественного парня, а короткая щетина прибавляла ему пару лет. Зачем он корчил из себя шута, мне было не понятно.

Кир с лёгкостью решил задачу, быстро записал на доске формулу.

– Садись, отлично, – выдала результат физичка.

Парень закрыл маркер и с самодовольной улыбкой направился к парте. Проходя мимо меня, подмигнул и опустился на своё место за моей спиной.

«Ты лучше посмотри по сторонам!» – вспомнила я, как Кирилл несколько недель назад развёл руки в стороны, демонстрируя себя.

«Держи! Как и обещал, я позаботился о наших девчонках», – вспомнила, как он протянул мне стаканчик с горячим шоколадом во время игры в конное поло и сел рядом, прижимаясь плечом.

«Тогда с тебя свидание…»

Кир всегда находился где-то поблизости. И от этого мне было не по себе. Его знаки внимания и случайная встреча напрягали и заставляли волноваться. Я не хотела повторения ситуации с Филиппом. Не хотела вызывать к себе излишнего интереса.