Дети свободы

– Не только армии. Боевые дроны и экзоскелеты стоят так же на вооружении Специального Отдела.

– Хотите сказать, что в подавлении восстания были задействованы бойцы Специального Отдела? Это уже интересно…

– Я не буду комментировать действия Специального Отдела. Это выходит за рамки моей компетенции, – Дантон понял, что сказал лишнее, упомянув Специальный отдел.

– Ладно. И всё же, зачем задействовать войска или, как вы предположили, Специальный Отдел, против обычных криминальных банд? – не унималась журналистка.

– Может быть они там ловили Пастора Зеленского?

– То есть волнения всё-таки имели политическую подоплёку?

– Пастор Зеленский – не политик! Он – бандит, которому предстоит предстать перед судом, – Дантон постепенно начал выходить из себя.

– Но архаики считают иначе: они считают преследование Зеленского политически мотивированными. Что это ущемление их прав!

– А что им ещё остаётся утверждать?

– У меня последний вопрос, маршал, – лицо Сабины сделалось холодным, – недавно вы внесли на обсуждение парламентом законопроект о сегрегации архаиков. Как вы это прокомментируете?

– Здесь нечего комментировать: архаики представляют угрозу для общества! К сожалению, парламент и лично президент Коломбо не понимают всей серьёзности проблемы и заблокировали мой законопроект. Но я всегда утверждал и по-прежнему считаю, что архаиков необходимо отделить от нормальных людей и поселить в специальных районах, а их детей принудительно изъять для программы «аутсорсинг-воспитания». Только так мы окончательно завершим процесс унификации!

– Но… это же… это же грубое нарушение прав человека! Так поступали нацисты по отношению к евреям, поселяя их в гетто!

– Я бы не стал называть поселения архаиков «гетто» и сравнивать меры предосторожности с холокостом. Мы же не собираемся никого казнить или отправлять в трудовые лагеря. Мы построим вполне комфортные поселения для архаиков, в которых они не будут ни в чём нуждаться. Ведь жили же индейцы в резервациях, и никто не возмущался насчёт нарушения их прав. Архаики не желают следовать прогрессу. Так пусть живут как хотят, но изолировано…

– … без своих детей! – дерзко оборвала его Сабина.

– Мисс Рихтер, – сквозь зубы промолвил Дантон, – мы делаем это на благо их же детей. Ведь дети имеют право выбирать. В семьях архаиков они лишены этого выбора – они растут с убеждениями своих родителей, без возможности познать альтернативу. По программе «аутсорсинг-воспитания» они получат весь объём необходимых знаний и возможность выбирать! Выбирать, мисс Рихтер! А не вырасти фанатиками, неприспособленными к жизни в цивилизованном обществе. Поверьте, я хорошо знаю, на что способны эти люди. Я участвовал во всех Войнах за Объединение, потерял много боевых товарищей и видел гибель многих невинных людей от рук фанатиков. Человечество не обретёт мира, пока не избавится от разделения. Архаики хотят, чтобы среди людей сохранялась разобщенность. Они живут иллюзиями и готовы убивать других за отказ принимать их иллюзии. И поэтому да – я буду настаивать на принятии правительством программы сегрегации, чего бы мне это не стоило!

– Но это же приведёт нас к гражданской войне? – дрожащим голосом произнесла Сабина.

– Что ж, если они хотят войны, они её получат. Правда, я сомневаюсь, что люди, которых меньше пары процентов от общего населения, способны представлять для нас угрозу, – отрезал Дантон, – у вас есть ещё вопросы, мисс Рихтер?

– Нет, пожалуй, это всё, – в голосе Сабины чувствовалось разочарование, – спасибо, Маршал!

Последнее слово она произнесла повышенным тоном, словно пытаясь подчеркнуть, что в её глазах Дантон не заслуживает такого звания.

Дантон равнодушно пожал плечами и подумал: «надо бы предупредить организаторов, чтоб не давали аккредитацию назойливым журналистам из сомнительных газетенок».

Браун, наблюдая за Дантоном и журналисткой, спросил у Моргана:

– Думаешь, он справится? – сказав это, он отпил виски.

– Ты о чём? О его программе сегрегации?

– О чём же ещё? Пока что у него не очень получается.

– Я знаю Теодора много лет – это не тот человек, который останавливается на полпути, – ответил Морган.

– Ему не хватает поддержки ни в парламенте, ни со стороны, как видишь, народа. Ты уверен, что это тот человек, который нам нужен?

– Абсолютно, – кивнул Морган, – Только он сможет укрепить армию и вернуть провинции, захваченные красными бригадами. Но перед войной против такого сильного противника мы должны быть спокойны за наши тылы. Мы не можем начать новую Войну за Объединение пока не решим вопрос с архаиками.

– Третья война за объединение стоила нам многого. Пытаясь присоединить к себе оставшиеся государства архаиков, мы изрядно подорвали экономику планеты. Ирония судьбы – завоёвывая одни территории, мы потеряли другие, которые стали Красной Зоной. Где гарантии, что мы потянем новую войну? – всё ещё сомневался Браун.

– Посмотри на это с другой стороны: мы хоть и потеряли из-за красных бригад провинции Сибирь и Северный Китай, но зато присоединили тогда последние крупные государства архаиков в Южной Азии, как до этого во Второй Войне страны Африки, а перед этим в Первой – непокорные страны Латинской Америки. Что же касается Красной Зоны, то как бы жестоко это ни звучало, но красные бригады оказали нам неоценимую услугу, зачистив от архаиков не только свою территорию, но и все соседние страны в Средней Азии. Мы с ними делаем одну работу, просто разными методами.

– Удивительно это слышать от человека, бизнес которого больше всего страдает от красных бригад! – усмехнулся Браун.

– Я – прагматик и рассуждаю реально, а не руководствуюсь эмоциями, – продолжал Морган, – красные бригады используют неприемлемые методы и представляют угрозу для нашего общества. Но нужно было дать им сделать ту чёрную работу, выполнением которой мы не хотели марать свои руки. Теперь же мавр сделал своё дело, мавр может уйти.

– Согласен с вами, мистер Морган. Мои сомнения лишь в том, потянем ли мы новую войну, когда мы до конца не оправились от прошлой?

– А у нас есть выбор?

– Вообще-то есть… мои геномоды, они смогли бы разбить армию Красной Зоны с минимальными издержками, если бы парламент одобрил включение их в состав вооруженных сил. С вашим влиянием в правительственных кругах, вы смогли бы пролоббировать это решение.

– Мистер Браун, ваши геномоды, конечно, успешно зарекомендовали себя в отдельных специальных операциях, и я лично благодарен вам за помощь в Гонконге. Но всё же, ввести в строй почти миллион генно-модифицированных солдат и доверить им управление вооруженными силами – это слишком радикальные меры. Это даже более радикально, чем законопроект Дантона о сегрегации архаиков.

– Мои геномоды абсолютно лояльны Союзу Человечества. У них на генном уровне отсутствуют те изъяны, которые встречаются у обычных людей – немотивированная агрессия, зависть, эмоции, склонность к созданию своей стаи и всё в этом духе. Ни красные бригады, ни, тем более, архаики не смогут привлечь их на свою сторону. Они выполнят любой приказ на благо общества, не укоряя себя излишней моралью. Во всех отношениях они будут лучше кибермодов из Специального Отдела, которых мы используем сейчас.

– Я понимаю вас, мистер Браун. Но всему своё время. В любом случае, какое бы решение мы не приняли, нам нужен сначала свой человек на вершине политического олимпа. Я предлагаю сосредоточится на продвижении Теодора Дантона на должность президента Союза Человечества, позволить ему решить вопрос с архаиками, а когда дело дойдёт до решения вопроса красных бригад, мы подумаем насчёт геномодов

– Думаете, мистер Дантон перспективный кандидат в президенты?

– Знаю одно – с нашим нынешним нерешительным президентом Рикардо Коломбо, мы далеко не продвинемся. Нам нужен такой сильный человек во власти как Теодор. И да, я считаю его перспективным кандидатом. Во всяком случае, если мы объединимся, что можем сделать его президентство реальным.

– Ладно. Считайте, что договорились, – довольно равнодушным тоном согласился Браун, попивая свой виски, – но к разговору о геномодах мы ещё вернёмся…

Глава III. Маджлис

Бейрут. В одном из старых кварталов города в неприметном двухэтажном доме собрались несколько человек. Участников встречи охраняли вооруженные люди, рассредоточенные на нижнем этаже, в то время как собрание проходило на верхнем.

Хоть Бейрут и относился к территории Союза Человечества, но считался одной из «проблемных зон», где проживало довольно много архаиков – мусульман, христиан и иудеев. Некоторые кварталы города контролировались правительством весьма условно.

Собственно, в одном из таких районов и проходило совещание за закрытыми дверями. Собравшиеся представляли собой довольно пёстрое общество: за круглым столом сидели католический священник, офицер в камуфляже и тюрбане, раввин и еще один человек, одетый вполне цивильно – в обычном костюме. Участники сходки что-то вяло обсуждали, ожидая инициатора совещания, он немного запаздывал.

Шейх Марван вошёл внезапно.

Поприветствовав собравшихся по-арабски фразой «салям алейкум», шейх занял своё место за столом.

– Дорогие братья. Я рад, что нам всем удалось собраться вместе, несмотря на все трудности, – начал он речь.

– Как видно, не все, – иронично заметил сидевший рядом офицер, – глава ордена отшельников, очевидно, не посчитал важным явиться.

– Устаз всегда игнорирует наши встречи, Хасан, – ответил ему участник в цивильном костюме.

– Зато ты не пропускаешь ни одной возможности поболтать, – фыркнул Хасан, парируя реплику цивильного.

Его оппонент пытался было огрызнуться, но в разговор вмешался главный:

– Невежливо грубить гостю, Хасан, – деликатно обратился он к агрессивно настроенному Хасану, – Тарик прибыл к нам издалека.

– Он прилетел из Лондона – столицы Союза Человечества! Вы это хотели сказать шейх Марван? – Хасан был неумолим, – пока мы тут сражаемся с этими неверными, наш «брат» Тарик тусит с ними в их же парламенте!

– Я отстаиваю права архаиков политическими методами, Хасан! И это гораздо более эффективно, чем взрывать невинных людей! – защищался Тарик.

– Неужели? Так значит, синие бригады теперь невинные. Прекрасно! Кстати, а эти два клоуна, что здесь делают? – Хасан указал рукой на священника и раввина.

– Побольше уважения к собеседникам, Хасан. Твое поведение начинает раздражать, – лицо Марвана сделалось более строгим, – мне стоило немалых усилий уговорить пастора Зеленского и Моше Леви присоединиться к нашему маджлису.

– Зеленский? Виноват, не признал сразу, – чуть утихомирился Хасан и, кивнув на Зеленского, спросил у него, – я слышал о том, что произошло в Варшаве. Нехилая рубка у вас там была. Сожалею, что так много католиков там полегло.

– Спасибо за сочувствие, господин, я так понял, вас зовут Хасан, – ответил пастор, – Господин Марван, а может скажите уже, зачем вы нас здесь собрали всех вместе?

– Разумеется, – Марван сосредоточился, – как вам известно, организация «Дети Свободы», которую я имею честь возглавлять, проповедует идеи объединения всех архаиков, чтобы мы могли единым фронтом противостоять нависшей над нами угрозе…

– Угрозе? Да скорее уже речь идёт о вымирании, – пессимистично подметил раввин Леви, – скоро синие бригады утвердят программу сегрегации архаиков и нас после этого не останется совсем!

– Больше оптимизма, реббе! Если мы все объединимся, то сможем победить!

– Объединится? Вы это серьёзно? – перебил всех Хасан, – с чего это нам объединяться с христианами и иудеями? Мы веками с ними воюем, с чего сейчас такие умилительные разговоры о единстве?

– Потому что, как заметил Моше, нас скоро и совсем не останется, – вставил Тарик.

– Не останется скоро их, – Хасан указал на священника и раввина, – мусульмане составляют большинство архаиков. Мы лучше сохранили свою веру и обычаи, у них же почти все стали «синими». Думаю, мы обойдёмся собственными силами.

– Нас-то, возможно, и большинство. Но гораздо меньше, чем было раньше, и твоё злорадство не уместно, Хасан! Когда-то и христиане, и иудеи тоже считали, что обойдутся без мусульман, но программа унификации стёрла их раньше нас. Возможно, лет пятьдесят назад, среди них были подобные тебе, Хасан, которые вместо того, чтобы противостоять реальной угрозе в виде разложения своего общества, тратили свои силы на противостояние с нашими предками. Нам же следует быть мудрее и объединится с людьми писания – так мы поможем и себе, и им. Синие бригады ожидают удара от каждой из наших групп по отдельности, но они не ожидают что мы выступим единым фронтом!

– Я одобряю мысль об объединении, – сказал Тарик, – но в каком формате? Что нам предстоит сделать?

– В настоящее время основная угроза исходит от Теодора Дантона, – подчеркнул Марван, – недавно он внёс в парламент законопроект о «сегрегации архаиков», предполагающий изоляцию наших братьев и сестёр с последующим изъятием наших детей и воспитанием их в духе синих бригад. Они станут манкуртами, не помнящими ни свою веру, ни своё происхождение, ни даже родителей!

– Хрен в задницу получит Дантон, а не наших детей! – отрезал Хасан.

– Давай без эмоций, Хасан? – Марван продолжил, – Несмотря на то, что проект закона был отклонён парламентом и президентом, его принятие – дело времени. Не на этот раз, так на следующий, этот закон будет принят. Мы должны убить Теодора Дантона пока он не добился своей цели!

– Я согласен! – ответил Зеленский.

– Ясное дело, что Дантона уже заждались в аду, но как мы это сделаем? – спросил Хасан.

– Стоп-стоп! Вы о чём вообще? Вы серьёзно обсуждаете убийство ведущего политика Союза Человечества? – оборвал всех Тарик, – Террор – это не выход! Идеи Дантона одобряют далеко не все! Его закон не был принят в парламенте. Мы всё ещё можем отстаивать свои права законными способами! Поднимем шум в СМИ, организуем мирные демонстрации!

– Началось! – иронично оглянулся по сторонам Хасан.

– Мирные демонстрации говорите? Как в Варшаве? – возразил Зеленский, – мы тоже вышли мирно, требуя соблюдения наших прав! Но по нам начали стрелять!

– Это ужасно, но эти события имели резонанс! Действия полиции и военных подверглись критике со стороны общества! Cиние бригады не звери, они тоже не хотят крови!

– Брат Тарик, я, безусловно, уважаю вашу точку зрения, но время переговоров уже вышло – мы потеряли слишком много людей. Лучших из числа наших мужчин и женщин. Теперь нам осталось потерять наших детей. У нас нет другого выхода, кроме как сражаться!

Внезапно дверь распахнулась, вошёл еще один опоздавший – это был Устаз – глава отшельников. Пожилой статный мужчина в плаще, не смотря на теплую погоду и с тростью. Глаза его были скрыты солнцезащитными очками.

– Собрать отчаянных людей для самоубийственной атаки – это не выход, – заявил он и, слегка прихрамывая, подошел к столу и сел на свободное место, после чего продолжил разговор:

– Я далёк от того, чтобы разделять наивные идеи Тарика о мирном сосуществовании с синими бригадами, но в данном случае он прав, – Человек говорил неспеша, – Убив Дантона, вы ничего не добьётесь. Он – всего лишь пешка в руках Синдиката. Их ставленник, так сказать. Собственно, вы даже приблизится к нему не сможете – у него одна из лучших служб безопасности в мире. Но в попытках его устранить, вы сделаете из него героя и Синдикат продавит свой закон о сегрегации либо через него, либо через другую политическую фигуру.

– Браво! Теперь ещё теорий заговора нам не хватало! Ты вообще, откуда взялся? – возмутился Хасан.

– Тише, Хасан, – Марван в упор смотрел на вошедшего – перед нами сам Устаз, глава ордена отшельников.

Окружающие удивлённо переглянулись. Устаз считался легендой среди архаиков, его более двадцати лет почти никто не видел вживую. Все попытки вытащить его на периодические собрания лидеров архаиков заканчивались неудачей.

– О, вот как! Глава секты затерявшихся бомжей, наконец, соизволил явится! Ты часом не прямо с Северного Полюса к нам? А то одет-то уж больно не по погодке! – съязвил Хасан.

– В нашей Обители довольно холодно. Впрочем, как и в той могиле, куда ты отправишься, Хасан, если продолжишь разговаривать со мной в таком тоне, – Устаз был невозмутим, – итак, возвращаясь к нашему разговору, я советую вам послушаться Тарика Гафура и бороться против Дантона ненасильственными методами. Теодор Дантон ещё слаб – его пока ещё можно остановить, не прибегая к крайним мерам.

– Ты меня удивляешь, Устаз, – обратился к нему Марван, – твой орден был первой организацией, выступившей против программы унификации. Да что там против программы – вы были первые, кто осмелился бросить вызов Союзу Человечества и сразится с ними! Я ещё понимаю Тарика – он никогда не марал руки в крови, но для вас-то это не ново! Когда-то ты был в списках самых разыскиваемых террористов мира!

– Мне плевать, что обо мне думают люди. Я никогда не пытался играть роль хорошего парня и тем более не собираюсь делать этого сейчас. Моя позиция продиктована не идеями гуманизма, а исключительно прагматичными соображениями. Поверьте, если бы я считал, что смерть Дантона принесёт пользу, то он давно гнил бы в могиле. Любой из моих бойцов может нейтрализовать Дантона без особого труда. Но у вас нет ни подготовленных бойцов, ни опыта проведения подобных операций, ни соответствующих технологий.

– У меня есть подходящие бойцы и детально проработанный план. Я справлюсь с задачей и без твоих технологий и супер-воинов! – ответил ему Марван.

– Если ты про Бедуина, то он, безусловно, бесстрашный воин. Вот только он никогда не действовал в глубоком тылу и это задание ему не по зубам.

– Не только Бедуин. Рух тоже отличный солдат. Мне удалось завербовать Рух прямо в столице Союза, Лондоне. Как видишь, не один ты умён и хитёр, Устаз!

– Правильнее будет сказать, что твой второй боец сам вышел с вами на связь и предложил свои услуги, уже будучи в Лондоне. Не в твоей хитрости дело. Но у Рух серьёзная травма, которая препятствует выполнению задания. Ты, конечно, хочешь видеть себя гениальным стратегом, но правда в том, что ты просто пользуешься отчаянием наивных молодых людей и толкаешь их на самоубийственные акты, чтобы потешить своё эго. Я же всё знаю, Марван, у меня везде есть свои уши и глаза, и я всегда на шаг впереди как синих бригад, так и собратьев-архаиков. Именно поэтому отшельники уже двадцать лет неуловимы.

– Если мы заляжем на дно на двадцать лет, то тоже станем неуловимы. Но мы привыкли действовать. В то время как отшельники попрятались по своим норам и готовились к концу Света, мы отражали нападения синих бригад в Алжире, Марокко, Пакистане, – возражал Марван.

– Ну и как? Отразили? Все эти страны пали, став частью Союза Человечества.

– Во всяком случае мы пытались! Но вы ведь считаете это бесполезным! Конечно же, если верить вам, то вот-вот должен наступить апокалипсис, и потому не имеет смысла сопротивляться.

– Мы предпочитаем называть это «этап коллапса». Мы придерживаемся теории, что цивилизация человечества развивается циклично – в ней есть этапы подъёма и падения. Согласно нашим аналитическим расчётам, мы вплотную подошли к очередному этапу падения то бишь коллапса. Человечество уже не раз проходило эти стадии, но в этот раз падение будет сокрушительным и самым фатальным за всю историю. Вполне возможно, что мы переживаем последнюю эру. Именно поэтому мы готовимся к «исходу», то есть спасению хотя бы части архаиков от грядущей катастрофы. Что касается синих бригад, то нет смысла бороться с ними, так как они в любом случае не переживут коллапс.

– Ну а мы не собираемся ждать этого вашего «коллапса». Мы должны спасать себя и своих детей сейчас! Извини, Устаз, но мы поступим по своему усмотрению.

– Я не собираюсь вас уговаривать. Считайте, что просто предупредил. Дальше ваше дело. Надеюсь, вы хорошо подумаете перед тем, как предпринимать опрометчивые решения. А сейчас мне пора – я и так уделил слишком много времени вашему собранию. Ма саляма.

– Ма саляма.

Глава IV. Биологическая мать

Лондон. Центр воспитания детей. В комнате с яркими разноцветными обоями, обставленной игрушками, расселись по кругу дети. Возрастом они были совсем малы – самому старшему не более четырёх лет. Маленькие воспитанники внимательно слушали педагога, который в увлекательной форме вёл занятие.

– Так, ребята, давайте теперь ещё раз вспомним названия животных? – игриво спросил воспитатель у детишек.

– Давайте! – раздались детские голоса.

– Оу, все такие уверенные! Это же наша любимая игра?

– Даа!

– Итак, что это у нас тут? – воспитатель взял в руку игрушечного льва.

– Лееев!

– А где живёт лев?

– В Африке!

– Ух какие молодцы! Всё на лету схватываете! – педагог взял другую игрушку, – а это у нас что?

– Обезьянка!

– Браво! Я горжусь вами, ребята! Вы всё запомнили! Между прочим, обезьяны – необычные животные. Они являются нашими предками. Продолжим?

– Дааа!

Воспитатель ещё некоторое время потратил на занятия с детьми, после чего, к их полнейшему восторгу, отпустил их на площадку.

На площадке малыши вовсю резвились, раскачиваясь на качелях и съезжая с горок. За их безопасностью бдительно следили взрослые.

За забором все это время стояла женщина средних лет, спортивного телосложения, в короткой причёске «под мальчика». Она издали наблюдала за одним из мальчишек, внешне очень похожим на неё.

Неосознанно она сделала несколько шагов к ребенку, но через мгновение одёрнула себя. Взяв себя в руки и окончательно подавив эмоции, Кейси развернулась, чтобы уйти. На полпути её остановила женщина в строгом костюме, директор центра:

– Мисс Грей? Приветствую вас, – директор пожала руку Кейси.

– Здравствуйте! Расскажите, как он?

– О, вы о вашем сыне? Он очень смышлёный ребёнок, активный. В его развитии не наблюдается отклонений от нормы.

– Я о другом… не обижают ли его здесь?

– Обижают? Что вы?! – директор рассмеялась, – это один из лучших центров по аутсорсинг-воспитанию. С детьми работают профессиональные воспитатели. Малейшее проявление грубости по отношению к подопечным грозит наказанием, вплоть до уголовного, и пожизненной дисквалификацией педагогов! Не волнуйтесь, у нас он получит лучшее воспитание и беззаботное детство!

– Радует это слышать, – пролепетала Кейси и замолчала.

– Мисс Грей, согласно протоколу центра, вы имеете право на личную встречу со своим ребёнком не реже одного раза в шесть месяцев. Но согласно записям нашего журнала, вы ещё ни разу не воспользовались своим правом. Не хотите поговорить с сыном на этот раз?

– Нет…

– Уверены?

– Когда он достаточно вырастет и начнёт что-то понимать в жизни, то вряд ли одобрит то, чем сейчас занимается его биологическая мать. Лучше уж пусть остаётся в неведении, – Кейси была так спокойна, словно говорила о чужом ребёнке, а не своём, – дайте мне знать, если от меня что-то понадобится.

– Разумеется, Мисс Грей!

Попрощавшись с сотрудниками центра, Кейси поспешила на выход, где её ждал бронированный автомобиль чёрного цвета, на котором обычно передвигались сотрудники спецслужб.

– Как всё прошло, Кейси? – спросил её сидящий за рулём крупный парень, пожирающий гамбургер.

– Пойдёт. А ты время не терял, как я вижу, – раздраженно произнесла Кейси, глядя на обед напарника, – Билл, почему ты ешь эту дрянь?

– А что тут такого? Вроде вполне съедобно!

– Мы — бойцы Специального Отдела! Мы должны всё время держать себя в соответствующей форме! Ты скоро разжиреешь и в боевой экзоскелет не влезешь!

– Ты забыла? Я – кибермод! Мой уровень гормонов контролируется имплантами. Я всегда буду качком без лишней капли жира и, если повезёт, состарюсь позже тебя!

– Мне это нафиг не надо! Контроль гормонов – это контроль поведения. Вот ты даже врезать никому не сможешь, даже при желании!

– Без контроллера гормонов солдаты-мужчины слишком опасны для общества. Ты ведь читала про «поствоенный синдром» у ветеранов войны прошлого? – чавкая бормотал Билл.

– Не начинай, хватит уже! – Кейси выхватила у Билла его бутылку с колой, которую тот держал на подставке рядом с собой, – колы хоть дай попить!

Неожиданно включился бортовой компьютер, на мониторе которого отображался индикатор входящего сообщения.

– Желтый уровень тревоги. Похоже, что-то серьёзное – прошептал Билл.

– Будь что-то серьёзное, сообщение воспроизвелось бы автоматически, – невозмутимая Кейси включила воспроизведение сообщения.

«Всем оперативникам шестой группы Специального Отдела явиться к трём часам дня на закрытое совещание. Капитан Итан Кэмпбелл!» — воспроизвёл голосовое сообщение компьютер.

– Я же говорю, что-то серьёзное, если капитан решил всех собрать! – настаивал на своем Билл.