Последний приют

Заказанный графин водки Оксана принесла уже снова с улыбкой, но явно натянутой. К столику она подошла так, чтобы ее невозможно было достать рукой с места посетителя. Пытаясь загладить свою вину, подполковник схватил официантку за руку и произнес такой, извините, комплимент, что проще было принять его за недостойное предложение. Девушка с усилием вырвала свою руку и быстро убежала.

Наблюдая за очередной полуобнаженной танцовщицей, вышедшей к шесту, подполковник опрокинул очередную рюмку водки. Не успел он закусить, как к нему решительным шагом подошла Альбина – администратор ресторана. Она деликатно, но довольно строго напомнила подполковнику правила поведения в общественном месте и правила поведения вообще.

Матвей Иванович, не выслушав до конца нотации, стал извиняться, как он думал, в шутливой форме. Сам себе он казался искрометно остроумным и ошеломительно галантным. Для придания галантности определенного шика он осторожно, но настойчиво стал хватать Альбину за руки, пытаясь их поцеловать. Затем, наконец, он встал на одно колено и насильно поцеловал руку администратора. Рука у нее была красивая, нежная, с длинными расписными ногтями. Осязание этой руки сподвигло нашего, так новоиспеченного Дона Жуана, на новый поступок – он обнял Альбину за ее шикарные бедра, положив ладони на самые ягодицы, а лицом уткнувшись в низ ее живота.

Альбина растерялась и, вскрикнув, на какое-то время застыла как испуганный хорек в стойке с поднятыми лапками. Через пару секунд придя в себя, она стала предпринимать отчаянные, но тщетные попытки расцепить руки вожделеющего подполковника.

– Прекратите! Что Вы творите!? Отпустите, или я вызову милицию! – увещевала плененная красавица, смущенно оглядываясь по сторонам.

Просьбы ли женщины, упоминание ли о милиции подействовали на подполковника, но он ослабил хватку, и Альбина сбросила с себя его руки. Оттолкнув пьяного офицера, вернее оттолкнувшись от его внушительного тела, сотрудница ресторана отступила на пару шагов и угрожающе прошипела:

– Если Вы не прекратите безобразничать, я все-таки вызову милицию. И вообще, Вам пора идти домой.

Подполковник поднялся с колена и грузно опустился на стул и с отрешенным видом налил себе водки. Администратор Альбина посчитав внушение сделанным, повернулась и пошла в сторону кухни. Там она столкнулась с Оксаной.

– Оксана, Гена, охранник наш, не возвращался? – спросила она официантку.

– Нет, не видела. Зря Вы его отпустили.

– Теперь я сама это поняла. Сказал, через час будет. Я подумала, народу сегодня немного, еще офицер этот военный пришел, решила, если что, поможет за порядком присмотреть.

– Да, – покачала головой Оксана, – помог, так помог, козел. Кстати, где он?

Столик подполковника был пуст. Сам он, не замеченный никем из персонала, проследовал в задние комнаты, где располагалась гримерная комната стриптизерш. Местонахождение этой комнаты он узнал, прокравшись за одной из танцовщиц. Их было три: одна танцевала, вторая ждала своей очереди за кулисами, третья отдыхала и приводила себя в порядок в гримерке.

Прежде чем нанести визит легкодоступной женщине, подполковник решил зайти в туалет. Там, видимо, в целях экономии времени, он снял китель, брюки и ботинки. Всю одежду он аккуратно сложил на компакт-бачке, ботинки поставил рядом с унитазом, под умывальник.

И во всей своей красе: носках, трусах и полосатой майке – тельнике подполковник вошел в гримерку. Девушка опешила от неожиданности:

– Ч-ч-то Вам надо? Почему Вы в таком виде?

Подполковник, бубня всякие непристойности, полез к танцовщице с объятиями и попытался ее поцеловать. Девушка забилась в угол и стала истошно кричать. Матвей Иванович лапал неудачливую танцовщицу и все время повторял:

– Да ладно тебе, давай по-быстренькому, от тебя же не убудет…

В гримерку ворвался какой-то крепкий парень и выволок дебошира в коридор.

– Ты кто? – щурясь в полумраке коридора, с трудом проговорил подполковник.

– Конь в пальто! – прокричал ему в лицо парень, – Я этот… продюсер у этих барышень. А вот ты кто?

Ничего вразумительного растерявшийся подполковник ответить не смог, поэтому был вытолкан из коридора в какой-то другой коридор. Ресторан был не настолько большим, чтобы в нем мог заблудиться даже пьяный, поэтому через полминуты Матвей Иванович появился в зале, возле барной стойки. Его внешний вид оставался неизменным.

Как специально, возле бара стояла официантка Оксана – она передавала бармену заказ на спиртное. Распознав знакомые очертания, подполковник тут же направился к бару. Он обнял Оксану сзади так неожиданно, что та закричала. На крик подполковник не отреагировал, он нежно шептал девушке на ушко непотребные слова, предлагая ей безумное наслаждение, если она согласится на интимную связь с ним.

Оксана, несмотря на свою хрупкость, неожиданно проявила невиданную волю к жизни – она забилась в сильных мужских руках с такой энергией, что подполковник вынужден был отпустить свою жертву. Девушка, вырвавшись из нежеланных объятий, залепила Матвею Ивановичу такую пощечину, что он пошатнулся и едва не упал. Тут же на месте инцидента возникла Альбина:

– Что здесь происходит? Вы что тут вытворяете? Почему в таком виде?

Подполковник не мог ответить ни на один вопрос, вместо этого он обнял Альбину за талию, привлек к себе и произнес заплетающимся языком:

– Ты такая красивая… я так хочу тебя … пойдем со мной…

– Отпустите меня! Что Вы себе позволяете? – кричала администраторша, тщетно колотя своими кулачками в его могучую грудь.

Оксана подошла к бармену и твердо сказала:

– Все, хватит, вызывай милицию.

Бармен внимательно посмотрел на Оксану и нажал тревожную кнопку.

Тем временем на помощь Альбине подоспели двое мужчин. Один – уже известный нам "продюсер", второй – крупногабаритный повар в белом халате и колпаке. Мужчины освободили своего администратора и схватили Матвея Ивановича под руки. Теперь пришла его очередь бороться за свою свободу.

Осознав, что в отношении него применено насилие, человек в трусах и майке взревел как раненый вепрь и так расправил свои богатырские плечи, что его обидчики разлетелись в разные стороны.

– Не сметь трогать боевого офицера! – во все горло заорал подполковник, сжимая кулаки. Все застыли, повисла неловкая пауза.

– А где Ваша одежда? – решила разрядить обстановку Альбина.

Подполковник растерянно осмотрел себя и промычал:

– А где … Ик … моя одежда?

– Где Вы ее оставили? Вспоминайте, – администраторша продолжала приводить буйного клиента в чувство.

Матвей Иванович, минуту назад стоявший растопырив руки со сжатыми кулаками, набычившись, будто готовый ринуться вперед, чтобы пробить лбом барную стойку, либо броситься на стоящих рядом людей, сдулся, обмяк. Окружающие почувствовали себя легче. Посчитав конфликт исчерпанным, хотя бы временно, "продюсер" и повар разошлись по своим местам. Оксана торопливо схватила поднос с двумя бокалами вина и упорхнула к столикам посетителей, Альбина, на всякий случай зашла за барную стойку и о чем-то вполголоса стала разговаривать с барменом. Подполковник, постояв с минуту, неверным шагом направился к своему столику.

Немногочисленные посетители ресторана уже давно не смотрели на полуголых девиц у шеста. Настоящее шоу было не там, а у барной стойки, и звездой сегодняшнего вечера были не обольстительные танцовщицы, а вдрызг пьяный полуголый мужчина.

Подполковник растеряно оглядел залу, и уверенным шагом направился к столику, за которым сидела молодая пара. Став возле них, Матвей Иванович тупо уставился на стол. Молодые люди сразу почувствовали себя некомфортно. Здоровенный пьяный мужик в непотребном виде, с агрессивным видом и наколкой "ВДВ" на плече, комфорта не обещал. Парень оказался отнюдь не очень крупным, не имел брутальной внешности и, видимо, не имел соответствующей физической подготовки. Поэтому, нервно поерзав на стуле, он оглядел зал, ища злополучного "секьюрити". Не найдя поддержки, но все же осознавая, что он какой ни есть, а все-таки мужчина, не очень решительно, но произнес:

– Вы что-то хотели?

Подполковник медленно перевел взгляд на говорившего, и хрипло промычал:

– Где?

– Что где?

– М-м… м-м-ой с-с-толик…

– Вот он, – парень протянул дрожащую руку в нужном направлении.

Подполковник неопределенно мотнул головой, явно имея ввиду галантный поклон, оправил мундир, вернее его нательную часть, и, пытаясь чеканить твердый шаг смятыми грязными носками, зигзагами направился к своему столику.

Грузно плюхнувшись на стол, он первым делом налил себе полный стакан водки и опрокинул его в рот. Скривив лицо, он потянулся за вилкой, но та выскользнула из его неумелых пальцев и упала на пол. Подполковник не счел нужным ее поднимать и стал закусывать, беря еду прямо руками с тарелки.

У входной двери нервно маячила Альбина, поджидая наряд полиции. Рядом стояла Оксана, о чем-то тихо переговариваясь с ней. Они все время поглядывала на буйного посетителя. Одно время он успокоился и тихо сидел за своим столом, но сейчас вроде бы собирался активизироваться. Он беспокойно оглядывался по сторонам, затем резко наклонился, и его вырвало на пол.

– О, черт! – простонала Альбина, закрыв лицо рукой. Отвернувшись, она уткнулась носом в грудь дюжего сержанта полиции.

Двое полицейских уверенно проследовали в зал, прямо к столику нарушителя общественного порядка.

Сначала из зала слышались приглушенные голоса, затем раздался пьяный крик: "Не сметь трогать боевого офицера!", звук падающей на пол мебели и посуды и, наконец, звон разбитого стекла…

3

Просыпался подполковник очень тяжело. Липкий, холодный, как сахарный сироп, сон никак не хотел отпускать его из своих пут. Спустя несколько минут, Матвей Иванович все-таки вырвался из сна в реальность.

Реальность его не обрадовала: он не мог вспомнить где он, как здесь (где бы он не находился) оказался, и почему. С трудом разлепив глаза, подполковник увидел перед собой серую бетонную стену. Это его почему-то напугало, он резко вскочил, нелепо замахав руками и ногами, и с грохотом упал на такой же серый, как и стена, бетонный пол. Поднявшись на ноги, он пару секунд осматривался. Унылая, без окон, с узкой скамьей у стены и решетчатыми дверями камера, заставила подполковника вспомнить все. Он обхватил обеими руками голову и закричал (здесь хочется процитировать классика), как «простреленная навылет волчица».

– Что такое? Проснулся? – услышал Матвей Иванович спокойный насмешливый голос. За дверной решеткой стоял милицейский офицер в чине майора. На его груди красовалась красная табличка с надписью «Дежурный».

Подполковник, одетый по-прежнему в исподнее, ухватился руками за прутья решетки, умоляюще захрипел:

– Майор, прошу Вас как офицер офицера, дайте мне пистолет с одним патроном!

Майор снисходительно улыбнулся:

– Не проспался еще?

– Я серьезно! Умоляю Вас, дайте пистолет …

Майор посмотрел куда-то в сторону, затем отступил на пару шагов. Тут же его место занял пожилой, седой как лунь, но еще крепкий мужчина со стальным блеском в глазах.

Подполковник растерялся, замолчал и отступил от решетки. Дрожащими, побледневшими губами он произнес:

– Отец?

4

Спустя полчаса этот же самый пожилой мужчина входил в кабинет заместителя начальника отдела милиции. Поздоровавшись, он присел на предложенный ему стул:

– Вы подполковник Артур Евгеньевич Волков?

– Точно так, товарищ генерал-полковник, – ответил хозяин кабинета, внимательно рассматривая грудь посетителя, – я знаю кто Вы и по какому вопросу, Иван Николаевич.

– Это хорошо, меньше формальностей, – седой мужчина тяжело сглотнул и, увидев взгляд Волкова, спросил – Что-то не так?

– Да нет, все так, – ответил тот, – извините, просто у Вас такой иконостас…

Иван Николаевич посмотрел на свой пиджак. Там в несколько рядов, переливаясь разными цветами, красовались орденские колодки.

– Разве это, как Вы смели выразиться, иконостас? – мужчина махнул рукой. – Мой отец, Николай Матвеевич, на войну в двадцать пять лет пошел, в июне сорок первого, добровольцем. Службу начал артиллерийским лейтенантом, а домой вернулся в июне сорок пятого полковником. Вот у него иконостас так иконостас был. И звезда Героя и орденов у него больше, чем у меня медалей.

– А Матвей рассказывал, что его дед тоже генералом был, – вставил Артур.

– Был, а как же. Он до войны инженером-взрывотехником работал, а по окончании решил военную службу не оставлять. Закончил военную академию, нас с матерью забрал и снова в Германию. Там и генерал-майора получил, а уж только потом в Москву вернулся, в Генштаб. А вот в штабе уже и до генерал-лейтенанта дослужился.

– Понятно, – буркнул милицейский подполковник, задумчиво глядя на стол.

– Ну так как, Артур Евгеньевич, поможете старику? – генералу было явно неприятно просить за своего нерадивого сына, но ради родной крови приходилось поступаться своими принципами и амбициями. Причем, чтобы дело не имело огласки, приходилось обращаться за помощью лично, без ходатаев.

– Скорее всего, помогу, – чеканя слова начал говорить Артур, – хотя мне придется, как Вы, надеюсь, понимаете, идти на должностное преступление. И при этом есть обязательное условие: Вы должны урегулировать все вопросы с администрацией ресторана и с его работниками, непосредственно потерпевшими от действий Матвея. Все они должны остаться довольными и не иметь к нему никаких претензий. И с патрульными нашими надо вопрос решить. При задержании Ваш сын оказал серьезное сопротивление и потрепал их изрядно.

– Это я решу, – Иван Николаевич кивнул, – я с утра в банк заехал, деньги снял. И Вам, естественно, должен …

– Иван Николаевич, – покачал головой Артур, – Вы свой долг давно отдали. Я обещал помочь, я слово держу. Иначе это не помощь будет, а торговля правосудием.

– Хорошо, – кивнул генерал, – Матвей сам свои долги отдаст.

Артур снял трубку с телефонного аппарата без номерного диска:

– Михалыч, начальник материалы расписал уже? Нет? Хорошо. Материал по Сухостроченко отложи в сторонку, я спущусь сейчас, своим ребятам отпишу. И еще, патрульные, которые задерживали его, сменились уже? Дай-ка мне их фамилии и номера телефонов.

Получив подробные инструкции, Иван Николаевич поднялся. Поднялся и Артур.

– Матвею, наверное, влетит сильно по службе? Не успел начать на новом месте, как уже делов наделал.

– Не влетит. – Уверенно сказал генерал. – Ни в какой штаб он не пойдет. Сегодня же, как только он покинет ваше учреждение, он отбывает к месту предыдущей службы.

– Круто Вы с ним.

– Не я круто. Это он сам обделался, причем жидко, – ответил генерал и вышел.

Артур снял трубку с другого телефона, набрал номер и промурлыкал:

– Киса, ты уже проснулась? Пляши. Я обещал тебе шубку? Сегодня вечером поедем покупать.

Вечером того же дня Артур выбирал в меховом салоне шубку своей «кисе», а та радовалась, перебирая дорогие меха и сдержанно, но весело смеялась, рассыпая свой счастливый смех по павильонам торгового центра. Патрульные сидели в приличном пивбаре и наливались «ирландским элем», «обмывая» новенькие айфоны с изображением надкусанного яблока, красующиеся здесь же на столике. А седой генерал сидел дома со своим боевым товарищем, пил водку под песни Высоцкого и, крепко сжав зубы, изредка ронял тяжелую, по-мужски, скупую слезу.

Тем временем поезд Москва-Тмутаракань уносил Матвея Ивановича все дальше от центра мира. Подполковник уже и не мечтал ни о генеральских, ни даже о полковничьих погонах. Он думал, как будет смотреть в глаза своей жене, дочери, своим сослуживцам и товарищам.

А Москва не заметила потери бойца.

к о н е ц

Орел, 2014 г.