скачать книгу бесплатно
Ее рука, скользнув по рукаву, прижала к камню неустанные пальцы.
– Им пока, видишь ли, не по нраву выходить с просьбой о перемирии. Но они это сделают. Вот увидишь.
– А до этих пор я, как все ясновидцы, остаюсь отвергнутым. Осмеянным. Изгнанным.
– До этих пор ты остаешься запертым в комнате со своей женой. Разве это так плохо?
– Единственное место, где я сам предпочел бы находиться, – слукавил он.
– Лже-ец, – прошептала Сефф, щекоча ему губами ухо. – Почти такой же лгун, каким тебя выставляют. Не здесь, а там тебе бы хотелось быть, подле брата, в боевых доспехах.
Ее руки скользнули ему под мышки, а оттуда на грудь, по коже побежали сладкие мурашки.
– Рубя головы южан грудами, корзинами, подводами, – продолжала она.
– Смертоубийство – мое любимое времяпрепровождение, ты же знаешь.
– Ты уже убил больше людей, чем Скарлинг.
– Будь моя воля, я бы и в постель ложился в доспехах.
– Здесь тебе препятствует тяга к моей атласной коже.
– Отрубленные головы скверны тем, что брызжутся, – он крутнулся, очутившись к Сефф лицом, и ленивым перстом ткнул ей в грудь. – Так что я предпочитаю быстрый укол в сердце.
– Как проколол мое. Ты мой фехтовальщик.
Он ойкнул, ощутив ее игривую руку у себя в паху, и отодвинулся по стенке, шутливо отстраняя шалунью.
– Ладно, ладно, смиряюсь с поражением! Я больше любовник, чем боец.
– Наконец хоть слово правды. Взгляни, что ты со мной сделал.
Положив руку на живот, Сефф с укоризной посмотрела на мужа. Впрочем, укор быстро сменился улыбкой. Супруги нежно соприкоснулись ладонями; он погладил Сефф по большому животу.
– Мальчик, – прошептала она, – я чувствую. Наследник Севера. Ты станешь королем, а уж тогда…
– Чш-ш, – он закрыл ей рот поцелуем. Кто знает, в каких местах у стен здесь расположены уши, да и вообще. – Или ты забыла, что у меня есть старший брат?
– Дурень набитый. Булавочная головка, и та умнее.
Кальдер поморщился, но отрицать не стал. Он со вздохом поглядел на этот ее странный, чудесный, пугающий живот.
– Отец всегда говорил: нет ничего важнее семьи.
– Кроме власти.
– Между прочим, нет смысла спорить о том, чего у нас нет. Цепь моего отца носит Черный Доу. Вот о ком надо беспокоиться.
– Черный Доу не более чем одноухий разбойник.
– Разбойник, под пятой у которого весь Север, самые могущественные вожди повинуются ему.
– Могущественные вожди? – Сефф фыркнула ему в лицо. – Не смеши меня. Карлики с напыщенными именами.
– Бродд Тенвейз.
– Этот гнилой старый червь? При одной лишь мысли о нем меня тошнит.
– Кейрм Железноголовый.
– Я слышала, у него член как у мышонка. Оттого он всегда и хмурится.
– Глама Золотой.
– Еще мельче. С мышиный мизинчик. А у тебя есть союзники.
– У меня?
– А разве нет? Ты вспомни. Мой отец тебя любит.
Кальдер скривился.
– Ненависти у твоего отца я, быть может, и не вызываю, только он вряд ли кинется рубить веревку, если меня вздумают вздернуть.
– Он достойный человек.
– Спору нет. Кол Ричи славится прямодушием, все это знают.
– Вот видишь: все.
– Только когда мы с тобой венчались, я был сыном короля Севера, и мир тогда выглядел иначе. Твой отец намечал себе в зятья принца, а никак не ославленного на весь свет труса.
Она похлопала его по щеке чуть сильнее обычного, чтоб слышны были шлепки.
– Красавчик ты, мой трусишка.
– Красивые мужчины на Севере еще в меньшем фаворе, чем трусливые. Я не уверен, что твой отец доволен, каким местом ко мне повернулась удача.
– Да плевала я на это ее место. – Сефф сгребла его за рубашку и с неожиданной силой подтянула к себе. – Я бы ничего не стала менять. Ни-че-го.
– Да и я тоже. Просто я говорю, твой отец бы мог…
– А я говорю, что ты ошибаешься, – поймав руку мужа, она вновь приложила ее к животу. – Ты родня.
– Родня, – он не стал говорить, что родня, как и семья, может представлять собой как силу, так и слабость. – Всего набирается твой доблестный отец и мой безмозглый брат. Что ж, Север наш.
– Будет за нами. Я это знаю. – Сефф медленно отклонялась, отводя его от окна в сторону постели. – Доу, может статься, годится для войны, но войны не длятся вечно. Ты его превосходишь.
– Мало кто с этим согласится, – усомнился он, хотя слышать это приятно, особенно на ухо таким жарким, зазывным шепотом.
– Ты умнее, – щека жены потерлась о скулу, – гораздо умнее.
Носом Сефф щекотала его по подбородку.
– Самый умный человек на Севере.
Мертвые, как он обожал лесть.
– Продолжай.
– Выглядишь ты, конечно, куда лучше, чем он, – она погладила живот ладонью мужа, – красивейший мужчина Севера…
Он облизнул губы кончиком языка.
– Если б красивейший правил, ты бы уже была королевой Севера…
Ее пальцы занялись его поясом.
– Ты всегда находишь, что сказать, так ведь, принц Кальдер?..
В дверь снаружи грохнуло, и принц застыл; кровь мгновенно устремилась в голову, отлив от причинного места. Ничто так не приканчивает романтический настрой, как угроза внезапной смерти. Массивная дверь вновь содрогнулась под ударами. Раскрасневшиеся супруги спешно возились с одеждой – прямо-таки пара застигнутых родителями похотливых недорослей, а не взрослая супружеская чета, к тому же королевской крови. Вот тебе и доигрались в монархов. Дверной запор и тот не в их власти.
– Так засов же на вашей стороне! – сердито окликнул принц. – Вы что, черт возьми, не видите?
Скрежетнул металл, и дверь со скрипом отворилась. В проеме стоял человек, лохматой башкой чуть не касаясь арочного свода. Лицо с одного боку все как есть снесено, от угла рта шла густая чересполосица шрамов, переползая на лоб и бровь; в глазнице слепо поблескивал металлический шар. Если в штанах у Кальдера все еще ютился романтический флер, то этот глаз и шрамы развеяли его окончательно.
Чувствовалось, как рядом замерла Сефф – а ведь ей, в отличие от него, смелости не занимать, так что стойте и не трепещите, принц Кальдер. Кол Трясучка, пожалуй, наихудшее предзнаменование для кого угодно. Люди называли его псом Черного Доу – но втихомолку, а никак не в это вот самое лицо со следами ожогов. Человек, назначенный протектором Севера для самой что ни на есть черной работы.
– Тебя желает Доу.
От вида этой образины сквознячок страха продувал сердце любого завзятого храбреца, а голос Трясучки довершал остальное: хриплый змеиный шепот, продирающий, как заточенный рашпиль.
– А что такое? – осведомился Кальдер голосом безмятежным, как летнее утро, несмотря на то, что внутри все невольно оцепенело. – Он что, не может разбить Союз без меня?
Трясучка ни рассмеялся, ни нахмурился, а просто торчал истуканом, источающим глухую угрозу.
Кальдер как можно непринужденнее пожал плечами.
– Что ж, кто-то из двоих вынужден подчиняться. А что будет с моей женой?
Целым глазом Трясучка окинул Сефф. Будь в этом взгляде хоть что-нибудь – похоть, насмешка, презрение – ей-богу, было бы легче. Но на беременную женщину Трясучка взглянул как мясник на тушу, которую надлежит разделать, – с таким же равнодушием.
– Пусть остается. Доу хочет оставить ее заложницей. Чтоб никто ничего не выкинул. С ней ничего не сделается.
– Чтоб никто ничего не выкинул?
Кальдер поймал себя на том, что стоит перед женой, закрывая ее собой, как щитом. Хотя какой щит спасет от такого, как Трясучка.
– Никто ничего.
– А если что-нибудь выкинет Черный Доу? Где мои заложники?
– Я буду твой заложник, – сказал Трясучка.
– Получается, если Доу нарушит слово, я могу тебя убить?
– Можешь попробовать.
– Гм.
Кол Трясучка на Севере был персоной весьма известной. Кальдер с ним, понятно, и рядом не стоял.
– Ты можешь дать нам минуту попрощаться?
– Отчего не дать, – Трясучка отодвинулся; из тени тускло поблескивал металлический глаз. – Что мы, змеи, что ли.
– У себя в змеюшнике, – кольнул исподтишка Кальдер.
Сефф ухватила его за руку; в распахнутых глазах читался страх вперемешку с жадным азартом. Как, впрочем, и у него самого.
– Будь осторожен, Кальдер. Смотри под ноги.
– На цыпочках ступать буду.
Эх, если бы. Трясучке, поди, велено перерезать ему по дороге глотку, а труп скинуть в болото. Можно биться об заклад.
Сефф большим и указательным пальцем взяла его за подбородок и властно потрясла.
– Я тебе говорю. Доу тебя страшится. Отец сказал, что использует малейшую попытку тебя убить.
– Да, Доу следует меня бояться. Кем бы я ни был, я все равно сын своего отца.
Глядя Кальдеру в глаза, Сефф еще раз дернула его за подбородок.
– Я люблю тебя.
– За что? Неужто не знаешь, какое я коварное, вероломное дерьмо?
– Ты лучше, чем тебе кажется.
Ему почти верилось в эти слова. К горлу подкатил непрошеный комок.
– Я тоже тебя люблю.
Он даже не лгал. А как он бушевал, как бесновался, когда отец объявил об их помолвке! Что?! Жениться на этой курносой, языкастой стерве? Не язык, а помело. Точнее, кинжал. Теперь же день ото дня она становилась ему все милее. Он любил уже и ее вздернутый нос, а еще больше язык. На других женщин и смотреть не хотелось. Он притянул жену к себе и, смаргивая слезы, еще раз поцеловал.
– Не волнуйся. Никто так не против моего повешения, как я сам. Буду обратно в твоей постели, ты и соскучиться не успеешь.