скачать книгу бесплатно
– И оружие мы тоже прихватываем с собой?
– Я не хочу ставить вас в неловкое положение. Мне просто нужен этот холм.
– Или же он нужен Черному Доу, любой ценой?
– То на то и выходит.
– Что ж, милости просим, – Черствый медленно выпрямился, недужно крякнув, – суставы, несомненно, досаждали и ему. – Здесь такой же ветродуй, как и везде. Лучше уж сидеть внизу в Осрунге, ногами к камину.
Что ни говори, а в этом был определенный смысл. Даже неизвестно, кому эта рокировка больше на руку. Черствый задумчиво сунул меч в ножны, выжидая, когда его молодцы соберут причиндалы.
– Ну что, Зобатый, – сказал он, – весьма великодушно с твоей стороны. Не зря ты слывешь образцом обходительности. Хорошо, когда люди по разные стороны могут договориться, каким бы гиблым ни было дело. Благородные манеры, где они теперь?
– Да, уж такие времена.
Зобатый дал знак Скорри, и тот отвел нож от шеи Родинки, а сам метнулся к огню, протягивая ладони. Родинка отошел, почесывая задарма подбритую щетину на горле, и взялся сворачивать одеяло. Зобатый, просунув большие пальцы за пояс, приглядывал за отходящими молодцами Черствого, как бы кто не начал запоздало корчить из себя героя. Выкрутасов скорее всего можно ожидать от Красной Вороны. Тот перекинул через плечо лук и стоял с нарочито грозным видом, в одной руке сжимая топорик, а другой держа щит с намалеванной красной птицей. Если он уже кидался с оружием, то вряд ли истекшие пять минут заставили его вдруг утихомириться.
– Кучка старых срак и какая-то шлюха, – процедил он. – И мы думаем пятиться, уступать этим вот без боя?
– Кому как, – рассудил Черствый, умещая на спине побитый щит. – Я вот думаю уступить, а эти парни думают сменить нас здесь. А ты, если тебе думать нечем, можешь остаться и сразиться с Жужелом из Блая. Своими силами.
– Во как?
Красная Ворона покосился на Жужело, тот ответил взглядом твердым, как камень Героев.
– Ну а что, – невозмутимо сказал Черствый, – коли у тебя руки чешутся на драку. А я потом сгружу твои обрубки на телегу и отошлю матушке со словами утешения: мол, он сам на это напросился. И любил тот чертов холм так, что захотел на нем и умереть.
Рука Красной Вороны перехватывала рукоятку топора.
– А?
– Вот тебе и «а». Или же ты спускаешься подобру-поздорову со всеми, благословляя Керндена Зобатого за то, что он честно-благородно нас предупредил и отпустил без стрел в заднице.
– Ну и ладно, – обиженно отворачиваясь, бросил Красная Ворона.
Черствый шумно выдохнул.
– Ох, молодежь нынче, – обратился он к Зобатому. – Неужто и мы такими были?
– Скорей всего, – пожал плечами Зобатый.
– Я что-то не припомню в себе такой кровожадности, как у них.
Зобатый вновь пожал плечами:
– Такие времена.
– Правда, правда, и еще раз правда. Ну что, костер вам оставить? Айда, ребята.
Воинство Черствого, подгоняя на ходу амуницию, нестройной цепочкой двинулось к южному краю холма, растворяясь поодиночке среди камней.
Прежде чем скрыться, племянник Черствого обернулся и показал напоследок Зобатому непристойный жест.
– Ничего, жульё, мы еще вернемся! – выкрикнул он, но тут дядя угостил его по бритой голове увесистой затрещиной.
– Ай! За что?
– А ты повежливей.
– Так мы ж на войне или где?
Черствый отвесил еще один подзатыльник, от которого племянник только крякнул.
– Погруби мне еще, засранец.
Зобатый невозмутимо выслушал брань юнца – с таким же успехом можно обижаться на порыв ветра – и, сглотнув кислую слюну, вынул пальцы из-за пояса. Ладони мелко подрагивали; пришлось потереть их друг о дружку, якобы от холода. Дело было сделано, и все вокруг шевелились и дышали, так что все обошлось, как, собственно, и надеялись.
Весельчак Йон по своему обыкновению был недоволен. Мрачный, как туча, он подошел и плюнул в огонь.
– А ведь может настать время, и мы пожалеем, что не накромсали этих ребят ломтями.
– Совесть мне тяготило бы не это, а как раз обратное.
С другого бока у Зобатого йоновским подпевалой всплыл Брек.
– Совесть воину только в тягость.
– А брюхо, по-твоему, нет? – уколол его Жужело.
Отца Мечей он воткнул в землю; даже такой каланче, как Щелкун, он доходил эфесом до горла. Жужело медленно крутил его и задумчиво любовался, как играют на крестовине рукояти отсветы костра.
– Всех нас книзу что-нибудь да тянет.
– Но-но, – горец, можно сказать, с отцовской гордостью выпятил нешуточный мамон. – У меня комплекция в самый раз. Не то что у тебя, доходяги.
– Вождь, – на освещенную прогалину ступил Агрик, с луком в руке и зажатой между пальцами стрелой.
– Что, ушли они? – спросил Зобатый.
– Проводил их мимо Деток вниз. Они сейчас переходят через реку, в сторону Осрунга. Атрок там за ними на всякий случай приглядывает. Так что если задумают повернуть обратно, мы будем знать.
– Думаешь, они все же вернутся? – спросила Чудесница. – А то Черствый, он ведь старой закваски. Зубоскалит, а сам, глядишь, возьмет и цапнет. Ты веришь этому старому ублюдку?
Зобатый хмуро покосился на темень.
– Да не больше, чем всем в наши дни.
– То есть ни на понюх? Ну так выставь часовых.
– Ага, – согласился Брек. – Только уж позаботься, чтоб наши остались целы.
Зобатый стукнул кулаком по ладони.
– Спасибо, что изъявил желание заступить первой сменой.
– Можешь брюхо прихватить себе в компанию, – съязвил Йон.
Зобатый еще раз ткнул кулаком в ладонь.
– Молодец. Пойдешь вторым.
– От черт.
– Дрофд!
– Да, вождь?
Понятно, что кудрявый юнец в дюжине самый «зеленый»: вон как живо откликнулся.
– Бери оседланного коня и давай обратно, вверх по Йоузской дороге. Не знаю, кто там первый тебе попадется – скорей всего, кто-нибудь от Железноголового, или, может, из людей Тенвейза. Дай им знать, что мы у Героев наткнулись на дюжину Ищейки. Может, они здесь просто дозором шарятся, но…
– Да просто дозором, – Чудесница скусила на пальце запекшуюся кожицу ранки и сплюнула. – Союз еще на подходе, стягивается по частям с флангов, смыкается на местности. Было б только с кем.
– Скорее всего. Так что давай на лошадь и все равно передай.
– Прямо сейчас? – растерянно переспросил Дрофд. – По темноте?
– Нет, лучше следующим летом, – хмыкнула Чудесница. – Ну а когда ж еще, дурилка? Давай: одна нога здесь, другой нет. Тут делов-то: скачи да скачи вдоль дороги.
Дрофд подавленно вздохнул.
– Ага, легко сказать.
– На войне, мальчик, все нелегко, – вздохнул и Зобатый.
Он бы лучше послал кого-нибудь другого, но они бы потом спорили до утра, почему отправили не новичка. Есть преграды, которые насквозь не пройти; лучше идти вдоль.
– Как скажешь, вождь. Увижу вас теперь не раньше, чем дней через несколько. Причем наверняка с раздолбанной задницей.
– Откуда такие познания? – Чудесница похлопала себя по бедрам. – У тебя что, Тенвейз в дружках ходит?
Послышался смех: раскатистый гогот Брека, квохтанье Скорри; Йон, и тот слегка потеплел, будто его щекотнули где надо.
– Все бы вам «хи-хи» да «ха-ха».
Дрофд состроил на прощание мину и пошел разыскивать лошадь.
– Я слыхала, помогает куриный жир, когда в зад кому вставляешь! – шкодливо крикнула вслед Чудесница.
Ей вторило хихиканье Жужела; эхо разнеслось вокруг Героев и кануло в пустой темноте.
Когда возбуждение улеглось, Зобатый почувствовал, что выгорел дотла. Он опустился у огня, поморщившись от неотвязной боли в коленях. Там, где сидел Черствый, земля была все еще теплая. Скорри пристроился по ту сторону костра и взялся точить нож; ритмичный взвизг металла попадал в такт негромкого мотива, который высоким голосом выводил Скорри. Песня о Скарлинге Простоволосом, легендарном герое Севера, который сплотил когда-то, давным-давно, кланы и обратил в бегство войско Союза. Зобатый сидел и слушал, покусывая и без того изгрызенную кожу вокруг ногтей, и думал, что хорошо бы от этой привычки избавиться.
Жужело опустил меч и, присев на корточки, стал рыться в старой-престарой суме, где держал руны.
– Ну что, пораскинем? – спросил он, как обычно.
– Может, не надо? – вяло воспротивился Йон.
– Никак боишься, что скажут знаки?
– Да не этого я боюсь, а того, что ты нагородишь с три короба, а я потом лежи полночи и гадай, что ты там такое напророчил.
– А вот мы увидим.
С этими словами Жужело высыпал руны в пригоршню, поплевал и раскинул их у огня.
Зобатый невольно подался вперед, хотя толковать эти чертовы знаки не взялся бы ни за какие монеты.
– Ну, что там говорят твои руны, Щелкун?
– Руны мои, руны, – откликнулся Жужело нараспев, отодвигась и косясь как бы издалека. – Руны говорят, что… Быть крови.
– Да они у тебя всегда это говорят, – фыркнула Чудесница.
– А ну и что, – Жужело, завернувшись в плащ, сладко прильнул к мечу, как какой-нибудь герой-любовник, и закрыл глаза. – А с некоторых пор все равно еще чаще.
Зобатый хмуро оглядел силуэты Героев – забытых гигантов, упрямо стерегущих невесть что. Пустоту.
– Н-да, – пробормотал он. – Такие времена.
Миротворец
Он стоял у сводчатого окна – одна рука на камне, кончики пальцев безостановочно тарабанят, тарабанят, тарабанят. Стоял и хмурился – через весь Карлеон; через лабиринты мощеных улиц, нагромождение крутых черепичных крыш; через нависающие городские стены, возведенные еще отцом, черные от непогоды. Через просторы туманных полей, где серой рогатиной разветвлялась река, – и дальше, дальше, к далекой череде окружающих долину холмов. Как будто, нахмурясь должным образом, он мог проникнуть еще на два с лишним десятка миль пересеченной местности – и там пронзать, разить рапирой взора рассеянную армию Черного Доу. Там решалась судьба Севера.
Без него.
– Единственное, чего я хочу, это чтобы все поступали по моим указаниям. Неужели это так много?
Сефф, подойдя сзади, прижалась к его спине животом.
– От них требуется разве что немного здравого смысла.
– Ведь я за всех знаю, как надо, разве нет?
– А я знаю, что надо тебе, и говорю. Так что… да.
– Ощущение такое, будто горстка свинорылых мерзавцев на Севере просто не понимает, что у нас есть на все ответы.
