скачать книгу бесплатно
(Без)ответные чувства
Мария Абдулова
Быть девственницей не приговор. Приговор – безответно любить Богдана Зорина, являющегося другом её семьи и постоянным поставщиком душевных страданий. Первая попытка попрощаться с невинностью с его помощью не увенчалась успехом, но у Маши неожиданно появился ещё один шанс, который она не намерена упускать. Ну и что, что он принял её за другую девушку? Ну и что, что в его присутствии у неё пропадает дар речь? Главное желание! А его у Баженовой хоть отбавляй, впрочем, как и у него тоже. Интересно, кстати, почему?
Мария Абдулова
(Без)ответные чувства
Глава первая. Маша.
Маша за свои двадцать три года успела уже не раз испытать на себе превратности судьбы, которая в целом к ней относилась весьма благосклонно – у неё были чудесные родители, замечательные старшие братья, прекрасная подруга и весьма неплохие внешние данные вкупе с достаточно недурными умственными способностями, подводящие её лишь в одном единственном случае – Богдан Зорин. Близкий друг семьи, братьев, сотрудник СОБР и её первая и (она уже смирилась с этим фактом) последняя любовь. И эти самые превратности судьбы обычно происходили именно тогда, когда он появлялся на её пути. В детстве это были неловкие ситуации в виде неловких падений на его глазах, испачканного платья или извержения газировки через нос. В подростком возрасте снова испачканная одежда, перманентно алые от смущения щёки и слишком говорящие влюблённые взгляды. В молодости, то есть сейчас, ставки заметно повысились – то она сама же на пьяную голову соблазнит его, согласится на продолжение банкета, почти решится лишиться с ним девственности и сбежит в самый ответственный момент, то Зорин пригласит её на свидание, потом на него, не предупредив, по какой-то причине не придёт, а Баженова будет около полутора часов наворачивать круги вокруг кафе при полном параде в конце октября под холодным осенним ветром, то они столкнутся нос к носу в баре, когда она всего лишь…
– Привет, красотка, – растянул губы в ослепительной улыбке он, шаря глазами по её лицу, одежде и телу. – Вот это встреча!
Когда она всего лишь в кои-то веки решила оттянуться со своей лучшей подругой – Катенькой Трофимовой, пятничным вечером, чтобы хотя бы на время забыться, выкинуть его из головы и помочь в этом же нелёгком деле подруге, у которой развернулись нешуточные бои на личном фронте с уже её суженным.
При том, что, как это обычно бывает, ничего не предвещало беды и у них был потрясающий план как провести этот вечер максимально комфортно, продуктивно и весело без вмешательства в их отрыв Владлена – её старшего брата, являющимся по совместительству и хозяином заведения, в котором они сейчас находились. Он, несмотря на то, что Маша уже давно была взрослой девочкой, не нуждающейся в его опеке, и на высокий уровень безопасности в его баре, относился к такому времяпрепровождению крайне негативно, видел в ней беззащитного ребёнка и, попадись они либо ему, либо его персоналу на глаза, то, наверняка, нарвались бы на строгий выговор в стиле: "Какое веселье? Какие бары? А ну марш домой!" и в лучшем случае отправились восвояси одни, а в худшем под конвоем самого Влада или его людей, чтобы в их буйные головы не пришла мысль вместо дома поехать в другое увеселительное заведение. Этот план включал в себя настоящий маскарад, благодаря которому Маша теперь была одновременно и похожа на себя, и совсем не похожа. Её длинные густые вьющиеся каштановые волосы скрывал платиновый парик под каре, умелый макияж изменил форму чайных глаз, сделав их похожими на кошачьи, подчеркнул ровный носик, в меру пухлые губы и красивую линию скул. Кружевное, корсетное платье без бретелей длиной до середины бедра красивого тёмно-синего цвета в бельевом стиле плотно облегало фигуру, акцентируя внимание на высокой полной груди, соблазнительных линий талии и бёдер. Сверху, чтобы прикрыть голые плечи, открытое декольте и попу, серый пиджак, очень похожий на мужской. На ногах шикарные закрытые туфли в тон платью на высоком каблуке, прилично увеличивающие её средний рост и меняющие походку. Такой образ роковой, раскрепощённой и уверенной в себе красотки для девушки был, мягко говоря, непривычен, но, на удивление, очень ей шёл. Следующим пунктом их грандиозного плана было полное погружение в этот самый образ, диктующий определённую манеру речи, поведения и самоощущения, а последним – смена имени на вечер, чтобы Марию и Катю, наверняка, не вычислили. Подруга назвалась Кэт, а Баженова, недолго думая, Мусей, чем здорово ту насмешила. И они замечательно проводили время в своих новых ролях в компании друг друга, коктейлей, весёлой музыки, танцев и, естественно, не очень им нужного в данный момент мужского внимания, пока телефон не ожил звонком от Тони – женой второго Машиного старшего брата. Извинившись перед подругой, девушка направилась из основного зала в коридор, где было относительно тихо, и не дошла до него буквально пару метров, как звонок сбросился, а следом пришло смс-сообщение: "Прости, милая, случайно тебя набрала. Целую". И она уже хотела было вернуться обратно к своему столику, как стремительно развернувшись, столкнулась не с кем-то там, а именно Богданом! Богданом, чтоб его, Зориным!
В первое мгновение она было подумала, что окончательно на нём свихнулась, раз начала видеть его в других мужчинах. Во второе решила, что перебрала с коктейлями, так как он продолжал стоять напротив, нависая с высоты своего роста и поддерживая её за талию, и смотрел на неё так, будто ещё чуть-чуть и зацелует до потери пульса прямо на этом самом месте. В третье же в немного затуманенный алкоголем и его близостью мозг пробралась отрезвляющая мысль о том, что перед ней стоит не её пьяная фантазия, вызванная неразделёнными чувствами, а настоящий Богдан собственной обаятельной персоной. Высокий, большой, широкоплечий, сильный. В обычной чёрной футболке, такого же цвета джинсах, подчёркивающих его выдающиеся физические данные, и кроссовках известного спортивного бренда. С бритой почти под ноль головой, широким лбом, тёплыми светло-карими глазами, от взгляда которых у неё мгновенно подкашивались ноги, с горбинкой на носу, твёрдыми губами, вкус которых она однажды узнала и теперь не могла забыть, и квадратной челюстью, покрытой тёмной щетиной. Вырос перед ней как непреодолимая гора, закрывающая от всех и вся, и… И Баженова снова… Чёрт возьми, снова потеряла дар речи! Другого бы в таком виде на порог бара даже не пустили, но персонал знал, кем он приходится их работодателю и семье Баженовых в целом, поэтому, наверное, запустили бы его, приди он хоть в ростовой кукле Микки Мауса, хоть завёрнутым в простыню, хоть голым. Услужливая фантазия мгновенно подкинула соответствующие картинки Зорина во всей его обнажённой красе и Машины щёки вспыхнули смущением, а во рту пересохло. Благо в баре было тусклое освещение, скрывающее её румянец, неровное дыхание и растерянность. Смочив языком губы, девушка попыталась выгнать из головы столь откровенный и путающий и так нетрезвое сознание образ мужчины, которого она любила столько, сколько себя помнила, но вместо него пришло пугающее понимание того, что её инкогнито Роковой Муси раскрыто, а следовательно и Катино тоже. И Богдан наверняка сдаст их Владу, а брат устроит головомойку о том, что негоже молодым девчонкам, как они, шляться по барам одним да ещё и в таком откровенном виде. И ещё и неловкости между ними не получится избежать, ведь он несколько месяцев назад ей такие слова говорил перед тем как позвать на свидание, давая понять, что на самом деле её чувства очень даже взаимны. Так смотрел, так обнимал, так трогал, что… Что Маша едва не забыла зачем, вообще, тогда к нему приходила, а именно узнать о местонахождение подруги, поддалась его магнетизму, переступила через свою робость и поверила, как последняя дурочка. Поверила в то, что она ему, действительно, небезразлична, чтобы на следующий день рухнуть с небес на землю, когда он не пришёл на то грёбаное, так и не случившееся свидание, а потом и вовсе исчез со всех радаров. Не ответил ни на один её звонок и сообщение. Пропал. Испарился на почти полгода, чтобы сейчас возникнуть из ниоткуда. Чтобы вновь её взбаламутить, взволновать и потревожить всё ещё тоскующее по нему ранимое девичье сердечко.
"Отставить тоску!" – скомандовала уязвленная гордость звонким и уверенным голосом лучшей подруги. – "Не смей перед ним таять! Подбородок вверх, грудь вперёд, попу назад, средний палец и парочка хлёстких фраз ему в лицо, чтобы знал, шкаф двухметровый, кого в прошлом октябре продинамил!".
Спящая до этого момента обида расцвела в груди буйным цветом следом за смущением. Самолюбие зарычало, требуя отмщения, а любовь и наивная надежда на то, что они когда-нибудь всё-таки будут вместе, робко выразили желание услышать причины его пропажи от него самого, устав от неизвестности.
– Ха-а-ай, сладкий, – хриплым после пения песен голосом протянула она, решив играть роль Роковой Муси до последнего.
Ну и что, что он уже, наверняка, понял, кто именно скрывается под париком и откровенным нарядом? Если творить чепуху, то вытворять до последнего и как полагается – с музыкой, по заветам Катюши, отличающейся пылким темпераментом, вольным характером, и взглядами на жизнь в стиле шальной императрицы, и видом, будто так и было задумано. Благо алкоголь в крови прибавлял смелости с уверенностью, сводил на нет её застенчивость, проявляющуюся лишь в его присутствии, и развязывал язык. Встреться они таким же образом, например, на улице при свете дня или в доме у родителей, в котором Зорин с детства был желанным гостем, то Маша со стопроцентной вероятностью сначала бы сгорела от смущения, забыла своё собственное имя, а потом кинулась прочь куда глаза глядят в полуобморочном состоянии.
– Сладкий? – усмехнулся мужчина, вздёрнув брови и продолжая удерживать её рядом с собой. – Я, в принципе, не имею ничего против, но ты можешь называть меня просто Богданом, а лучше всего Богдашей.
Баженова недоумённо нахмурилась. В смысле "называть просто Богданом, а лучше всего Богдашей"? Как это понимать? Она же итак в курсе его имени и вслух именно так к нему всегда и обращалась. Он издевается над ней что ли или…
– А как мне называть тебя, самая красивая девушка не только в этом баре, но и городе? – продолжил как ни в чём не бывало Зорин, смотря исключительно на неё.
…или он её не узнал? Да не может этого быть! Парик, макияж и одежда, конечно, прятали и изменяли кое-какие её черты, но не настолько же сильно, чтобы Машу не узнал человек, во-первых, знающий её с детства, во-вторых, стоящий так близко, а, в-третьих, утверждающий о своих чувствах к ней. По-крайней мере раньше утверждавший. Поэтому сейчас мужчина либо, действительно, решил над ней посмеяться, либо никаких чувств и близости между ними никогда и в помине не было и ему на неё просто напросто было плевать раньше, плевать сейчас и будет плевать в будущем. И она не знала, что из этого хуже. Когда любимый человек издевается или когда ему настолько всё равно, что он даже черты лица не запоминает. В любом случае больно, обидно и горько.
"Может он, как и ты, выпил?" – не унималась надежда внутри. – "Может, поэтому он тебя не узнал?"
Может и так, если бы не одно "но" – Богдана невозможно напоить до беспамятства. Братья пытались это сделать на её глазах на совместных праздниках несколько раз и он, даже много выпив, всегда умудрялся отдавать отчёт своим действиями и крепко стоял на своих двоих. В данный момент алкогольным опьянением от него и не пахло, причём в прямом и переносном смысле этого слова, так что доводы надежды были очень и очень слабенькими, а вот утверждения разума наоборот всё сильнее и сильнее казались верными. Для Зорина, по всей видимости, она никогда не имела особого значения.
– Меня зовут Муся, – ответила Маша, стараясь не замечать то, как болезненно колет от неприятных мыслей сердце.
– Интересная ты, Муся, – его волнующие глаза снова прошлись по ней сканером, ощупав похоже каждый сантиметр тела. – И красивая.
– Ты это уже говорил.
– Память под старость лет подводит, хотя говорить красивой девушке о том, что она красива, можно бесконечно.
Старость? Тридцать три года – это уже старость? Ну, каков хитрец, только посмотрите на него! Стоит тут красивый, как древнегреческий бог, и, мало того, что флиртует, так ещё и про свою несуществующую старость что-то ей говорит! В какие игры он хочет её втянуть? А то, что Зорин что-то от неё "хочет" было видно невооружённым глазом и вызывало много сомнений. Если бы он её узнал, то скорее всего захотел бы подобно Владлену промыть мозги, а потом настучать ему о их встрече. Но если мужчина её всё-таки не узнал, то получается, что он просто хотел… Её саму? Маше не показалось?
– А с тобой не только говорить, но и… – Богдан вдруг приблизился вплотную, буквально вжимая девушку в себя. – Но и всё остальное.
Ой, мамочки, что же это такое делается!
Баженова распахнула от неожиданности глаза, невольно затаила дыхание и замерла, чувствуя своим телом его, казалось, вылепленное из камня. Влечение хорошо знакомыми искорками тока пробралось везде, отзываясь даже на кончиках пальцах. Воздух между ними загустел. Звуки затихли, несмотря на огромное количество людей вокруг, шум и громкую танцевальную музыку. Не держи он её, то она вряд ли устояла бы на ногах, потому что колени ослабли мгновенно. Действие коктейлей заметно усилилось, стоило уловить аромат его парфюма, смешанный с его личным, неповторимым запахом, который девушка помнила чуть ли не наизусть. Помнила и абсолютно не могла ему противостоять, загипнотизированная глазами Богдана, его касаниями и такой смелой близостью.
– Увидел тебя и в одну секунду понял, что не смогу отпустить, – низким голосом произнёс он, наклонившись и почти касаясь губами её щеки. – Поэтому говорю прямо, Муся. Мне плевать одна ты здесь или с кем-то, есть у тебя кто-то или нет, планировала ли ты сегодня засыпать в своей постели или…
– Не планировала, – выдохнула на автомате, облизнув вновь ставшими сухими губы.
Опасно сощурившись, мужчина проследил за её языком и тяжело сглотнул. В атмосфере между ними появилось что-то новое, неуловимое, острое. То, чему Маша не могла вот так сходу дать название. Он будто разозлился или напрягся непонятно из-за чего, но её слова ему явно не понравились. Или это уже у неё в голове окончательно помутнело и ему всё понравилось, или… Боже, Маша совсем запуталась! Ещё и его горячие руки ничуть не упрощали ситуацию! Такое ощущение, что намертво к её талии прикипели и теперь прожигали насквозь, до самых костей, оставляя отметины на всю оставшуюся жизнь.
– Не планировала, значит? – поинтересовался вкрадчиво, пробираясь взглядом в самое сердце.
После бара Маша намеревалась остаться у Кати и уже успела предупредить об этом маму. Поэтому чисто формально она сегодня, действительно, планировала засыпать не в своей постели.
– Да.
Богдан наклонился ещё ниже и всё-таки прижался губами девичьей щеки, заставляя её неосознанно прикрыть глаза. Поверни она голову немного левее и тогда их губы встретятся. Измени он позу, сместившись чуть вправо, и пиши пропало. Девушка уже чувствовала его жаркое дыхание на щеке, отправляющее мурашки галопом по шее и ниже и сосредотачиваясь сладким трепетом внизу живота.
– Этим планам не суждено сбыться, кошечка моя, – с пугающей уверенностью и настойчивостью заявил мужчина. – Повторюсь мне плевать на все "но". Хочу, чтобы сегодня ты ушла со мной ко мне домой. Не переживу, если откажешь.
Нужно было сразу ответить твёрдое: "Нет!". Маша же не железная, в конце концов! Сколько можно, то давать ей надежду, то исчезать? Сперва, когда Зорин так и не явился на то осеннее недосвидание, она было подумала, что с ним случилось что-то плохое. Всё-таки работа в специальном отряде быстрого реагирования – не шутки. Её папа сам был бывшим сотрудником органов. Владлен хотел идти по его стопам, но в итоге стал успешным бизнесменом. Лёшка, также пошёл по стопам отца, и в отличие старшего брата построил карьеру по профессии. Она сама училась на юрфаке на уголовно-правовом направлении и имела хорошее представление о нюансах работы в данной отрасли. Но сейчас Богдан, подтверждая слова родных после его пропажи о том, что с ним всё хорошо, мало того, что стоял так близко живым и невредимым, но ещё и замечательно проводил время в увеселительных заведениях с другими дамочками! Ну и что, что этой самой дамочкой была сама Маша?! Он же не знал, что Муся – это Маша! Или всё-таки знал и всего лишь делал вид, что не знал? Сути, правда, этот факт не особо менял и легче ей не становилось, а, когда изо рта вырвалось смелое:
– А если не откажу? Покажешь небо в алмазах?
То и вовсе стало в разы хуже. Господи, что она, вообще, несёт? Какое небо? Какие алмазы? Бежать надо! Бежать и спасать сердце! Но женское любопытство, обида и тяга к справедливости удерживали на месте. Голова трещала от невысказанных вопросов и неозвученных чувств.
Почему ты не пришёл тогда, Богдан? Почему сейчас обнимаешь так, словно имеешь право? Неужели из-за случайного столкновения в баре с девушкой в коротком платье ты уже готов её не отпускать, а Машу, будучи в курсе её влюблённости, можешь с лёгкостью продинамить? Что это за помыслы такие? Чем руководствуешься? Неужели только желанием и похотью? Неужели тебе важна лишь физика?
Он вдруг всё-таки сместился вправо, мазнув губами по щеке и остановившись на её губах. Горячо выдохнул и прижался теснее, смазывая помаду, дразня и выворачивая Машину реальность наизнанку. От этого нехитрого заигрывания током прошибло обоих так, словно они пренебрегли правилам, известным ещё с детства, о том, что нельзя совать пальцы в розетку. Мужская хватка заметно усилилась, а глаза напротив отчётливо потемнели, выдавая его желание с головой. Баженова же каким-то чудом сдержала стон, но прогнулась в спине уже по своей воле вжимаясь грудью в его тело.
Со стороны они, наверное, выглядели как перебравшая алкоголя и решившая устроить любовное шоу на виду у всех окружающих парочка, но ни её, ни Зорина этот смущающий факт не волновал. Его волновали её губы, а Машу его действия и давление ширинки на живот.
– Я покажу тебе что хочешь, в чём хочешь и как хочешь, только доверься и согласись, – почти не разнимая губ, тоном змея-искусителя пробасил он.
А её и искушать-то можно было не стараться. Баженова уже была готова вопреки здравому смыслу на многое, если не на всё. Машинально приоткрыла рот, приглашая. Медленно провела ладонями по бугристым мышцам рук, наслаждаясь ощущениями, которые дарили ей эти прикосновения. Наверное, случись сейчас потоп, землетрясение и появление инопланетян, то она не заметила бы. Потому что мало того, что теряла себя в его объятиях, так ещё и понимала, что невероятно по нему скучала за эти пять с небольшим месяцев, которые они не виделись. По его обаятельной улыбке, проникновенным взглядам, голосу. Хотелось помимо причин его пропажи узнать и о том, как его дела, как проходят дни, как и с кем провёл Новый год, потому что с шестнадцати лет все праздники, кроме этого года, он отмечал у них дома, если был не занят на работе. Хотелось слушать, смотреть, дышать с ним в такт. Хотелось того, что Богдан сейчас предлагал не ей, а роковой красотке Мусе, которую случайно встретил в баре.
Эта мысль, пусть и не совсем, но отрезвила, напомнив о главном и вопросах, продолжавших кружиться в голове неспокойной стайкой маленьких птиц. Зорин же, не подозревая какой бедлам вызвал у неё внутри одним своим появлением, хотел уже было углубить поцелуй, но она в последний момент отстранилась, запрокинув голову назад.
– Ты всем красивым девушкам, с которыми сталкиваешься в клубах, это предлагаешь? – поинтересовалась как бы между делом, заглядывая ему в глаза. – Или это я такая особенная?
Мужчина облизнув губы, на которых осталась её помада, сощурил горящие глаза и, жадно оглядев Машино лицо, отрицательно покачал головой.
– Ты первая, Мусенька. Говорю, стоило тебя увидеть, как всё замерло вокруг. Ещё ни капли алкоголя не выпил, а на ногах из-за тебя еле стою, – произнёс твёрдо. – Возможно всё это звучит очень странно и высокопарно, но это чистая правда. Ни от кого в жизни так не торкало, как от тебя в эту самую секунду, и я не дурак, чтобы, почувствовав такое, позволить тебе пройти мимо.
Каждое слово её одновременно и окрыляло, и огорчало, усиливая обиду.
Значит никто до "Мусеньки" не торкал, да? И их прежнее общение, когда она была собой, для него просто пустой звук? Он же её матерью своих будущих детей в последнюю встречу называл! Говорил, что уже на исходе, что больше не хочет её отпускать, что… Ой, мамочки, как же неприятно! Как же больно! Как же…
Маша отвернулась, пряча глаза и эмоции в них. Однажды Богдан уже воспользовался её слабостью. Да так, что она до сих пор в себя прийти не могла. Повторять подобное ещё раз у неё, мягко говоря, желания не было. Но и спускать эту ситуацию ему с рук Баженова не собиралась. Хватит с неё! Хватить быть слабовольной овечкой, смотрящей на него всю жизнь влюблёнными глазами! Этой ночью она покажет ему то, что никакие Роковые Муси в мини ей настоящей в подмётки не годятся! Отомстит за все свои страдания, переживания и уязвлённую гордость, а потом поставит на нём точку! Чёрную, круглую и жирную! Чтобы на всю жизнь запомнил! Любить после этого, конечно, вряд ли станет меньше, но хотя бы перестанет надеяться и ждать пока Богдан Зорин соизволит отнестись к ней серьёзно, а не как к одной из своих бесчисленной череды подружек.
По счастливому стечению обстоятельств отвернулась она не просто в сторону, а в сторону бара, возле которого толпилась куча народа.
– Хочешь выпить, Муся? – понял по-своему её жест мужчина. – Никуда не уходи, сейчас всё будет.
Не дождавшись ни её согласия, ни отказа, он уверенно направился к барной стойке, продолжая держать её за руку. Благо навстречу им попалась группа подвыпивших девчонок, которые, увидев его, облепили со всех сторон и, пьяно хихикая, принялись склонять к групповому танцу, из-за чего Зорину пришлось Марию отпустить, чтобы отцепить от себя ловкие девичьи ручки.
– Эй, здоровяк, тебя-то мы и искали! Ты не можешь нам отказать, слышишь? Ты просто обязан с нами потанцевать! – голосила самая бойкая. – Пойдём, красавчик! Не пожалеешь!
Воспользовавшись тем, что Богдан переключился на них, Маша ловко затерялась среди толпы, намереваясь таким образом заставить его испытать хотя бы часть того разочарования, которое она испытывала, когда он не пришёл на свидание, и испытывала сейчас. Это, конечно, ему как слону дробина, но ей была необходима передышка, чтобы успокоить сердце, проветрить голову и решить, что делать дальше.
В крайне смешанных чувствах Баженова направилась к своей любимой и понимающей в отношениях между женщинами и мужчинами гораздо больше, чем она, Катюшке, сидящей в компании ещё одного друга Машиных братьев, а также своего сложного и сурового майора Соловьёва. Подруга, узнав о том, что с ней произошло, со всей душой включилась в её проблемы.
– … И что ты ответила на его предложение? – поинтересовалась Трофимова, переживая за неё как за себя.
– Ничего, – со вздохом призналась она.
– Совсем?
– Он отвернулся, чтобы заказать нам выпить, и я сбежала.
– Ты что, Мусь, надо было соглашаться и ехать с ним, чтобы потом заставить его объясниться за своё поведение! – Катя воинственно сверкнула глазами и упёрла руки в боки. – Или хотя бы снова его завести и продинамить в самый важный момент, чтобы прежде знал как сначала приглашать девушек на свидание, а затем на них не приходить!
Маша нервно хохотнула. О такой подруге, как Трофимова, можно было только мечтать и завидовать. Мало того, что красивая до умопомрачения, так ещё и умная, преданная, отзывчивая, весёлая, безбашенная… Перечислять можно было до бесконечности. Катя со своей непробиваемой уверенностью, раскрепощённостью, любовью к себе и жизни приносила окружающим её людям буйство красок, ослепительные улыбки и неумолимый позитив. Их дружба, начавшаяся ещё в детском саде и продолжающаяся до сих пор, давно перешла в разряд сестринских отношений, благодаря которым девушка смогла побороть множество своих комплексов и сомнений. Особенно в подростковом возрасте – в период прыщей, нескладного тела и неаккуратных комментариев сверстников, застревающих в сознании на долгие годы. Катюшка, будучи всегда самой яркой, самой красивой и харизматичной в любой компании, такими загонами никогда не страдала, любя себя со всеми достоинствами и недостатками. Противоположный пол сворачивал шеи на её копну кудрявых пшеничных волос, сверкающие умные зелёные глаза, кукольное личико и безупречное тело и сами укладывался в штабеля в надежде получить хотя бы толику её внимания. Пылкий темперамент, сильный характер и чёткое понимание того, что она хочет от жизни, а если точнее, то самое лучшее, сразу отсеивали тех, кто был ей не ровня, из-за чего рождались мерзкие слухи и сплетни от самых обидчивых, не имеющие ничего общего с реальностью. Подругу, правда, это не особо волновало и она продолжала жить на полную катушку, получая кайф от каждой секунды. Маша же была её полной противоположностью почти во всём, начиная с внешности и заканчивая общением с этим самым противоположным полом. Баженова не считала себя совсем страхолюдиной, но и оценивала свою внешность трезво. Она была очень даже симпатичной, милой, привлекательной и не более того. Её, впрочем, это полностью устраивало, так как на роль отъявленной красавицы девушка никогда не метила. Хлопотно это да и гиперопека папы с братьями не прошли даром.
Будучи поздним и неожиданным ребёнком в семье, в которой до неё рождались лишь мальчики, Мария испытала на себе все "прелести" родительской заботы. Отец – человек старой закалки и любое отклонение от нормы, принимаемой им за несокрушимую и одну единственную истину, всегда считалось непозволительной роскошью. Владлен старше её на пятнадцать лет от родителя в методах воспитания недалеко ушёл и также пристально следил за каждым шагом младшей сестры. Лёшка, разница в возрасте с которым насчитывалась в десять лет, был мягче, но также очень за неё беспокоился, что порой выливалось в долгие лекции и наставления. Поэтому ни о каких коротких юбках, открытых кофточках, ярких макияжей, прогулок позже девяти вечера и свиданий с мальчиками до восемнадцати лет не могло идти и речи. После восемнадцати и поступления в университет их контроль немного сбавил обороты, но до сих оставался достаточно сильным на неё рычагом. Это, конечно, было не очень здоровой историей и, если бы не Катя, как говорил папа, с юлой в одном месте, то она, наверное, выросла бы очень замкнутой, тихой и совсем без друзей, но, слава всем богам, этого не произошло. Правда, вместо отсутствия друзей у неё было полное отсутствие каких-либо взаимоотношений с мужчинами и в свои двадцать три года Маша была девственницей. Для неё это не было проблемой. Точнее уже не было, так как подруга, поддерживающая её всегда, везде и во всём и будучи более опытной в теме секса и иже с ним, ещё в девятнадцать успокоила её фразой: "В этом нет ничего плохого, зай. Твоё тело – твоё дело, запомни. Кто бы что не говорил и не делал, только ты в праве распоряжаться им". Эта простая истина настолько врезалась в подкорку, что давление общества стало ощущаться гораздо легче, чем ранее. По его мнению быть недевственницей до восемнадцати лет – плохо, нечестиво и аморально, а быть девственницей после двадцати – странно и нелепо. Для Маши подобные двойные стандарты, окружающие всех повсеместно, не были новостью, а по мере взросления, понимания себя и знакомства со своим телом и вовсе перестали иметь особое значение. Ехидные насмешки, порой раздающиеся в медийном пространстве или среди знакомых и приятелей о том, что невинность – это давно пережиток прошлого и тот, кто продолжает "хранить себя" явно не дружит с головой, живёт в каком-то вымышленном фэнтезийном мире, где данное обстоятельство имеет значение, и связываться с такими людьми – пустая трата времени, уже не задевали и не заставляли её считать себя какой-то неправильной и не такой. Маша не хранила себя для единственного и неповторимого, не ждала принца на белом коне и не возводила свою невинность в ценность, а от словосочетания "потерять девственность" ей хотелось поморщиться. Как можно потерять то, что не имеет натурального воплощения, а физиологический процесс этого действа кардинально отличается от стереотипов и мифов об этой теме, укоренившихся в головах людей, благодаря отсутствию минимального сексуального воспитания и банальному невежеству? Она просто не спешила ложиться в постель с кем бы то не было ради того, чтобы просто лишиться этого состояния. Не хотела и, самое главное, не была к этому готова. Да, возможно, ей хотелось бы почувствовать новые ощущения и понять, что в этом сексе такого невероятного и почему вокруг него столько шумихи, но всё сводилось к тому, что представители противоположного пола не цепляли её настолько, чтобы решиться на этот шаг. Не цеплял никто из них, кроме Богдана, и в этом-то и была, наверное, главная Машина проблема, решение которой было ей пока неизвестно. Он будил в ней то, что спало крепким сном рядом с другими мужчинами. Он был предметом её обожания ещё с детства, первой мечтой, первой любовью и первым разочарованием. И в то же время одна мысль о том, чтобы переспать именно с ним, вызывала у неё паническую атаку. Первый раз, когда девушка попыталась найти это самое решение в самом простом выходе, а именно как раз таки заняться с ним самым настоящим сексом, до сих пор снился ей в кошмарах.
Это произошло на её двадцать первый день рождения и в не самом трезвом состоянии. Устав от своих безответных чувств, Маша, с помощью нескольких коктейлей преодолев робость, просто напросто прижала мужчину к стеночке клуба, где отмечала сие событие с друзьями и случайно встретила его, и поцеловала. Богдан по всей видимости тоже был не очень трезв, потому что ответил ей с такой страстью и пылом, что через минуту уже он вдавливал её в стену, вжимаясь пахом в развилку между ножек. Мгновенно потеряв голову и едва выдерживая его натиск, она уже было обрадовалась тому, что таким образом убьёт одним выстрелом сразу двух зайцев – и узнает, что такое секс, и утолит свою тоску по нему. Поначалу так оно, в принципе, и было. Они целовались, как сумасшедшие. Смело друг друга касались. Не скрывали своего желания, а потом… А потом Богдан, привёз к себе домой и набросился в прихожей с не меньшим пылом, чем в клубе, чётко давая понять, что их времяпрепровождение будет очень томным. Баженова горела в его руках, дрожала, не чувствовала землю под ногами вплоть до момента пока её ладонь не сжалась на его эрогированном члене. Как она там оказалась девушка помнила смутно, но то, что это случилось именно по её воле сомневаться не приходилось. Мужчина что-то низко простонал, взглянул на неё так, что реальность перед глазами покачнулась, и толкнулся вперёд. Маша же, обескураженная своими действиями, его весьма выдающимися физическими данными и реакцией, мгновенно протрезвела и сделала то что ни за что нельзя делать, когда творишь глупость. Маша начала думать. Начала и не перестала. Прокрутила всю историю их отношений от начала до конца, до этой самой встречи, которая привела к петтингу. Вспомнила причину, по которой избегала его с шестнадцати лет, и вереницу девушек, с которой его видела в осознанном возрасте. Финальным аккордом стал новый мужской стон прямо над ухом и хриплое:
– Машуля, я больше не могу. Хочу в тебя.
Он чуть отстранился от неё, чтобы найти в карманах спущенных на бёдра брюк презерватив, и Баженова, помимо прочих своих тараканов в голове, испугалась. Испугалась того, что должно было произойти с секунды на секунду. Испугалась силы его желания. Испугалась возможности стать новой, очередной, но далеко не последней сексуальной партнёршей в его насыщенной личной жизни. Испугалась себя и вероятности обзавестись разбитым сердцем на утро. И вместо того, чтобы честно ему в этом признаться и попросить остановиться, она ляпнув:
– Ой, прости, я кажется забыла утюг выключить.
Одёрнула подол платья и без трусиков кинулась прочь из его квартиры. Повезло, что Богдан не ожидал от неё такого финта, иначе с его реакцией вряд ли у Маши получилось бы и шаг в сторону сделать.
Добравшись до квартиры подруги, она заперла дверь на ключ и попросила сонную, ничего не понимающую Катю прибить её сразу, чтобы не мучиться, но подруга была слишком милосердна или наоборот слишком жестока и её просьбам не прислушалась. Столько стыда, неловкости и желания провалиться сквозь землю Баженова испытывала разве что в шестнадцать лет и опять же из-за случая, связанного с Богданом, но в этот раз к этому "прекрасному" букету добавилось ещё и неудовлетворение. Хотелось злиться и на себя, и на него, и на такую непростую жизнь в целом. Девушка абсолютно не понимала, что ей делать дальше, потому что Богдан давно был членом семьи Баженовых и их следующая встреча могла случиться сразу по её возвращении домой. И, не придумав ничего лучше, Мария приняла решение спрятать голову в песок и всеми правдами и неправдами его избегать. Не самое взрослое поведение, но в тот момент эта идея показалось самой верной и правильной в сложившейся ситуации. Получалось у неё это прекрасно. Женская интуиция работала на полную мощность и за почти год с того дня не подвела ни разу. Девушка слышала о Зорине от родителей, братьев и подруги, но лично и тем более один на один с ним больше не встречалась до прошлого лета в гостях у Трофимовых и некоторых семейных праздников, когда рядом было много людей, за которыми можно было со спокойной душой спрятаться. Осенью же пришла к нему сама, чтобы выведать информацию о Кате, и в итоге осталась ни с чем. Сегодняшняя встреча… А к чему, интересно, её приведёт их сегодняшняя встреча?
– Я сама об этом же в первую секунду подумала, – Маша нервно пригладила парик под тёплым взглядом подруги. – Он ещё так улыбался, что одновременно и зацеловать его хотелось, и придушить.
Катя понимающе улыбнулась.
– Знакомое чувство. Тогда тем более нужно было соглашаться! По ходу дела разобралась бы чего хочется сильнее. Зацеловать, придушить или и то, и другое сразу.
Идея была рисковой, опрометчивой и, на взгляд Баженовой, даже безрассудной, но сегодняшний вечер похоже был создан для совершения глупостей, на которые девушка в трезвом состоянии и при свете дня абсолютно точно не решилась бы. Правда, бросать подругу одну в баре, полным веселящихся людей, в её планы не входило, хотя Трофимова не имела на этот счёт ничего против, так как, судя по хитрому блеску в глазах, что-то задумала. И вероятнее всего это "что-то" касалось её майора Соловьёва, по всей видимости, также находящегося где-то здесь.
– Не думай обо мне, оторвись на славу и не забывай, что сегодня ты Муся – роковая, раскрепощённая и свободолюбивая кошечка с коготками! – напутствовала её она. – Заставь Богданчика пожалеть о том, что он тогда не пришёл! Я верю в тебя! Ты сможешь! Если что, сразу звони. Я приеду и…
– Познакомишь его со своими двенадцатисантиметровым шпилькам? – хихикнула Маша.
– И с битой. Ты знаешь, у меня лежит в багажнике.
Попрощавшись, девушки разошлись каждая в свою сторону. Катя – за столик, а Баженова куда глаза глядят. Смотрели же они сегодня исключительно в сторону Зорина, который, возвышаясь над толпой, сканировал всех внимательным взглядом в поисках кого-то. Кого именно догадаться было несложно. Подойдя к нему со спины, девушка на мгновение зажмурилась, собираясь с силами исполнить свои намерения по отмщению за уязвлённую гордость, глубоко вздохнула и, подняв руку, провела ладонью от плеча до поясницы. Богдан отреагировал мгновенно. Резко развернувшись, он поймал её руку, застывшую в воздухе, и потянул на себя, из-за чего Маше пришлось встать к нему вплотную.
– Зачем сбежала? – полуигривым-полутребовательным тоном спросил мужчина, смерив её нечитаемым взглядом.
– Я не сбегала.
– Разве?
Девушка мысленно дала себя подзатыльник, напоминая, что ей нужно быть Роковой Мусей, а не тонущей в его глазах Машеньке Баженовой. Роковая Муся не стояла бы истуканом, не зная, что ответить. Она, наверняка, вывернула бы ситуацию в свою пользу и сделала что-нибудь в своём роковом стиле. Вот только что именно?
– А ты зачем меня отпустил?
Маша вздёрнула вверх подбородок, стараясь выглядеть более уверенной.
– Я тебя не отпускал.
– Разве?
Зорин усмехнулся, поняв, что она не намерена отвечать на его вопрос, и крепко переплёл её пальчики со своими. Этот жест заставил Машино сердечко сбиться с ритма.
– Теперь точно не сбежишь.
В искусстве побега от него Баженова давно достигла мастерства и нельзя было исключать вероятность того, что эти навыки ей сегодня ещё понадобятся. Неизвестно в какой момент могут закончиться силы играть Мусю да и в любом деле нужна мера, поэтому Маша со спокойной душой пропустила его слова мимо ушей, что, как выяснится позже, сделала очень зря. Зато не пропустила то, как его вторая рука пробралась под пиджак и принялась исследовать узор кружева на платье. Начал он с лопаток и, наблюдая за её реакцией, медленно спускался всё ниже и ниже, остановившись на пояснице и не переходя грань дозволенного. Или скорее оставляя всё, что ниже, на десерт. А глазами тем временем, казалось, раздел её и ощупал несколько раз, причём совершенно этого не скрывая.
– Ты хотел просто постоять и подержаться со мной за ручки? – стараясь скрыть волнение, поинтересовалась девушка. – Или в программе на ночь предусмотрено что-то ещё кроме этого детского сада?
Другой бы, наверное, обиделся или возмутился её резкостью, но Богдан только очертил взглядом её лицо и многообещающе улыбнулся. От этой улыбки у Баженовой закружилась голова и едва не подкосились ноги.
– Надо же, у моей кошечки вместо острых коготков, оказывается, есть острый язычок.
– "Твоей"? С каких пор?
– С тех, как я стал твоим, Мусенька.
Ей стоило бы задуматься об этих словах и их истинном смысле, но Зорин не позволил Маше это сделать, прижав к своему боку и уверенно направившись в сторону выхода. Остановился только у гардероба, чтобы забрать верхнюю одежду. Проследил за тем, как она надела пальто и застегнула на нём все пуговицы, и снова целенаправленно двинулся на улицу. Ночи, несмотря на апрель, до сих пор оставались прохладными, но ни он, ни она, разгорячённые атмосферой в баре и друг другом, этого не ощутили. Да и вызванное им заранее такси, подъехало очень быстро. Водитель, стоило им только усесться на заднее сидение, поприветствовал их неожиданным:
– Начнёте обжиматься в тачке, сразу высажу. Я держать свечку на нанимался, всё ясно?
Баженова мгновенно покраснела, судя по ощущениям, став пунцовой. Хорошо, что было темно и никто из мужчин этого не увидел. Чувствовала она себя в данный момент представительницей древнейшей профессии. Не сказать, конечно, что девушка знала каково ею быть на самом деле, но ситуация всё равно была достаточно двусмысленной.
– Расслабься, друг, – предупреждающе одёрнул таксиста Богдан, переглянувшись с ним в зеркале заднего виденья. – С такой девушкой, как моя, если и обжиматься, то исключительно на шёлковых простынях, а не в твоём, прости за прямоту, корыте.
Она мысленно застонала от неловкости и отвернулась к окну, мечтая слиться с обивкой сидения. Картинка, нарисованная Зориным, возникла перед глазами как по приказу, отчего ей мгновенно стало ещё жарче. Шёлковые простыни, она, "обжимания"… А ведь такой сценарий был вполне возможен. И даже необязательно на шёлковых простынях. С ним её бы и вполне обычные, хлопковые, устроили.
– Ну-ну, – не поверил ему водитель и, собственно, не зря не поверил, потому что стоило только машине двинуться с места, как мужская рука оказалась на её колене, выглядывающем из-под распахнутых пол пальто.
