Жибек

– Бедный Елеусинов, его ждет пренеприятнейший сюрприз, когда он обнаружит, какая я… – она помедлила, обдумывая, что вернее всего его оттолкнет, – какая страшная ханжа может стать его женой!

– И когда он узнает, какая ты сумасшедшая транжирка, – подхватила Анар.

– Точно! – согласилась Жибек, закружившись от восторга. Солнечные блики заплясали на ее черных волосах и вспыхнули в карих глазах, когда она взглянула на своих друзей. – Уж я постараюсь убедить его в этом. Так, а как мы поступим с Салемхановым?

– Какая жалость, – сказала Анара, изображая глубочайшую печаль, – ты не сможешь показать ему, что такое настоящая рыбалка!

– Рыбалка?! –Жибек передернула плечами. – Боже, да я при одной мысли об этих скользких тварях падаю в обморок!

– Если не считать той рыбины, которую ты поймала вчера, – улыбнулась Айман апа, которая сама же и научила ее обращаться с удочкой.

–Жибек улыбнулась и посмотрела в сторону Айман апа

– Вам предстоит побыть какое-то время моей тетей.

Айман апа кивнула,выражая готовность выполнять поручение. При ярком солнечном свете потертые места ее обуви особенно сильно бросались в глаза, и Жибек в который раз пожалела, что не в состояний обновить гардероб своих домоцадцев.

– Ну, осталось только придумать, как охладить пыл третьего кандидата, – весело сказала Анар. – Кто он и что мы о нем знаем? Я с ним знакома? Но почувствовав недоброе, Анар притихла

Именно этой минуты Жибек и боялась.

Жибек набрала в грудь побольше воздуха, нервно потерла руки о свое платье и медленно заговорила:

– Наверное, я все-таки должна рассказать тебе, что случилось полтора года назад, – об Арлане.

– Нет никакой необходимости, если тебе неприятен этот разговор. Сейчас нам нужно подумать о третьем кандидате…

– Дело в том, что Арлан как раз и есть третий кандидат.

–Что-о! – в ужасе ахнула Анар. – Но почему? То есть я хочу сказать…

– Я не знаю, почему, – смутившись, сердито ответила Жибек. – Но факт остается фактом – он принял предложение дяди. Не знаю, либо это какое-то страшное недоразумение, либо он решил таким образом поразвлечься. И в том, и в другом я не вижу смысла….

– Поразвлечься! Да он и так уже постарался! Если он еще и находит в этом что-то забавное, он, должно быть, просто чудовище.

– Когда я видела его в последний раз, он не видел в этом ничего забавного, поверь мне. – Снова опустившись на скамью, она пересказала Анар всю историю, стараясь придерживаться только голых фактов и не поддаваться эмоциям.

Несколько днями позже они вылетели из аэропорта Нур – Султана в город Алматы, где и проживал Максат Елеусинов. Водитель Максата любезно встретил их в аэропорту. Весь последний час Айман апа сидела зажмурившись, но по частому и прерывистому вздыманию ее груди Жибек догадывалась, что она не спит. Айман апа до смерти боялась играть роль тетушки Жибек. Последние несколько дней Жибек только и делала, что успокаивала и уговаривала ее, так как в самый последний момент Айман апа отказалась ехать. И сейчас, когда отступать было уже поздно, она все еще молилась о чудесном избавлении.

– Приехали, Айман апа – сказала Жибек, – когда автомобиль встал у ворот громадного особняка Максата Елеусинова.

–Айман апа! – громко обратилась к ней Жибек, увидев, как распахнулась парадная дверь огромного дома, больше напоминающая большую постройку, нежели жилищный объект. Худощавая женщина отступила в сторону. «Скорее всего это домработница» – подумала Жибек!

Плотно сжатые веки Айман апа наконец открылись, и Жибек с мольбой заглянула в расширившиеся от испуга зеленовато – карие глаза.

– Пожалуйста, не подводи меня, Айман апа. Я очень рассчитываю на тебя. Ты должна вести себя как моя тетя, а не как робкий мышонок.

Айман апа кивнула, судорожно сглотнув, и выпрямилась на сиденье.

Жибек стараясь успокоиться, стала расправлять свое бесформенное платье.

– Ну, как я выгляжу? – быстро шепнула Жибек.

– Ужасно, – ответила Айман апа, взглянув на строгое черное льняное платье с глухим воротом. Жибек очень тщательно подбирала туалеты для этого визита, уделив особое внимание платью, в котором впервые предстанет перед будущим мужем. Вдобавок к затворническому наряду она отчесала от лица волосы и заколола их на затылке в пучок а-ля «пенсионерка». На шее у нее висело единственное украшение, ярко синего цвета под типу «от сглаза», которое она намеревалась носить все время своего пребывания здесь, большой амулет размером в человеческий кулак, по краям которого должны были свисать перья – үкі, по понятным причинам заменили на неприглядно- замухрышистые куринные перья, точно какой нибудь сектантский амулет.

– Масқара, қорқынышты қызым – искренне ужаснувшись, сказала Айман апа. Со времени исчезновения Марата она стала называть Жибек «қызым», отказываясь обращаться к ней с прежней фамильярностью.

– Отлично, – сказала Жибек и ободряюще улыбнулась.

Водитель открыл дверцу и помог им выйти. Первой вышла Жибек, за ней – «тетя».

– Так не забудьте, – напомнила она Айман апа, – рассказывайте обо мне направо и налево, всем, кто только согласится вас слушать. Вы знаете, что говорить.

– Аха, – ответила она с милой ухмылкой, – я всем расскажу, как ты замучила нас своей правильностью – до того, что самого шайтана сделаешь праведником.

Жибек кивнула и неохотно двинулась к дому. Судьба сама вела ее, и ей ничего другого не оставалось, как постараться пройти это испытание с честью. С высоко поднятой головой и трясущимися коленями она пошла вперед. Домработница застыла в дверях, изучая Жибек с откровенным интересом. Как ни трудно было в это поверить, но у нее создалось впечатление, что она пыталась рассмотреть ее фигуру под бесформенным черным платьем. Когда они приблизились, она отступила и впустила их в дом.

– У Максат Ерболовича сейчас гости, он скоро выйдет к вам, – сказала женщина. – А пока Карлыгаш покажет вам ваши комнаты. – Глаза ее обратились на женщину немного моложе.

Жибек стала подниматься по высокой лестнице, с любопытством оглядывая мрачный холл и темно-красный ковер на ступенях. По краям он был пушистым и толстым и когда-то, видимо, стоил дорого, но середина его уже совершенно протерлась и буквально кричала, чтобы его отправили на отдых. На стенах висели настенные светильники, но они не были зажжены, отчего на лестнице и верхней площадке было совершенно темно. Такая же тьма царила в спальне, куда проводила их Карлыгаш.

– Вход в спальню вон через ту дверь, – раздался во тьме голос Карлыгаш. Жибек прищурилась, ничего не видя. Наконец ей удалось разглядеть, что она подошла к чему-то, что, по-видимому, было стеной. Дверные петли тихонько скрипнули, из чего она сделала вывод, что она открыла дверь.

– Будьте добры, включите свет – попросила Жибек, различая во мраке только смутные тени.

–Максат Ерболович открутил в этих комнатах лампочки, люстры здесь много рожковые, их оставил бывший хозяин этого дома. Максат Ерболович не любит, когда в спальнях зажигают по несколько лампочек сразу. Он говорит, что это бестолковая трата электроэнергия. Поэтому возле каждой кровати есть бра. Этого вполне как оказалось достаточно для освещения комнаты.

–Лампа? А где она. Жибек поморгала в темноте, не зная, плакать ей или смеяться.

– Да, вот здесь, рядом с кроватью. – Ее тень снова мелькнула перед ней, и она сфокусировала взгляд на каком-то большом темном предмете.

– Тогда включите его, пожалуйста, – снова попросила она. – Я… я ничего не вижу.

– Блин, кажется, лампочка здесь перегорела, я сейчас дайте мне несколько минут сбегаю, принесу запасные. Простите, что мы не продумали это заранее –растерянно произнесла Карлыгаш и поспешила, прикрыв за собою дверь.

–Кызым? – прошептала Айман апа, пытаясь найти Жибек в этом непроглядном мраке. – Где ты?

– Я здесь, – отозвалась Жибек, двигаясь с вытянутыми вперед руками, ощупывая встречающиеся на пути препятствия. На ощупь она добралась до внешней стены, где, по ее мнению, должно было находится окно, занавешенное тяжелыми шторами.

– Где? – испуганным шепотом спросила Айман апа, и Жибек услышала, как стучат ее зубы.

– Здесь, слева от тебя.

Айман апа пошла на голос и испуганно охнула при виде жутковатой призрачной фигуры с вытянутыми руками.

– Поднимите руку, чтобы я знала, что это ты, – попросила она. Жибек, зная пугливую натуру своей няни, немедленно подчинилась и подняла руку. Это успокоило Айман апа, однако Жибек тут же споткнулась об узкую ребристую стойку с мраморным бюстом и вместе с ней стала падать.

–Мамочки! – вскрикнула Жибек, хватаясь за стойку, чтобы удержать ее. – Айман апа! Ну сколько можно стоять? Сейчас не время пугаться темноты. Помогите мне, пожалуйста. Я на что-то налетела, кажется, это бюст на подставке, и не могу отпустить его, пока не увижу, как его правильно поставить. Здесь есть шторы, прямо рядом со мной. Идите на мой голос и открой их. Как только вы это сделаете это, здесь станет так же светло, как на улице.

– Жақсы, қызым , қәзір – храбро ответила Айман апа, и Жибек облегченно вздохнула. – Я нашла их, – раздался тихий возглас несколько минут спустя. – Ой, а какие тяжелые, прямо не сдвинешь. – Айман апа потяннула за одну штору, потом с удвоенной силой дернула вторую и повернулась, чтобы разглядеть комнату.

– Ну наконец-то светло! – вздохнула Жибек. Яркий дневной свет ударил ей прямо в лицо, мгновенно ослепив. – Так намного лучше, – сказала она, часто моргая. Она уже собралась поставить на место бюст, как громкий крик Айман апа остановил ее.

–Ойбай Құдайымау!

Бережно прижав к груди хрупкий бюст, Жибек резко повернулась. Глазам ее предстала самая поразительная комната, какую она когда-либо видела. Глаза Жибек расширились – сначала от удивления, потом от подступившего смеха. На красной стене напротив огромной черной кровати, застеленной бельем такого же цвета, красовался портрет хозяина дома с оголенным торсом. Голова явно диссонировала с телом. Видимо художник, сжалился над лысеющим и пузатым мужчиной, и нарисовал его в более приглядной форме. Здесь стоял красный пуф в виде женской туфли и кресло домины. Оно было похоже на самый настоящий трон. К трону прилагались металлические кольца и цепь. Жибек не совсем была уверена в правильности своих догадок. Но комната явно отличалась от стандартных спален.

– Айман апа, – фыркнула она, – ты только посмотри, куда мы попали!

Зачарованная этим красным кошмаром, Жибек сделала медленный поворот вокруг себя. На стене напротив кровати висела картина в позолоченной раме, изображающая женщину, единственным одеянием которой был лоскут красного шелка, обмотанный вокруг бедер. Жибек быстро отвела взгляд от ее шокирующей наготы и снова наткнулась на громадное зеркало и огромную подвесную люстру, явно чрезмерно громоздкую для невысоких потолков этого странного дома.

– Это… это… – бормотала Айман апа, глаза которой стали величиной с блюдца, – у меня просто нет слов, – сдалась она наконец, но Жибек уже оправилась от первичного шока и пришла ей на помощь.

– Что-то невообразимое, да? – подсказала она. Жибек больше не могла сдерживаться, и плечи ее затряслись от хохота.

Айман апа издала странный сдавленный звук и тоже зашлась от смеха. В этом бурном веселье сказалось напряжение, в котором они находились все последние дни, и женщины с радостью позволили себе немного расслабиться. Они сгибались пополам, и слезы текли у них по щекам. Жибек все еще прижимала к груди мраморный бюст и досмеялась до того, что у нее заболел живот. Обе они так увлеклись, что не заметели вошедшего в спальню хозяина дома до тех пор, пока не услышали его радостный голос:

– Жибек!

Айман апа испуганно ойкнула и быстро утерла нос салфеткой. Жибек взглянула на облаченного в атлас мужчину, одеяние которого подходило под убранство этого дома, и грубая реальность ее положения вновь предстала перед ней со всей ясностью. Его появление как холодный душ мгновенно отрезвило ее, и смех замер у нее на устах. Она вперила глаза в пол, прокручивая в уме свой план и пытаясь внушить себе уверенность в реальность его выполнения. План должен сработать, потому что, если у нее ничего не получится, этот стареющий любитель красного может стать ее мужем.

– Мои дорогие, – заворковал Максат, стремительно двигаясь им навстречу, – ах, какой приятный, долгожданный сюрприз! – воспитание требовало, чтобы он сперва поздоровался с более старшей представительницей, и потому он повернулся к Айман апа. Максат взял потную руку Айман апа. – Позвольте представиться, Максат.

Айман апа глядела на него расширившимися от страха глазами и продолжая прижимать к лицу размокшую салфетку. К его несказанному удивлению, она ничего не ответила – не сказала, как ей приятно с ним познакомиться, не справилась о здоровье. Жибек резко ткнула ее локтем в бок.

– Қалдарыңыз қалай? – наконец разомкнула уста полнотелая «татешка». Жибек предприняла слабую попытку оправдать поведение Айман апа.

– Моя тетя немножко… э-э-э… застенчива с незнакомыми, – произнесла она еле слышно.

При звуках тихого музыкального голоса Жибек кровь снова заиграла в жилах Елеусинова. Он нетерпеливо повернулся к своей будущей невесте и тут заметил, что это его бюст она прижимает к своей груди так бережно и с такой любовью. Он не мог сдержать удовольствия при виде этой картины.

– Я знал, что именно так все между нами и будет – без притворства и стыдливости, – с сияющим лицом объявил он, не замечая настороженного взгляда Жибек, и взял из ее рук бюст. – Но, любовь моя, к чему ласкать холодный камень, в то время как перед вами я сам.

Жибек онемела от подобного предложения и молча наблюдала, как он поставил бюст на место и выжидательно повернулся к ней, словно надеясь – а он действительно надеялся, – что она сейчас подойдет к нему и прижмет его лысеющую голову к своей груди. Ее ум отказывался работать в такой ситуации.

– Я… я хотела попросить тебя об услуге, Максат, – вдруг выпалила она.

– Все, что угодно, моя дорогая, – осипшим голосом проворковал он.

– Я бы хотела отдохнуть перед ужином. Он отступил с разочарованным видом, но потом вспомнил о традиционной гостеприимности и нехотя кивнул.

– Мы ужинаем в половине девятого.

И тут Максат впервые как следует, разглядел ее. Воспоминания о прелестном лице и еще более прелестном теле Жибек были так сильны, что до сих пор он видел перед собой только ту, прежнюю обольстительную Жибек. Теперь же он, наконец, заметил темное некрасивое платье и строгую прическу, скрывающую пышность волос. Взгляд его упал на висевший, на ее шее амулет, и он в ужасе отпрянул.

– О-о… и еще, моя дорогая, у меня сегодня будет несколько гостей, – он выразительно посмотрел на ее платье, – думаю, тебе следует это знать, поскольку ты наверняка захочешь одеться соответствующим образом.

Жибек снесла это оскорбление, пребывая все в том же полупарализованном состоянии, в которое впала при его появлении. Только когда дверь за ним захлопнулась, она нашла наконец в себе силы пошевелиться.

– Айман апа, – сказала она, падая на стул, – ну что вы вся раскраснелись и заулыбались! Так он догадается, что мы нормальные, еще раньше, чем начнется ужин! И мы никогда не выпутаемся.

– Ну, знаешь ли! – возмущенно воскликнула обиженная Айман апа. – Я по крайней мере не прижимала к груди его голову!

– Ну ладно, будем надеяться, в следующий раз у нас получится лучше, – Жибек бросила извиняющийся взгляд через плечо, и надежда в ее голосе сменилось решимостью. – Мы просто обязаны постараться. Завтра нас уже не должно здесь быть. Самое позднее – послезавтра.

–Этот «онбаған» пялился на мои груди, – пожаловалась пышногрудая Айман. – Я видела!

Жибек безрадостно усмехнулась.

–И мои пытался разглядеть. В этом доме ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности. Ну, ничего. Может быть, нам сейчас и страшновато. Мы ведь с тобой новички и сегодня наше первое выступление на большой сцене. Но мы сыграем свою роль на «отлично». Вот увидишь. Чего бы мне это ни стоило, я справлюсь.

Когда Жибек нанесла под глаза темные тени, и наконец, спустилась в зал, ее ждали уже два часа.

–Ты задержалась, дорогая! – приветствовал ее Максат, отодвигая свой стул и кидаясь к дверям, где остановилась Жибек, собираясь с силами перед выходом на сцену. – Проходи, познакомся с моими гостями, – сказал он, разочарованно отмечая ее убогое одеяние и строгую прическу. – Айман апа передала нам, чтобы мы начали ужин без тебя. Что так тебя задержало?

– Молитва, – коротко ответила Жибек, заставив себя смотреть ему прямо в глаза.

Максат сумел сдержать удивление и представил ее гостям – двум мужчинам походившим на него как братья-близнецы, и двум женщинам лет тридцати пяти в шокирующе декольтированных платьях. Жибек впервые видела, чтобы женщины так обнажались на домашних посиделках. Чувствуя на себе насмешливые взгляды, Жибек взяла кусочек холодного мяса, чтобы немного приглушить голод.

– Необычное платье, – заметила одна из женщин, которую представили как Эльмира. – В ваших местах принято так одеваться?

Жибек откусила небольшой кусочек.

– Не совсем. Я сама не одобряю красивых нарядов. – Она с невинным видом повернулась к Максату. – И потом, красивая одежда стоит не малых денег. Я считаю, это неразумная тратой.

Максат почувствовал вдруг желание согласиться, тем более что надеялся большую часть времени видеть ее раздетой.

– Очень здравая мысль! – горячо поддержал он Жибек, неодобрительно глядя на двух других женщин. – Нет никакого смысла тратить большие деньги на одежду. Вообще нет смысла тратить деньги.

– В точности мои мысли, – кивая, подхватила Жибек. – Каждый сэкономленный тенге я предпочитаю отдать на благотворительность.

– Отдать? – тихо зарычал он, приподнимаясь со стула.

Потом заставил себя сесть на место и еще раз обдумать решение жениться на этой женщине. Конечно, она красива – черты ее лица окончательно сформировались за эти полтора года, и даже стянутые на затылке волосы не могли умалить сияния ее карих глаз с длинными загнутыми ресницами. Под глазами у нее появились темные круги, которых он не заметил днем. Но какой она стала серьезной и строгой! Правда, ее тело под этой бесформенной черной хламидой… жаль, что совсем не видно форм. Может быть, и оно тоже изменилось за прошедшее время, и не в лучшую сторону.

– Я надеялся, дорогая, – сказал Максат, накрывая ее руку своей и нежно сжимая, – что ты не оставишь без внимания мой намек и наденешь что-нибудь другое сегодня вечером.

– Но это все, что я привезла с собой, – с невинным видом ответила Жибек.

– Это все? – изумился он. – Н-но я сам видел, как мой водитель поднял к вам наверх несколько чемоданов.

– Это багаж моей тети, из этих чемоданов только один чемодан мой, – быстро среагировала она и, предвидя, каким будет следующий вопрос, стала лихорадочно придумывать ответ на него.

– В самом деле? – Он продолжал смотреть на ее платье с величайшим неудовольствием, после чего задал именно тот вопрос, которого она ждала: – А что же, находится в твоем чемодане, если не наряды?

На Жибек снизошло вдохновение, и она улыбнулась сияющей улыбкой.

– Нечто очень ценное. Я бы назвала это даже бесценным.

Все глаза за столом обратились в ее сторону, с любопытством ожидая продолжения.

– Ну же, не заставляй нас гадать, дорогая, – попросил Максат. – Что там?

– Көк Тенгрі Тәңірімен оқытылған Саулетас.

Эльмира и представленная как Макпал женщина в унисон застонали, мужчина по моложе – Ильнар- захлебнулся вином, а Максат в ужасе ловил ртом воздух. Однако это был еще не конец. Основной удар Жибек приберегла к концу ужина. Когда все начали подниматься со своих мест, она заставила их сесть обратно и произнести благодарственную молитву Богине земли Ұмәй. Воздев руки к небу, Жибек с безыскусным изяществом произнесла небольшую обличительную тираду о плотских грехах и невоздержанности, но затем вдруг решила развить эту тему и грозным голосом стала призывать силы небесные предать всех идущих путем греха страшным адским мучениям, описывая их с ужасающими подробностями, почерпнутыми ею из ее собственного буйного воображения. В конце представления она потупила глаза и уже совершенно искренне помолилась про себя, чтобы этот спектакль помог ей избежать несчастного замужества. Если даже такая великолепная сцена не произвела нужного эффекта, подумала Жибек, то вряд ли она сможет сделать что-то большее – сегодня вечером она выложилась на все сто.

Но этого оказалось достаточно. После ужина Максат проводил ее до спальни и одновременно с пожеланием доброй ночи высказал предположение, что они вряд ли подойдут друг другу. Скорее, совсем не подойдут.

Жибек и Айман апа отбыли на рассвете, за час до того, как встал обслуживающий персонал особняка и сам Максат. Завернувшись в теплый халат, Елеусинов наблюдал из окна спальни, как они погрузили чемоданы в багаж и садились в такси. Он уже хотел отвернуться, как вдруг порыв ветра взметнул платье Жибек, явив взору Максата длинные, безупречной формы ноги. Такси стало разворачиваться, и в ее открытом окне он увидел, как Жибек со смехом вытащила из волос шпильки и тряхнула головой. Ветер взметнул шелковые пряди, не дав Максату как следует рассмотреть ее лицо, через несколько секунд автомобиль скрылся из виду. Максат остался стоять у окна, задумчиво кусая губы.

Загородный дом Торе Салемханова, находящееся в десяти километрах от города Павлодар, настолько поразил Жибек своей вольной естественной красотой, не изуродованной никакими планировками и «улучшениями», что она на какое-то время забыла о цели своего визита и бездумно любовалась окрестностями из окна автомобиля. Дом, наполовину деревянный поражал воображение, но еще больше Жибек была очарована окружающими его землями. Через раскинувшийся перед домом парк пробегал быстрый ручей, в котором полоскали свои ветви плакучие ивы, дальше начинались заросли цветущей одичавшей сирени, бледные кисти которой переплетались с березами и с хвойными насаждениями.

Еще прежде чем автомобиль окончательно притормозил у порога, парадная дверь дома распахнулась, и на крыльцо вышел высокий плотный мужчина.

– Похоже, здесь нас ожидают с большим нетерпением, чем на предыдущей стоянке, – решительным тоном сказала Жибек , приготовившись храбро встретить следующее препятствие на пути к своему счастью и независимости и устранить его.

Дверь автомобиля открылась с такой силой, будто ее хотели сорвать с петель, и мужественного вида человек заглянул внутрь.

–Жибек! – расплылся в улыбке Салемханов. Жибек засомневалась, следует ли отнести его яркий румянец на свой счет или на счет обильной выпивки. – Какой долгожданный Сюрприз! – и затем, видимо, осознав нелепость этого слова, поспешно поправился. – Долгожданное удовольствие, конечно же! А сюрприз – это твое согласие на приезд.

Жибек безжалостно подавила в себе желание вывести его из замешательства.

– Надеюсь, мы не причинили тебе этим слишком много неудобств, – сказала она.

– Нет, не слишком. То есть, – опять поправился он, глядя в ее огромные глаза и чувствуя, что утопает в них, – совсем никаких неудобств.

Жибек улыбнулась.

–Это моя тетя Айман. Айман апа, – представила она свою спутницу и позволила радушному хозяину проводить их в дом, слыша за собой удовлетворенный шепот Айман апа: «По – моему, он волнуется не меньше меня».

Внутреннее убранство дома было неинтересным и после улицы казалось довольно мрачным. Проходя по комнатам, Жибек отметила, что почти вся мебель обтянута кожей, когда-то, должно быть, имевшей бордовый и коричневый цвет. Салемханов, с надеждой приглядывавшийся к ней, проследил за ее взглядом и вдруг тоже увидел свой дом как будто со стороны. Он попытался объяснить ей необычность меблировки, но сделал это довольно неуклюже.

– Этому дому требуется женская рука. Я ведь старый холостяк, знаете ли, как и мой отец. Он никогда не был в браке.

– Ну и ну! – воскликнула Айман апа, пораженная столь явным признанием, что он является незаконнорожденным ребенком.

– Нет, я не хотел сказать, что мой отец никогда не был официально женат, – заторопился внести ясность Торе. – Просто я хотел сказать… – он начал нервно теребить свои подбородок, словно тот мешал ему, – …моя мать умерла, когда я был еще совсем маленьким, и с тех пор отец уже больше не женился. Мы жили с ним здесь вдвоем.

На стыке двух залов и лестницы Торе остановился и повернулся к Айман апа и Жибек:

– Может быть, вы хотите перекусить? Или предпочитаете сначала отдохнуть?

Жибек хотелось отдохнуть, к тому же она собиралась как можно меньше времени проводить в обществе этого человека.

– Отдохнуть. Устала, вдохнула Жибек.

– Ну в таком случае, – он сделал приглашающий жест в сторону лестницы, забыв про стоящую рядом Айман апа , – идем.