скачать книгу бесплатно
– Порядок был.. – кивнул старик и задумался. – И колесовали, и головы рубили, и в котлах заживо варили за неосторожно сказанное слово. Причём, всё это не только к простым людям относилось, но и к самим монархам. Злое было время.
– Вы отвлеклись. Расскажите про историю, связанную с нашим оврагом, – попросила Тамара Петровна.
– Так вот, в те времена Тёмное озеро уже стало заболачиваться и мелеть, и по дну оврага, который на картах был обозначен, как Ольховый, уже не протекал ручей. Хотя озеро чистили каждый год и укрепляли берега, но оно всё равно обмелело и превратилось в мрачный, подёрнутый ряской, торфянистый пруд. Вокруг пруда, на месте сведённого дремучего леса, разбили парк. К тому времени, о котором я веду рассказ, по берегам пруда росли вековые клёны, липы и берёзы и стояли две небольшие деревеньки Веленовка и Грибовка. Эти деревеньки, да ещё несколько деревень, а также большое село Волково принадлежали дворянам Проползуновым-Муромзецким. Барин Иван Изотович скверно относился к крестьянам – как к своему имуществу. Как проиграется в карты, так, бывало и ребёнка без родителей продаст в дальние губернии или отца семейства увезут за сотни вёрст от родного дома. А уж как баловаться граф любил с молодыми крепостными красавицами – словно с жёнами своими! Вот прослышал он, что подросла в Веленовке в семье кузнеца Трофима и ткачихи Дарьи красавица Арина. У неё были зелёные глаза и светлые локоны, выбивавшиеся из-под цветастой шапочки. Привлекла она Ивана Изотовича своей красотой. Порой провожал он стройную Арину долгим взглядом, когда она шла за водой на колодец мимо барской усадьбы. Уже подумывал он, чтобы приказать привести ему Арину, как донесли ему, что встречается красавица с Архипом – парнем из Грибовки. И всё равно Иван Изотович отдал приказ доставить к нему в опочивальню красавицу. Прослышал о том Архип и уговорил девушку тайно венчаться. Ранним утром они направились в церковь, что стояла в селе Волково. Просили молодые отца Иоанна венчать их, но батюшка отказал им в венчании без благословения отца и матери и разрешения Ивана Изотовича. Не успели они выйти из церкви, как велел снарядить батюшка бричку и поехал доложить об этом происшествии барину. Священник опередил молодых людей. Осерчал барин. Арина и Архип вышли к деревне напрямик по узкой тропке, а там их уже холопы с собаками поджидали. Арину схватили и повели в барский особняк. А на Архипа спустили собак. Не смог юноша добежать до леса, как настигли его псы и стали рвать. Арина вырывалась, но её втащили в дом. Но как только стихли крики затравленного собаками Архипа, сила в ней появилась не девичья. Вцепилась она пальцами в холёное лицо Ивана Изотовича и разодрала в кровь его пухлые щёки, а сама вырвалась и выпрыгнула в окно со второго этажа. Закричал барин, чтобы собак снова спустили, теперь уже на девушку. Арина бросилась к Ольховому оврагу и побежала, петляя меж чёрных стволов ольхи, обвитых зелёным хмелем. Собаки почти настигли её, как вдруг опустилось на Арину сиреневое облако, и пропала красавица с глаз холопов, бежавших следом за собаками. Словно растворилась юная эрзянка в воздухе. Собаки стали жаться друг к другу, скулить, словно были они не грозными хозяйскими псами, а сиротливыми щенками.
Узнав, что не удалось отомстить наглой девке, Иван Изотович рассвирепел и распорядился сей же час продать кузнеца Трофима помещику Ястребецкому из Саратова в уплату карточного долга. Узнала Дарья, мать Арины, о пропаже дочери и бросилась в ноги барину, когда тот вышел на прогулку к пруду. Иван Изотович толкнул её ногой так, что упала она виском на камень и преставилась. Кузнец Трофим увидел это и кинулся к бездыханной жене, а потом поднял глаза на Ивана Изотовича, вскочил и вцепился тому в горло мёртвой хваткой. Задушил бы кузнец барина, не подоспей один из холопов, который воткнул кузнецу нож в спину. Остались у Дарьи и Трофима малые дети – три девочки и два мальца – сёстры и братья Арины. Некому было за них заступиться, кроме бабки, матери Дарьи – старой Эргеле. Взялась она их растить. А у Архипа и вовсе никого не было родных, и по нему мало кто плакал.
Прошло время и поползли по деревне слухи, что старая Эргела прокляла Ивана Изотовича. Деревенские жители знали, что Эргела была ведуньей. Травами и заговорами лечила она людей не только в своей эрзянской деревне Веленовке, но и в соседней Грибовке. Из окрестных сёл и деревень к ней больные наведывались. Обращалась она с разными просьбами и к шайтану, и к Богам своим древним – Инешкипазу и Мастораве. Свои сородичи её понимали, а холопы барские не разумели, какие задумки старуха вынашивает и что за просьбы к небесам и священным деревьям возносит.
Видно, сильным оказалось проклятие Эргелы. Страшной смертью умер Иван Изотович. Сначала стало ему сниться, как приходят к нему жуткие, непокрытые шерстью жуткие звери с вытянутыми мордами и горящими глазами. Молча они принюхивались к нему, скалились, обнажая огромные жёлтые клыки и вытягивали свои тонкие раздвоенные языки.
А однажды ночью его слуга заметил, как по коридору особняка пробежал зверь размером с волка и метнулся к двери барина, надавил на неё лапами и открыл. Испугался слуга и выронил подсвечник с горящими свечами. Тогда чуть не начался пожар. Затоптал слуга пламя ногами, а потом перевёл взгляд на хозяйскую дверь, которая сама закрылась за непонятным зверем. Сначала он решил подойти к двери, но потом похолодел, услышав душераздирающий крик Ивана Изотовича. Не смог слуга со страху шагнуть к двери. Когда же на дикие вопли барина прибежали другие холопы и открыли дверь, было уже поздно. Окно в комнате оказалось распахнутым, и задувавший свечи ветер гулял по барской опочивальне. Барин лежал на кровати в разодранной белой рубахе, грудь его была исполосована глубокими ранами. У помещика было порвано горло и залита кровью рубаха. Опытный егерь, примчавшийся на крики из флигеля и вбежавший вместе со всеми в спальню, определил, что хозяина рвал когтями трёхпалый зверь. Такие звери в здешних лесах не водились. Перекрестились холопы, а после помещика отпел отец Иоанн. Барина похоронили возле церкви. Кроме слуги, больше никто не видел того зверя, который разорвал помещику горло.
– Это была чупакабра, которая пришла из параллельного мира? – с придыханием спросил Коля, заслушавшийся Михаила Всеволодовича.
– Называй ты её, как хочешь, а подобная тварь, пьющая кровь, существует. Возможно, это был кабрачокс, – сказал Михаил Всеволодович.
– Что же с батюшкой Иоанном потом сталось? – поинтересовалась Тамара Петровна.
– Как-то раз возвращался отец Иоанн из города с именин городского судьи. Ехал он в бричке. Кучер гнал лошадей, потому что уже стемнело, а вдалеке выли волки. Кучер потом рассказывал, что когда дорога вышла к Ольховому оврагу, сбоку ему померещился сиреневый свет. Он услышал тонкие голоса и лихой крик позади себя. Кучер оглянулся и увидел двух мохнатых невысоких существ уродливого вида, которые запрыгнули в открытую бричку к отцу Иоанну. Кучер ужаснулся их облику. Бесы заглядывали батюшке в глаза, дёргали за его окладистую бороду, отчего тот отчаянно закричал. Кучер похолодел от ужаса, а жуткие существа выпрыгнули из брички и скрылись в зарослях. Священник от переживаний прямо в бричке преставился, а его хладное тело кучер привёз в село Волково в полночь. В ту ночь кучер поседел. Батюшку тоже хоронили седым.
– В бричку забрались мохнатые кыхи! – догадался Коля.
– Наверняка, это они проникли в наш мир. Вскоре после того события в Веленовке появилась пропавшая несколько лет назад поседевшая красавица Арина. Прошла она ранним утром по укрытой туманом деревенской улице к своему дому, где встретили её братья, сёстры и старая Эргела. Ничего не рассказывала Арина о том, что с ней было, а вскоре она ушла из деревни. Не осталась она жить в своей избе, хотя хозяином поместья и владельцем крепостных к тому времени стал новый хозяин – семейный и благочестивый человек, двоюродный брат Ивана Изотовича.
Разное люди говорили о судьбе Арины – то ли она ушла в монастырь, то ли стала странницей.
Старая Эргела вырастила внуков, а в сто два года умерла. Перед смертью она сказала, что всем людям прощает она обиды, но не прощает лишь помещика Ивана Изотовича и всех его потомков. И её слова стали сбываться. Нового помещика задрал медведь во время охоты. Причём страшно убил – отгрыз голову. После смерти Эргелы местные жители стали рассказывать, будто в Ольховом овраге иногда появляется призрак дружинника с мечом, а по склонам оврага порой скачут мохнатые черти.
– Как же я мечтаю, чтобы мой Алёшенька поскорее вернулся домой! – воскликнула Тамара Петровна.
– Вы закончили историю Ольхового оврага? – спросил Коля.
– Я могу поведать ещё одну, – сказал Михаил Всеволодович.
– Сначала объясните мне, в том мире водятся только такие ужасные существа? Каково сейчас там, среди них, моему Алёше! Ведь оттуда если и возвращаются люди, то поседевшие и напуганные, – расстроилась Тамара Петровна.
– Всё не так мрачно. Да. Внешность у существ из иных миров действительно жутковатая, но это не говорит, что там царит ужас. Возможно, тамошняя жизнь во многом напоминает нашу, – заметил Михаил Всеволодович.
– А следующий случай тоже связан с исчезновением людей и проникновением в наш мир потусторонних существ? – поинтересовался Коля.
– Этот случай связан лишь с исчезновением людей. Их возвращение из Ольхового оврага потом состоялось, но стало полной неожиданностью. Они вернулись, когда все их уже перестали ждать. Случилось это в середине девятнадцатого века, – начал очередной рассказ Михаил Всеволодович. – Народ тогда отмечал один из праздников. Гуляли деревенские жители, как и по всей Руси, весело. Основательно выпили самогона в тот день два друга Никодим и Григорий. Пили они в избе Григория, стоявшей на краю Грибовки. После того, как друзья выпили полную бутыль хлебного самогона, жена Григория Матрёна вытолкала мужа и его друга на улицу. Григорий проводил Никодима до деревни Веленовка, поскольку боялся, что друг его может свалиться в пруд, мимо которого проходила дорога. Но расстаться они так и не смогли. Они вернулись в Грибовку и зашли в избу, откуда вновь были выдворены суровой женой Григория. Друзья снова направились в Веленовку, но заблудились так, как могут заблудиться, идя по ровной дороге, только сильно пьяные мужики. Они снова вернулись в Грибовку. И на этот раз, только теперь уже с громким пронзительным криком, сопровождавшимся мощным ударом кулака Матрёны по спине супруга, друзья снова были изгнаны из родной избы Григория. К тому времени пошёл дождь. Как ни обидно стало Григорию, но пришлось ему брести в Веленовку, обнявшись с едва державшимся на ногах Никодимом. Шли они под дождём по раскисшей дороге, проходившей по берегу тёмного пруда. В сгустившихся сумерках приятели, незаметно для себя, сошли с грязной дороги, и стали забирать в сторону леса. Вскоре они оказались возле Ольхового оврага. И тут, как только Григорий на мгновение перестал поддерживать Никодима, тот поскользнулся и свалился в овраг. Никодим покатился по склону, ломая ветви кустарника. Оказавшись на дне оврага, он поднялся и принялся ругаться. Как часто бывает, пьяному мужику падение в овраг нисколько не повредило. К нему на помощь, ломая ветви кустарника и чертыхаясь, стал спускаться Григорий. Обнаружив друга живым и невредимым, Григорий обнялся с ним и запел песню, которую тут же подхватил Никодим. Они поплелись по дну оврага, не понимая, куда они идут. Лапти у них давно промокли, а под ногами захлюпала жидкая грязь.
– Надо выбираться отсюда. Похоже, мы в болото забрели, – сказал начавший трезветь от ночной прохлады Григорий.
– А где же деревня? – спросил Никодим.
– Чья деревня – твоя или моя? – поинтересовался Григорий…
В этом месте Тамара Петровна прервала рассказ Михаила Всеволодовича, спросив его:
– Скажите, откуда вы столь подробно знаете разговор двух никому неизвестных деревенских мужиков, который они вели ещё в девятнадцатом веке?
– Я читал рассказ Григория Зайцева, уроженца деревни Грибовка, который дословно был записан следователем во время допроса в июне шестьдесят девятого года. Мне удалось ознакомиться с этим делом, сданным в архив, который сейчас рассекречен. Тогда Григория Зайцева направили на излечение в психиатрическую лечебницу, где он, спустя три года скончался. Думаю, зря его упрятали в лечебницу. Надо было бы прислушаться к его рассказу, – сказал Михаил Всеволодович.
– Тогда могли бы огородить Ольховый овраг и не пускать в него людей? – спросил Коля.
– По крайней мере, не надо было возводить дома рядом с оврагом или на его месте, – сказал старик.
– А второй мужик – Никодим, ничего не рассказывал? – полюбопытствовала Тамара Петровна.
– Григорий вернулся в Грибовку один. Но вы не спросили в шестьдесят девятом году какого века появился в Ольховом овраге Григорий? – хитро посмотрел на слушателей профессор.
– А в каком веке это случилось? – спросил Коля.
– Это произошло в двадцатом веке. Прошло сто лет после того, как Григорий с Никодимом пропали в Ольховом овраге, – сообщил Михаил Всеволодович.
– Ничего себе! Значит, к тому времени ему уже было намного больше ста лет. Он должен быть дряхлым стариком, – прикинул Коля.
– В Ольховом овраге в одна тысяча девятьсот шестьдесят девятом году появился седой, но не дряхлый старик, одетый в крестьянскую одежду середины девятнадцатого века. Григорий выбрался из оврага в начале июня и стал бродить по аллеям парка. Его вскоре арестовали и препроводили в милицию. Тогда так называлась полиция, – рассказал профессор.
– Значит, он не сильно постарел? – удивился Коля.
– Конечно, он состарился, но не на сто лет, а лет на сорок. В деле Григория Зайцева зафиксировано, что он, по его словам, пробыл сорок лет в местах, населённых странными низкорослыми карликами и удивительными животными. Время там течёт иначе. Как сообщил Григорий, в том мире на зорях светит коричневое солнце. Оно становится оранжевым поздним утром и ранним вечером, а в полдень меняет свет на серебристо-сиреневый. Небо там бирюзовое. День в том мире примерно равен нашему. В то странное место Григорий попал вместе с Никодимом Верёвкиным будучи в состоянии сильного опьянения.
– Где же побывали те деревенские мужики? Неужели мой Алёша сейчас там? – проговорила Тамара Петровна.
– Пьяные мужики, следуя по дну оврага, оказались в болоте. Им удалось выбраться на сухое место, и они уснули на краю болота. Проснулись они утром, когда над лесом взошло коричневое солнце. А потом из леса вышли невысокие странные существа.
– Они были мохнатые? – спросил Коля.
– Нет. Григорий рассказал следователю, что первые встретившиеся им карлики были лысые. В то утро Григорий и Никодим, увидев вдалеке странных существ, непохожих на людей, подумали, что у них началась белая горячка, и им привиделись черти. Григорий решил, что им надо срочно похмелиться и стал спрашивать друга, нельзя ли им сегодня пойти пить самогон к Никодиму, поскольку, если они сейчас заявятся в Грибовку, то Матрёна наверняка его убьёт. Однако похмелиться бедолагам не удалось. Вскоре карлики с ужасающей внешностью приблизились к ним и накинули на них сетки. Потом красноглазые уродцы с поросячьими носами загомонили и принялись щупать людей своими руками. Григорий понял, что они угодили в лапы к бесам. Однако это оказались не бесы. Странные коротышки не потащили их в ад, чтобы зажарить на сковородках, а определили на тяжёлую работу – валить лес. Деревенские мужики вынуждены были трудиться рука об руку с мохнатыми коротышками под бдительным присмотром вооружённых ружьями безволосых карликов, которые держали на поводках злых зверей, которых местные жители называли пзарями.
Кормили Григория и Никодима супом с мясом лягушек, которые жили не на болотах и не возле прудов и речек, а лазали по деревьям. Однажды налетели страшные крылатые существа, у которых были почти человеческие лица. Эти существа хватали когтями и уносили в небо и подневольных мохнатых карликов, и их безволосых охранников, и пзарей. Не повезло и Никодиму. Одна крылатая тварь отгрызла ему голову, а тело унесла в небо. Охранникам удалось подстрелить лишь нескольких крылатых чудищ.
Григорий прожил в том мире долгие годы. Работа была нелёгкая, но не намного тяжелее обычного крестьянского труда. И, всё же, в конце лета, вместе с несколькими мохнатыми карликами – кыхами, он решил сбежать с лесоповала. Кыхи рассказали Григорию, что далеко на севере есть поселения свободных кыхов-кочевников. Туда и направился Григорий вместе с пятью сбежавшими кыхами. Однако дойти они успели лишь до ближайшего болота. В первую же ночь на них напала стая бесшёрстных лесных зверей с длинными мордами, которые высасывают из жертв кровь. Те звери умертвили трёх кыхов. Видя, как лесные звери терзают кыхов, Григорий дико закричал. Хищники не подступили к нему. Григорий орал всю ночь и, в отличие от кыхов, кричал очень громко. Тем он и спасся, а с ним выжили два кыха, прижавшиеся к нему. Жуткие звери ушли. Однако по следам беглецов шли лысые карлики – хыки с пзарями. Наутро одного кыха пзари загрызли на глазах у Григория. Вместе с оставшимся в живых кыхом, Григорий по кочкам забрался вглубь болота. Хыки стали палить по ним из ружей, однако попасть в беглецов с большого расстояния так и не смогли. Только хыки ушли с опушки в лес, как над болотом показалась чёрная стая жутких крылатых чудовищ, которых местные жители называли гарглами. Кых отчаянно закричал. Заорал во всё горло и Григорий. Но если кабрачоксы могли испугаться криков, то гарглы не обращали внимания на вопли жертв. Приблизившийся гаргл схватил кыха когтями и понёс его над болотом. Другой огромный хищник распростёр над человеком огромные чёрные крылья. Григорий, прыгая по кочкам, побежал по болоту. Когда гаргл уже собирался ухватить Григория когтями, тот провалился в трясину. Гаргл пролетел над ним, не успев схватить жертву. Однако гаргл развернулся и стал приближаться к тонущему в трясине человеку. Григорий уже не мог сопротивляться, поскольку по плечи погрузился в топь.И вдруг всё вокруг озарилось сиреневым сиянием, и Григорий почувствовал, что не тонет в трясине, а стоит на твёрдом месте. Болота вокруг не было. Гаргл исчез. Над головой Григория светило золотистое солнце и шелестели листья ольхи. В насквозь промокшей одежде, пропахшей затхлым болотным запахом, он стоял на дне оврага…
Дальнейшая судьба Григория Зайцева, жителя деревни Грибовка, запись о рождении которого сделана в церковной книге села Волкова двенадцатого сентября одна тысяча восемьсот сорокового года, неизвестна.
– Хорошо бы попить водички, – закончив рассказ, сказал Михаил Всеволодович.
– Я могу сбегать в палатку за минералкой, – с готовностью сказал Коля.
– Там у них лесоповалы! – воскликнула в ужасе Тамара Петровна. – Каково там моему Алёше!
– Вы зря заранее паникуете, – хладнокровно произнёс Михаил Всеволодович. – Сейчас условия там могли измениться. Посмотрите, как всё на Земле быстро меняется.
– Это верно, меняется… Только не всегда в лучшую сторону, – вздохнула мать Алёши.
– А вы будете дальше рассказывать про Ольховый овраг? – заинтересованно спросил Коля.
– Нет, – ответил старик. – Мне удалось разыскать в архивах только эти истории, связанные с Ольховым оврагом.
– Жаль, – вздохнул Коля и пообещал: – Ну, я пошёл за минералкой.
Коля направился к ларьку, стоявшему возле угла дома, а Тамара Петровна в очередной раз всхлипнула.
– Успокойтесь! – сказал Михаил Всеволодович. – История Ольхового оврага и удивительного мира не закончена. О том, что случилось в том мире после событий, которые произошли с Григорием Зайцевым, поведает очередной странник, отправившийся в тот мир.
– И этот странник – мой Алёша? – спросила Тамара Петровна.
– Да. Он обязательно вернётся. Ведь кто-то должен нам рассказать продолжение истории Ольхового оврага, – уверенно сказал Михаил Всеволодович.
– Что ж, Михаил Всеволодович, пойдёмте к нам домой. Я вам обещала показать клок шерсти… Или волос, – вставая со скамейки, сказала Тамара Петровна.
Глава 3. Первый день на Симелии
Алексей забрёл вглубь леса, в котором царила тишина. Он долго брёл по густому лесу, пробираясь через заросли кустарника. Он уже хотел присесть на пень и отдохнуть, но вовремя заметил, что на пне выступила свежая смола, и пошёл дальше. Вскоре впереди показался просвет.
Алексей вышел на лесосеку, на которой среди пней лежали собранные в кучи зелёные сосновые ветви. Поваленных деревьев нигде не было. Видимо, спиленные сосны уже вывезли из леса. Алексей прислушался, однако ни стука топоров, ни шума падающих деревьев, ни криков лесорубов не было слышно. Он снова углубился в лес, спустился в низину, где росли невысокие кустики, усыпанные синими ягодами, напоминавшими крупную голубику. Алексей проголодался и не смог удержаться, чтобы не отведать этих ягод. По вкусу ягоды были похожи на малину. Подросток приставил к сосне ружьё и принялся собирать ягоды, не обращая внимания на то, что неподалёку, при полном безветрии, в зарослях высокого густого кустарнике заколыхались ветви.
И тут из кустов выскочил коротышка, одетый в зелёную безрукавку, распахнутую на груди. Его руки, грудь и голова, кроме лица, были покрыты густыми чёрными волосами. От неожиданности Алексей опешил, и ловкий красноглазый коротышка схватил ружьё и направил его на подростка.
– Ты кых? – спросил Алексей.
– Кых, – ответил волосатый коротышка.
– Опусти ружьё! – потребовал Алексей.
– Не кричи так громко, – попросил кых.
– Почему? – удивился Алексей. – В этом лесу, чтобы кабрачоксов отогнать, наоборот, надо громко кричать.
– Кабрачоксов поблизости нет, – сказал кых.
– Ты в этом уверен?
– Конечно. Сейчас светло. Днём кабрачоксы не так агрессивны. Зато сейчас криком можно привлечь хыков.
– С ними мне не хотелось бы снова встретиться. Между прочим, я с детства боялся хыков
– Правильно, что боялся, – кивнул кых.
– Я боялся их увидеть у себя дома, под столом, а довелось встретиться с ними здесь.
– Ну и как? Понял, что хыков надо бояться?
– Да. Неприятные типы.
– Хыки – омерзительные существа, – согласился кых.
Алексей удивлённо взглянул на кыха.
– Понимаю. Я тоже кажусь тебе уродливым. Но твой вид мне тоже неприятен, – сообщил кых.
– Это не повод, чтобы меня застрелить.
– Не повод, – согласился кых и опустил ружьё.
– Признаюсь, твоя густая шерсть тебя не красит. Да и лицо у тебя некрасивое, – честно сказал Алексей.
– У меня не шерсть, а волосы. Ты тоже страшноват с виду. Кстати, ты кто такой? Откуда взялся? – подозрительно рассматривая Алексея, спросил кых.
– Я – человек. Сам не могу понять, как здесь очутился.
– Там, откуда ты пришёл, есть имена? – спросил кых.
– Конечно, есть. Меня зовут Алексей, – представился подросток.
– А меня зовут Айгорап.
– Вас, мохнатых, как я понял, хыки не терпят.
– Если бы просто не терпели! Они нас используют, как работников низшей категории. Мы валим лес, строим дороги и возводим дома, в войсках служим рядовыми. Правда, хыки тоже служат, но командирами. Они из штабов или, в крайнем случае, из окопов, не вылезают. Все тяжёлые работы мы выполняем, а хыки руководят нами или служат изловенцами.
– Вы рабы у хыков? – спросил Алексей.
– Какой ты смелый! – с восхищением сказал Айгорап.
– С чего ты взял? – удивился Алексей.
– У нас слово «раб» запрещено. И многие другие слова тоже запрещены.
– А как вы относитесь к своим хыкам? – поинтересовался кых.
– Но у нас нет хыков, – ответил Алексей. – Скажи, ты откуда здесь взялся?
– Я бежал со своим другом Михарапом, когда нас переводили с одной лесосеки на другую, – сказал кых и нервно оглянулся. – Остальных кыхов уже после нашего побега перебросили на другой участок, а Михарап куда-то пропал. То ли гарглы его сожрали, то ли хыки схватили.
Алексей задумался.
– О чём думаешь? – поинтересовался Айгорап.
– Вспоминаю, где я уже слышал это имя. А ещё я размышляю, почему ты боишься даже слово лишнее произнести, если никого, кроме меня, рядом нет?
– А чтобы не привыкать. Один раз запрещённое слово произнесёшь, второй раз, а там и привыкнешь. Ляпнешь потом такое слово при хыках и всё, – вздохнул Айгорап.
– И что тогда с тобой сделают? Снова на лесоповал направят?
