Я тоже расскажу

И ушёл он частным предпринимателем. То есть он покупал с Лисичанского пивзавода пиво и возил его в Россию, куда-то в Ростовскую область полями. Получалось по деньгам намного больше, чем врачом, и всех усилий – тропинки знать и поле переехать. А вообще-то, чтоб вам понимать – он был очень нормальный хирург – акушер – гинеколог. Но времена странные были.

И ещё важный момент, самый важный для Олега в этой печальной истории – он пока в больнице работал, то списанную старую машину скорой помощи выкупил. Вот на ней он пиво и таскал.

А я в эти годы в областной экономической милиции служить начинала, и меня запёрли в командировку в Лисичанск на Содовый завод. И значит действия однозначно происходили зимой 1995, потому что тогда, я это точно помню, очень гордилась своей работой, а к 1996 у меня это уже прошло. Около года я гордилась, потом год терпела, и год искала куда сбежать подальше, но чтоб не совсем голодать.

Итак, приезжаю я в командировку, и говорю, что жить буду точно не в гостинице, а у любимых друзей. Я тогда и этой дружбой очень гордилась, потому что Олег был заведующим отделением больницы и известным на той местности специалистом.

Вот же светлый момент был в жизни – сплошная гордость.

Заселилась я к друзьям и узнала, что Олег теперь пиво возит. Ну, возит и возит, но странно. Ещё они местный тир выкупили (здание) и у них там какой-то магазин. И это нормально.

Все вечера мы дружно приклеивали к бутылкам этикетки. Олег это пиво на какой-то стадии покупал, ещё до этикеток, и надо было их в ручную пришпандёривать. Этикетки были с разными названиями, а пиво хто знает одинаковое или нет, но это уже детали.

Пока мы этикетки приделывали, то Маша мне всякое разное за почти десять лет, что мы не виделись рассказывала. И в частности:

– Видишь вон то пятно на стене?

– Да,– на кухне действительно над печкой было знатное пятно.

– Это я в него кувшин с компотом запустила, а он – гад увернулся.

– А на машине на капоте вмятину видела? – это Маша уже об их втором транспортном средстве – "Волге".

– Нет пока.

– Ну, завтра пойди посмотри. Это я кулаком вмазала.

– А зачем?

– Потому что так надо было! Ему Бог двух сыновей дал, а он – дурак так ничего и не понял.

Бурно у них семейная жизнь проходила. У Маши и душа широкая, и темперамент горной реки. Я подумала, что как-то скучно живу, но ладно.

И сколько я у них дней гостила, то Олег у меня о моей работе спрашивал, и в его голосе, в интонации я чувствовала какую-то непонятную недосказанность, тоску, как ком, который из бутылки через горлышко не выходит, а бультыхается и бультыхается.

Ещё Олег по вечерам из дома уходил, мне это показалось очень странным, но Маша пояснила, что он по ночам их тир- магазин стережёт. Не скажу, что мне эта версия показалась хоть на каплю правдоподобной, но мне-то что.

И ещё у них дог огромный был, Олег откуда-то недавно приволок. Ласковый очень собакен, игривый, но вонял немеряно. Спал он в подъезде под лестницей, они на первом этаже пятиэтажки жили и что-то типа будки ему соорудили.

Дня через три- четыре я нагостившись уехала.

Потом, через пару месяцев, начальник Лисичанской экономической милиции, который с тех пор знал о моей дружбе с семьёй Олега, приехав в Луганск на еженедельное совещание, пришёл ко мне в кабинет, сел напротив, как бы документы разобрать, и стал что-то у меня о семье Олега спрашивать. Я на одно упоминание о них всегда радостно оживлялась. Но что я могла рассказывать? Да, дружим давно, но вообще не так чтоб перезваниваться, бесконтактно. Эпоха была до мобильных телефонов, а мой брат уже лет пятнадцать на другой стороне страны жил.

И опять зависала молчаливая недосказанность. Собеседник на меня смотрел, руками бумажки перебирал, паузы делал, мялся и что-то сурово не договаривал.

Я спрашивала, почему он интересуется, он отвечал, что просто так. Но кто же поверит, что затурканные со всех сторон менты, которые и не друзья вовсе, будут друг с другом просто так о ком- то разговаривать.

Через несколько месяцев, уже летом меня опять в те места занесло. Маша меня очень тепло (впрочем, как обычно) встретила и рассказала крайне удивительную историю.

Весной, когда всё оттаяло, то под мостом нашли два трупа, мужской и женский. Но никаких человеческих пропаж в окрестностях не имелось. Все были, слава Богу, на месте и живы. То есть эти трупы вообще непонятного происхождения, не местные, и в такой дыре, как Приволье, где и трассы не проходят. Течением принесло? Откуда?

Сделали фоторобот реконструкции внешности и стали показывать по местному телевидению, канал как раз только-только открылся. Может кто-то узнает этих несчастных людей.

И их узнали. Один местный житель узнал своего бывшего армейского сослуживца – москвича. Но до Москвы тысяча км, и не видел он его уже порядком лет. Тем не менее, что-то пошевелилось, что это он.

Потом они с женой ещё вспомнили, что друг зимой звонил однажды и говорил, что приедет в гости. Хотел здесь машину купить, потому что другой их сослуживец, тоже из Лисичанска, недавно в Москве гостил и рассказал, что здесь значительно дешевле.

Но он так и не приехал. Ну, не приехал и ладно, они не так чтоб близко дружили или перезванивались.

Теперь следствие ухватилось за эту ниточку и раскрутилась она моментально. Связались с Москвой, узнали что действительно исчезли эти люди. Нагрянули с обысками к тому общему знакомому, и нашли в доме его сестры въевшиеся следы убийства, которые пытались скрыть покраской и ремонтом.

Москвичи действительно приехали к опознавшему их по телевизору армейскому другу, но со станции на первую ночь затащил их к себе переночевать другой знакомец. Там их и "грохнули". Убивали втроём, топорами и ломами, участвовали сослуживец и его сестра с мужем. Цель – завладеть деньгами, что-то около четырёх – пяти тысяч долларов.

А потом в лучших традициях жанра, чтоб заглушить запах после работы топора, устроили покраску.

Но у них возникла классическая проблема: куда девать трупы.

Тут моих знакомых в эту историю судьба и подтянула из-за Олеговой списанной скорой помощи. При чём его в те дни даже дома не было, он с пивом по полям ездил. Но эта троица его поджидала. Сестрица зачастила к Маше, спрашивала участливо когда же приедет Олег. Вздыхала, как же Маше тяжело всё время одной с детьми.

Эти мужики с Олегом были как-то знакомы, а сестра к Маше иногда в гости захаживала, но далеко не так часто, как в те дни. Но у Маши вообще всегда куча друзей – гостей, она с кавказским размахом общалась.

Как эта троица Олега уговаривала стороны рассказывали следствию крайне противоречиво. Олег утверждал, что они угрожали его семье, детям. А поскольку он не знал сколько их вообще завязано в этой истории, то побоялся "закладывать" в милицию: троих заложит, а остальные придут к его детям мстить. Жене ничего не говорил, только убеждал с ними не общаться, собаку в дом привёл.

Убийцы же сказали, что просто заплатили ему триста долларов.

Короче, вывезли они с Олегом на списной скорой помощи трупы и в речку покидали. Если бы ниже по течению, то там уже другой район начинался, и следующий мост далеко. Там бы могли и не опознать тела, потому что некому было бы. Кто их тут ещё узнать мог? Никто.

Все это мне Маша и рассказала:

– Ты представляешь, когда эти фото по местному телевидению показывать начали, когда объявляли что трупы нашли под мостом, то все мы очень удивлялись, всем городом удивлялись и обсуждали. Но больше всех удивлялся мой Олег. Он ТАК удивлялся. А потом его забрали.

Потом и Машу вызвали на допрос, спрашивали знала ли она про этот случай. А она вообще не знала. Ничего он ей не говорил.

И тут на сцену выходит- да- его любовница Нина, проживавшая в швейном общежитии, в котором Олег свой магазин по ночам и стерёг.

Эта Нина и рассказала, что всё знала, что Олег ей всё сразу и рассказывал. И по телу у него были большие синяки – разводы, его чем-то толкали, когда убеждали помочь. И ему было очень страшно, его сильно трясло.

Так же на допросе Олег поведал милиции, что эта женщина – Нина и есть его настоящая жена, а с Машей он живет только ради детей, и она ему разрешила чтоб у него было две жены.

Местные менты и это Маше сообщили. Я думаю они понимали что делали, там же городок маленький, все друг о друге знали.

Маша тоже ТАК удивилась, она была абсолютно поражена. Да, Олег действительно ночевал в основном не дома, а как он утверждал – стерег их магазинчик, потому что был абсолютно убеждён, что иначе его тут же и разграбят.

Это был полный конец всему, и их совместной жизни, и их совместному имуществу. Побоище было ЛЕДОВОЕ.

Разными путями они из Приволья через время уехали, оставшись навсегда в соответствующих возникшей ситуации отношениях.

Олегу дали условный срок, триста долларов те он вернул и сказал, что он их вообще не трогал. Взял чтоб его не убили, считали, что договорились "они его наняли".

И пока он мотался по своим делам, то однажды позвонил моей маме и попросился у нас пожить. Она спросила разрешения у меня. Я себе такое прикинула и ответила:

– Господи! У него две жены! Почему он хочет пожить именно у меня? Пусть идёт и живёт у своих жён. Нет!

Моя мать разделила моё мнение о ситуации. Через несколько месяцев у нас дома гостила Маша со своим новым парнем. Ей я была рада. У меня идиосинкразия на предательство.

И у меня осталась на Олега огромная обида. Я представляла, как бы он мне это всё в мой первый приезд рассказал, и я – молодой сотрудник экономической милиции раскрываю двойное убийство с целью ограбления. Орден – минимум!

Хэллоуин, который "отработала" лично я

Это было в 2017, в тот год на Хэллоуин я отметилась как могла. В одиннадцать утра выхожу из квартиры на втором этаже, а на площадке внезапно темно, подхожу к лифту, а там дверь слегка приоткрыта, а на уровне пола в кабине – голова чумазая с рожками, и глаза светятся. Я отшатнулась, в висках застучало, но оказалось, что это монтер сидит сверху на кабине и что-то чинит, поэтому и свет отключен. Он ещё и меня за испуг обложил:

– Понапридумывали праздников! Есть Пасха и Рождество! И всё!

Я пошла спускаться по лестнице, чего обычно избегаю – там катакомбы: темень, грязь, шприцы, стёкла, ветер, запахи разные. Короче, потопала вниз, а на встречу – бомж в нахлобученной ушанке и с опухшим перепитым лицом. Свернуть мне некуда, поэтому тихонько, корректно его обхожу, чтоб не оскорбился что шарахаюсь. Надежда: "Может же и просто мимо пройти", а сердце ещё после монтёра под горлом.

Мы поравнялись, он вежливо со мной поздоровался, и ещё что-то в добавок сказал. У меня от дополнительного страха: "Всё же обратил внимание" после той сюрреалистической картины в лифте совсем в голове затуманилось, явно же ещё к новым впечатлениям не готова.

Очень благожелательно тоже с ним поздоровалась, а дальше бегом спустилась.

И только на выходе из подъезда, когда холодным ветерком хорошенько обдало, то сразу и осенило: "Это был не бомж! Это же сосед – пожилой вежливый вьетнамец с верхнего этажа. Мы с ним всегда здороваемся. Ну зачем я – вся такая нервозная и суеверная в этот день вообще из квартиры выходила!