скачать книгу бесплатно
– Нет, не странно, – заверила я его, хотя, кажется, неестественно высокий голос меня выдал. Мысли путались в голове: хотел ли он показать, что я ему нравлюсь? Или скорее говорил «пока», как старший брат? Или это формальность? Я предпочла выбрать второй вариант – но никак не могла оторвать взгляда от глаз Трея.
– Не, это было странно. Нужно было просто пожать тебе руку, – вот эту саркастичную сторону характера Трея я помнила с детства. Его шутливость вызвала у меня странное ощущение покалывания по всему телу, с ног до головы.
Я закатила глаза:
– Вот рукопожатие точно было бы странным. – Не размышляя над смыслом сказанного, я добавила: – Салют был бы лучше. В следующий раз лучше отсалютуй.
– Хорошо, – согласился он, удерживая мой взгляд, и кивнул. – В следующий раз.
Я оглянулась по пути к калитке, ведущей прочь из двора Эмори, и увидела, как Трей расстилает спальный мешок в паре футов от кустов. Сердце мое упало, когда я вспомнила, что в комнате на телефоне у меня есть сообщение от Генри Ричмонда. Я собиралась на Осенний бал с одним из самых привлекательных парней, когда-либо учившихся в старшей школе Уиллоу. Не стоило тратить время на нелепый флирт с соседом.
* * *
Утром моим первым побуждением было выглянуть из окна и посмотреть, оставался ли Трей до сих пор во дворе.
И потом целый день я пыталась прогнать из своей головы мысли о нем – и не могла не гадать, каковы шансы на то, что он тоже думает обо мне. Между нами было что-то, чего я не могла точно объяснить – как и не могла бы объяснить того, что происходило в подвале Оливии вечером пятницы.
Но в одном в те выходные я была уверена: даже приходя в волнение от каждого нового сообщения Генри, я просто не могла дождаться новой встречи с Треем.
Глава 4
В то утро понедельника что-то в моей прогулке до школы казалось другим.
Возможно, потому, что летняя жара спала, – или потому, что я надеялась встретить Трея где-нибудь в школьном коридоре. Впервые в этом учебном году я шла вприпрыжку, словно не могла дождаться, когда вернусь к повседневности уроков и оставлю позади все странности, пережитые на пятничной вечеринке.
Перед началом урока в коридоре ко мне подошла Оливия.
– Брат сказал, что ведет тебя на бал, – заявила она; я не могла понять, рада она этому или нет. – Это круто.
Я выдохнула с облегчением.
– Правда? Потому что если нет, я могу попросить кого-то другого. Честно, Оливия. Если тебе будет неловко, я попрошу Дэна.
Дэн со своей стрижкой «ежик» и бесконечными веснушками находился в другом конце коридора и не мог нас слышать. Он уже собрал учебники для первого урока и пожелал мне хорошего утра.
– Не глупи! Конечно, это круто. Ты и мой брат – симпатичная пара. Возможно, Кэндис психанет, но просто игнорируй ее. Генри считает ее треплом.
Благословение Оливии позволило мне расслабиться по поводу танцев.
– А что насчет Миши? – деликатно спросила я. – Как думаешь, подумают ли они с Амандой, что я мешаю Мишель?
Оливия наморщила носик.
– У Мишель уже новый парень в Университете Миннесоты. Я бы не стала переживать по этому поводу.
В обед в столовой разговор вернулся к футбольной игре в пятницу в Кеноше. Повезем ли мы целый автобус учеников на другой конец штата, чтобы подбодрить команду? Вердикт прозвучал так: мы поедем в Кеношу, раз Кэндис настаивает, что нужно поддержать Айзека. Но не станем нисходить до того, чтобы ехать на автобусе с отвратительными девятиклассниками и неуправляемыми десятиклассниками.
– Я могу взять машину, – предложил Пит. – Впятером мы поместимся в «Инфинити». – Он осмотрел наш стол и посчитал головы. – Один, два, три, четыре, пять, – произнес он, сначала ткнув себе в грудь, потом показывая по очереди на Оливию, меня, Кэндис и Джеффа. Хотя Джефф был высоким и играл в футбол с Питом, он не был особенно симпатичным или прикольным. Меня не покидало чувство, что к середине недели Оливия надавит на Пита, и тот вынудит Джеффа пригласить Вайолет на танцы, чтобы никто не оставался в стороне.
– Нам с Амандой придется ехать на автобусе для чирлидеров, – сообщила Миша Вайолет. – Можешь поехать с нами, если хочешь. Будет весело. – Вайолет кивнула. Она сидела на дальнем конце стола и ела йогурт.
Я никогда не бывала на футбольной игре в качестве зрителя. Будучи знаменосцем, я всегда сидела со своей командой в непривлекательной синей униформе и ждала выступления на поле. Я никогда не думала, что однажды буду сидеть на трибунах, есть хот-доги и попкорн с крутыми ребятами из школы. Пусть я и не была большим фанатом спорта, но мысль о поездке в Кеношу на машине Пита вызвала трепыхание бабочек в моем животе.
После обеда я вместе с Кэндис направилась к своему шкафчику. Она была необычайно молчалива весь последний час. Из всей нашей маленькой компании друзей я, наверное, была наименее близка с Кэндис. Но наши шкафчики находились у одной стены в одном и том же коридоре, так что время от времени я ходила с ней – как правило, не зная, что сказать.
– Я собиралась тебе кое-что сообщить, – произнесла она шепотом, как только другие прошли дальше в направлении своих шкафчиков, чтобы взять учебники для дневных занятий, – по поводу пятницы. В том, что Вайолет рассказала обо мне, когда мы играли в ту игру, было что-то странное.
Я резко остановилась, удивленная внезапной переменой в Кэндис: она довольно резко перешла от веселых планов в столовой к вечеру прошедшей пятницы – и, едва вспомнив вечеринку Оливии, тут же стала серьезной. Я снова ощутила тот дискомфорт, который испытала тогда в подвале. Возможно, не мне одной было слишком неуютно, чтобы веселиться во время игры.
– Да? – спросила я, не желая самой признаваться в неприятных воспоминаниях о вечеринке.
– Во время истории про воду, в которой я ушла от братьев навстречу волнам. Но у меня нет родных братьев. У меня есть два единокровных брата от второго брака папы, но я почти уверена, что никогда не упоминала Дилана и Джордана при Вайолет. Они живут в Грин-Бей, и я с ними редко вижусь.
Я нахмурилась: мы были знакомы с самого садика, но даже я не знала, что у ее отца два сына от новой жены. Оба родителя Кэндис завели новых супругов, но я знала только о существовании ее младшей единоутробной сестры Джулии, которая сейчас училась в восьмом классе.
– Это странно, – согласилась я, гадая, нужно ли довериться Кэндис и рассказать о собственном удивлении из-за знаний Вайолет о красном «Приусе», стоявшем на парковке дома Ричмондов в ночь вечеринки.
Именно тогда я подняла взгляд и увидела, что к нам идет Трей. Я непроизвольно улыбнулась и подняла руку, чтобы помахать, но наши взгляды встретились на мнгновение, а потом от отвернулся и прошел мимо меня – так, словно меня вообще не существовало. Я покраснела от унижения. Видимо, я неправильно оценила то, что произошло между нами той ночью на заднем дворе, – мне стало стыдно от того, как сильно колотится мое сердце. К счастью, Кэндис не заметила моего временного замешательства – ее взгляд последовал за Треем, уходящим по коридору.
– Мило, – сквозь зубы пробормотала она с неприятной улыбкой. Мы дошли до моего шкафчика, и Кэндис подождала, прижав учебники к груди, пока я открою замок. Ее мысли вернулись к Вайолет и событиям вечера пятницы. – Как думаешь, Вайолет шпионила за нами? Я даже полистала свой инстаграм: вдруг она видела фотографии моих братьев там, – но ничего не нашла.
Понятно: переживания Кэндис по поводу Вайолет уходят корнями в повседневность, а не в мир сверхъестественного, как мои. Глупо думать, что у Вайолет есть экстрасенсорные способности или она умеет как-то общаться с призраками.
– Может, кто-то сказал ей, – предложила я. – Например, Оливия.
Кэндис нахмурилась – я ее не убедила. И понятно почему. Оливия не стала бы занимать себя деталями жизни кого-то другого. Она существовала в своем собственном идеальном мирке, в счастливом неведении о тривиальных проблемах других людей.
– Не знаю. Просто это кажется странным.
* * *
У нас с Вайолет был общий урок после обеда, история США, которую вел мистер Дин.
– Класс, я знаю, что в это время года у всех на уме только Осенний бал: выборы его двора и Короля с Королевой. Но хочу напомнить вам, что в эту пятницу – выборы в ученический совет. Мне бы хотелось, чтобы вы подумали о вступлении в совет класса, – сказал мистер Дин. Он помогал ученическому совету, наблюдал за выборами и давал задания четырем представителям каждого класса. Я редко думала об ученическом самоуправлении. Оливия всегда была президентом нашего класса, а Майкл Уолтон, умник из команды по математике, – вице-президентом. Все знали, что Майкл выпустится отличником. Трейси Хартфорд, самая большая сплетница в одиннадцатом классе, всегда была секретарем, а Эмили Моррис отвечала за финансы.
Когда прозвенел звонок и я начала собирать учебники, меня окликнул мистер Дин:
– Мисс Брейди? Могу я с вами поговорить?
Вайолет вскинула бровь, глянув на меня по пути из класса и гадая, почему мистер Дин позвал меня поговорить тет-а-тет.
Я подошла к учителю, стиравшему записи с доски. На дом на выходные нам было задано написать эссе по памфлету Томаса Пейна «Здравый смысл». Я не очень-то хорошо справилась, так как была слишком занята мыслями о Трее, Генри и странностях на вечеринке Оливии.
– Да, мистер Дин? – спросила я.
– Я хотел спросить, не думала ли ты попробоваться на роль казначея одиннадцатого класса, – сказал мистер Дин. – Мне кажется, у тебя отлично получится.
Я не понимала, почему он считал, что у меня вообще что-то может получиться. На самом деле я выделялась лишь на уроках искусства. Не было причин думать, что пожилой мистер Дин с его подтяжками и галстуком-бабочкой обменивался историями с мисс Киркович – гораздо более молодой и продвинутой учительницей искусства. Кроме того, я уже слышала, что Джейсон Аркадиан, представлявший половину нашего жалкого школьного клуба по дебатам, уже подал свою кандидатуру с пятью подписями. Джейсон не был так популярен, как Пит и Айзек, но все же люди знали, кто он такой. Его никогда не называли коровой, он не терял близнеца в ужасной трагедии, о которой знали все в городе. К тому же я понимала, что придется приложить немало усилий, чтобы победить его.
– Математика плохо мне дается, – заверила я учителя. – Сомневаюсь, что буду хорошо управлять финансами класса.
– Но тебя будут любить. Ты дружелюбна ко всем в классе, – возразил пожилой мужчина. – Казначей одиннадцатого класса – очень важная роль. Ты будешь отвечать за сбор средств на поездку.
Каждый год, во время первой недели мая, одиннадцатый класс отправлялся в однодневное путешествие – например, в Чикаго или Миннеаполис. В предыдущий год ученический совет одиннадцатого класса организовал продажу нарциссов и шоколада. Оба варианта оказались неудачными, собранных денег не хватило, и в итоге всем ученикам пришлось сдать по двести долларов, чтобы участвовать в поездке. Мне не хотелось думать об участии в выборах, но предложение мистера Дина попробовать заставило меня вспомнить о валяющихся на земле листьях, которые утром видела по пути в школу. Можно было бы организовать учеников собирать листья и убирать снег – две задачи, помощь с которыми нужна была всем в Уиллоу.
– Я подумаю об этом, – заверила я мистера Дина и помчалась на физкультуру.
В коридоре у класса истории меня терпеливо ждала Черил. Я почувствовала отвращение к самой себе за то, как обращалась с ней с начала школьного года. Черил был мягкой, действительно милой – из тех девушек, что полностью обретают себя в колледже: там у нее появится умный парень, и она, наконец, реализует весь свой академический потенциал. Но в старшей школе Черил была девочкой в больших тяжелых очках… и в дешевых «неправильных» джинсах.
– Привет, – застенчиво поздоровалась она. Бедная Черил. Официально я не отказывалась от нашей с ней дружбы, но она все понимала. Теперь в обед я сидела с новыми друзьями, а на лабораторных работах вставала в пару с Мишей, а не с ней. Миша настаивала, что ей нужна моя помощь, а Черил получит хорошую оценку по химии и сама. – Хотела спросить, что ты делаешь в пятницу. Мама достала билеты на концерт «Ягненка и Совы» в Мэдисоне, и я подумала – может, ты захочешь пойти.
Внутри все оборвалось. Черил знала, что мне нравился фолк-дуэт «Ягненок и Сова» из Новой Зеландии. Я понятия не имела, что у них тур по США. Внезапно я почувствовала зависть, что у нее есть билеты, и ярость, что она купила их в очевидной попытке вернуть нашу дружбу. Черил они не нравились так, как мне. Пропуск первой футбольной игры года за пределами школы ради поездки с Черил (и возможно, с ее мамой или папой) на хипстерский фолк-концерт на юге точно не останется ненаказанным Оливией и Кэндис.
– Я бы хотела, – с печальным видом солгала я, – но, возможно, мне придется остаться после уроков в пятницу из-за встречи, о которой мне только что рассказал мистер Дин. К тому же обычно пятницы я провожу дома. С мамой. Ну ты знаешь – в это время года.
Я ненавидела себя за использование смерти Дженни как способа отказаться от поездки на концерт, но слова легко сорвались с языка. Лицо Черил тут же потемнело. Смесь разочарования, что я отказала, и стыда: я намекнула на то, что она забыла, какое эмоционально сложное это время года для моей семьи. Лишь увидев ее реакцию, я пожалела о выборе причины, но было слишком поздно отказываться от вранья. Я не знала, что скажу, если она узнает, что я уехала на игру с новым кругом друзей, – хотя и понимала, что буду чувствовать себя очень виноватой, если это произойдет.
– О боже, МакКенна, прости, – извинилась Черил. Казалось, она вот-вот заплачет. – Я совсем забыла. Просто я так скучаю по тому времени, когда мы гуляли вместе, понимаешь? Я подумала, было бы весело отправиться вместе на концерт.
Мое сердце практически разрывалось. Я никогда раньше не обрывала дружбу и мечтала найти способ пригласить и Черил в круг друзей Оливии, но в старшей школе это так не работает. Я была очень недовольна собой. Но мне хотелось обрести свое место. Хотелось пойти на Осенний бал за руку с Генри и не переживать, что меня снова назовет «коровой» какой-то идиот из одиннадцатого класса. Я мечтала получить воспоминания о популярности, на которые смогла бы оглядываться, когда покину Уиллоу и поступлю в колледж. После наполненного горем детства мне казалось, я заслуживаю пары лет популярности.
– Все нормально, Черил. Может быть, мы встретимся на следующих выходных, – предложила я, в душе понимая, что к следующим выходным тоже придумаю отговорку.
* * *
Мы вышли на беговую дорожку: все в одинаковых красно-черных спортивных костюмах, словно клоны. Оливия и Миша промчались мимо нас – они относились к физкультуре серьезнее, чем я, Кэндис и Вайолет. Кэндис отвернулась от нас с Вайолет и теребила свой телефон, пролистывая песни, которые не устраивали ее в тот момент, и не в такт подпевала выбранным. Если бы и я захватила телефон, то могла бы избежать разговора с Вайолет. Мы просто шли, раздражая тренера Стерлинг. Длинные тени вытянулись на гравии впереди нас.
– По поводу пятницы, – мягко произнесла Вайолет. Она, казалось, нервничала, беспокойно теребя свой медальон. – Наверное, я должна извиниться перед тобой за свои слова. Я не знала о твоей семье. В выходные я чувствовала себя просто ужасно, но не хотела писать тебе… ну, потому что все стало бы только хуже.
– Все нормально, – ответила я, не желая разговаривать о Дженни на стадионе в такой прекрасный осенний день; дул прохладный ветерок. – Ты новенькая в городе. Откуда тебе было знать?
Она нервно прикусила губу, как часто делала. Не будь Вайолет такой хорошенькой, было бы легко отнести ее к нервным ботаникам и застенчивым чудакам нашей школы.
– Не хочу показаться фриком, но иногда я вижу всякое. На самом деле я не обсуждаю это с людьми… Ну, то есть… никогда. Но как я и сказала, мне очень жаль, что я упомянула пожар.
Я почувствовала, как все вокруг меня словно бы затормаживается, как замедленные кадры в фильме. Правильно ли я ее услышала? У нее какие-то экстрасенсорные способности? Возможно, мои подозрения не были беспочвенными.
– Э… а ты могла бы уточнить? – спросила я. – Нельзя сказать такое просто так и не объяснить.
Вайолет пожала плечами, словно сказанное ею не было чем-то особенным.
– Ну, знаешь, разное. О людях. Не что-то вроде рентгеновского зрения или типа того. Но я смутно улавливаю, что с ними случилось или случится, и никогда не знаю, что на самом деле это значит. Коснувшись твоего лба, я почувствовала запах огня и увидела дым. Не знала, что ты пережила пожар в доме, – извинилась она. – Пожалуйста, не рассказывай больше никому. Я знаю, что это звучит безумно. – Теперь я уже и передвигалась медленно, как улитка. Было невозможно поверить в сказанное Вайолет. И все-таки…
– То есть… машина Оливии? – осмелилась спросить я. – Ты упомянула в истории, что ее родители собирались подарить ей красную машину на день рождения. Произнося это, ты знала, что красный «Приус» уже стоял на парковке Ричмондов?
Вайолет сморщила носик, очевидно, переживая из-за моих расспросов. Мне не хотелось на нее давить – но, вполне естественно, у меня возникла масса вопросов.
– Нет, я не знала, что он уже там. Она говорила, что хочет «Приус», так что я придумала ту часть. Наверное, просто угадала.
– Это очень и очень странно, – заметила я. С одной стороны, я была благодарна, что Вайолет открылась мне. С другой – она ужасно пугала меня. – Что еще ты знаешь… обо мне?
Она осмелилась взглянуть мне в глаза лишь на секунду, а потом посмотрела в небо, избегая моего взгляда.
– Ничего, правда. Это все. Только пожар. И… у тебя ведь есть собака? Медленная, пятнистая и пушистая?
Мокси была британским спаниелем. Она действительно стала в последнее время медленной, едва ковыляя на пораженных артритом лапах. Я кивнула, признавая, что у меня на самом деле есть собака, но не поверила Вайолет ни на секунду.
Она знала больше, намного больше. Но если я расскажу об этом друзьям, они посчитают меня сумасшедшей.
И, по всей видимости, каким-то образом Вайолет достаточно хорошо меня узнала, чтобы довериться. Наверное, почувствовала, что я ее подозреваю.
Но больше всего меня интересовало другое (хотя я и не осмеливалась об этом спросить): если Вайолет почувствовала пожар, который когда-то убил мою сестру, были ли ее истории об Оливии, Кэндис и Мише как-то связаны с реальностью?
* * *
– Мистер Дин считает, что мне нужно выдвинуть свою кандидатуру на место классного казначея, – рассказала я маме за ужином, помешивая макароны в тарелке. За столом я вела себя необычайно тихо, думая о Вайолет и обо всем том, что она поведала на уроке физкультуры. Обычно я бываю не так замкнута во время еды – но в тот момент мне не хотелось признаваться маме, что я подозреваю подругу в обладании сверхъестественными способностями. Она тут же позвонила бы папе и попросила бы его оценить мое психическое состояние.
– Казначей? А почему казначей? Ты бы гораздо лучше проявила себя в качестве секретаря, – сказала мама. Она никогда не поощряла меня стремиться к тому, к чему не лежало сердце. «Побереги свою энергию для важных дел», – любила она говорить.
– Я не могу претендовать на место секретаря. Победить не получится. Трейси Хартфорд всегда баллотируется на место секретаря и каждый год побеждает. Я могу попробовать стать казначеем, потому что тут у меня хоть какой-то шанс есть, – пояснила я.
Мама вылила еще одну порцию холодного соуса на макароны.
– Это не мысли победителя, – пожурила она меня. – Я даже не знала, что тебя интересует ученический совет. Кто еще баллотируется?
– Джейсон Аркадиан, – ответила я, яростно накручивая спагетти на вилку.
Бесполезно объяснять маме, что вряд ли мои соученики проголосуют за меня, а не за Трейси. И что, если я решусь бросить ей вызов, баллотируясь в секретари, могу огрести публичное унижение.
– Ну, а Джейсон Аркадиан очень хочет быть казначеем класса? Разве ты не будешь жалеть, что лишила его этого шанса, просто чтобы поразвлекаться пару дней? – критично спросила мама. Она явно не понимала нравы и обычаи старшей школы Уиллоу.
– Нет, потому что я тоже заинтересована в этой должности, – призналась я. Теперь, после предложения мистера Дина, все эти планы и возможности, связанные с выборами, дали моему мозгу безопасную гавань – вдали от тревожных мыслей о Вайолет и ее странных видениях. Я могла бы успешно собирать деньги, в этом не было сомнений. Я плохо знала уехавшую в Чикаго Эмили Моррис, но мне казалось, что та баллотировалась только из-за Оливии. Мне даже не придется прилагать особых усилий, чтобы превзойти ее в работе. – Мне нужно будет организовать сбор средств для поездки класса в мае. У меня уже есть пара идей.
Мама уставилась на меня с другого конца стола так, словно перед ней инопланетянин.
– Ты серьезно?
– Да, – ответила я.
– Ну, если тебя это интересует, тогда и меня тоже. Это будет хорошим дополнением к твоему заявлению в колледж. Что нужно делать?
Я сказала ей, что мне нужно будет официально объявить свою кандидатуру в пятницу на собрании после школы. Как только слова сорвались с губ, я поняла, что присутствие на этом собрании усложнит поездку в Кеношу. Но зато почувствовала себя немного лучше по поводу отказа поехать с Черил в Мэдисон. Получается, я не совсем соврала ей: в конце концов, у меня правда было назначено мероприятие в пятницу после уроков, которое не позволяет мне пойти с ней на концерт.
– Завтра куплю ватман в «Уолгринс». Но все-таки подумай о противостоянии Трейси Хартфорд. Ее мать слишком болтлива, – заметила мама.
* * *
Вечером, делая домашку, я нарочно не опускала жалюзи, потому что заметила, что и Трей не опустил свои. Его было невозможно разглядеть в комнате, но свет был включен – так что, скорее всего, он не спал. Я весь день переживала из-за того, что он проигнорировал меня там в коридоре, возле шкафчиков. Хотя, учитывая то, что Вайолет рассказала мне на физкультуре, – пожалуй, у меня были и более серьезные основания для тревоги. Генри написал мне. Мое сердце колотилось – бум-бум-бум, – пока я читала его сообщение. Он спрашивал, какого цвета мое бальное платье. Генри собирался арендовать смокинг и хотел, чтобы пояс совпал по цвету с платьем и мы в самом деле походили на пару. Интересно, купит ли он бутоньерку. Мама просто растает, если в нашем доме появится парень и наденет мне на руку бутоньерку.
