«Три кашалота». Следы децимации. Детектив-фэнтези. Книга 11

"Три кашалота". Следы децимации. Детектив-фэнтези. Книга 11

Глава

I

На компьютерную систему ведомства «Три кашалота» «Сапфир», а также на подсистемы «Аватар» и «Скиф», позволяющие за счет обостряющейся интуиции оператора в их сновидениях и их видеозаписях выходить на следы преступников, была совершена вирусная атака неизвестных. Ущерб, к счастью, оказался минимальным. «Сапфир» лишь с большей вольностью стал трактовать сходные понятия, смыслы и имена, выстраивая вполне логические цепочки, не на много уменьшив вероятность точных попаданий в цель. Это не считалось критическим в силу того, что аналитика в своей основе ложилась на мозги сотрудников, на практику обсуждения любых вопросов, словно бы, перекрестным методом – от исторических фактов и научных гипотез до мифов и метафизики. Прошло уже несколько дней борьбы с вирусом, и это, в принципе, никак не повлияло на работу ведомства. Однако, сотрудникам следовало самим идти дальше – наделить систему не только правами, но и обязанностями, чтобы она знала, что, потеряв всякий страх, нагрешит, и, значит, не быть ей в царстве небесном. При том, следовала и ответственность программиста, обеспечивающего цифровой системе защиту от вирусов и поддержание в ней потенциала искусственного интеллекта и жизнестойкости, как это происходит и в организме человека с системой гарантированного сохранения потенциала воспроизводства себя в поколениях.

– Собственно, так и есть: по такой же программе работает любое умное железо! – рассуждал генерал Бреев, персонифицируя свое детище, – операционную систему, настолько, что применял в анализе понятия и образы, которые к машине, по определению, всерьез относиться не могли. – И, кто знает, может, однажды «Сапфиру» удастся даже самому быть аватаром, без подключения к сновидению оператора, чтобы выдавать наиболее точные прогнозы. Но на это, пока еще, были способны лишь вещий сон и особо одаренные ведуньи. Операционные программы прогнозирования были, как говорится, не в счет; не спасали и статистические данные по фактам, событиям и явлениям в российской истории. Правда, в ожесточенную схватку с теоретиками, отрицающими историю как науку, способную к прогнозированию, вступила организованная группа историков из тридцати человек под названием «Верхи и низы», где одним из главных действующих персон в неожиданно разыгравшейся драме стал старый консультант «Трех кашалотов» ученый историк из Санкт-Петербурга Самуил Вавилович Петрегин. Расследование дела взял на себя возглавляющий ведомство генерал Георгий Иванович Бреев. Из предварительного заключения по делу «историков прогнозистов» явствовало, что трое историков были убиты в одно время, но в разных местах по невыясненным обстоятельствам и неизвестными преступниками. Система «Сапфир» указала на связь этого дела с недавно заведенным в полиции делом об убийстве шестерых клиентов адвокатской конторы «Нерастворное золото» и выдвинула поразительную версию, что каждый из убитых был десятым из тех, кто обращался за консультацией как в организацию «Верхи и низы», так и в адвокатскую контору «Нерастворное золото», а преступники совершили древний обряд децимации, применяемый издревле в Риме, а позже и в России: каждый десяток «воинов» добровольно-принудительно бросает жребий, и один из них становится жертвой – его убивают. Как ни странно, кредо организации историков и адвокатской конторы было одинаковым: защищать пострадавших «низов» от правонарушений государственных учреждений и от неправомерных или сомнительных действий властей – «верхов». На историческом стенде в коридоре организации были приведены слова творца социалистической революции Ленина о том, что октябрьский переворот семнадцатого года произошел в условиях, когда «низы» хотели жить по-новому, а «верхи», как бы им ни хотелось держаться за старое, по-старому жить уже не могли. В адвокатской конторе висел стенд с мало что говорящим названием «Виват, Фиванд!» и с фотографиями лучших работников. Среди клиентов конторы, как выяснилось, было около семисот человек.

Система «Сапфир» свое самостоятельное расследование начала с логического подсчета, что среди клиентов адвокатской конторы оказалось шестьдесят девять человек, открывших свои частные офисы в пенсионном возрасте, и убитые шесть человек оказались из этого числа. Железный мозг, выведя закономерность, предупредил, что следующий клиент пенсионер, по счету семидесятый, тоже обязательно будет убит.

Генерал стоял в дальнем конце своего огромного кабинета, у двух окон, которым позавидовали бы образцовые витрины столицы, и глядел на Кремль, когда услышал голос секретаря Карины Мартиросян:

– Георгий Иванович! Время… Все собрались… Мне запускать?

– Да, пусть войдут.

Начальник аналитического бюро информатизации и оперативных заключений «Анабиоз», где себя считали аналитическим бюро информации по особо важным заданиям, Анатолий Феферов поправил узкие, в тонкой серебристой оправе очки на переносице крупного, широкого носа и близоруко сощурился. Он и начал:

– Наша система «Скиф», указав на шестерых убитых пенсионеров и предупредив, что на очереди в самое ближайшее время седьмой, указали и на то, что всех их объединяет, а именно, что все они обращались за консультацией в адвокатскую контору «Нерастворное золото». Все шестеро, по свидетельству родственников, имели небольшой золотой запас, ибо все они… – Феферов сделал многозначительную паузу, словно решив отметить несовершенство «Сапфира», ранее не указавшего на одну очень важную деталь, – все они работали в золотой отрасли.

– А в кризис перестройки зарплату им, за неимением денег, выдавали золотом! – съязвил майор Сбарский.

Феферов оставил эту колкость без внимания.

– Ну, допустим, «Сапфир» мог не знать, что все они – из двух золотодобывающих предприятий – «Южуралзолото» и «Миасский прииск», но почему он не объяснил нам то, что, несомненно, в себе зафиксировал сразу же, а именно, что все шесть детских учреждений шестерых убитых клиентов контор имеют в корне слов «тв».

– Придет время, и мы спросим у «Сапфира», – сказал Бреев. – Пока это невозможно, и делать ему выговор бесполезно! – В голосе генерала чувствовалось раздражение. Все знали, что система «Сапфир» с подсистемами «Скиф» и «Аватар» были его детищем, ибо в них он вложил философию: индукция не против дедукции, а наиболее точный вывод делает интуиция вещего сна. – Ознакомьте нас с этими учреждениями!

– Перечисляю. Это учреждение «Сотвори чудо!», работавшее в помощь церковной воскресной школе для детей, не верящих в сказки и во всяких дедов морозов; «Неувядаемое творчество» – для детей с неизлечимыми формами болезней; «Тварь божья» – питомник для бездомных животных и раздачи их детям через рубрику «Отдадим в добрые руки инвалидов»; «Створка улитки» – для реабилитации детей аутистов; «Отвори врата на радугу!» – для развития художественного воображения у дальтоников; «Претвори цель в реальное золото!» – для юных бизнесменов из бедных семей, имеющих приводы в детскую комнату милиции за кражи и мелкий хулиганский разбой. – Феферов замолчал.

– Анатолий Богданович, что у вас за привычка – тянуть кота за хвост. Продолжайте! Вы, я не сомневаюсь, уже нашли того, кто седьмой на очереди быть умерщвленным: он из учреждения, в названии которого также присутствует «тв»?!

– Так точно. Это, вероятно, директор заведения для развития в современных условиях коллективизма среди детей с трудным социальным привыканием «Растворись в общем счастье!» Кориандр Велурович Роков. Он отсидел срок и после освобождения незамедлительно открыл данное учреждение, в которое попали, прежде всего, его, так сказать, сокамерники и прочие товарищи по зоне. Но также и…

– Говорите, говорите, товарищ капитан! Все мы внимательно слушаем!

– Но также и правнук директора адвокатской конторы «Нерастворное золото» Антона Павловича Брюсилова…

Глава

II

– Погодите! – прервал Феферова начальник оперативно следственной службы «Сократ» полковник Халтурин. – По какой статье отбывал наказание Роков?

– Здесь целый букет, Михаил Александрович, закончившийся внезапным разбоем, когда ему уже предъявили обвинение в насильственном привлечении детей в его секцию путем шантажа их родителей, вплоть до угрозы их убийства; в совершении невольного убийства прямо в комнате следователя, когда Роков оттолкнул вызванного на очную ставку из больницы фигуранта Белоцерковского, можно сказать, уже выздоравливающего после удара со спины топором по ребрам неуправляемым подростком с психическим заболеванием.

– Надеюсь, этот Мишутка уже изолирован! – не спросил, а скорее констатировал майор Сбарский.

– Да, этот инцидент зафиксирован в деле, связанном с делом о самосожжении на мусорном полигоне нашей бывшей фигурантки Булатовой, – пояснил присутствующим, не знакомым с данным делом, Халтурин.

– Так вот, тогда еще задержанный Роков, в перепалке оттолкнув фигуранта Белоцерковского, повредил ему позвоночник, отчего тот скончался на месте от болевого шока и удушья. До этого Роков, хотя и совершал противоправные действия, заманивая в свою секту детей, но был им как отец родной – приучал к спартанскому образу жизни, укреплял их физический и моральный дух, чтобы плодить из отобранных идеальные образцы наподобие советских «юных космонавтов», «тимуровцев», «ворошиловских стрелков», «осоавиахимовцев» и прочих… Правда, в период их полового созревания он брал их клетки и отправлял подельнику в другое заведение, где суррогатные матери вынашивали плод.

– Вот тебе и отец родной! – фыркнул Сбарский. А детки – «палачи Ариана»!

– Означенный подельник, выращивающий детей в животах чужих матерей, – это руководитель заведения «Секта кеплеритов – за русский мир!» Юрий Захарович Живандеев, тоже отбывавший наказание. Срок получил за то, что не мог мириться с преступной деятельностью доктора перинатального центра Белоцерковского, осуществлявшего с помощью своего брата, убитого архитектора Белоцерковского, облучение центра с целью уничтожения в носящих плод матерях исконно русского духа. Он менял звучание волн колокольного звона, проникавшего в центр, и в ДНК малышей развивалось западническое отношение к жизни. Так это или нет, мы не можем судить точно, необходимо время, однако уже выяснено, что почти все дети из этого центра сегодня – не православного воспитания, ходят в разные церкви и даже секты: одна из них называется «Три вершины золотого креста». Среди выношенных в перинатальном центре – правнук директора адвокатской конторы Брюсилов: он теперь посещает секту с названием «Палач Ариан», где проповедуют христианские истины первого вселенский собора. Напомню, что на этом соборе в Никее Николай Чудотворец дал решительный отпор «арианам», кто не считал господа тем, кто рожден от человека, да и от Троицы не рожденным, а лишь сотворенным. Все логично: ибо ведь и Адам был лишь сотворен, а не рожден, как сотворена и любая вещь, нас окружающая…

– Не будем углубляться в эти детали! – прервал Бреев. – Нам не столь важно, какое наказание за свои преступления получит каждый из преступников, нам важнее прийти к результату о драгоценностях. Давайте ближе к делу, Анатолий Богданович! Расшифруйте нам, что, по-вашему, стоит за названием конторы Брюсилова «Нерастворное золото»; и что это за секта такая «Три вершины золотого креста».

– Версий пока нет, товарищ генерал, кроме той, на которую указал «Сапфир», хотя она и абсурдна… Поставив в число первых кандидатов быть убитыми, наряду с Кориандром Роковым, и самого директора адвокатской конторы Антона Брюсилова, «Сапфир» назвал важным аргументом то, во-первых, что в названии конторы «Нерастворное золото» тоже есть «тв», а во-вторых, что если золото ничем не растворяется, то и на него есть свой «злодей» – кислота с названием «царская водка»! И что убийство Брюсилова совершится согласно древнему сектантскому ритуалу децимации времен Петра Первого под названием «царская воля – растворись в общем счастье!»

– В чем суть этого ритуала? – с большим интересом спросил Халтурин. – Ну, разумеется, помимо того, что за трусость одного солдата полка убивали каждого десятого в строю. Все мы знаем, как это было у древних римлян, у Чингисхана и прочих злодеев. Сознание воинов было коллективистским и самоотверженным: провинился один, пусть пострадает десять его товарищей, что не доглядели за ним. Примерно так. Ведь так, товарищ капитан?

– Разумеется…Что же касается ритуала секты, то она совершала следующий акт: приглашала к себе на встречу, на праздник, а в петровские времена, например, на танцевальную ассамблею, какого-нибудь самолюбивого человека, мало знакомого с нравами общества, предлагала опасную игру – согласиться на условие стать десятым по жребию или избежать этого жребия, чтобы подставить голову под топор!

– Буквально под топор? – спросил Сбарский.

– Разумеется, нет!.. Могли быть самые разные условия, в том числе со смягчением участи: к примеру, принять дуэль с сильным противником или сыграть в русскую рулетку – позволить выстрелить в себя три раза из семи из заряженного ружья… То есть с сохранением надежды выжить. Но бывали и более бескомпромиссные условия. Так, например, был обезглавлен несчастный любовник жены Петра Великого Екатерины Вилли Монс. Когда он был приглашен в дом помощника протоинквизитора на какую-то очередную масонскую ассамблею, некая интриганка Катрин Потоцкая отвела его лунной ночью во двор к месту устроенного свидания с любовницей – женой императора Екатериной. Там-то разгневанный супруг, пришедший в совершенную ярость, и узнал об измене жены. На этом собрании, как свидетельствуют расшифрованные документы масонов, во главе которых после друга Петра Якова Брюса стоял тот самый помощник протоинквизитора Василь Широков, было ровно сорок человек. Они решили устроить децимацию: казнь каждого десятого человека, но в это число цинично включили четырех приговоренных «новичков» – Петра, бывшего в саду, хотя и недолго, но ставшего невольным свидетелем заговора, второго – Монса, третьего – молодого купца, бывшего золотопромышленника, Ивана Протасова, быстро сделавшегося врагом племянника Широкова поручика Бецкого, и одну из молодых красавиц – дочь башкирского купца Василису Видалову. Петр и Монс вскоре умрут, Протасову поможет какое-то счастливое обстоятельство, мне неизвестное, а Видалову, кажется, спасет Протасов. Между ними уже случилась тайная любовная интрижка. Об этом зафиксировано в системе «Сапфира» и красочно обыграно подсистемой видеореконструкции исторических событий «Скиф». Не нужно погружаться в «Аватар», чтобы верить видеоверсии с первого раза.

«Да! – думал про себя генерал. – Мое детище – «Сапфир» уже способно спорить с человеческой интуицией, а «Скиф» со своей все расширяющейся оперативной памятью при углублении алгоритмов логики принятия решений и выдачи выводов уже способен и на очень точные прогнозы.

Глава

III

– Это о ритуале! – заканчивал доклад Феферов. – Теперь вернусь к вашему вопросу о золоте, товарищ генерал!

– Золото нужно не мне, это не мой вопрос, а всего нашего коллектива, – спокойно уточнил Бреев, уже не обращая внимание на свойство характера Феферова слегка язвить, даже и по отношению к машинной системе, сделавшей какой-то сбой. – Я подчеркиваю – нашего дружного коллектива!.. Продолжайте!

– Да, да, конечно, товарищ генерал. Возвратившись к вопросу о сокровищах, укажу на связь золотых вершин креста с казнью Монса, а точнее, с тем, кем являлся его отец. Отец его, Иоганн, по некоторым данным, вел свою родословную от древней императорской крови – матери византийского императора Константина Елены, первой принявшей христианство и привившей любовь ко Христу своему сыну. Она совершила паломничество в Иерусалим, разрушенный в результате землетрясения в семидесятые годы новой эры и, примерно, через семьдесят лет ставший Элией Капитолиной, к месту казни Христа, где в одной из пещер сохранялись остатки от креста распятия. Она повелела разделить их на три части: один обломок был оставлен в Иерусалиме, второй она отвезла в Рим, а третий – в Константинополь. Иоганн Монс, приехавший в Россию до правления Петра, обзавелся здесь хозяйством, большим домом, потом построил такой же и для сына Вилли – в некотором роде по образцу прямоугольного римского храма базилики, с полукруглой абсидой, и с чашей омовения в атриуме при входе, как в том же храме. Замечу, что чаша омовения вначале стояла во всех христианских храмах. Так же был возведен и фундамент так называемого «ойкуменикуса» – имперского собора, копии того, где проходил первый вселенский, но, по сути, пока еще лишь имперский собор. Величие Константина было в том, что он объединил апостольские соборы, поместные соборы в понятие вселенский собор в Никее. Константин, едва объединив империю, стал строить городок Византий у бухты Золотой Рог, и бухта перегораживалась от одного берега до другого огромной цепью, частично золотой, в той части, которая оставалась нерастворимой в любых агрессивных средах, в том числе, в воде. Неслучайно позже на акрополе этого города будут возведены три десятка церквей. И во дворе Иоганна Монса имелась своя древняя «Каракала», как он называл искусственно сооруженные останки святого города, поставив тридцать прямоугольных возвышений – символов первых церквей без куполов, ставших служить каменными скамьями…

– Не ходим ли мы кругами, капитан Феферов? Где же наши сокровища? – спросил Халтурин. На что генерал ему одобрительно кивнул.

– В самом деле, Анатолий Богданович! – не выдержала и капитан Удальцова.

– Подумайте сами! – победоносно заявил Феферов. – После того, как император отсекает голову своему камердинеру Монсу, кладет ее в банку и заставляет Екатерину несколько месяцев до собственной смерти смотреть на останки мертвеца в ее же спальне, супруга Монса, как свидетельствуют архивы, «продает мельницу и лавку, оставляя себе лишь дом, купцу и виноторговцу Мокею Вишховатому…» Ну?!..

– Что, «ну», капитан Феферов! – чуть не ударил кулаком по столу майор Сбарский.

– А то, товарищ майор, что сам Иоганн Монс был когда-то виноделом, и, следовательно, Мокей Вишховатый был его доверенным лицом и мог хранить большие тайны!.. И?.. – Невысокий, невыразительный, но с длинным носом, густым венцом рыжих волос и мохнатыми черными бровями Феферов обвел всех выразительным взором из-за выпуклых и никогда до конца не раскрывающихся воспаленных век.

– И что «и», Анатолий Богданович?

– Ну, в конце-то концов?! – не выдержал сидевший все это время в задумчивости начальник отдела «Анабиоз» Илья Куртяхин, недавно получивший очередное офицерское звание майора.

– И вы, товарищ майор, туда же! – сделал обиженную мину начальник отдела Феферов, вытягивая губы, словно собираясь навесить на них амбарный замок. Но под сгущающимися тучами уже было не отвертеться, красная черта была, видно, им перейдена. – Ну, вы же должны знать, кем на самом деле был Иоганн Монс, отец дочери – любовницы Петра Великого и сына – любовника жены Петра Екатерины?!

– Он был золотых дел мастером! Это всем известно! Так он что, доверил Вишховатому богатство фаворита Екатерины?! И где оно? В подземельях проданной Вишховатому недвижимости?

– Вы сами это сказали! – сделал вывод и от важности еще больше прикрыл воспаленные веки начальник «Анабиоза». Поправив на носу очки, он добавил:

– Я не возражал бы, если бы кто-нибудь дополнил мою информацию.

– Разрешите! – тут же взяла слово Удальцова. – Указанное место, где могут храниться богатства семьи Монсов, могло быть не известно никому, кроме главы семьи Иоганна, а затем Вишховатого. Последний, судя по тому, что мы о нем знаем из разных источников, служил, как швейцарский банк, гарантом для тех, кто ему доверился, в том числе и сам император Петр. Вспомним, как Вишховатый оказался в обозе с убегавшим с поля битвы Карлом Великим, благодаря чему затем указал Петру на часть богатств, которые увозил Карл?.. Далее… Система «Сапфир» указывает, что проданная недвижимость вдовы Монса – мельница и лавка – не всегда оставалась у Вишховатого, а много позже перешла к семье башкирского купца Видалова, который велел разобрать мельницу и всю целиком перевез к себе на Южный Урал в урочище Уграй под современным городом Миассом с его золотоносными приисками. Значит, изначально Монсу было выгодно, чтобы от мельницы, а о лавке и разговору нет, не осталось и следа, и богатство надежно хранилось бы в потайных пластах под землей.

– Хорошо. Я удовлетворен и вашей работой, Анатолий Богданович, – сказал генерал, – и вашей тоже, капитан Удальцова, – добавил он. – Будем считать эту версию наиболее перспективной. Кроме того, сообщаю, что при обыске у Кориандра Рокова найдены алтарь «Золотая статуя Иоанна Златоуста» и алтарь «Золотая статуя богини Афродиты», хранящие в своих полостях значительное количество драгоценных камней. Происхождение их нам пока неизвестно, но на данный момент это не суть важно, план новых суток нами уже выполняется. Давайте заслушаем кратко о том, каким образом мы обеспечим большую защиту «Сапфира» против неизвестных… Начальник службы обеспечения наладки «Сон» старший лейтенант Иванашкин, прошу вас!

Глава

IV

Начальник отдела «Сон» Семен Семенович Иванашкин, долговязый и сутулый, редко присутствующий на подобных совещаниях, был словно не в своей тарелке. Прокашлявшись в кулак, он робко начал:

– Нами сейчас изучается алгоритм нового способа расшифровки ДНК в мозге человека. К работе подключен консультант из медицинского НИИ Самойлович, выдвинувший гипотезу, что все связано с историческим континиумом, и вероятность более точного прогнозирования лежит в разгадке природы РНК исторического процесса, штампующих определенные клетки виртуальной жизни. Именно они при определенных условиях материализуются в исторические факты, явления и процессы. Попросту это работает так: если структуре РНК удастся вызвать виртуальный процесс будущего, то мы сможем увидеть процесс зарождения клеток будущего и их потенциала еще до того, как они сформировались в сложную структуру совершенного преступления. Использование этого принципа в совершенствовании нашего «Сапфира» в его эфирном пространстве с железным мозгом и воспроизводством байтов и мегабайтов памяти с помощью комбайна «4Д», позволит нашему ведомству «Три кашалота», как минимум, повысить степень безопасности наших операторов при подключении к «Аватару» и, как максимум, подключаться к нему, как советчику без погружения в состояние «вещего сна», что прежде было обязательным условием, чтобы выйти на наиболее точный прогноз в расследовании.

– Ну, что ж, хорошо. Я уже ознакомился с вашим подробным отчетом, Семен Семенович. Но я должен был ознакомить всех с возникшей проблемой и нашими новыми достижениями. Их скоро каждый из нас сможет взять на вооружение. Вы можете идти… А сейчас…

– Позвольте, товарищ генерал?! – обратилась к Брееву старший лейтенант Виноградова, уже стоя и не дожидаясь, пока топот шагов начальника «Сна» не исчезнет вдали:

– Хочется также вкратце напомнить, что в плоскости технологии запуска вирусов в нашу систему «Сапфир» может лежать комбинация искажения алгоритмов приема сознанием, какие в сторону перинатального центра поступали в виде искаженной мелодии колокольного звона. Определенные искажения, имеющие строгую направленность, внедрялись и в ДНК и РНК клеток детского плода. Тем самым, еще не родившиеся дети на подсознательном уровне как бы приучались к определенным виртуальным образам, угодным врагам, а тем самым приуготовлялась почва для дальнейшего влияния на их сознание, а следовательно, – будущее России.

– Спасибо, Алевтина Егоровна. Эту информацию, прошу вас, передайте в отдел Иванашкина.

– Да! Пусть технология ухищрений преступников послужит нам на пользу! – сказал Халтурин.

– На этом пока все! – сказал Бреев. – Прошу всех, у кого есть хотя бы косвенные данные, проанализировать, что может стоять за понятием «золотые стороны креста»… Майор Куртяхин, насколько я помню, сейчас на вашем отделе лежит обязанность изучения жизнеописания первого золотодобытчика Ивана Протасова? Обратите внимание на интриги упомянутой капитаном Феферовым персоны Катрин Ясницкой. Нам важно иметь еще одно хотя бы косвенное подтверждение того, что клад семьи Монса существует.

– Я вас понял, товарищ генерал! Будет исполнено!

Выйдя из кабинета генерала, Куртяхин вздохнул полной грудью. Он думал о своем пятилетнем сыне, о том, что его бывшая жена Лидия могла родить близняшек, и одного ребенка мог забрать себе для своих экспериментов уже убитый директор перинатального центра Белоцерковский. Лидия сама ошеломлена, она тоже допускает возможность, что выносила одновременно два плода, но была обманута. Имелась лишь случайно попавшая в дело о Белоцерковском фотография двух мальчиков, на вид совершенно одинаковых. Один из них уже посещал сектантскую школу «Растворись в общем счастье», где однажды мог встать в общий строй конфирмации и быть кем-то, как десятый по списку, приговорен к смерти.