Поколение. Кто такие Подобные?

– Что я пропустила? – поинтересовалась Нина.

– Она была слишком горячая! – Ира возмутилась, потирая обожженные ладони. – Я просто не ожидала…

Диана вытерла салфеткой последние капли латте, и пол вновь засиял чистотой.

– Ладно, – развела руками Нина, вновь отправляясь варить себе кофе. В просторной кухне было очень красиво. В блестящем полу отражался потолок с лепниной. Встроенный в холодильник маленький телевизор транслировал футбольный матч, стояла мебель из красного дерева. Здесь царил уют, которого давно не чувствовала Нина у себя дома. Ей часто не хватало таких тихих минут только для себя, просто так, наливая кофе, глядя в окно и размышляя ни о чем. Не отвечая на вопросы незнакомцев, не пробираясь в собственную спальню тайком.

На холодильнике висела фотография Дениса и его семьи, сделанная на прошлый Новый год в Испании. В семье Маховых таких фотографий давно не делали.

Неожиданно дом наполнился странным звонким писком. Его резкие частоты звенели так, что показалось, могли лопнуть барабанные перепонки, треснуть стекло и даже голова. Невыносимый неистовый звук, заставляющий терять осознание реальности, времени, пространства. Интуитивно схватившись за голову, Нина выпустила кружку из рук, и она разбилась вдребезги, а потом девушка поняла, что согнулась пополам и встала на коленки, зажимая уши. Она не сразу осознала, когда звук прекратился, потому что он еще долго эхом звучал в ее голове.

– Нина? Нина, ты в порядке?

Голос Иры вернул Нину в реальность, и она огляделась, с трудом восстанавливая дыхание.

– Господи, что это было? – поразилась она. – Это пожарная сигнализация? Кто-то опять уронил кальян?

– О чем ты? – Ира действительно была в недоумении.

– Этот звук…

– Какой звук?

– Ну этот… ну ты не могла его не слышать, он бы мертвого с того света вернул! – Нина ощутила отчаяние в собственном голосе, но испуганное и удивленное лицо подруги быстро остудило ее пыл.

– Нина, я… не знаю даже, что сказать… – растерянно проговорила Ира.

Нина, не моргая, уставилась на девушку. Почему она делала вид, что ничего не слышала? Зачем бы она стала это делать? Может, и вправду не слышала? Как бессмысленно.

– Ладно, проехали. Может, я устала. Может, мне в голову напекло, – решила она. Ничего важного не произошло, и не из-за чего спорить и доказывать. По правде, этот инцидент просто хотелось забыть, как можно скорее.

– Оставь! – попросила Ира, забрав осколки чашки у Нины. – Ты много выпила, может, тебе проветриться надо… И нам надо прекратить разбивать чашки, – с улыбкой заметила она и участливо добавила: – Почему бы тебе не подышать воздухом.

– Все нормально, – заверила ее девушка, хотя сама не была так уж уверена в своих словах. Она все еще слышала отголоски безумного звона, такое просто не могло показаться. И фантомное чувство в голове оставляло за собой необъяснимые неприятные ощущения взвинченности и отвращения.

– Я настаиваю, – произнесла Ира уже с нажимом.

Нина кивнула. Ей не очень-то и хотелось оставаться. Ничего интересного она тут не пропустит, а настроение почему-то стремительно портилось.

– Давай я провожу тебя, – предложила Ира.

Нина отрицательно помотала головой.

– Нет, не нужно. Тут пару улиц всего пройти.

– Вдруг тебе станет хуже.

– Тимофей меня встретит, – соврала Нина.

Она замолчала и только тогда поняла, что сделала. Соврала легко и просто. Это не было похоже на нее. Но Нина не хотела, чтобы ее провожали, потому что не желала говорить о случившемся и испытала внезапное непреодолимое желание спрятаться ото всех. Ира поверила ей, и этого было достаточно чтобы разойтись.

– Хорошо. Напишешь, как доберешься?

– Ага, – кивнула Нина и взяла свою сумку.

Ей даже не хотелось ни с кем прощаться. Ей нужно было просто уйти, и в целом никто даже не заметил бы этого побега. Девушка еще помнила звук и ощущала мнимую боль, а внутри била мелкая дрожь, пока шла по улице и ловила легкий летний ветерок. Она и не заметила, как добралась до дома, а потом остановилась на улице у дверей, испытывая раздражение и нервозность без какой-либо причины. Вздохнула несколько раз носом, желая прийти в себя, и наконец зашла. Едва она переступила порог квартиры и сделала несколько шагов, вдогонку ей долетел голос тети Светы:

– Ты почему так поздно? – причитала она, крупная, неприятная на вид женщина с грубым и крикливым голосом.

Нина остановилась, будто ее застукали, и с досадой обернулась назад.

– Потому что мне не пять лет.

– Твой отец тебя дурно воспитал! – зло каркнула та и поспешила обратно в гостиную.

– Мы в двадцать первом веке, женщина! – пробормотала себе под нос Нина и направилась по коридору. В спальне она застала шестилетних двойняшек, увлеченно роющихся в ее ящике с косметикой. Обе девочки были жирно «накрашены».

– Эй! Я же говорила вам этого не делать! – в негодовании прокричала Нина, едва заметив их.

Девочки тут же побросали все на место и пулей вылетели из комнаты. По пути едва не сшибли с ног Тимофея, и тому пришлось резко уйти в сторону.

– Я вижу, ты все же нашел способ добраться до дома, – усмехнулась Нина, пропуская брата. Тот сразу же бухнулся на кровать в обуви и развалился поудобнее, сбив одеяло и подушки.

– Мне придется сбежать из города, чтобы эта безумная прекратила меня преследовать, – откровенно признался Тима, прикрывая лицо руками.

– Тебя же не мафия преследует.

– Девушки еще хуже! – тот подскочил на месте и принялся рассказывать. – Она заглядывает в мой телефон, ревнует к каждой однокласснице. Стоит мне моментально не ответить на ее сообщение, и все – скандал!

– А ты у нас такой святой, – не поверила Нина, усмехнувшись и скрестив руки на груди. – Ты сам заигрываешь со всеми девочками, я видела.

– Я не заигрываю, а просто дружелюбен.

– Передо мной можешь не оправдываться. Меня бы тоже злило, если бы мой парень отвечал на сообщение через три часа, а потом сваливался как снег на голову без предупреждения.

– Ладно… Но она уже говорит о том, что мы должны вместе поступать учиться, подбирает имена для детей и планирует свадебное путешествие! Предложила сделать одинаковые татуировки!

Нина разразилась хохотом, больше всего ее забавлял ужас на лице брата.

– Как же это называется, не могу вспомнить… – произнесла сестра, нахмурив лоб и нарочито пощелкала пальцами, как бы пытаясь подобрать слово. – А, точно, отношения!

– Она завела хомяка и назвала его моим именем.

– Тебе ведь всегда нравились немного странные девочки.

– Немного. Но очаровательно-странные, а не маниакально-пугающе-странные!

– В чем разница?

– Вот ты – очаровательно-странная…

– Я не странная!

– Эй, это был комплимент.

– Окей, но я не странная. Если ты ее странной называешь в лицо, то не удивляйся, что это бесит.

– Хорошо, плохой пример. Я говорил, что мне нравится, когда в девушке есть что-то необычное, когда она не похожа на всех остальных, но Настя… она меня пугает до чертиков.

– Мой братик испугался миниатюрной девушки. – Нина снова начала смеяться, оглядывая собеседника. Их разделял один год, и эта разница никогда не казалась существенной. Она не имела значения, потому что Нина и Тимофей были по-настоящему близки, так, как редко бывает среди их ровесников. Возможно, причиной тому был образ жизни, где они оказались предоставлены сами себе в пустующей квартире, иногда выдерживая оборону от гостей, будто туристических групп. Они не ругались, не подначивали друг друга и всегда приходили на помощь.

Тимофей был среднего роста, с вечно всклокоченными темными волосами. Он редко расставался со своей кожаной курткой и носил футболки с вызывающе-ироничными надписями, бросающими вызов этому миру, за что часто получал выговор от директора школы. В левом ухе у него блестела серьга, которую терпеть не мог отец, а на правой ладони красовалась татуировка, изображающая след от укуса дикого животного.

Тимофей держался уверенно, расслабленно, на первый взгляд казался человеком, которому было не важно, что скажут люди, а поэтому они тянулись к нему. Он был тем, кем хотел быть. Но за бунтарским образом скрывался действительно смышленый не по годам парень, которого увидеть он позволял только Нине. Как часто случается в его возрасте, Тимофею были слишком скучны жизнь, мир, люди. Он искал острых ощущений, был одержим страстью постоянно испытывать новые эмоции. Он жил сегодня, в отличие от своей старшей сестры.

– Как твой выпускной? – брат ткнул пальцем в так и оставшееся висеть на стуле синее платье и хихикнул, прикрыв рот: – Моя сестра двенадцать часов в платье, вот это зрелище…

– Мне понравилось быть девочкой, – честно призналась та. – Это было забавно, как оказаться в сказке, вроде Золушки. Только наутро вместо хрустальной туфельки у меня осталось похмелье.

– Какие у тебя планы? Чем займешься летом? Перед тем как продашь душу нашему папочке? – Тимофей начал издалека, но в итоге вернулся к больной и избитой теме.

Нина ничего не удосужилась ответить. Ей надоело, что все говорят об одном и том же, да еще и пытаются давать советы, в которых она не нуждается. В противовес подругам, Тима правильно понял ее молчание и уяснил, что не добьется, чего хочет.

– Через год, когда я окончу школу, я просто соберу вещи и уеду. Не оставлю ни адресов, ни записок. Ничего не оставлю. Я просто поеду и посмотрю мир, может, сколочу музыкальную группу, может, стану бедным художником во Франции или влюблю в себя богатую наследницу… иногда я буду присылать тебе открытки из мест, где побываю, и на каждой будет написано: «А ты не решилась».

Стоя спиной, Нина знала, что брат внимательно смотрит на нее, и теперь ее черед отвечать. Это была их маленькая игра. Всегда говорить друг другу правду, какой бы суровой она ни казалась, и выигрывал тот, кто был честнее, даже если задевал чужие чувства. Потому что никто больше не мог о них так заботиться. Они должны были быть честны друг с другом, потому что если не они, то кто?

Девушка обернулась.

– Ты можешь бегать по миру сколько хочешь, ты можешь ввязываться в истории, но ты всегда будешь звонить мне и просить забрать тебя, – Нина усмехнулась. – И неважно, будешь ты в соседнем квартале или в… Токио. И сколько бы ты ни бегал, ты все равно не убежишь от самого себя и не сбежишь от граблей, на которые должен наступить, потому что ошибки нас учат и направляют. Ты думаешь, что я следую правилам, потому что я слаба, а я думаю, что ты нарушаешь правила, потому что слишком слаб, для того, чтобы следовать им.

Тимофей криво улыбнулся.

– Ничья? – предложил он, и сестра кивнула. – На неделе в Таврике будет какой-то благотворительный карнавал. Карусели, аттракционы, сладкая вата и все такое… – напомнил он. – Помнишь, мы ходили в детстве? Все вместе?

– Да, я помню, как тебя стошнило, – не удержалась Нина. – Мама была в ужасе. Думала, ты чем-то болен! Это было очень смешно. Не тебе, конечно, но мне было. Мне до сих пор смешно.

– Я вижу, – саркастически отрезал брат.

Неожиданно послышался стук. Девушка подошла к окну. Двое парней кидали в стекло мелкие камешки.

– Это за мной! – Тимофей встал с кровати. – Эту ночь я буду веселиться! – сообщил он, перелезая через подоконник. Эта затея всегда выглядела сомнительной, но за годы брат научился виртуозно взбираться по карнизам и водосточным трубам, насмотревшись кино и даже увлекаясь какое-то время паркуром. – Мой совет тебе, сестренка: веселись, пока не стала занудной адвокатшей! – подытожил он и скрылся.

Нина смотрела брату вслед и услышала звонкое насвистывание в свой адрес.

– А твоя сестра не может пойти с нами? – спросил незнакомец повыше.

Нина поспешно закрыла окно и принялась за уборку.

Закончив разбирать шкаф, она заметила на стуле платье, которое надела всего один раз и которое больше не собиралась надевать никогда. Платье, которое для нее выбирали подруги в долгих мучительных походах по магазинам и которое было таким красивым, но непригодным к ношению после всего, что случилось с ним за выпускной.

Через пару минут Нина открыла мусорный бак на кухне и безо всяких сожалений отправила его на дно.

«Развлекайтесь, дорогие гости! Выигрывайте призы, получайте удовольствие и оставляйте здесь свои кошельки, потому что это благотворительный вечер!» – гласило одно из объявлений из старых громкоговорителей в Таврическом саду. Расслышать и понять суть сказанного можно было лишь с пятого раза, потому как динамик хрипел, заикался, слова то и дело глохли, но никто и не пытался вникать.

Солнце садилось, когда подруги прибыли на праздник, и, как и в любой другой летний день, Таврический сад был полон людей, что проводили тут вечера за прогулками, сидели в кафе на летних верандах, играли в тарелку или другие игры. На каждом углу продавали мороженое, вату, надувные шарики и всякие безделушки вроде масок, мыльных пузырей и клоунских носов. С разных сторон доносилась музыка. Кто-то устроил свою вечеринку, притащив магнитофон. Словом, настроение в воздухе витало и вправду праздничное.

– Куда теперь? – Диана задорно потерла руки друг о дружку, едва подруги покинули аттракцион с горками.

– Мне нужно отдышаться… – выдохнула взлохмаченная Ира.

Она присела на скамейку, а ее густые волосы взметнулись над головой, встретившись на вершине склона с сильным порывом ветра. Девушку переполняли эмоции: она только что прокатилась вниз головой с безумной скоростью и пока что не была готова продолжать.

Сколько помнила себя Нина, в отдаленной части Таврического сада всегда находились аттракционы, куда в детстве ее водили родители. Но с годами все устарело, однако сегодня кочующий луна-парк напомнил жителям города о том, как легко почувствовать себя ребенком вопреки возрасту.

– Комната страха! Мы однозначно должны туда сходить, – с энтузиазмом предложила Диана, сверившись с брошюрой и будто не заметив позеленевшую Иру.

– Ты всегда первая с криками выбегаешь оттуда, – напомнила Нина. – Я сделаю вид, что не знакома с тобой, чтобы ты снова не начала меня позорить! – смеясь, заключила она.

– Ах, вот ты как! – поразилась Диана и протянула руку. – Давай, кто дольше. На этот раз я тебя обыграю, вот увидишь!

– Девушка, будьте осторожны, вы говорите с чемпионом, – напомнила Нина. – И что достанется победителю?

– Как – что? Конечно же, титул. Ну и право принимать решение, куда мы сегодня пойдем и что будем делать.

– Договорились! – они пожали друг другу руки. – Ир, разбей нас.

– Оно реально вам надо?

– В тебе совершенно нет соревновательного духа, – вздохнула Диана и осеклась. – Для медалистки это довольно странно.

– Меня просто интересуют интеллектуальные состязания…

– И бла-бла-бла… – закончила за нее Нина, и девушки встали в очередь в комнату страха.

В небольшой проем друг за другом заходили гости, едва загоралась зеленая лампочка над дверью.

– Увидимся на той стороне, – весело попрощалась Диана и зашла первой.

Когда дверь открылась, жуткие звуки вырвались на улицу, и подруга скрылась в кромешной темноте. Ира была следующей, всего через минуту. Последней пришел черед Нины.

Девушка перешагнула порог, когда человек в костюме палача позвал следующего и открыл перед ней дверь. Яркий свет мигал, позволяя увидеть длинный извилистый туннель, что периодически сворачивал в разные стороны. Едва свет гас, наступала кромешная темнота. Вокруг клубился дым, туманящий видимость, стены украшали ужасные картины, а с потолка свисали паутина и разное тряпье. Фоном вибрировал звук, напоминающий ночные помехи телевизора, по всему помещению перекатывался тихий смех. Казалось, обладатель его бегал из одной стороны в другую, и иногда его шаги раздавались так близко, словно невидимое жуткое существо вот-вот заденет путешественника, оказавшись рядом.

Нина сглотнула, продолжая делать медленные шаги. Она не боялась происходящего тут, как и любой нормальный человек. Все это было лишь набором символов, что по неясным причинам психологически действовали на восприятие мозга человека, заставляя организм выделять адреналин. Резкий звук бензопилы внезапно сменился отчаянными женскими криками, следом глухими ударами, словно кого-то забивали насмерть.

– Неплохо… – сама себе пробормотала Нина.

Она повидала немало таких комнат, и удивить ее было сложно. Продолжала идти вперед, и то и дело из темных углов вываливались люди в костюмах Фредди Крюгера1, Майкла Маерса2, Джейсона Вурхиса3 и других киноманьяков восьмидесятых годов, замахиваясь бутафорскими ножами, а некоторые даже пытались ухватить за руку или за волосы.

Нина знала, что всего в нескольких шагах впереди идут ее подруги, и даже иногда слышала их испуганные крики. Когда в следующем голосе она узнала Диану, то это заставило девушку самодовольно улыбнуться.

– Думала меня обыграть, наивная, – поиздевалась Нина.

Шумы, голоса, крики становились только громче и четче с каждым шагом, провоцируя воображение, отправляя его далеко за пределы этого места и запуская истинные человеческие страхи, необходимо было лишь найти нужный рычаг. Вот только Нина пока что не позволяла аттракциону играть на струнах ее нервов. Она вздрогнула от неожиданности, когда из-за поворота на нее вдруг вылетела стая игрушечных летучих мышей, и она точно чувствовала, как их крылья били ей по лицу, а лапы путались в волосах, но это было недостаточно страшно.

Прикрыв лицо руками, ощущая, как что-то поцарапало ее кожу, девушка шагнула в сторону, не заметив, куда ноги вывели ее на этот раз, и вдруг уперлась руками в стену. Это был тупик, и Нина свернула в маленький коридор, где то и дело под ногами что-то шевелилось с жутким скрипом, от которого мурашки бегали по коже, а перед глазами мелькали силуэты, которые загадочным образом то появлялись, то пропадали, и вот наконец Нина вышла к зеркалу. Оно было практически в полный рост, обрамление массивное, узорное, в отражении видно, как вдали, за спиной, ищут выход запуганные посетители. Нина подошла еще ближе. Это зеркало должно было быть совсем непростым, раз висело тут. Оно тоже таило в себе часть обстановки, должно было ее напугать, хотя девушка продолжала видеть лишь свое отражение, и не более. Как загипнотизированная, она стояла и смотрела на саму себя, и внимание ее привлекло нечто иное.

Вглядываясь в собственные черты, пока глаза привыкали к темноте и мельканию света, Нина не сразу заметила в отражении, что кто-то из гостей вдали тоже остановился и заинтересовался происходящим. Девушка увидела его приближающийся силуэт за своей спиной. Было слишком темно, чтобы разглядеть детали, но шел человек неспешно, будто парил. Казалось, на голове у него капюшон. Не понимая, что именно смутило ее в этой фигуре, Нина продолжала стоять не шелохнувшись и наблюдать за тем, что будет дальше, пока незнакомец приближался, подступая со спины. И наконец все стало ясно. Образ, его походка, неторопливые движения – он не был одним из посетителей, он был просто частью аттракциона, и этот длинный плащ, скрывающий его силуэт, – теперь, когда их разделяло всего несколько шагов, Нина могла разглядеть незнакомца больше, и она не переставала наблюдать за отражением.

Показалось, что чем ближе подходил человек, тем заметнее замедлялся его шаг. Он словно позволял зрителю ощутить полную гамму чувств. Быть загнанным в тупик и видеть, как из-за спины приближается бесформенная тень.

Нина вдруг ощутила, что сердце ее забилось сильнее, так ясно и отчетливо, что она физически ощущала его в своей груди. По спине словно пробежались холодные пальцы. Девушка продолжала наблюдать за почти незаметным сокращением пространства между ней и фигурой, когда интуиция панически начала сигнализировать об опасности. Это был не просто страх, это было что-то совсем другое, чего Нина не испытывала никогда раньше, – животный, не поддающийся объяснению ужас, заставляющий цепенеть и каменеть каждую ее мышцу, будто парализовав. Мысли замолкали, и их сменяла звенящая пустота, словно на миг разверзлась сама бездна и принялась поглощать все живое.

Девушка прочувствовала в полной мере этот миг длиною в бесконечность. Безвыходную, отчаянную, фатальную. Самое страшное, что она не могла сбежать. Она продолжала стоять, и с каждой секундой казалось, что еще страшнее быть уже не могло. Холод подступал вместе с тенью, Нина чувствовала его голыми ногами, и ясно могла знать только одно: это была не голограмма и не кукла, и это могло бы показаться безумием, но к ней направлялся не человек. Это было нечто другое. Потому что просто человек не мог вызвать те чувства, что она испытывала сейчас.

Нина резко обернулась. Она сама не поняла, откуда вдруг у нее появились силы сделать это и как она смогла преодолеть панику, будто тот, кто сковывал тело, внезапно отступил. Мгновенно, неожиданно для самой себя девушка развернулась на сто восемьдесят градусов, не зная, с чем встретится лицом к лицу, и увидела… пустой коридор. Она была тут одна, все так же вдали мимо проходили люди, игнорируя спрятанную под тканью еще одну комнату.

Нина наконец смогла выдохнуть. Она вернулась в привычную реальность, назад, и снова слышала себя и видела происходящее вокруг, а не пребывала в вакууме. Девушка чувствовала, как билось сердце, но холод отступил, теперь ее кинуло в жар, и в следующий момент она успокоилась и уже не могла простить себе такого позорного ужаса, которому поддалась как маленькая девочка. Нина принялась ощупывать стены, пол и поверхность зеркала. Она должна была узнать, как этот человек проделал свой трюк и куда он исчез.

Она не поняла, как долго шарила в темноте, не слыша наполняющего павильон шума, что разносился на заднем плане, но так ничего и не нашла. Но разве не в этом и был смысл аттракциона? Она и должна была перестать верить своим ушам, глазам, разуму. Нина содрогнулась, вспомнив, что на какие-то доли мгновений так и было.

Она в последний раз обернулась к зеркалу. Обычное зеркало, и ничего более. Хитрый трюк. Если даже она испугалась, то это действительно очень хорошо, и владелец честно заработал свои деньги.

Девушка выбралась из тупика и пошла по большому туннелю до самого конца, но больше не могла думать ни о чем, кроме еще недавно медленно приближающегося к ней силуэта. Эмоции были так живы и ясны, и яркие очертания еще стояли перед ней, что все остальное доносилось словно сквозь стекло, издали; воспринимать всерьез эти дешевые трюки уже не представлялось возможным. Нина вовсе не обратила внимание, чем закончился коридор, вышла на улицу во власти своих мыслей, тут же налетев на молодого человека.

– Извините… – пробормотала она, даже не поднимая головы на незнакомца в красной рубашке. Нина не успела его разглядеть, потому что обернулась, услышав, как ее позвали по имени.

– Нина! Нин, ты чего так долго? – Ира была удивлена. Она дрожала, словно замерзла, и пыталась обнять себя за плечи, но выглядела по-настоящему испуганной. – Девочки, вы слишком серьезно относитесь к нашим нелепым спорам.

– Нина, ты победила, – признала Диана. – Я хотела сбежать оттуда при первой возможности, но ты… как ты продержалась так долго?

– Я… – Нина открыла рот и не знала, что сказать. Увидев подруг, она почти поверила, что была не в себе, стоя перед зеркалом, но ей все еще мерещилась темная фигура, и девушка ощущала собственную бледность. – Вы видели то зеркало? Та комната… что это… что это было? Как они это сумели сделать?

– Какое зеркало? – не поняла Диана. – Там еще и зеркала были?

– Я не видела, – замотала головой Ира. – Я вообще почти все время шла с закрытыми глазами.

– Черт, вы не видели его? – поразилась Нина. Теперь она почувствовала, будто на самом деле все еще так и оставалась в комнате страха, словно часть ее застряла там, в тупике с мерцающими тенями.

– Ладно, Нина, все честно, теперь ты королева вечера, – напомнила Диана. – Куда пойдем дальше?

– Пожалуйста, давайте на колесо обозрения! – попросила вторая. – Так здорово увидеть город с высоты!

– Идите, я догоню, – предложила Нина.

Ей нужно было еще немного времени, чтобы прийти в себя. Подруги ушли, и она замерла на месте как вкопанная, ни на что не обращая внимание, и время вокруг не имело значения. Постояв немного так, прошлась по парку, рассматривая клоунов и людей в маскарадных костюмах. Они жонглировали и показывали фокусы, вокруг них столпились зрители, жаждущие зрелищ. Девушка увидела знакомое лицо.

– Тима! – позвала она брата, и тот обернулся. – Тимофей!

– Нина! – обрадовался парень. – Круто здесь, да?

Они оказались около маленького тира, где за призы нужно было сбивать кегли. Тим взял из ведерка мячик и запустил в последнюю, оставшуюся на стойке, в паре метров от него.

– Три метких удара подряд! – похвалил его хозяин павильона с разрисованным лицом.

Он достал с полки плюшевого мишку и отдал победителю.

– Это тебе! – брат протянул игрушку Нине. Девушка взяла подарок и погладила бежевую шкурку.